скачать книгу бесплатно
– Ну пожалуйста! – Рапскаль тряхнул головой, откидывая с глаз густые темные волосы, и умоляюще посмотрел на нее.
– Но я правда не могу. Синтара голодна. – И почему ей так трудно дались эти слова?
– Ну… вообще-то, она должна летать и сама охотиться. Может, твоя драконица станет больше стараться, если ты не покормишь ее денек-другой.
– Рапскаль! Неужели ты оставил бы Хеби голодной?
Наполовину зло, наполовину смущенно он пнул опавшие листья. И признал:
– Нет. Я не смог бы. Но ведь Хеби такая милая, не то что твоя Синтара.
Слышать подобное было неприятно.
– Синтара не такая уж и плохая! – Тимара покривила душой, поскольку считала, что взаимоотношения дракона и его хранителя никого не касаются. – Я не могу полететь с тобой, Рапскаль. Мне надо идти на охоту.
Юноша поднял руки, сдаваясь:
– Ладно. – Он наградил ее улыбкой. – Тогда давай завтра. Может, будет не так дождливо. Мы могли бы отправиться пораньше и провести в городе целый день.
– Рапскаль, ну сколько можно повторять! – Ей так хотелось взмыть в утреннее небо на спине Хеби. Узнать, каково это – летать; понять, как драконы проделывают подобное. – Я не могу надолго покинуть Синтару. Мне надо охотиться для нее каждый день. Пока моя драконица не насытится, я не могу делать ничего другого. Не могу чинить крышу хижины или штопать одежду, совсем ничем не могу заняться. Она изводит меня своими мыслями, я чувствую ее голод. Ты что, не помнишь, как это бывает?
Она изучала его лицо, пока Рапскаль хмурил украшенные тонкой чешуей брови.
– Помню, – кивнул наконец юноша и тяжело вдохнул. – Я помогу тебе с охотой сегодня, – пообещал он.
– И я буду очень тебе признательна, и на сегодня это поможет решить проблему. – Тимара прекрасно понимала, что Татс ушел и вряд ли вернется. – Но завтра Синтара снова будет голодна.
Рапскаль закусил верхнюю губу и призадумался:
– Ясно. Что ж, я помогу тебе охотиться сегодня, чтобы добыть еду для твоего ленивого дракона. А завтра придумаю, как накормить Синтару, без того чтобы ты потратила на это целый день. Тогда ты полетишь со мной в Кельсингру?
– Полечу. И от всей души скажу тебе спасибо!
– О, погоди, ты будешь мне еще более благодарна, когда увидишь, какой сюрприз я там для тебя приготовил! А теперь пошли охотиться?
– Пошли!
Сельден проснулся, дрожа и не понимая, что происходит. Обычно в это время суток ему позволяли спать. Или сейчас не ночь? Сколько вообще времени? Свет фонаря ослепил его. Он медленно поднял руку, чтобы защитить глаза. И спросил:
– Что вам от меня нужно? – Он знал, что ему не ответят, но все равно произнес эти слова, чтобы напомнить себе, что он человек, а не тупое животное.
Но вошедший в шатер заговорил с ним:
– Вставай. Повернись и дай посмотреть на тебя.
В шатре было не совсем темно. Дневной свет проникал внутрь сквозь швы и заплатки, но ослепительные лучи фонаря все равно заставляли его глаза слезиться. Теперь он узнал говорившего. Это был не один из служителей, дававших ему черствый хлеб, затхлую воду и наполовину сгнившие овощи, и не тот, которому нравилось тыкать в него длинной палкой для развлечения зрителей. Это был человек, который считал, что владеет Сельденом. Низкорослый, с большим носом-картошкой, он всегда таскал на плече здоровенный кошель, словно бы не желал надолго расстаться со своими деньгами.
Сельден медленно поднялся. Он не мог стать более голым, чем уже был, но оценивающий взгляд тюремщика заставил его испытать невероятное унижение. И давешние посетители тоже были здесь. Большой Нос повернулся к человеку, одетому на калсидийский манер:
– Вот он, тот, кого ты собираешься купить. Ну что, достаточно на него насмотрелся?
– Уж больно он тощий, – произнес калсидиец с сомнением, как будто пытался сбить цену, но не хотел разозлить продавца. – И вид у него болезненный.
Большой Нос издал лающий смешок:
– Что ж, это все, что у меня есть. Если хочешь купить человека-дракона в лучшем состоянии, то поищи в другом месте – авось где и найдешь.
На мгновение все стихло. Калсидийский купец предпринял еще одну попытку поторговаться:
– Человеку, которого я представляю, понадобятся доказательства, что этот парень именно тот, за кого его выдают. Дай мне что-нибудь, чтобы отправить моему клиенту, и я посоветую ему принять твое предложение.
Большой Нос несколько секунд обдумывал это, а потом угрюмо спросил:
– Что, например?
– Палец руки. Или ноги. – Увидев возмущение на лице собеседника, купец поспешно добавил: – Или хотя бы кусочек пальца. Как знак доброй воли и честных намерений при совершении сделки. Согласись, ты просишь очень высокую цену.
– Да, прошу. И я не стану отрезать от него ничего такого, что не вырастет снова! Хорошенькое дело: я его порежу, а он возьмет да и заболеет и умрет. И потом, откуда мне знать, может, палец – это все, что тебе нужно? Нет уж. Если хочешь кусочек на пробу, то и заплати за него честь по чести.
Сельден слушал их беседу, и, несмотря на то что часть слов ускользала от его понимания, беднягу охватил ужас.
– Вы собираетесь продавать и покупать мои пальцы? Это безумие! Посмотрите на меня! Посмотрите на мое лицо! Я же человек!
Большой Нос зло воззрился на Сельдена. Их взгляды встретились.
– Если немедленно не заткнешься, то станешь окровавленным человеком. Ты слышал, что я сказал? Я не собираюсь отрезать ничего, что не отрастет снова. Так что хватит ныть.
Сельден думал, что уже испытал всю глубину жестокости, на которую способны эти люди. Два года тому назад один из смотрителей сдал его на вечер любопытному клиенту. При воспоминании об этом у Сельдена помутилось в голове, а когда ухмыляющийся помощник Большого Носа вытащил нож с черной рукояткой, несчастный юноша едва не лишился чувств.
– Мне просто необходимо доказательство того, что он и правда тот, за кого ты его выдаешь. – Покупатель продолжал настаивать; он даже скрестил руки на груди. – Хорошо, я заплачу тебе за это десять серебряных монет. Но потом, если мой хозяин останется доволен и захочет купить его, ты вычтешь эту сумму из стоимости товара.
Большой Нос призадумался, пока его помощник чистил ногти кончиком ножа, и наконец изрек:
– Двадцать серебряных монет. На меньшее я не согласен.
Калсидиец пожевал нижнюю губу:
– За кусок кожи, покрытой чешуей, размером с мою ладонь.
– Остановитесь! – закричал Сельден, срываясь на визг. – Вы не можете этого сделать! Это немыслимо!
– Размером с два моих пальца, – предложил Большой Нос. – И деньги вперед.
– Договорились, – быстро сказал покупатель.
Большой Нос сплюнул в солому и протянул руку. Монеты одна за другой упали в его ладонь.
Сельден забился в угол – так далеко, как позволяли его цепи.
– Я буду сопротивляться! – закричал он. – Я не собираюсь безропотно позволить вам резать себя!
– Как пожелаешь, – ответил Большой Нос. Он открыл свой кошель и бросил туда монеты. – Дай-ка мне нож, Ривер. И вот что: вы двое, садитесь на него, будете держать, пока я срежу кусок с его плеча.
Четырнадцатый день месяца Надежды, седьмой год Вольного союза торговцев
От Кима, смотрителя голубятни в Кассарике, – торговцу Финбоку в Удачный
Отправлено в двух почтовых футлярах: нижний запечатан зеленым воском, а верхний – синим. Если одна из печатей отсутствует или повреждена, уведомите меня немедленно!
Приветствую тебя, торговец Финбок!
Как ты и просил, я продолжаю просматривать все почтовые отправления из моей голубятни. Полагаю, что, прекрасно понимая, с какими опасностями для меня сие сопряжено, ты должен проявить большую щедрость при вознаграждении моих усилий. Мои наблюдения оказались немного обескураживающими и сбивающими с толку, но мы оба знаем, что где тайна, там и прибыль. Хотя до сих пор, к сожалению, нет никаких прямых упоминаний о жене твоего сына, равно как и об успехе или неудаче экспедиции, отправившейся на баркасе «Смоляной», я думаю, что сведения, которые я сообщил, могут иметь определенную ценность, хотя мы пока и не в состоянии определить, в чем именно она состоит. Позволь также напомнить, что, по условиям нашего соглашения, ты платишь мне не только за собранные сведения, но и за риск, которому я подвергаюсь.
Проще говоря, если это сообщение вдруг попадет в чужие руки, то меня сочтут шпионом и я лишусь должности смотрителя голубятни. Понятно, что, когда это случится, неизбежно возникнет вопрос, на кого же я работаю. Уверен, обещание сохранить твое имя в тайне, несмотря ни на что, заслуживает определенного вознаграждения. И впредь, пожалуйста, хорошенько подумай, прежде чем снова упрекать меня за слишком скудные сведения. При всем желании невозможно изловить рыбу в пустой реке.
Очень советую тебе поговорить с одним продавцом птиц в Удачном. Зовут его Шируп, он живет в квартале мясников. Шируп может организовать для меня партию птиц, которые будут возвращаться к нему, а не в клетки гильдии Голубиной почты, что обеспечит полнейшую конфиденциальность нашего общения. Он будет передавать тебе мои послания. Это обойдется недешево, но, полагаю, дело того стоит, и такой шанс упускать нельзя.
Передавай мой привет и наилучшие пожелания твоей Силии. Уверен, что комфорт и благополучие супруги чрезвычайно важны для столь почтенного и богатого торговца, как ты.
Ким
Глава 4. Кельсингра
Элис в одиночестве шла по пустынным улицам древнего города. Платье из мерцающей, медного цвета ткани, созданной Старшими, защищало ее тело. Изношенные башмаки и полинявший от долгой носки плащ, полы которого постоянно расходились, смотрелись в сочетании с ним странно. Непокрытая голова молодой женщины склонилась навстречу ветру, уложенные на голове косы растрепались. Элис прищурилась, поскольку из-за яростного порыва ледяного ветра глаза слезились, и упрямо продолжила свой путь, сжимая в онемевших от холода руках небольшой рулон выгоревшей ткани. Дверной проем ближайшего дома зиял пустотой, деревянные ставни на окнах давно сгнили.
Войдя внутрь, она вздохнула, дрожа от облегчения. Тут тоже было холодно, но, по крайней мере, можно укрыться от ветра. Платье Старших, подарок капитана Лефтрина, сохраняло тепло ее тела, однако не могло согреть голову и шею, не говоря уже о кистях рук и ступнях. Шепот, заполнявший воздух и привлекавший ее внимание, затих. Элис обхватила себя руками, согревая пальцы под мышками, и внимательно оглядела заброшенное жилище. Смотреть здесь было особенно не на что. На плиточном полу виднелись контуры деревянной мебели, давным-давно рассыпавшейся в щепки. Она провела ногой по полу. Плитки под слоем пыли были насыщенного темно-красного цвета.
Квадратная дыра в потолке и груда древних обломков на полу под ней напоминали о лестнице, превратившейся в пыль. Потолок сам по себе мог рассказать о многом. Вырезанные из камня балки поддерживали кладку. До того как оказаться в Кельсингре, Элис не видела ничего подобного, но, похоже, здесь даже самые маленькие дома строились исключительно из камня.
Камин в углу комнаты хорошо сохранился. Он вдавался в стену и был выложен изразцами. Элис подолом плаща протерла гладко облицованную каминную полку и ахнула от восторга. То, что она посчитала грязными пятнами на красной плитке, на самом деле оказалось черной гравировкой. Осмотрев свою находку, исследовательница поняла, что все рисунки были посвящены одной теме – приготовлению пищи. Здесь были жирная рыба на блюде, а рядом миска, наполненная круглыми корнеплодами с ботвой. На другой плитке она увидела дымящийся котел, а на третьей – поросенка, жарящегося на вертеле.
– Что ж, похоже, Старшим нравилась та же пища, что и нам.
Она говорила тихо, как будто боялась разбудить кого-то. Это странное чувство не оставляло молодую женщину с тех пор, как драконица Рапскаля впервые принесла ее сюда, чтобы осмотреть разрушенный город. Кельсингра выглядела пустынной, заброшенной и мертвой. И все же Элис никак не могла отделаться от ощущения, что за любым поворотом может наткнуться на местных жителей, занятых повседневными делами. В самых больших зданиях, построенных из черного камня с серебряными прожилками, она совершенно точно слышала шепот, а один раз даже пение. Но все ее поиски и призывы ни к чему не привели; повсюду обнаруживались лишь пустые комнаты, остатки мебели и другие предметы, обратившиеся в прах. Ее крики не переполошили белок, не распугали голубей. Здесь, похоже, вообще не водилась никакая живность – ни мыши, ни муравьи, – а редкие растения, попадавшиеся ей, были чахлыми. Иногда Элис казалось, что она первая живая душа, что посещает это место за долгие годы.
Глупая мысль. Несомненно, зимние ветры уничтожили все более ранние следы вторжения, ибо зверья в округе обитало в изобилии – не только здесь, но и на другом берегу реки. Склоны холмов, окружавших город, густо заросли лесом, и Хеби, регулярно отправлявшаяся на охоту, быстро убедилась, как много тут всевозможной добычи. Только вчера красная драконица обнаружила и загнала целое стадо крупных рогатых существ, названия которых Элис не знала. Хеби вспугнула их с воздуха, согнала с холма, и животным волей-неволей пришлось выбежать на берег реки, где на них набросились остальные драконы и пировали до тех пор, пока не насытились. Так что земли по обе стороны реки кишели дичью. Но в город звери почему-то не заходили.
Это была лишь одна из загадок Кельсингры. Бо?льшая часть этого древнего города сохранилась практически нетронутой, как если бы в один прекрасный день все жители вдруг просто исчезли. Небольшие повреждения выглядели случайными, за одним исключением. В центре зияла огромная расщелина, словно кто-то взял гигантский топор и вогнал его лезвие в город, разрушив улицы. Река заполнила расщелину. Элис стояла на краю этой голубой раны и вглядывалась в казавшуюся бесконечной глубину. Может, это и погубило Кельсингру? Или все произошло уже потом, годы спустя? И почему в этом поселении Старших дома стояли на большом расстоянии друг от друга, тогда как погребенные строения Трехога и Кассарика были соединены в сплошной, бесконечный лабиринт? Ни на один из вопросов не было ответа.
Элис закончила очищать камин. Первый ряд плиток осыпался, едва она легонько провела по ним рукой. Исследовательница поймала одну плитку и осторожно положила ее на пол. Сколько лет этот камин простоял целым, чтобы разрушиться от ее прикосновения? Что ж, по крайней мере, она видела его нетронутым и подробно опишет, как он выглядел. Этот раритет не канет в забвение, не будет потерян навсегда, как это случилось со многим, что было обнаружено в Кассарике и Трехоге. Хотя бы об этом городе Старших останутся документальные свидетельства.
Элис встала на колени перед камином и развернула свой сверток. Раньше это была белая рубашка. Стирка в речной воде сделала ткань желтоватой, а швы разошлись под воздействием кислоты. Так что остатки ткани Элис использовала как пергамент. Это было не слишком удобно. Чернила, уже неоднократно разведенные водой, расплывались и размазывались, когда она пыталась писать на ткани. Но это все же лучше, чем ничего, а когда она снова раздобудет пергамент и чернила, то сможет переписать все свои заметки начисто. Сейчас Элис не могла рисковать, полагаясь лишь на собственную память. Она должна записать все свои первые впечатления об этом месте, тщательно зафиксировать все, что увидела, а потом уже можно будет дополнить это подробностями. Надо спешить, мало ли что может случиться с ней самой.
Или с этим нетронутым городом Старших.
Тревога заставила ее стиснуть зубы. Завтра утром Лефтрин собирается отправиться в долгий путь обратно в Кассарик и, возможно, в Трехог. В этом расположенном высоко на деревьях городе он заберет деньги, которые должен им Совет Дождевых чащоб, а затем пополнит запасы. Купит теплую одежду, муку и сахар, масло, кофе и чай. Но для этого ему придется рассказать, что экипаж «Смоляного» и хранители драконов нашли Кельсингру. Они уже обсуждали, к чему это может привести. Торговцы тут же ринутся в еще одно заброшенное поселение Старших. Они явятся сюда не с целью изучать древний город, а затем чтобы побыстрее растащить все, что осталось от магических вещей исчезнувшего народа и его искусства.
Мигом набежит множество мародеров и авантюристов. Для этих людей нет ничего святого. Их волнует исключительно прибыль. С камина в этом скромном жилище сдерут плитки. Собьют массивные барельефы с главной башни Кельсингры, упакуют их и отправят вниз по реке. Охотники за сокровищами заберут скульптуры из фонтанов, обрывки документов из здания, которое, похоже, когда-то служило местным архивом, декоративные каменные наличники, загадочные инструменты, витражи… И все это будет сложено в ящики без всякой системы и распродано как простой товар.
Элис вспомнила об удивительном месте, которое они нашли вместе с Лефтрином. Доски из эбонита и слоновой кости, пыльные игровые фишки – все это стояло нетронутым на низких мраморных столах. Она не узнала ни одной из игр, не сумела расшифровать ни единой руны на янтарных и нефритовых пластинках, лежавших вперемешку в широкой чаше, выдолбленной в гранитной подставке.
– Наверное, здесь Старшие играли в азартные игры, – сказала она Лефтрину.
– Или, может, молились. Я слышал о священниках с островов Пряностей, которые используют рунные камни, чтобы узнать, будет ли услышана их молитва.
– Это тоже возможно, – кивнула она. Так много загадок. Проходы между столами были широкими, а большие прямоугольные каменные вставки на полу комнаты поблескивали черным. – Это что, подогревающиеся площадки для драконов? Они приходили сюда наблюдать за игрой или молитвами?
В ответ Лефтрин лишь беспомощно пожал плечами. Элис боялась, что никогда не узнает ответа на свой вопрос. Подсказки, по которым можно было бы догадаться, что же представляла собой Кельсингра, будут распроданы и бесследно исчезнут, кроме тех, что она сможет описать до того, как сюда прибудут падальщики.
Как только Элис поняла, что разграбление Кельсингры неизбежно, она каждый день, который оказывался достаточно ясным для того, чтобы Хеби могла летать, умоляла Рапскаля перенести ее в древний город. Она использовала каждый час дневного света, методично записывая свои наблюдения о каждом строении, вместо того чтобы лихорадочно метаться от дома к дому. Элис рассудила, что лучше уж внимательно и подробно исследовать часть поселения Старших, чем поверхностно осмотреть его целиком.
Услышав снаружи на тротуаре шаги, она подошла к двери. Лефтрин пробирался по пустынным улицам: руки скрещены на груди, кисти спрятаны под мышками, чтобы хоть немного согреться, подбородок упирается в грудь, серые глаза прикрыты от резкого ветра. Щеки над темной бородой раскраснелись от холода, а непокорные волосы растрепались. Но все равно при взгляде на него у Элис сразу потеплело на сердце. Чумазый и коренастый капитан баркаса в поношенных штанах и куртке в Удачном вряд ли удостоился бы взгляда Элис Финбок, жены преуспевающего торговца. Но за месяцы совместного путешествия на Смоляном она разглядела скрытые достоинства этого человека и полюбила его. Причем гораздо сильнее, чем когда бы то ни было любила своего жестокого супруга, Геста Финбока: даже в первые дни головокружительного увлечения этим красавцем-щеголем, внезапно сделавшим ей предложение, Элис не чувствовала ничего подобного. Лефтрин говорил просто, без изысков и не отличался изяществом, но он был честным, надежным и сильным человеком. И она любила его искренне, всем сердцем.
– Я здесь! – крикнула она Лефтрину.
Он повернул голову в сторону Элис и поторопился к ней присоединиться.
– На улице холодает, – заметил капитан, входя в скромное убежище. – Ветер крепчает, и скоро начнется дождь. Или даже мокрый снег.
Элис шагнула в его объятия. Одежда Лефтрина была холодной, но, прижавшись друг к другу, они согрелись. Она медленно отступила, чтобы взять его грубые руки в свои и растереть их.
– Тебе нужны перчатки.
– Нам всем нужны перчатки. И новая теплая одежда. А еще необходимо возместить, что мы потеряли во время того наводнения: инструменты, продовольствие и прочие припасы. Боюсь, найти все это можно только в Кассарике.
– Карсон сказал, что мог бы…
Лефтрин покачал головой:
– Карсон приносит много мяса, да и хранители стали лучше охотиться на новом месте. Мы все сыты, но это только мясо, а драконам его всегда мало. И Карсон снимает шкуры с убитой дичи, однако на это нужно время, да и подходящих инструментов у нас нет. Он может обрабатывать жесткие шкуры, чтобы застилать ими пол или занавешивать окна. Но меховые одеяла или одежду из кожи просто так не сделаешь. Мне придется отправиться в Кассарик, дорогая. Я не могу больше это откладывать. И я хочу, чтобы ты поехала со мной.
Элис уткнулась лбом ему в плечо:
– Я не могу. – Он крепко обнял Элис, и от этого ее слова прозвучали приглушенно. – Я должна остаться здесь. В Кельсингре столько всего нужно описать, и я должна сделать это до того, как все будет уничтожено. – Она подняла лицо и, прежде чем он приступил к привычным бессмысленным утешениям, заговорила сама. – Как продвигается твоя работа? – спросила Элис, меняя тему разговора. Капитан взялся соорудить в Кельсингре новый причал.
– Медленно. – Он покачал головой. – Пока что я могу лишь составить примерный план и записать, какие именно материалы нужно купить. Река возле города очень глубокая, а течение стремительное. Там не найти места, где Смоляной мог бы выйти на сушу, да и вообще нет ничего, к чему я мог бы надежно его привязать. Помнишь, даже когда все, кто был на борту, дружно взялись за весла, нас отнесло от города вниз по реке? Я подозреваю, что глубина не всегда одинакова и меняется в зависимости от времени года. Если это так, то летом вода немного спадет – вот тогда-то и надо будет приступать к строительству.
Я проверил сваи старого причала. От деревянных осталось одно название, зато каменные выглядят крепкими. Мы можем подняться вверх по реке вдоль того берега, нарубить там деревьев, соорудить из бревен плот и вернуться на нем обратно. Правда, причалить тут будет непросто, и в любом случае спешить не следует: попытка сделать это сейчас обернется напрасной тратой времени. У нас нет инструментов и креплений, чтобы построить такой причал, какой нам нужен для того, чтобы к нему мог надежно пришвартоваться большой корабль. И единственное место, где мы можем достать все необходимое – это…
– Трехог, – закончила она за него.
– Да, Трехог. Ну, может быть, еще Кассарик. А и туда и туда путь неблизкий. Снаряжая Смоляного, я готовил корабль для путешествия, а не для того, чтобы основать новое поселение. А хранители во время того страшного наводнения потеряли почти все свои запасы продовольствия, сменную одежду, одеяла и прочее. Так что зимовка будет тяжелой, пока я не вернусь с новым грузом.
– Я не хочу расставаться с тобой, Лефтрин. Но я останусь здесь и продолжу работать. Постараюсь узнать об этом городе как можно больше, пока не налетели торговцы и не растащили его по кусочкам.
Лефтрин вздохнул и притянул Элис поближе к себе:
– Дорогая, я уже говорил тебе, мы защитим это место. Никто больше не знает дороги сюда, а я не собираюсь показывать торговцам свои карты и бортовой журнал. Если же они попытаются следовать за нами, то вскоре убедятся, что Смоляной может передвигаться по ночам так же, как и днем. Даже если кому-то вдруг и удастся приплыть сюда вслед за нами, пришвартоваться в любом случае не получится. Элис, я буду удерживать всех в стороне от Кельсингры так долго, как только смогу.
