Призраки будущего

Янина Хмель

Призраки будущего

Пролог

Когда машина подъехала к дому, я выскочила наружу, не успела та затормозить. Молчание между нами вперемешку с моим нетерпением давило на виски́ – мне нужно было глотнуть свежего воздуха. Но атмосфера вокруг дома была не менее мрачной и тяжёлой. Не таким этот дом представлялся мне из воспоминаний Дианы. Он казался больше, а сейчас передо мной была маленькая избушка. Как там могло разместиться два этажа и чердак?! Только если внутри этот дом не был резиновым или бермудским.

Осень в Стерквинде отличалась от осени в Москве. Деревья шумели громче. Листья, даже пожелтев настолько, что казались сухими, как будто и не собирались опадать. А трава под ногами была насыщенно зелёной. Видимо, солнце не добиралось сюда сквозь листву.

Я присела на нижнюю ступеньку крыльца, дожидаясь, пока Диана припаркует машину.

Это крыльцо, как и сам дом, впитали в себя воспоминания каждой женщины моего рода. Они пульсировали за моей спиной, бились в стенах дома, ощущались под моими ладонями, которые я приложила к земле. Закрыв глаза, я позволила слуху и обонянию обостриться… Прошлое переплелось с настоящим: я слышала каждый шорох, чувствовала каждый запах – они прорывались сквозь стёртую границу между временем и давили на меня своей тяжестью, пытались проникнуть в мой мир, показать мне…

Прикосновение к моему плечу заставило вздрогнуть и вернуться в реальность. Я открыла глаза и увидела Диану.

– Прости, я напугала тебя.

Я подвинулась, мотнув головой:

– Из твоих воспоминаний он казался мне больше.

Диана присела рядом, уставившись на дорожку, ведущую к дому. На дом она даже мимолётно не взглянула, будто отрицала его существование.

– Он словно ссутулился…

– Или ты выросла, – предположила я.

– Или я выросла, – отрешённо повторила за мной она, ни разу не моргнув.

– Наверное, мне должно быть страшно. – Я положила голову на её плечо.

Но крупицы страха, что не успел укорениться во мне, быстро вытеснило любопытство.

– Ты не была бы собой, если бы тебе было страшно, – заметила Диана, прислонив свою голову к моей. – Для тебя это просто очередной вызов, который ты принимаешь.

– Уже приняла, – поправила её я.

– Уже приняла, – снова повторила за мной Диана. Немного помолчав, она спросила: – Он придёт сюда?

– Да. – Я поняла, о ком речь, даже без имени. – И думает, что застанет нас обеих.

– Он не такой глупый…

– Я ему внушила это! – Я закатила глаза.

Диана рассмеялась. Самым неискренним и наигранным смехом, который резко оборвался.

– Какая у него сила? – Я осторожно забралась в её мысли, чтобы найти ответ первее, чем Диана сама расскажет.

– Не знаю, – пожала плечами она.

Я подняла голову:

– Не знаешь? – Ещё раз заглянула в её сознание: Диана не врала.

– Он никогда не применял её.

– Накапливал для особенной из нас. – Перед нами появилась первая Ева.

– Ты знаешь?! – одновременно сказали мы с Дианой: она спросила, я подтвердила.

Жаль, что я не могла залезать в её голову. Уверена, рыжая никогда не была искренней с нами, играла нами, как марионетками, не соизволив поделиться правилами своей игры ни с одной из нас.

Ева кивнула. Я закатила глаза: конечно, она всё знала.

– Но не скажешь. – Я поднялась и потянулась: спина затекла от неудобной позы в дороге.

Ева снова кивнула.

– Тебе должно быть стыдно, Ева, – бросила ей я. Но её невозможно было пристыдить. Наверное, призраки оставляют свои чувства и эмоции в мире живых.

– Иногда мой рот зашит и руки связаны, но это не значит, что я не помогаю вам, – ответила мне Ева. После её слов поднялся ветер.

Я почувствовала тяжесть в ногах, будто на мои лодыжки привязали кандалы, каждый шаг вверх по ступеням давался с трудом, шёпот из прошлого становился громче, а запахи отчётливее. Сильнее всего улавливался запах гари.

– Этот дом горел?

– Насколько я знаю, нет. – Диана шла следом.

– Этот дом не горел, – вмешалась Ева.

– Тогда почему я чувствую запах… горелой плоти! – фыркнула я, когда подошла к двери и схватилась за круглую ручку. Металл знакомо обжёг ладонь холодом.

Воспоминания. Каждая женщина моего рода держалась за эту ручку. Открывала эту дверь. Заходила в этот дом. И эти воспоминания тянули меня к подножию лестницы, подальше от крыльца.

– Горела церковь, – как будто издалека послышался голос Евы. Я повернула ручку и толкнула дверь.

Мы зашли в дом. Совсем не таким я представляла его внутри. Давящая мрачная атмосфера снаружи никак не вязалась с огромным светлым пространством, в которое я попала с порога.

– Всё хорошо? – уточнила Диана, обернувшись.

Потому что я ни на шаг не отодвинулась от двери, прижавшись к ней спиной.

Диана напряглась.

– Всё хорошо, – опередила её мысленный вопрос я. – Просто… этот дом как-то странно действует на меня. Я будто уже была здесь. Давно. – Я подняла голову. – Там чердак. – Это был не вопрос.

Диана кивнула.

Я прислушалась к себе, было ощущение, что этот чердак я помнила не из её воспоминаний. Я посмотрела на первую Еву, которая тоже проследовала за нами в дом:

– Ты там жила? Я вижу на чердаке рыжую девушку.

Она ничего не ответила, но я уже знала – чувствовала, что там была не она. Наверное, ещё одна из рода Хедлунд.

Диана подошла ко мне и приобняла меня за плечи.

– Ты справишься. Если бы я не была уверена в этом, мы бы никогда не вернулись. В этот дом. В эту страну. Я бы спрятала тебя. Никакие способности и возможности не помогли бы ему отыскать тебя, Соня.

– Я знаю, – моргнула я, на глаза наворачивались слёзы.

– Мне очень жаль, что именно ты должна это сделать.

– В одиночку, – подытожила я, сжав её ладонь на своём плече.

Мы присели друг напротив друга в гостиной. Солнце уже давно опустилось за горизонт, но комната по-прежнему была залита светом.

– Ты будешь рядом? – Я не успела придать голосу уверенности: он всё равно дрогнул, когда вопрос слетел с губ.

Диана обхватила мои ладони. Её глаза были широко открыты, в них тоже стояли слёзы, я слышала её мысли – она заклинала себя не плакать.

– Не знаю… – одними губами прошептала она.

– Смотря насколько сильно она захочет увидеть его смерть собственными глазами, – вновь вмешалась Ева.

Я представила свои ладони на её высокой ровной шее, как пальцы напрягаются и касаются друг друга на её затылке, как выкатываются её глаза, как к ней на мгновение возвращается способность дышать, чтобы я могла навсегда отобрать у неё эту возможность.

Моя ненависть к ней была сильнее даже того чувства, что я испытывала к Виктору.

– Это нужно только тебе, – тихо ответила Диана, глядя на меня.

– Это нужно только мне, – ещё тише произнесла я.

То, что нужно Еве, никому из нас не было известно. Она тот призрак, которому уже нет места в будущем, но который так отчаянно цепляется за настоящее, чтобы не раствориться в прошлом, что так ненавистно ей. Её прошлое было таким же призрачным и непонятным, как и прошлое Виктора.

Я закрыла глаза, по-прежнему ощущая тепло ладоней Дианы на своих. Я как Алиса уменьшилась в размерах, отчего руки Дианы казались больше. Я снова стала маленькой девочкой, рядом с которой Диана была всегда. Поддерживала. Направляла. Заботилась. Девочкой, для которой расставание с ней было таким далёким…

До момента, пока все стихии не сплелись во мне воедино, я думала, что сильнее бушующего в области солнечного сплетения огня нет ничего. Но стоило огню, воде, земле и воздуху стать единым целым, я поняла, что могу больше, чем просто дать отпор Виктору и разорвать проклятие, которым он связал мой женский род.

Я сидела с закрытыми глазами. Чувствовала, как Диана выпускала силу трёх стихий, что бурлили в ней, через кончики пальцев, которые как крылья мотылька касались моих запястий. Я знала, что когда она передаст последние капли, я не увижу её, но надеялась увидеть её призрак. Как видела маму. Как видела первую Еву.

Я открыла глаза, а вместе с ними открылись все окна и двери в доме. К чтению и управлению мыслями других, лечению прикосновением прибавился телекинез. В мыслях пронеслось прошлое всех женщин моего рода. Я увидела ближайшее будущее: Виктор стоит на пороге дома. Вот только больше не видела своих призраков.

В гостиной этого дома я осталась одна.

– Обними за меня маму, – сглотнула я, чувствуя, как по щекам покатились слёзы.

У меня было не так много времени, чтобы привести себя в порядок до прихода Виктора. Я знала, что он пунктуален и педантичен.

Воспоминания о попытках Дианы спасти своих любимых остро резали моё сознание. Виктор всегда был на шаг впереди. И чтобы переиграть его, мне нужно залатать свои слабые места.

Саша – моё слабое место.

Чтобы однажды вернуться к ней и позволить себе быть слабой, я должна отдалиться. Еве… маме удалось спасти Антона, потому что она ушла. И пусть причины ухода у нас разные, я поступлю как она.

Когда раздался звонок, я даже не вздрогнула. Ждала. Видела того, кто стоял на пороге, сквозь дверь. Взглядом сняла цепочку и опустила ручку.

Виктор ступил в дом с букетом большеголовых бледно-жёлтых роз. Перед глазами мелькали другие цветы. Из воспоминаний Дианы и Евы. В пламени огня я растворяла ледяное желание выхватить этот букет и располосовать шипами лицо Виктора, стереть эту довольную ухмылку. Но вместо этого выровняла дыхание и сделала вид, что он – долгожданный желанный гость.

– Добро пожаловать домой, Виктор, – спокойно сказала я. Забрала у него букет и развернулась. Не смогла удержаться и залезла в его голову, чтобы оставить короткое послание, которое перекроет ему наслаждение от каждого дня, проведённого рядом со мной: «Ад покажется тебе раем, когда ты окажешься там».

Огонь

Мне было одиннадцать, когда я открыла в себе силу.

Диана повторяла, что я особенная, что у меня есть миссия, что я – последняя надежда своего рода. Я всегда просто кивала, ведь все родители говорят так своим детям… Я осознала, в чём моя особенность, когда Диана сидела передо мной, а за её спиной догорала занавеска на окне, которую я подожгла лишь подумав об этом.

Диана схватила стакан воды на столе и вылила всё содержимое на огонь.

– Нельзя так делать, Соня, – выдохнула она. Так спокойно, без лишних телодвижений, будто как минимум ожидала чего-то подобного.

– Оно само, – пожала плечами я, не ощущая свою вину в произошедшем.

Конечно, я не хотела, чтобы Диана пострадала, но я так же чувствовала, что огонь не причинил бы ей вреда.

– Огонь мог задеть и меня, – сдержанно произнесла Диана.

– Ты смогла бы потушить его… – Вырвалось у меня. Я различала цвета её ауры. Их было три: синий, фиолетовый и зелёный – иногда они сплетались вместе и получался насыщенный изумрудный, а иногда, будто разноцветные нити, вились вокруг Дианы, лишь слегка касаясь друг друга. Так же я слышала воду, как будто рядом спускался водопад, потом его перебивал шум ветра, как будто начинался шторм на море, а потом всё затихало настолько, что слышно было, как корни дерева прорываются сквозь землю. – В тебе много воды, – опять не контролируя слова сказала я, – а ещё ты могла бы засыпать пламя песком. Или потушить его ветром…

– Довольно! – перебила меня Диана. – Ты должна быть… осторожней.

– Не кипятись, Ди, – закатила глаза я.

«Как мне подготовить её, если я сама не знаю, к чему готовиться?..»

Мне казалось, она сказала это, но, когда я посмотрела на неё, её губы не шевелились. Я не сразу осознала, что это были её мысли.

Мне нужно было переварить эти открытия в одиночестве, и я вышла из комнаты. Но осталась возле двери, прислонившись к стене и закрыв глаза. Даже сквозь стену я слышала голос Дианы и не могла разобрать: это она говорит вслух или это её мысли. Кроме неё в комнате находился кто-то ещё… Я ощущала его – или их? – присутствие. А ещё слышала незнакомые голоса.

Любого другого одиннадцатилетнего ребёнка подобные события привели бы в ужас, но мне было любопытно. Я как будто проверяла на прочность себя: а что ещё я способна вынести?

Слышала, как Диана с кем-то спорила, не скрывая злость и раздражение. Другие голоса были мне незнакомы. Вряд ли это был телефонный разговор – я ощущала физическое присутствие кого-то постороннего. Я не хотела подслушивать, но от тайн меня начинало подташнивать.

Я вернулась в комнату на словах Дианы:

– Соня ещё не готова.

– К чему не готова? – спросила я.

Диана повернулась ко мне. Она быстро взяла верх над своими эмоциями, но я успела кое-что заметить в её глазах: страх.

– Дайте нам время, ладно? – прошипела Диана. Это было предназначено не мне.

– Ба? – Я прикусила щеку изнутри. Дурная привычка с детства: когда я начинала терять контроль над эмоциями, то пыталась привести себя в чувства подобным образом. Иногда раскусывала щеку до крови и сейчас тоже ощутила привкус меди во рту. Я редко звала её «ба» и только в тех случаях, когда злилась. «Мама» было занято и предназначалось той, кто меня родила, но иногда с моих губ слетало более интимное «мами». Чаще всего я обращалась к ней «Ди». Диана не скрывала, кем приходилась мне, но свою мать я видела только на фотографиях, а теперь это лицо смотрело на меня из воспоминаний Дианы.

– Милая, – она присела напротив меня, – кое-кто очень хочет с тобой познакомиться, но сначала… я должна тебе кое-что рассказать.

В тот день я узнала, что мой род наделён магическими способностями, сила которых заключалась в четырёх стихиях. А ещё мой род проклят.

– Больше ста лет назад, в 1919 году, – продолжала Диана, – в нашем роду активировалось проклятие.

Я смотрела ей в глаза.

– Виктор… – Она закрыла глаза и замолчала, подбирая слова.

– …до сих пор терроризирует наш женский род, – продолжил за неё другой голос.

Я обернулась на него.

Передо мной стояла девушка в длинной белой сорочке. Она была отдалённо похожа на Диану. Бледная. Рыжая. Зеленоглазая.

– Меня зовут Ева, – улыбнулась мне она.

Я посмотрела на Диану, ожидая объяснений.

– Она твоя мать, – вздохнула та.

Тогда я впервые увидела Еву – свою маму. Дочь Дианы. Диана рассказала, что Ева умерла при родах, и моё воспитание стало обязанностью Дианы. Она сказала, что ей выпал второй шанс, потому что первый был тем самым блином, который обычно получается комом.

– Покончить с Виктором сможешь только ты, – тише добавила Диана.

– Потому что ты самая сильная из нас, моя прекрасная дочь, – Ева подошла ко мне и протянула руку.

Я ещё не приняла, что моя родная мать – призрак. Не смирилась. Сейчас она была для меня чужой, а я не любила, когда чужие прикасаются ко мне.

Занавески на втором окне вспыхнули.

– Чёрт! – воскликнула Диана.

Я уже не просто ощущала привкус меди во рту, мне казалось, что я чувствую её запах. Сглотнула и почувствовала приступ тошноты.

Возле Евы появился ещё один призрак.

Диана громко вздохнула.

– А это кто? – недовольно фыркнула я.

– Тоже Ева, – ответила она, а в её голове я прочитала: «Та, из-за которой наш род проклят».

– Есть ещё кто-то с того света, кто хочет познакомиться со мной? – закатила глаза я.

– Думаю, для первого раза достаточно, – тихо ответила Диана. Я прочитала в её мыслях ещё два мужских имени, которые были мне незнакомы.

– Я, значит, должна разорвать проклятие, которое активировала вторая рыжая, – уточнила я.

Диана кивнула.

– Меня зовут Ева, – ухмыльнулся второй призрак. Она была ещё прозрачнее, чем моя мать, и будто только вышла из воды: платье мокрое, по плечам с волос стекали капли. Я по инерции опустила взгляд ей под ноги, чтобы убедиться, что там нет лужи. Там было сухо. Я вновь посмотрела на её лицо. Кожа была серой, а глаза впали. Она тоже пристально рассматривала меня в ответ.

– Запретный плод ты сорвала, Ева, – я присела в кресло и подобрала под себя ноги, – а разбираться мне.

Следующие десять лет Диана готовила меня к принятию всех стихий и противостоянию Виктору. А рядом с нами всегда были два призрака: первая Ева и моя мать. Казалось, они и правда обе хотели нам помочь, но чаще их присутствие раздражало меня. Потому что я не слышала их мысли. Не могла предугадать их действия. Они обе не вызывали у меня доверия. Я не чувствовала себя в безопасности в их присутствии, отчего каждый раз, когда кто-то из них появлялся между мной и Дианой, я напрягалась. Диана считывала эту реакцию и мысленно посылала мне просьбу: «Перетерпи». Я лишь закатывала глаза и сжимала зубы, чтобы не дать лишним словам вырваться наружу.

До своей смерти Ева – моя мать – обладала силой телекинеза и могла менять будущее, а в руках Дианы была сила исцеления, мне же достался дар гораздо мощнее: я могла проникать в головы других людей и внушать им мысли, а изменения мыслей приводило к другим действиям. Я не сразу сама осознала, что слышу то, о чём люди думают, и когда поняла, не сразу сказала даже Диане, хотя никогда ничего не утаивала от неё. Но мне казалось, что, когда узнает, она будет относиться ко мне иначе. Вот только её мысли и слова всегда совпадали и до того, как она узнала о моём даре, и после. Когда я поделилась с ней, она подумала: «Не могло быть иначе, ты самая сильная из нас».

Сложнее приходилось с другими – обычными людьми, в жизни которых нет мистических способностей и родового проклятия. Я выбрала отшельничество: так было проще оградить себя от чужой лжи. И каждое соприкосновение с людьми было тем ещё испытанием для меня. Человек, особенно неподготовленный к тому, что кто-то может читать его мысли, всегда думает о правде, держит её рядом с ложью, сравнивает, подтасовывает истину.

Прежде чем научить пользоваться силой, Диана научила меня быть справедливой и искренней. Это была её вина, что я стала такой нетерпимой ко лжи и всему, что та порождала: лесть, зависть, лицемерие – я видела все их оттенки, ощущала запах гниющей плоти, единый для таких проявлений. И каждый раз, когда я сталкивалась с ложью и её производными, первым в ноздри ударял именно он, проникая внутрь меня и оставляя неприятное послевкусие. Поначалу я отчаянно пыталась отмыться от него. Мне казалось, что я насквозь пропахла им, лишь постояв рядом с человеком, который лжёт. Спустя несколько дней запах становился едва уловимым, а через неделю вовсе выветривался. Или я просто-напросто привыкала к нему.

Вот только каждый раз, когда мне нужно было контактировать с людьми, я впитывала часть трупного запаха в себя. Особенно ярким он был у мужчин. Они не скупились на ложь, чтобы произвести впечатление. Чтобы затащить в постель. Чтобы потешить своё эго. Каждое «я свободен, как степной орёл» было на самом деле «одна жена, двое детей, три любовницы». И один необузданный член в штанах, гораздо меньше, чем количество лжи, в которую он сам же верил.

Со мной пытались знакомиться везде: я как будто притягивала их – лживых, льстивых, лицемерных. Из самого неприятного – в очереди в женский туалет в торговом центре. Он ждал свою невесту, попутно пытаясь впихнуть мне свою визитку.

Диана считала, что это всё сила огня, которая досталась мне. Я закатывала глаза, зная точно, что не последнюю роль в этой притягательности играли черты характера, которые обжигали сильнее внутреннего пламени.

Саша

Мне не пришлось искать и создавать себя – я всегда знала, кто я есть. Знала и принимала все свои стороны. Поэтому легко принимала и других людей. Мои требования к себе были высокими, так же как и требования к другим.

Диана никогда не осуждала мои желания, всегда поддерживала мои поступки, какими бы несуразными они не были. Она думала и говорила, что это моя жизнь, и только я вправе выбирать, чем её наполнить. Она принимала меня любой, наверное, больше никто в этой жизни не способен на это. Особенно если я рискну признаться, что обладаю способностью читать мысли.

После того как мой дар пробудился, я стала ещё осторожнее контактировать с людьми. Когда я в детстве спросила у Дианы, могу ли я заводить друзей, то думала, она ответит, что это опасно – как для меня, так и для них, но её мнение было другим. «Тебе будет сложно найти друга, который будет искренен с тобой и в мыслях, и в словах», – прочитала я в её мыслях, а вслух она сказала: «Но это совсем не значит, что ты не найдёшь такого человека».

И я его нашла.

Когда мы столкнулись с Сашей в длинном коридоре института, я сразу же почувствовала в ней родственную душу. Если сравнивать в стихиях – а я привыкла смотреть на других людей сквозь призму четырёх стихий – я была огнём, а Саша – водой. Не бушующим водопадом или океаном с сильными волнами, а глубоким спокойным озером. В тот день меня в очередной раз вызвали к декану, потому что я – снова – «умничала» на паре. Но разве я была виновата, что знаю предмет лучше, чем преподаватель?! Сашу не вызывали, она целенаправленно шла забирать документы.

В тот день никто из нас так и не дошёл до декана. Как-то не сговариваясь развернулись в сторону зоны для курения, хотя я не курила. Саша протянула мне пачку, я отказалась. Она закурила, рассматривая меня.

– Как? – коротко спросила она, в её мыслях я увидела и её имя, и желание узнать моё.

– Я Соня. Приятно познакомиться, Саша, – ответила я.

Она улыбнулась.

– Тот момент, когда репутация впереди?

Я посмотрела на неё. У неё были зелёные глаза, но не такого оттенка, как у меня и Дианы, а спокойного, болотного. Она засмущалась от моего пристального взгляда и неловко убрала выпавшую прядь за ухо, выставив напоказ большую чёрную родинку на щеке, а потом засмущалась и этого и быстро выпустила волосы обратно.

Я отвернулась.

– Я ничего не слышала о тебе, – призналась ей.

– Если вкратце: забираю документы, опережая тот момент, когда меня выпрут отсюда. За неподобающее поведение. – Её голос был грубоват для девушки: низкий и с хрипотцой, но почему-то я поймала себя на мысли, что хочу слышать его чаще.

– А мои ожидания снова не совпали с реальностью, – пожала плечами я, повернувшись к ней.

– Я уже привыкла к этому, – усмехнулась Саша. Теперь она рассматривала меня. Но меня никогда не смущали пристальные взгляды, которые я часто ловила на себе.

– Я привыкла к этому с рождения, – добавила я.

Саша остановила взгляд на мне подольше, и я выдержала его, чем снова засмущала её.

– Не хочешь выпить кофе? – предложила она.

Я согласилась. После двух глотков кофе, в который Саша плеснула несколько капель коньяка из фляжки, что достала из рюкзака, я стала смелее: говорила больше, чем когда-либо за всё время общения с незнакомыми людьми, и не стеснялась рассматривать её. Саша любила кольца, почти все пальцы были заняты, а те, что оставались свободными, были покрыты татуировками. Я пыталась рассмотреть и кольца, и тату, но Саша заметила моё любопытство и сказала:

– Все тату сделала по глупости. Никак не сведу.

– Говорят, сводить больнее, чем бить. Особенно на пальцах, – пожала плечами я.

– Проверю – расскажу, – усмехнулась она, плеснув в свой стакан ещё из фляжки.

– А кольца – памятные подарки? – поинтересовалась я.

– Обычные побрякушки из барахолки, – улыбнулась Саша, опустив взгляд на свои пальцы. – Люблю старые вещи.

Это было заметно и по её одежде: потёртые серые джинсы и пиджак, который был на пару размеров больше, с заплатками на локтях и без одной пуговицы, а старые кеды явно прошли не один переулок.

Из университета мы вышли на Арбат, а потом и не заметили, как дошли до Тверского бульвара. Нам просто было хорошо в компании друг друга: то во время ходьбы невзначай соприкоснёмся плечами, то во время разговора кто-то из нас дотронется до предплечья другого. И молчание не напрягало. Между нами определённо происходила химия, о которой я на практике не знала. Может, это именно то, о чём говорила Диана? Это я должна была почувствовать, когда встречу своего человека?

Мимо проплывали дома и памятники, магазины и кафе, но мы нигде не останавливались. Даже несмотря на то, что небо затянулось серыми тучами и вот-вот должен был пойти дождь

– Мне нравится Москва, – сказала я, подняв голову. Я старалась не залезать в голову Саши, но отдалённо слышала её мысли, и сейчас они были как раз о красоте данного момента. А ещё мне льстило, что ей было приятно разделить этот момент со мной.

– Я тут родилась. Я тут и умру.

Саша смотрела перед собой, а я рассматривала её профиль.

– Если место рождения мы не можем выбирать, – отозвалась я, – то место смерти вполне в нашем распоряжении.

– Ты иностранка! – Саша рассмеялась в ответ, убирая волосы с лица.