Первая раса. Хозяева. Книга первая

взгляд своей мерзко-сладкой откровенностью, как могут неминуемо притягивать к себе

внезапно старческо-циничные глаза пятилетнего невинного ребенка, или отвратно-

гнустный голос старой ведьмы у девушки, вступившей в полу созревания и расцвета.

Три группы фонтанов по два в каждой, из отполированного малахита, одна перед храмом

и две по бокам, завершали каменный ансамбль. Скульптуры, с вершин которых в далеком

прошлом струилась журчащая голубая вода, стоящие в центре каждого фонтана, были не

менее странны, чем изображения на стенах храма. Это был противоестественный симбиоз

древних хищников и людей. Нет, не тех примитивных симбионтов, которых начали

рисовать люди в Тукане, приделывая людскому телу голову животного. Нет. В этих

скульптурах все было натурально и правдоподобно. Правдоподобной была каждая деталь, каждый штрих, вырезанный резцом талантливого скульптора. И притягательное тело

молодой, красивой женщины, с высокой зовущей грудью, незаметно переходящее в хвост

огромной змеи. И могучий торс разгневанного мужчины в цвете лет, плавно переходящий

в нижнюю часть тела, стоящую на двух трехпалых лапах, каждый палец которых

заканчивался огромным когтем… Это были существа из ночных кошмаров людей, из их

страшных сказок на ночь свои детям. Волей одаренного скульптора закаменевшие

чудовища, готовые в любой момент спрыгнуть с постаментов и ворваться в жалкие

глиняные лачуги на берегах Геона.

Между фонтанами и храмом когда-то были проложены дорожки из гладко отесанных

плит, по обе стороны которых стояли апельсиновые деревья, роняющие тяжелые, оранжевые плоды на белый мрамор. Вся эта композиция из золотистого, голубого, черного, зеленого, белого и оранжевого когда-то лежала как драгоценный,

переливающийся камень на бордовом бархате из окружающих маленькую долину скал.

Но, к сожалению, все это было в невероятно далеком прошлом. Время наложило свою

беспощадную печать на творение неведомых строителей, архитекторов и скульпторов.

Теперь резьба на стенах храма и башен наполовину обвалилась, зеленый малахит давно не

работающих фонтанов потрескался, ослепительно белый мрамор дорожек стал грязно-

желтым. И только апельсины продолжали источать трепетно-зовущий запах жаркого юга.

А среди этого царства запустения бродил и пел свою унывную песню ветер. Песню-

обещание, которое никогда не сбудется…

Яр оглядел долгим взглядом долину и пробормотал:

– Однако я надеялся, что все будет не так плачевно…

Потом раздраженно сплюнул, и больше не говоря ни слова, повел караван по дорожке

ведущей прямо к центральному входу в храм. Апельсины звонко лопались и

разбрызгивали сладкий сок под копытами животных. Марта, совершенно не обратив

никакого внимания на представшее перед ней запустение, ловко, по кошачьи, изогнулась

на спине осла, подобрала несколько плодов с земли и стала их с удовольствием есть.

Подойдя к храму, Яр привязал повод животного, которого вел первым к какому-то

выступу в стене. Затем порылся в кожаном мешке, закрепленном на спине осла, достал из

него четыре масляных светильника, огниво и аккуратно все это завернул в тюк. Подхватив

его левой рукой, правую протянул своей спутнице:

– Прошу, дражайшая.

Она оперлась на его ладонь и легко спрыгнула со спины осла:

– Спасибо, яростный, ты как всегда галантен.

Так и держась за руки, они поднялись по ступеням. Двери храма давно упали от старости

и превратились в труху, поэтому ничто не помешало им войти внутрь.

Главный зал храма встретил их тленом покинутости. Солнечные лучи, попадавшие в зал

через полуобвалившийся черный купол, дрожали в частичках пыли, поднятой с плит

ногами мужчины и женщины. Вездесущие голуби еще вечность назад устроили свои

гнезда прямо под потолком. Они, хлопая крыльями, тревожно начали взлетать, услышав

шаги Марты и Яра, а потом в панике вылетели сквозь пролом в куполе храма.

Мужчина и женщина огляделись. Несмотря на запущенность, невооруженным взглядом

было видно, что главный зал храма был спроектирован прекрасным архитектором, понимающим, что простота может быть изящна и совершенна. Материалом для

оформления здесь стал красный и черный полированный гранит. Пол и стены были

отделаны красными плитами, а напольные светильники, в два человеческих роста, стоящие вдоль стен, изваяны из черного камня. Таким же угольно-черным был и широкий

алтарь, расположенный прямо в середине зала. А по обеим сторонам от него, на

невысоких пьедесталах горделиво сидели два крылатых льва с человеческими головами, высеченными неведомым скульптором из золотисто-дымчатого камня. И лица этих

мифических животных были точными копиями лиц Марты и Яра…

Яр положил на пол тюк и подошел к алтарю. Провел по камню ладонью, брезгливо ее

осмотрел, вздохнул, а потом без всякого почтения взобрался на алтарь, удобно сел и стал

покачивать ногой, с любопытством оглядываясь по сторонам. Его спутница опустилась на

корточки и начала рассматривать человеческий скелет, лежащий перед статуей льва с ее

лицом. Судя по совершенно истлевшей шкуре леопарда, которая на него когда-то была

надета, скелет мог принадлежать жрецу. Марта взяла в руку череп, задумчиво оглядела, зачем-то даже понюхала, а затем пробормотала:

– Я его не знаю.

Она равнодушно отбросила череп, поднялась с корточек, и, глядя прямо перед собой, внезапно властно произнесла:

– Подойди ко мне!

Из-за светильника тут же робко выглянул мужчина в простой набедренной повязке. Он

сразу опустился на колени и пополз на них к Марте. Не доползя четырех шагов, мужчина

уткнулся головой в плиты пола и, застыв в позе полной покорности, еле слышно

проговорил:

– Вы и не могли знать прежнего жреца, божественные. Вас слишком долго не было.

Прошла тысяча разливов Геона с момента последнего посещения вами своего храма.

Силы, радости, крови вам величайшие…

Марта величественно повернулась в сторону незнакомца. За ее спиной неожиданно грозно

затрепетали два громадных крыла будто сотканные из муарового тумана. Все тело

покрылось темно-серым, отсвечивающим тусклым металлом подшерстком, разноцветные

глаза, ставшие совершенно черными, удлинились до висков, зрачки, блеснув

расплавленным золотом, вытянулись в вертикальную черту, а на пальцах ног и рук

выступили несокрушимые блестящие когти:

– Встань и открой лицо, хезур!

Мужчина, не медля ни мгновенья, вскочил на ноги и молитвенно сложил перед собой

руки. Он весь дрожал и покрылся потом от страха, не смотря на прохладу, царившую в

храме. Первая Мать подошла к нему, раня когтями кожу лица, взяла за подбородок и стала

осматривать, бесцеремонно поворачивая голову то вправо, то влево, при этом

настороженно принюхиваясь. Подбородок мужчины был острым, а нос тонким и прямым.

Природа и родители дали мужчине большие глаза с зеленой, переходящей к краю в

черный цвет, радужкой. Прямые, огненно рыжие волосы на голове были не сбриты, а

завязаны узлом на затылке. Но главным был все же его запах. Он для Марты являлся

основной меткой. И это запах говорил о том, что в крови стоящего и дрожащего перед ней

хезура, была и частичка жизненного кода ее Дома. Видно, когда-то в далеком прошлом, воин ее Дома из чистого клана, дал насладиться незабываемыми моментами телесной

любви человеческой самке, что и позволило ей родить плод с новыми способностями. Все

это означало только одно: стоящий перед ней человек был членом одного из грязных

кланов ее Дома. Мельчайшие доли крови ее расы в крови таких людей, позволяли им жить

на две-три сотни разливов реки, называемой ими Геон, дольше, чем обычным людям. Они

становились теми, кого окружающие с боязнью и почтением называли магами,

волшебниками или колдунами, совершенно не понимая природы сил, которыми те

управляли. При этом магами беззаветно преданными своему и только своему Дому. Эх, если бы не проклятое оружие «последнего дня» теперь уже уничтоженного Дома Пикчу, сделавшее женщин ее расы бесплодными, может быть перед ней сейчас стоял бы ее

прямой, с чистой кровью, потомок…

Первая Мать силой воли отогнала эту горькую мысль, плавно перетекла в человеческую

ипостась, ставь вновь просто изящной и миниатюрной женщиной неопределенного

возраста, выпустила лицо мужчины и чуть нахмурилась:

– Почему ты нас не встретил, как подобает, жрец?

Мужчина в набедренной повязке позволил себе облегченно выдохнуть. Его не стали сразу

убивать:

– Я… я испугался…

– Как тебя зовут?

– Уоти, божественная…

– Уоти – это значит «мятежный духом»?

– Да, величайшая – силы, радости и крови тебе.

– Назови свой клан.

– Клан Смотрящих и Изменяющих, божественная. Силы, радо…

Марта поморщилась:

– Сделай милость, Уоти, отвечай коротко, без всех этих славословий и пожеланий.

– Я понял, Первая Мать Великого Дома Ибер.

– Просто мать, если можно, Уоти.

– Да, Мать.

– Нахти, глава твоего клана, теперешний верховный жрец храма Тира?

– Ты говоришь истину, Мать.

– Когда здесь последний раз появлялись люди?

– При мне – никогда. Но у меня хватит сил увести их в пустыню за миражом, отвести им

глаза от долины, не выходя из храма, если я почувствую их появление…

– А при старом жреце?

– Триста разливов Геона тому назад. Он их убил, Мать, задушив на расстоянии. Но это

было только один раз. Дорога сюда трудна и опасна. Да и забыли все давно про храм.

– А почему ты его останки не придал огню?

– Он захотел служить вам и после смерти. Поэтому просил не сжигать его тело, а оставить

в храме …

Яр, до этого продолжавший сидеть и с интересом наблюдавший за происходящим, спрыгнул с алтаря и тоже подошел к жрецу. Тот попытался опять упасть на колени.

Однако спутник Марты, успев схватить его за хвост из волос на голове, заставил стоять

прямо. Приказав жрецу не дергаться, он обошел его кругом, с интересом осматривая, как

покупатель, выбирающий жертвенного гуся:

– Что-то ты какой-то заморенный и худой, Уоти.

– Я много медитирую, божественный. Силы, радо…

Яр, возвышающийся над жрецом на две головы, грозно приподнял одну бровь:

– Отвечай коротко…

– Да, Второй Отец Великого Дома Ибер…

Бровь Яра поднялась еще выше и Уоти торопливо проговорил:

– Я много медитирую, Отец. Стараюсь постичь себя и окружающий мир…

Пробубнив себе под нос что-то вроде – «еще один доходяга-умник вместо воина», Яр

вопросительно взглянул на Марту. Та в ответ пожала плечами, мол, ты целый отец Дома, хоть и второй, вот и принимай мужское решение.

Спутник Марты наставил на жреца указательный палец:

– Вот что ты сейчас сделаешь, Уоти. Возле входа в храм стоят на привязи двадцать ослов.

На них тюки с зерном, маслом, вяленым мясом и вином. Ты, сначала, вытащишь мясо и

плотно поешь, а то на тебя без слез смотреть невозможно. Поешь плотно, это приказ.

Только потом начнешь разгружать животных. Когда их разгрузишь, отведешь на

кормежку и водопой. Источник, надеюсь, не пересох?

– Нет, второй Отец. И под кипарисовой рощей все так же зеленеет трава.

– Прекрасно, Уоти. Когда разберешься со всеми этими делами, в той роще поставишь нам

с матерью шатер, который ты также найдешь в поклаже. Потом обязательно помоешься, а

то несет от тебя как от навозной кучи. И будешь мыться каждое утро и каждый вечер.

Запомни, больше повторять не буду. Медитация предполагает чистоту не только духа, но

и тела. Теперь иди и не появляйся в храме, пока тебя не позовут…

Дождавшись ухода жреца, Яр вернулся к алтарю, снял с безымянного пальца левой руки

простенький серебряный перстень, с печаткой в виде львиной головы, и осторожно, печаткой вперед, вставил перстень в небольшое углубление на поверхности алтаря.

Раздался тихий мелодичный звон, тяжелая каменная плита, на которой стоял алтарь,

приподнялась, а потом плавно и неслышно отъехала в сторону. В образовавшемся

квадратном отверстии на полу храма стала видна каменная лестница ведущая куда-то

вниз. Спутник Марты вернул перстень на палец, деловито развязал тюк, который принес с

собой и достал из него масляные лампы с огнивом. Несколько раз, чиркнув огнивом, зажег фитили у ламп, а затем две из них протянул Первой Матери:

– Пойдем посмотрим, незабвенная, чем мы сейчас располагаем.

Они спустились вниз по лестнице на глубину в четыре человеческих роста и оказались в

круглой комнате, от которой начинались три туннеля. Посреди этой комнаты стоял такой

же, угольно-черного цвета алтарь, как и в храме. Поставив лампы на пол, Яр опять снял с

пальца перстень и повторил с ним ту же процедуру, что и наверху. Снова раздался тихий

мелодичный звон, но на этот раз алтарь даже не шелохнулся. Но это, по-видимому, даже

обрадовало Второго Отца, так как он удовлетворенно улыбнулся:

– Ловушки, пока перстень вставлен – отключены, можем идти спокойно.

Он, поднял лампы и держа их над головой, не оглядываясь, уверенно двинулся в туннель, который начинался по левую сторону от алтаря. Свернув несколько раз и пройдя около

ста шагов, мужчина и женщина оказались в небольшом зале с низким потолком. В

дрожащем свете четырех ламп перед их взором масляно заблестело золото. Оно было тут

везде и во всех видах. На каменных широких и низких столах, на каменных плитах пола, грудами лежали слитки, украшения, боевые маски, оружие, посуда. И все это было

сделано из благородного метала. Сокровища, собранные здесь, были достойны самого

Императора, но Яр равнодушно по ним ступая, повел Марту дальше, в самый конец зала.

Здесь, на трех столах они нашли то, что было им необходимо. Широкие, золотые кольца, которые можно было надеть на предплечье среднего роста человека, тщательно

сложенной пирамидой, достигающей потолка, лежали на одном из каменных столов. На

другом столе, такой же пирамидой, были уложены такие же широкие кольца, но уже из

серебра.

А на третьем столе лежали три десятка каких-то объемистых тюков. Яр, с нескрываемым

нетерпением поставил лампы на предназначенные для них полки на стене, быстро

подошел к столу с тюками, разорвал один и вытащил на свет то, что скрывала материя.

Это были полный боевой доспех и два меча в ножнах. В неровном свете ламп блеснул

голубой металл со сложным узором на поверхности, напоминающим то ли тонкие

письмена, то ли каллиграфический рисунок. Из этого металла был сделан и шлем, полностью закрывающий голову, и панцирь из накладных овальных пластин, и даже

наручи с поножами. Когда спутник Марты вытащил из золотых ножен один из мечей – тот

хищно сверкнул таким же голубым металлом. Яр довольно засмеялся, рассматривая

оружие:

– Думаю, этим мы купим сердце Императора. Все, без остатка.

Марта, глядя на его довольное лицо, иронично покачала головой:

– Ты, яростный прям как мальчишка, первый раз притронувшийся к коленкам девицы, которые она специально для этого приоткрыла. Может, все же пора заняться делом?

Яр с сожалением вложил меч в ножны:

– Да, несравненная, ты как всегда права.

Он еще постоял, разглядывая мечи, а потом задумчиво пробормотал:

– Ну, вот скажи мне, почему ты всегда права, а?

Марта в ответ хихикнула:

– Иди уже наверх, мыслитель. Наш жрец, должно быть, уже разгрузил всех ослов и

освободил мешки. А без них нам тут не обойтись.

Когда спутник женщины вернулся с девятью крепко сшитыми, кожаными мешками, то

застал ее деловито связывающей золотые и серебряные браслеты в небольшие связки.

Марта забрала четыре мешка у Яра:

– Ты занимаешься доспехами и золотом, а я серебром.

Спустя некоторое время все мешки были заполнены и они начали их выносить их наверх.

Вечером того же дня, в маленькой кипарисовой роще на окраине долины, Яр с Мартой

неторопливо ужинали. На ужин они пригласили и жреца. Расположились они на большом

ковре, расстеленном прямо на траве, под натянутым между деревьями тентом. Легкий, приятный ветерок чуть колебал огонь светильников, а журчащий неподалеку ручей только

оттенял своим говором окружающую тишину. Уоти, знающий по легендам о

предпочтениях Матери и второго Отца своего Дома Ибер, успел добыть для них двух

песчаных газелей, сырое мясо которых сейчас, красиво убранное горькими травами, лежало в двух громадных блюдах на ковре. Животные сами пришли на его зов из

пустыни, и ему осталось только зарезать их и освежевать. Жрец понимал, какую ему

оказали честь. Не каждый глава грязного клана, не говоря уже о рядовых членах, мог

похвастаться тем, что он в течение жизни видел Первую Мать и Второго Отца Дома.

Поэтому жрец расстарался, как мог. Он достал из специальных запасников все

необходимое, хранящееся именно вот для такого случая, когда главы Дома посещают свой

персональный храм.

Уоти в очередной раз окинул глазами ковер, на котором возлежала на подушках

обнаженная Марта, и сидел, такой обнаженный Яр, тревожным взглядом хозяина

принимающего дорогих гостей,– все ли в порядке? Как бы пытаясь развеять его сомнения, Марта с довольным видом взяла с подноса еще теплое сердце газели, съела его, а потом

изящным движением вытерла окровавленные пальцы белой льняной салфеткой и

чарующе улыбнулась:

– Я довольна, жрец.

Яр, сидящий рядом с ней скрестив ноги, сделав ленивый глоток вина из золотого кубка, благосклонно кивнул:

– Я тоже доволен. Но буду доволен еще больше, если ты перестанешь тревожно елозить на

своей заднице и начнешь, в конце концов, есть. Мне не нужен помощник, который

свалится от голода, когда будет выполнять мое поручение. А поручение будет

обязательно.

Терпеливо дождавшись пока Уоти насытится вяленым мясом, Яр указал ему на кувшин

вина:

– Можешь налить себе, а потом слушай меня внимательно.

Жрец плеснул из кувшина в свой кубок, пригубил его и поставил на ковер:

– Я весь внимание, Второй Отец. Приказывай.

Спутник Марты долил себе еще вина:

– Два восхода Шу ты будешь готовиться к поездке в Хут-Ка. Что нужно для путешествия

через пустыню, надеюсь, мне тебя учить не надо. Можешь взять четырех ослов для

перевозки пищи и воды. Так же возьмешь в храме десять связок золотых колец и десять

связок серебряных, которые я специально положил для тебя на алтарь. На это золото и

серебро ты купишь два больших дома на берегу Геона. Дома обязательно должны

отстоять друг от друга на значительное расстояние. Но я хочу, чтобы один из них стоял

как можно ближе к главному рынку столицы, а другой – недалеко от южной крепостной

стены города. Золота и серебра при покупке не жалей. Нанять управляющих и рабов в эти

дома тебе поможет глава твоего клана, главный жрец храма Тира – Нахти. Это должны

быть люди преданные, молчаливые и сообразительные, но такие, с кем расстаться будет

не жалко. Когда закончишь с домами, наймешь в Хут-Ка двадцать наемников, которые

чертами лица и сложением должны быть похожи на выходцев с островов на Великой

Зелени или с побережья Димашка. Ни в коем случае они не должны быть похожи на

жителей Тукана. Скажешь им, что нанимаешь их для каравана, который покинула охрана

в пустыне. Заплатишь четверть суммы им вперед, а все остальное они получат, когда

доставят караван в Хут-Ка. Во всем этом тебе также поможет Нахти. Для этого ему

передашь мое кольцо, которое лежит рядом с золотом и серебром, приготовленным для

тебя. Когда будешь передавать Нахти кольцо, произнесешь четыре слова: «Второй Отец

услышал тебя». Повтори эти слова.

Жрец, сосредоточенно и ясно выговаривая, произнес:

– Второй Отец услышал тебя.

– Хорошо. Мы будем ждать тебя и наемников через тридцать появлений Сотиса на небе

возле входа в долину. При посторонних будешь называть меня хозяином, а Первую Мать -

хозяйкой. И еще, Уоти, не забудь побрить голову и покрасить свои рыжие волосы в

черный цвет во всех остальных местах, где они у тебя растут. Мне не надо, что бы тебя, хоть ты и маг, где-то прирезали только потому, что ты чем-то отличаешься от обычного

человека. А теперь, можешь идти, мы тебя не задерживаем…

Глава 3

Предводитель прайда львов, огромный самец, длиной в четыре имперских локтя, внезапно

тихо предостерегающе рыкнул. Старшая львица стаи, готовая вести его гарем на охоту, обернулась и недоуменно посмотрела, мол, в чем дело повелитель? Ведь это же большая

удача, здесь, на стыке великой пустыни Ха и окончания саванны, идущей от побережья

Великой Зелени, найти такую добычу в целых шестнадцать особей, состоящих из

вкусного мяса и горячей крови. Такая удача может и не повториться в ближайшее время.

Но громадный лев, забравший этот прайд себе, после того как в одиночку убил двух

матерых самцов, прежде возглавляющих стаю, повел себя странно. Он, как

полугодовалый котенок, опустил уши, поджал хвост, снова и еще тише рыкнул. Теперь

это было уже не предостережение, а призыв немедленно бежать без оглядки. Самка, почти

не уступающая своему повелителю в размерах, собралась уже было презрительно

фыркнуть на такое неподобающее поведение, как легкий ветерок, дующий в их строну, чуть изменил направление своего движения. И до нее тут же донесся приторный запах

давно увядших цветов, идущий с вершины бархана, рядом с которым были стреножены

шестнадцать ослов.

От этого запаха шерсть на загривке львицы сразу же поднялась дыбом, а ее даже не

инстинкты, а сама родовая память завопила, что там, на вершине бархана притаилась

лютая смерть. Что если она, беспощадная ночная охотница, сделает сейчас одно

неосторожное движение, то немедленно превратится в предмет охоты. Нет, не той охоты, которую порой устраивают вонючие, пахнущие потом и гнилыми зубами безволосые

хезуры. С теми она не раз играла в смертельные игры, легко заманивая в свои ловушки, а

потом, победно рыча, рвала на куски, небрежно и легко уклоняясь от их заостренных

палок. А охоты стремительной, жестокой, в которой хищники, неизмеримо страшнее и

древнее чем она, покажут, кто на самом деле занимает вершину в пищевой цепочке.

Львица испуганно, совсем по-кошачьи мяукнула и сделала громадный прыжок в

противоположную от бархана, строну. За ней, спустя мгновенье, прыгнул глава прайда.

Эти двое, забыв про детенышей, про голод, про других самок, ринулись в ночь, стараясь

уйти как можно дальше от страшного запаха …

Марта рассеяно покрутила пальцем локон волос на правом виске:

– Что, ушли?

Ее спутник, сидящий с ней рядом, спиной к убегающим царям зверей, усмехнулся:

– Ушли, это знаешь ли несравненная, совершенно другое слово. В данном случае лучше

подходит выражение – «улепетывать». Жаль, конечно. В другое время можно было бы

устроить славную охоту. Уж больно оба хороши, как самец, так и самка. Если их загнать в

безвыходное положение, думаю, драка получилась бы знатная. Так просто свои жизни они

не отдали бы…

Марта поправила бретельки сарафана и удобней разместилась на циновке, на которой

сидела, скрестив ноги:

– Ну, тогда зажигай костры. Сегодня последний день срока, который мы дали жрецу.

Сотис уже взошел и я чувствую, что Уоти приближается…

Яр безропотно зачиркал огнивом и три ярких огня, мимо которых невозможно было

пройти мимо, зажглись на вершине бархана.

Их неспешное ожидание принесло свои плоды. Вдалеке послышался звон колокольчика, который обычно привязывают к шее первого животного в караване и вскоре, из темноты

появился маленький отряд, во главе которого ехал на осле жрец. Едва оказавшись в круге

неровного света костров, жрец быстро спрыгнул с осла, опустился на колени и глядя

прямо перед собой, громко произнес:

– Я выполнил все ваши поручения, хозяева.

Мужчина и женщина неторопливо спустились с бархана. Марта подошла вплотную к

жрецу и положила руку ему на плечо:

– Встань, Уоти и пойдем со мной. Расскажешь мне все, что ты сделал.

Проводив взглядом жреца и свою спутницу, Яр внимательно и оценивающе оглядел

прибывших вместе со жрецом наемников. Все они были светлокожие, довольно рослые и

широкоплечие. Каждый имел при себе щит, два дротика и боевой серп. Панцири им

заменяли широкие кожаные ремни из кожи крокодила, идущие от плеч и