скачать книгу бесплатно
– Складка попала между дверными створками. Они прошли этим путем.
Вытащив ножи, мы открыли двери и выглянули наружу, в снег и тьму. Половина отпечатка ступни осталась там, под нависающим карнизом. Прочие следы были едва заметными ямками на снегу, обдуваемом ветром. Пока мы стояли, пронесся новый порыв, словно сам ветер вознамерился помочь незнакомцам скрыться от нас. Риддл и я напрасно вглядывались в снежную круговерть.
– Двое или больше, – сказал он, изучая то, что осталось от следов.
– Идем, пока они не исчезли совсем, – предложил я.
Он с сожалением взглянул на свои тонкие и широкие юбко-брюки.
– Ладно…
– Нет. Погоди. Прогуляйся среди пирующих. Смотри в оба и попроси Неттл и мальчиков быть настороже. – Я помедлил. – Сегодня вечером у наших дверей появились какие-то странные люди и представились менестрелями. Но Пейшенс сказала, что не нанимала их. Уэб недолго поговорил с женщиной из этих чужаков. Он начал пересказывать мне ее слова, но меня позвали, и пришлось уйти. Они явно кого-то искали.
Лицо Риддла помрачнело. Он собрался уйти, но потом снова повернулся ко мне:
– А Молли?
– Я отправил Ревела сторожить ее дверь.
Он скривился:
– Сначала загляну к ним. У Ревела есть способности, но их еще надо развить. – Он шагнул к двери.
– Риддл. – Мой голос вынудил его остановиться. Я взял бутылку бренди с полки и вручил ему. – Никто не должен заметить неладное. Можешь рассказать Неттл, если считаешь это мудрым.
Он кивнул. Я кивнул в ответ и, когда он ушел, снял меч, висевший на каминной доске. В последние годы он служил украшением, но когда-то был оружием и сделается им опять. Его тяжесть была приятна. Нет времени на плащ или ботинки. Нет времени отправляться за фонарем или факелом. Я с трудом брел сквозь снег с мечом в руке, позади меня лился свет из открытых дверей. Через двадцать шагов я узнал все, что хотел. Ветер полностью стер их следы. Я стоял, устремив взгляд во тьму, широко раскинув сети своего Дара в ночи. Никаких людей. Два маленьких существа – возможно, кролики – затаились под сенью покрытых снегом кустов. Но это было все. Никаких следов, и кто бы это ни учинил, он уже находился вне поля моего зрения и вне досягаемости моего Дара. А если это были не странные чужаки, Дар не смог бы их отыскать, даже окажись они близко.
Я вернулся в свое логово, отряхнув снег с мокрой обуви, перед тем как войти. Запер за собой дверь и позволил занавеске опуститься. Моя посланница и ее послание пропали. Она мертва? Или сбежала? Вышел кто-то из этой двери или она кого-то впустила? Ее ли это кровь на полу или чья-то еще? Ярость, которую я ощутил при мысли о том, что кто-то мог учинить насилие над гостем в моем доме, вспыхнула во мне опять. Я подавил ее. Позже, быть может, дам себе волю. Когда разыщу цель.
Разыскать цель.
Я покинул кабинет, закрыв за собой дверь. Я двигался проворно и тихо, отбросив и забыв годы, достоинство и нынешнее общественное положение. Я не издавал ни звука, и со мной не было источников света. Я держал меч при себе. Сперва в мою собственную спальню. На бегу я строил догадки. Посланница искала меня. Независимо от того, напали на нее или она напала на кого-то, это могло свидетельствовать о том, что предполагаемой целью насилия был я сам. Я взмыл по ступенькам, точно охотящийся кот, все мои чувства были начеку. Я ощутил Ревела на его посту у двери задолго до того, как он увидел, что я иду. Я приложил палец к губам, приближаясь. Он вздрогнул, увидев меня, но не издал ни звука. Я подошел к нему и спросил почти беззвучно:
– Здесь все в порядке?
Он кивнул и так же тихо ответил:
– Недавно приходил Риддл, сэр, и настоял, чтобы я его впустил. Он хотел убедиться, что с леди все хорошо. – Он уставился на меч.
– И все хорошо?
Управляющий резко перевел взгляд на меня:
– Разумеется, сэр! Разве я стоял бы здесь так спокойно, будь оно не так?
– Конечно нет. Извини за вопрос. Ревел, пожалуйста, оставайся здесь, пока я не приду, чтобы отпустить тебя, или не пришлю Риддла или одного из сыновей Молли. – Я вручил ему меч.
Он взял его, словно кочергу. Перевел взгляд с оружия на меня.
– Но наши гости… – слабым голосом начал он.
– Куда менее важны, чем наша леди. Охраняй эту дверь, Ревел.
– Будет сделано, сэр.
Я подумал, что он заслуживает большего, нежели сухое приказание.
– Мы по-прежнему не знаем, чья кровь там пролилась. Кто-то воспользовался дверьми из кабинета наружу, в сад. Не знаю, вошел он через них или вышел. Расскажи мне побольше о том, как выглядела посланница.
Он прикусил нижнюю губу, выцарапывая воспоминания из памяти:
– Девчонка, сэр. Да, точно – скорее девчонка, чем женщина. Худенькая, стройная. Волосы белокурые, распущенные. Одежда такая, словно была добротная, но здорово потрепалась. Стиль чужеземный, накидка в талии сужается, а потом расширяется, и рукава тоже расширенные книзу. Ткань зеленая и вроде как тяжелая, но не похожа на шерсть. По краю капюшона оторочка из меха неизвестной мне разновидности. Я предложил забрать у нее накидку и капюшон, но она не пожелала мне их отдать. На ней были широкие брюки, возможно, из той же ткани, но черной с белыми цветами. Ботинки не доходили до колена и казались тонкими, на них была тугая шнуровка до икры.
Столько деталей о ее наряде!
– Но как выглядела она сама?
– Она была молоденькая. Побелела от мороза и как будто обрадовалась, когда я развел для нее огонь и предложил чаю. Ее пальцы казались ледышками, когда она взяла у меня кружку… – Он умолк. Потом вдруг вскинул на меня глаза. – Она не хотела покидать кабинет, сэр. Или отдавать свой плащ. Мне следовало понять, что она испугана?
Неужели Риддл и в самом деле верит, будто сумеет сделать из этого человека нечто большее, чем простой управляющий? В его карих глазах стояли слезы.
– Ревел, ты сделал все, что следовало. Если кто и виноват, так это я. Мне надо было отправиться в кабинет, как только я узнал о посланнице. Прошу тебя, просто покарауль здесь еще недолго, пока я не пришлю кого-нибудь тебе на смену. Тогда ты займешься тем, что у тебя получается лучше всего: будешь заботиться о наших гостях. Никто не должен заподозрить неладное.
– Это я могу сделать, сэр. – Ревел говорил тихо. Был ли упрек в его собачьих глазах адресован мне или самому себе? Гадать не было времени.
– Спасибо, Ревел, – сказал я и оставил его, похлопав по плечу.
Я проворно двинулся по коридору, уже разыскивая Неттл с помощью моей магии Силы. В момент соприкосновения наших мыслей негодование дочери взорвалось в моем разуме:
Риддл мне рассказал. Да как они посмели устроить такое в нашем доме! Матушка в порядке?
Да. Я спускаюсь. Ревел караулит возле ее двери, но я бы хотел, чтоб ты или кто-то из мальчиков заняли его место.
Я иду. Извинюсь и отправлюсь наверх. – Пауза длиной с удар сердца, а потом яростное: – Разыщи того, кто это сделал!
Этим я и занят.
Кажется, моя хладнокровная уверенность успокоила Неттл.
Я быстро шел по коридорам Ивового Леса, и все мои чувства были настороже. Я не удивился, когда, завернув за угол, увидел поджидающего Риддла.
– Нашел что-нибудь? – спросил я его.
– Неттл отправилась наверх, в комнату матери. – Он смотрел куда-то мимо меня. – Ты ведь понимаешь, что был, скорее всего, в каком-то смысле мишенью.
– Возможно. Дело в посланнице или ее послании, или же враг отправителя решил задержать или уничтожить послание.
Мы быстро шли рядом, шагали в ногу, точно бегущие по следу волки.
Мне это нравилось.
Мысль застигла меня врасплох, и я чуть не споткнулся. Мне это нравилось? Выслеживать того, кто напал на кого-то другого, нарушив неприкосновенность моего дома? С чего вдруг мне это понравилось?
Нам всегда нравилась охота. Древнее эхо волка, которым я был и который все еще пребывал со мной. Охота ради мяса лучшая, но любая охота всегда остается охотой, и никогда не чувствуешь себя более живым, чем во время охоты.
– А я живой.
Риддл бросил на меня вопросительный взгляд, но, вместо того чтобы задать вопрос, сообщил:
– Ревел сам отнес еду и чай посланнице. Два пажа, встречавшие гостей у входной двери, помнят, как впустили ее. Она пришла пешком, и один говорит, что она вроде бы появилась из-за конюшни, а не со стороны подъездной дороги. Больше никто ее не видел, хотя, разумеется, поварихи помнят, как собирали для нее поднос с едой. У меня не было возможности прогуляться до конюшен и узнать, что известно конюхам.
Я окинул себя взглядом. Мой наряд едва ли подходил, чтобы появляться перед гостями.
– Я этим займусь сейчас. Предупреди мальчиков.
– Ты уверен?
– Это их дом, Риддл. И они на самом деле уже больше не мальчики. Последние три месяца они говорили об уходе. Думаю, весной выпорхнут из гнезда.
– И тебе больше некому доверять. Том, когда все закончится, мы снова поговорим. Тебе нужны несколько домашних солдат, несколько мужчин, способных применять грубую силу, когда понадобится, а в остальное время открывать двери и подавать гостям вино.
– Поговорим потом, – согласился я, но с неохотой.
Риддл не первый раз указывал мне, что Ивовому Лесу требуется что-то вроде домашней стражи. Мне идея не нравилась. Я больше не был убийцей, живущим ради того, чтобы охранять короля и выполнять за него тайную работу. Я был теперь уважаемым землевладельцем, обладателем виноградников и овец, и пользовался плугами и ножницами, а не ножами и мечами. И еще, следовало признать, я тщеславно рассчитывал, будто сумею защитить своих домашних от тех немногочисленных угроз, что могут достичь моих дверей.
Но сегодня мне это не удалось.
Я оставил Риддла и поспешил по коридорам особняка в сторону конюшни. Ничто не указывало на то, что кровопролитие завершилось чьей-то смертью. И вообще, оно могло быть не связано со мной или моими близкими. Возможно, посланницу преследовали ее собственные враги. Я достиг входа для слуг, отворил тяжелую дверь и метнулся через заснеженный внутренний двор к дверям конюшни. Бежать было недалеко, но снег успел набиться мне за шиворот и в рот. Я отодвинул засов на дверях конюшни и приоткрыл одну створку ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь.
Внутри было тепло от животных в стойлах, приятно пахло лошадьми, а притененный фонарь на крючке излучал мягкий свет. Увидев меня, Толлмен Дылда заковылял в мою сторону. Работой в конюшне теперь по большей части руководил его сын, Толлермен Орясина, но Толлмен все еще считал себя главным. В такие дни, как сегодня, при большом наплыве гостей, он строго следил, каких животных в какие стойла определяли. Старый конюх очень переживал из-за упряжных лошадей, которые весь вечер стояли в сбруе. Он уставился на меня через царивший в конюшне полумрак и вздрогнул, узнавая.
– Помещик Том! – вскричал он своим надтреснутым голосом. – Разве тебе не следует танцевать с нарядными людьми в Большом зале?
Как многие другие старики, с годами он постепенно перестал учитывать разницу в нашем положении. Или быть может, он видел, что я могу лопатой разгребать стойло вместе с добрыми работниками, и оттого уважал меня как равного.
– Очень скоро пойду туда, – ответил я. – Танцы продолжатся до зари, ты же знаешь. Но я подумал, стоит заглянуть сюда и убедиться, что с лошадьми все в порядке в такую метель.
– У нас все хорошо. Эту конюшню построили на совесть два десятилетия назад, и, сдается мне, она простоит еще с дюжину.
Я кивнул:
– Управляющий Ревел сказал, что у тебя сегодня вечером были неприятные гости.
Его заинтригованное лицо сделалось сердитым.
– Да. Если кто ведет себя как конокрад, я говорить с ним буду как с конокрадом. Не надо шнырять и разнюхивать что-то в моих конюшнях, а потом заявлять мне, будто ты менестрель. Они такие же менестрели, как наш Коппер – пони. Чем-то от них попахивало, вот я и потащил их прямо к дверям. – Он изучающе уставился на меня. – Этот малый, Ревел, должен был тебя предупредить. Только не говори, что ты впустил их в дом!
Я кивнул, хоть мне и тяжело было признавать свою ошибку.
– Это же Зимний праздник. Я всех впускаю. – Я кашлянул под его мрачным взглядом. – А до того, как они появились, в конюшне ничего странного не случилось?
– Ты говоришь о девочке-чужестранке?
Я кивнул.
– Ну да, было дело. Она сюда зашла, как в главный дом. «Мне надо поговорить с хозяином», – сказала одному из работников, ну он и привел ее ко мне, думая, что я ей нужен. Но она взглянула на меня и сказала: «Нет, с хозяином, у которого нос кривой и волосы как у барсука». Так что, прощенья просим, мы поняли, что она имеет в виду тебя, и послали ее к парадному входу.
Я уронил руку, коснувшись спинки носа в том месте, где был старый перелом. Происходящее делалось все более странным. Исчезнувшая посланница явилась сюда, зная лишь, как я выгляжу, но не зная имени…
– И все? – спросил я.
Толлмен задумчиво нахмурился:
– Да. Разве что ты хочешь послушать о том, как торговец Коттлби пытался принудить меня поставить его лошадей в стойла, в то время как у обеих признаки парши. Бедные создания. Я поставил их под навес в дровяном сарае, но к нашим они и на шаг не приблизятся. А если его возница начнет жаловаться, я расскажу ему все, что думаю о его способностях управляться с лошадьми. – Конюх свирепо посмотрел на меня, словно я мог подвергнуть сомнению его мудрость.
Я улыбнулся ему:
– Сделай доброе дело, Толлмен. Ради блага лошадей, отложи для них немного жидкой мази по твоему рецепту.
Он на миг задержал на мне взгляд, потом кивнул:
– Это я могу. Животные не виноваты, что за ними плохо смотрят.
Я собрался уходить, но повернулся:
– Толлмен… Сколько времени прошло между появлением девочки и тех, кого ты принял за конокрадов?
Он пожал костлявыми плечами:
– Она пришла перед тем, как прибыл Коул Тоэли. Потом явился тот малый, портной, и сестры Уиллоу на своих пони. Эти леди никогда не ездят в карете, верно? Затем мальчишки Купер и их мать, и…
Я посмел его перебить:
– Толлмен, как ты думаешь, они за ней следили?
Конюх замолчал. Я нетерпеливо дожидался, пока он все обдумает. Потом Толлмен кивнул, напряженно сжав губы:
– Мне стоило догадаться. Сапоги у них одинаковые, и они пришли прямиком к конюшне и пытались заглянуть внутрь. Они не лошадей украсть хотели, а следили за той девочкой. – Взгляд его сердитых глаз встретился с моим. – Они ее обидели?
– Не знаю, Толлмен. Она исчезла. Я хочу выяснить, ушли те трое или все еще здесь.
– Выясни. Если их тут нет, они не могли уйти далеко в такую погоду. Если хочешь, я пошлю парня во владение Стокера, пусть попросят в долг ищеек. – Он покачал головой и угрюмо прибавил: – Сколько раз я говорил, что нам не помешала бы собственная охотничья свора…
– Спасибо, Толлмен, но никаких собак. Снег так валит, что они бы все равно уже ничего не смогли почуять.
– Если передумаешь, Том, дай знать. Я могу послать сына, и он приведет этих гончих в мгновение ока. И… – он уже кричал мне вслед, – если передумаешь по поводу наших собственных собак, дай знать! Я знаю отличную суку, ощенится к весне! Ты только дай мне знать!
– Позже, Толлмен! – прокричал я в ответ с улицы и тут же наглотался снега.
