скачать книгу бесплатно
– Ты должен идти, – сказала она.
– Боюсь, должен.
Она напряженно кивнула и взяла несколько своих покупок из моих нагруженных рук. Мы вместе прошли через рынок к трактиру. Наша маленькая двуколка стояла снаружи. Лошадь я сразу поставил в стойло, лелея надежду, что мы проведем здесь ночь. Теперь, складывая покупки под сиденье, я сказал:
– Знаешь, тебе не обязательно спешить домой. Можешь остаться и повеселиться вечером.
Молли вздохнула:
– Нет. Я скажу конюху, чтоб вывел нашу лошадь прямо сейчас. Я не ради рынка приехала, Фитц. Я приехала, чтобы провести день с тобой. А эти планы теперь рухнули. Если мы отправимся домой сейчас, успеешь пуститься в дорогу до вечера.
Я прочистил горло и сообщил ей неприятную новость:
– Дело слишком срочное для такого. Мне придется воспользоваться монолитом на Висельном холме.
Молли уставилась на меня с открытым ртом. Я встретил ее взгляд, пытаясь спрятать собственный страх.
– Мне бы этого не хотелось, – проговорила она сбивчиво.
– Мне тоже, но придется.
Ее глаза еще некоторое время вглядывались в мое лицо. На миг Молли сжала побледневшие губы, и я решил, что она начнет со мной спорить. Потом она сухо проговорила:
– Приведи лошадь. Я отвезу тебя туда.
Я и пешком без труда дошел бы до холма, но не стал спорить. Молли хотела быть там. Хотела увидеть, как я войду в камень и скроюсь от ее глаз. Она никогда не видела, как я это делаю, и не хотела смотреть. Но раз уж пришлось, она посмотрит, как я ухожу. Я знал, о чем она думает. Если моя Сила выйдет из-под контроля, больше Молли меня не увидит. Я предложил ей единственное утешение, какое мог:
– Я попрошу Неттл послать птицу из Оленьего замка, как только окажусь там в безопасности. Так что тебе не надо переживать.
– О, я буду переживать. Полтора дня, пока птица не долетит ко мне. Это у меня получается лучше всего.
Тени только начали удлиняться, когда я помог ей спуститься с повозки подле вершины Висельного холма. Молли держала меня за руку, пока мы шли по крутой тропинке на самый верх. Дубы-у-воды не могли похвастать кругом стоячих камней, как Баккип. Здесь была только старая виселица, чьи серые потрескавшиеся доски жарились на летнем солнцепеке, а вокруг опор росли неподобающие веселые маргаритки. А позади виселицы, на самом гребне холма, имелся единственный стоячий камень, мерцающий чернотой и пронизанный жилами серебра: камень памяти. Высотой он был почти в три человеческих роста. У него было пять граней, и на каждой – единственный высеченный знак. С той поры как мы открыли истинное предназначение монолитов, король Дьютифул разослал отряды очистить каждый камень, перерисовать знаки и записать, куда обращен каждый из них. Знаки символизировали место назначения. Мы знали смысл лишь отдельных знаков из множества. И даже после десяти лет изучения свитков о забытой магии Силы, большинство тех, кто применял ее, считали путешествия через портальные камни опасными и подтачивающими здоровье.
Мы с Молли обошли вокруг камня, рассматривая его. Солнце ударило мне в глаза, когда я увидел знак, который должен был отправить меня к Камням-Свидетелям возле Оленьего замка. Я уставился на него, чувствуя, как в животе сгущается холодный ком страха. Я не хотел этого делать. Но должен был.
Монолит стоял, черный и неподвижный, и манил меня, как спокойный пруд в жаркий летний день. И, как глубокий водоем, он мог затянуть в свои бездны и утопить навсегда.
– Возвращайся ко мне, как только сможешь, – прошептала Молли. А потом заключила меня в объятия и неистово сжала. Проговорила, уткнувшись мне в грудь: – Ненавижу дни, когда нам приходится расставаться. Ненавижу долг, который по-прежнему тебя не отпускает, и ненавижу то, как нам из-за него вечно приходится отделяться друг от друга. Ненавижу, как ты бросаешься по первому зову, чтобы исполнить его. – Она говорила эти слова яростно, и каждое вонзалось мне в сердце маленьким ножом. Потом она прибавила: – Но я люблю то, что ты из тех людей, кто всегда верен своему долгу. Наша дочь зовет, так иди же к ней. Мы оба знаем – ты должен. – Она глубоко вздохнула и покачала головой из-за собственной вспышки. – Фитц, Фитц, я по-прежнему ревниво требую каждую минуту твоего времени. И чем больше я старею, похоже, тем сильнее цепляюсь за тебя. Но иди. Сделай, что должен, и возвращайся ко мне как можно быстрей. Но не через камни. Возвращайся ко мне безопасным путем, радость моя.
Простые слова, и я по сей день так и не понял, почему они так придали мне храбрости. Я прижал ее ближе к себе и собрался с духом.
– Со мной все будет хорошо, – заверил я. – В тот раз я потерялся в камнях только потому, что перед тем слишком много ими пользовался. Сейчас будет легко. Я войду здесь и неуклюже вывалюсь из Камней-Свидетелей возле Оленьего замка. И первым делом велю послать птицу в Ивовый Лес, чтобы сообщить тебе, что я на месте.
– Ей понадобится по меньшей мере день, чтобы попасть сюда. Но я буду ждать ее появления.
Я снова поцеловал Молли и высвободился из ее объятий. Колени мои дрожали, и внезапно я пожалел, что не помочился перед путешествием. Одно дело – оказаться лицом к лицу с внезапной и неизвестной опасностью, но совсем другое – намеренно обречь себя на ранее испытанное и точно опасное для жизни предприятие. Все равно что осознанно войти в большой костер. Или прыгнуть за борт корабля во время шторма. Я мог умереть. Или хуже – не умереть и остаться навсегда в той холодной, черной неподвижности.
Еще четыре шага. Я не мог потерять сознание. Я не мог показать свой ужас. Я должен был это сделать. Два шага. Я поднял руку и помахал Молли на прощание, но не осмелился оглянуться на нее. Во рту у меня пересохло от чистейшего ужаса. Я опустил ладонь той же руки на поверхность монолита, прямо под знаком, который должен был перенести меня в Олений замок.
Грань камня была холодна. Меня неописуемым образом наполнила Сила. Я не вошел в камень; он поглотил меня. Мгновение черноты и искрящейся пустоты. Не поддающееся определению чувство благости ласкало и искушало меня. Я был на пороге понимания чего-то чудесного; всего один миг – и я бы мог постичь его целиком. Я бы не просто его понял. Я бы сделался им. Стал бы целым. Ничто и никто уже не удостоилось бы моего внимания никогда. Я бы достиг совершенства.
Потом я вывалился наружу. Первая моя связная мысль, когда я выпал из камня на поросший влажной травой склон холма возле Оленьего замка, была такой же, как последняя мысль перед тем, как я вошел. Я спрашивал себя, что видела Молли, когда я покинул ее.
Выйдя из монолита, я упал на колени – ноги не держали меня. Поначалу я даже не пытался шевельнуться. Потом огляделся, вдохнул воздух с легким привкусом морской воды из Оленьей бухты. Здесь было прохладнее и воздух был более влажным. Недавно прошел дождь. На холме передо мной паслись овцы. Одна подняла голову, посмотрела на меня и снова принялась щипать траву. Я видел черные стены замка за неровными каменистыми пастбищами и редкими деревьями, искореженными ветром. Крепость из черного камня стояла, словно была тут всегда, ее башни смотрели на бескрайнее море. Я не видел, но знал, что к крутым скалам под замком липнет город Баккип, точно ползучий лишайник из людей и построек. Дом. Я был дома.
Мое сердце постепенно успокоилось и забилось ровно. Скрипучая повозка заехала на холм и направилась к воротам замка. По стене крепости над воротами медленно вышагивал часовой. Время было мирное, но Дьютифул оставил караул в силе. Хорошо. Хоть Калсида и занята собственной гражданской войной, ходят слухи, что герцогиня уже подчинила себе большую часть своенравных провинций. И как только Калсида помирится сама с собой, она, несомненно, опять попытается затеять войну с соседями.
Я обернулся и посмотрел на монолит. Меня охватило внезапное желание войти в него снова, опять окунуться в то тревожное блаженство искрящейся черноты. Там было нечто огромное и чудесное, нечто, с чем я жаждал соединиться. Я мог шагнуть назад и отыскать его. Оно ждало меня.
Я глубоко вздохнул и потянулся Силой к Неттл:
Отправь птицу в Ивовый Лес. Сообщи Молли, что я здесь, живой и здоровый. Выбери самую быструю, которая точно долетит домой.
Сделано. А почему ты мне не сообщил перед тем, как войти в камень? – Я услышал, как моя дочь говорит кому-то в комнате: «Он здесь. Пошлите за ним парня с лошадью, сейчас же». Потом она снова сосредоточилась на мне. – Что, если бы ты выбрался оттуда без чувств и онемев, как было много лет назад?
Я пропустил упрек мимо ушей. Она была права, конечно, и Чейд на меня всерьез разозлится. Нет. Мысль пришла с леденящим душу волнением. Чейд, возможно, больше никогда на меня не разозлится. Я пошел в сторону замка и против воли пустился трусцой. И снова связался с Неттл с помощью Силы:
Часовые на воротах знают, что я иду?
Сам король Дьютифул приказал им ждать помещика Баджерлока с важным сообщением для меня от моей матери. Никто тебя не задержит. Я пошлю мальчика с лошадью.
Пока он выведет ее из конюшни, я буду уже на месте.
Я бросился бежать.
Спальня Чейда выглядела величественной. И оцепенелой, как сама смерть. Она располагалась на том же этаже, что и королевские покои Дьютифула, но я сомневался, что комнаты моего короля столь же отвечают его склонностям, как те, в которых обитал старый убийца, ныне – советник. Мои ноги утопали в толстых коврах цвета мха. Тяжелые шторы на окнах не пропускали ни единого луча дневного света. Вместо них мигающие свечи наполняли помещение запахом тающего пчелиного воска. Из мерцающей латунной жаровни возле кровати лился дым укрепляющих трав, делая воздух еще тяжелей. Я кашлянул и на ощупь пробрался к прикроватному столику. Там стояли кувшин и полная чашка.
– Только вода? – спросил я у топтавшихся рядом лекарей, и кто-то ответил утвердительно.
Я осушил чашку и опять закашлялся – так и не отдышался после того, как взбежал по широкой замковой лестнице.
Король Дьютифул шел где-то позади меня, как и Неттл. Олух сидел на табурете в углу, кончик его языка лежал на нижней губе, и заплаканное простецкое лицо источало печаль. Его музыка Силы была приглушенной погребальной песнью. Он задержал на мне взгляд прищуренных глаз, и его лягушачий рот растянулся в приветственной улыбке.
– Я тебя знаю, – сказал он мне.
А я знаю тебя, старый друг, – ответил я посредством Силы.
Я скрыл из своих мыслей то, что время его не пощадило; с такими, как он, обратное случалось редко. Он и так прожил дольше, чем предполагал любой целитель в Баккипе.
Старик Чейд ведет себя так, словно умер, – нетерпеливо сообщил мне Олух.
Мы сделаем все возможное, чтобы его разбудить, – заверил я маленького человечка.
Стеди, сводный брат моей Неттл и маг королевского круга Силы, стоял рядом с Олухом. Я быстро кивнул ему в знак приветствия. Протолкался через толпившихся лекарей и их разнообразных помощников к кровати Чейда. В комнате было нечем дышать от запаха обеспокоенных людей: они давили на мой Дар, словно я бродил по загону, полному животных, ожидавших своей очереди на бойню.
Я отбросил сомнения:
– Раздвиньте эти занавески, и окна тоже откройте. Впустите сюда немного света и воздуха!
Один из лекарей сказал:
– Мы рассудили, что темнота и тишина могут наилучшим образом способствовать…
– Откройте их! – рявкнул я, внезапно испытав прилив воспоминаний о моем первом короле, Шрюде: как он лежал в душной комнате, полной укрепляющих средств и снадобий. Лекарственный запах наполнил меня старым страхом.
Лекари уставились на меня с неприязнью, ни один из них не пошевелился. Кто этот чужак, что вошел в комнату лорда Чейда, выпил из его кружки и принялся распоряжаться ими? Они с трудом сдерживали негодование.
– Откройте их, – сказал Дьютифул, точно мое эхо, войдя в комнату, и лекари с помощниками бросились выполнять королевский приказ.
Я повернулся к нему и спросил:
– Можно их всех убрать отсюда?
Кто-то ахнул.
– Пожалуйста, мой король, – поспешно добавил я.
В пылу момента я забыл, что во мне видят всего лишь Тома Баджерлока, помещика из Ивового Леса. Вполне возможно, они понятия не имели, с чего вдруг меня вызвали советоваться по поводу здоровья Чейда. Я попытался взять себя в руки и заметил, как Дьютифул криво и устало улыбнулся краем рта, отдавая распоряжения, чтобы очистить комнату от скопища лекарей. Когда свет и воздух освежили помещение и народа стало поменьше, давление на мои чувства ослабело. Не спросив разрешения, я распахнул балдахин над кроватью. Неттл помогла мне. Последние лучи заката озарили постель и черты моего былого учителя, моего старого друга, моего двоюродного деда, Чейда Фаллстара. Во мне всколыхнулось отчаяние.
Он выглядел как труп. Рот его распахнулся, нижняя челюсть свисала набок. Закрытые глаза запали. Синяк, который я заметил во время сеанса Силы с Неттл, расплылся на половину лица. Я взял старика за руку и обрадовался, когда Дар принес ощущение жизни. Пусть слабое, но оно было! Орда скорбящих лекарей, когда я только вошел, не дала мне сразу ощутить его. Губы Чейда выглядели пересохшими, язык казался сероватой подушечкой во рту. Я нашел возле кровати чистую тряпицу, намочил ее водой из кувшина и коснулся его губ, одновременно закрыв ему рот. Вытер его морщинистое лицо. Он воспользовался Силой, чтобы замедлить старение, но никакая магия не могла обратить вспять течение времени или стереть следы, оставленные им прежде. Сколько же ему лет? Он казался мне старым, когда только взял меня в ученики примерно сорок лет назад. Решив, что лучше не знать ответ, я сосредоточился на том, что действительно могло помочь. Снова смочив тряпку и аккуратно приложив ее к синяку, я спросил:
– Вы уже пытались исцелить это? Даже если мы не можем дотянуться до него с помощью Силы, исцеление тела может освободить его разум, и он вернется к нам.
– Конечно, мы пытались. – (Я простил Дьютифулу раздражение в голосе. Вопрос был очевидным, и он дал мне очевидный ответ.) – Мы пытались проникнуть внутрь его, но безуспешно.
Я отложил тряпку и присел на край кровати. Рука Чейда в моей руке была теплой. Я закрыл глаза. Своими пальцами я ощущал кости, мышцы и плоть. Я пытался прорваться сквозь физическое осознание его тела к Силе, чего не делал много лет. Я пытался мысленно проникнуть в него и достучаться до самой жизни в течении его крови и шелесте его дыхания. Я не мог. Я давил, но барьеры не поддавались.
Барьеры. Я отпрянул от них и открыл глаза. Вслух сказал то, что вызвало во мне испуг:
– Он огорожен стенами. Намеренно закрыт от воздействия Силы. Как Баррича закрыл Чивэл.
Олух раскачивался в углу. Я посмотрел на него, и он сильнее втянул свою круглую голову в плечи. Его маленькие глаза встретились с моими.
– Да. Да. Закрыт, как ящик. Не могу залезть внутрь. – Он мрачно покачал головой, вытянул кончик языка над верхней губой.
Я окинул комнату взглядом. Король молча стоял возле постели Чейда, его молодой волкодав вольготно привалился к колену хозяина. Из королевского круга Силы присутствовали только Неттл и Стеди. Это подсказало мне, что его официальный круг уже собирался и пытался пробиться внутрь Чейда. И потерпел неудачу. То, что Неттл вызвала меня и привела Олуха, говорило весьма о многом. Как мастер Силы, она решила, что все обычные виды магии не возымели действия. Те из нас, кто собрался здесь, были способны прибегнуть к опасным и малоизученным способам применения Силы, если понадобится.
Олух, любимый наш дурачок, был необычайно талантлив в магии, хотя и обращался с ней не очень изобретательно. Способности короля были внушительными, в то время как наиболее сильным даром Неттл было управление снами. Ее сводный брат Стеди был для нее резервуаром Силы, и ему можно было доверить любой секрет. И все они глядели на меня, одиночку, незаконнорожденного Видящего с диким и хаотичным талантом, – глядели так, как если бы я один знал, что надо делать.
Но я не знал. Мне было известно не больше, чем в прошлый раз, когда мы пытались использовать Силу, чтобы исцелить запечатанного человека. Мы не преуспели. Баррич умер. В молодости Баррич был правой рукой Чивэла и источником сил для будущего короля. И потому король запечатал Баррича, чтобы враги Видящих не использовали его в качестве ключа к открытию секретов Чивэла. Но вышло так, что стена не пропустила магию, которая могла бы его спасти.
– Кто это сделал? – Как я ни старался говорить ровно, в моем голосе послышались обвинительные интонации. – Кто так запечатал его от Силы?
Предательство внутри круга было самым правдоподобным объяснением. Я похолодел при одной лишь мысли об этом. Мой разум убийцы уже связал запечатывание с его падением: двойное предательство, чтобы убить старика. Отрезать его от магии, чтобы он не смог позвать на помощь, а потом позаботиться о том, чтобы он получил тяжелую травму. Если Чейд стал мишенью для такой измены, не король ли окажется следующим?
Дьютифул скривился, выражая изумление и смятение:
– Если его и правда запечатали, то я впервые слышу об этом. Но ты ошибаешься. Всего пару дней назад мы с ним провели маленький эксперимент по использованию Силы. Я дотянулся до Чейда без усилий. В тот раз он точно не был запечатан! Даже несмотря на весь его опыт, он так и не обрел значительных способностей к применению Силы, хотя с тем скромным талантом, какой у него есть, обращается весьма умело. Но чтоб отгородиться от всех нас? Сомневаюсь, что он… – Я увидел, как Дьютифула охватили те же подозрения, что и меня. Король подтащил стул к другой стороне кровати Чейда. Сел и уставился на меня через его постель. – Кто мог сотворить с ним такое?
– Что это был за «маленький эксперимент»? – резко спросил я.
Все взгляды устремились на короля.
– Ничего дурного! У Чейда был небольшой брусок черного камня, камня памяти из древней цитадели Элдерлингов на острове Аслевджал. Он вложил в камень мысль и через посланца передал камень мне. Я сумел вытащить сообщение из камня. Это был просто маленький стишок, что-то про то, где искать фиалки в Оленьем замке. Я связался с Чейдом при помощи Силы, чтобы он подтвердил правильность послания. Он без особых трудностей вложил тот стишок в камень памяти и получил мой ответ. В тот день он не был запечатан.
Мой взгляд привлекло легкое движение. Едва заметное. Стеди открыл рот и снова закрыл. Неважная зацепка, но я решил ее проверить. Я резко посмотрел на него, ткнул пальцем и требовательно спросил:
– Что Чейд тебе велел никому не рассказывать?
Его рот снова приоткрылся лишь на один предательский миг и опять закрылся. Стеди безмолвно покачал головой и стиснул зубы. Он был сыном Баррича. Он не мог солгать. Я набрал воздуха, чтобы прижать Стеди, но его сводная сестра оказалась проворней. Неттл пересекла комнату в два шага, схватила младшего брата за плечи и попыталась встряхнуть. Выглядело это, как будто котенок напал на быка. Стеди не шелохнулся под ее стремительной атакой, лишь втянул голову в широкие плечи.
– Расскажи нам свой секрет! – потребовала она. – Я знаю это выражение твоего лица. Ты все расскажешь, и немедленно, Стеди!
Он опустил голову и закрыл глаза. Его загнали на мост, который рушился с обоих концов. Он не мог солгать и не мог нарушить обещание. Я проговорил медленно, спокойным тоном, больше обращаясь к Неттл, чем к нему:
– Стеди не нарушит слово. Не проси его об этом. Но дай-ка я угадаю. Талант Стеди заключается в том, чтобы одалживать Силу тому, кто ее применяет. Быть так называемым «человеком короля», если тому потребуется дополнительная мощь в минуту великой нужды в магии Силы.
Стеди наклонил голову – это было явное согласие с тем, что мы уже знали про него. Когда-то я служил в этом же качестве королю Верити. Он нуждался, а я был неопытен и позволил ему осушить себя, и он рассердился, обнаружив, как близко подошел к тому, чтобы причинить мне невосполнимый ущерб. Но Стеди был не таким, как я; его специально учили для этой роли.
Я старательно громоздил одно умозаключение на другое, опираясь на знания о Чейде:
– Итак, Чейд вызвал тебя. И воспользовался твоей Силой… для чего? Чтобы сделать нечто такое, что выжгло из него магию?
Стеди сидел совершенно неподвижно. Значит, дело не в этом. Меня вдруг осенило:
– Чейд воспользовался твоей Силой, чтобы запечатать самого себя?
Стеди сам не заметил, как его голова чуть качнулась вперед, и я понял, что угадал. Дьютифул вмешался, разгневанный моим предположением:
– Это какая-то бессмыслица. Чейд всегда желал получить больше Силы, а не огораживаться от ее использования.
Я тяжело вздохнул:
– Чейд любит свои секреты. Вся его жизнь – замок, полный тайн. Сила – это путь в разум человека. Если могучий мастер Силы застигнет кого-то врасплох, он может вложить в его голову любую идею, и человек в нее поверит. Скажут, что корабль повстречался с сильной бурей, – и внушаемый повернет обратно, к безопасной гавани. Убедят военачальника, что его армия уступает противнику числом, – и тот изменит тактику. Твой отец, король Верити, провел множество дней, используя Силу именно таким способом, чтобы отвратить от наших берегов красные корабли. Подумай обо всех путях, какими мы использовали Силу на протяжении этих лет. Нам известно, как поднимать стены, чтобы другие мастера Силы не могли проникать в наши жизни. Но тот, чей талант невелик… – Я не договорил.
Дьютифул застонал:
– Он найдет помощника и выстроит стену помощнее. Такую, которую нельзя будет сломать без его согласия и которую лишь он сам сможет опустить, если захочет.
– Если будет пребывать в сознании, – тихо уточнил я.
По щекам Стеди текли слезы. Он был так похож на своего отца, что у меня перехватило дыхание. Неттл бросила попытки сломить младшего брата и уткнулась лбом ему в грудь. Магическая музыка Олуха превратилась в бурю отчаяния. Я пробился сквозь нее, навел порядок в мыслях и обратился к Стеди:
– Мы знаем, что случилось. Ты не нарушил своего обещания, не выдал секрет. Но у меня есть еще один вопрос. Если ты помог мастеру Силы запечатать самого себя, знаешь ли, как пробиться сквозь эту стену?
Он плотно сжал губы и покачал головой.
– Человек, достаточно сильный для того, чтобы построить стену, должен быть достаточно сильным и для того, чтобы ее сломать, – сухо предположил Дьютифул.
