скачать книгу бесплатно
За эту неделю меня никто не навещал. Так сказала медсестра, которая два раза в день, стабильно приносила передачки моему соседу по палате: ужасно нудному старикану, который не прекращая кормил меня и медсестер рассказами о своей жизни. Я даже понять не мог, хвастается он тем, что работал на заводе или нет, но повествовал дед лучше, чем большинство современных драматургов. Медсестрам нравилось, и они, не перебивая, с восхищением слушали соседа по палате. Да и я, от таких рассказов смог быстро переключиться со своего горя, на что-то жизнерадостное. Может, не хотел горевать на глазах всех этих людей? Такими темпами, от произошедшего той ночью, я отошел очень быстро.
Местная еда ничуть не изменилась с тех пор, когда я был тут последний раз. Ни сладкого, ни фруктов, только одна крупа и компот. От такого можно не успеть сойти с ума. Просто повеситься на люстре. Хорошо, что при мне находился кошелек. Наличных там, конечно, было немного, но денег хватило, чтобы попросить одну из молоденьких медсестер купить чего-нибудь вкусного и вредного. Улыбчивая же девушка попалась. Хотя все они улыбчивые, когда даешь им деньги, намекая на то, что сдачу они могут оставить себе.
К шестому мая я уже окончательно отчаялся в этих стенах. Даже этого старика уже выписали, а я все еще был здесь и отлеживался под наблюдением докторов, которым заплатил отчим за мое лечение. Признаюсь, уже даже соскучился по этому седовласому деду и его рассказам. В этот же день, у меня совсем кукушка поехала от одиночества.
Утром врачи делают обход, осматривают больных. Спал я сегодня больше обычного. Первый день в больнице, когда я действительно выспался, хоть и проснулся от ночного кошмара. Может, это был и не сон вовсе, а больное воображение, возникшее в результате химии, которую в меня тут литрами закачивали.
После кошмаров, сомкнуть глаз уже было нереально. Приходилось лежать в темноте и одиночестве, смотреть в потолок и ждать восьми утра. Именно в это время, отделение оживает: моют полы, мерят температуру, колют обезболивающее, кормят таблетками. Всяко лучше, чем разглядывать микробы на потолке.
После восьми часов утра, ближе к девяти, происходит самое интересное: заходит доктор, в окружении таких же неприметных и молчаливых специалистов и медсестер в халатах; быстренько отчитываются перед своим начальником, который подходит ко мне ближе и спрашивает:
– Роман Птенцов! Как вы себя чувствуете?
– Вроде бы не плохо… – ответил я.
Только жар. На лбу можно было воду кипятить, но полагаю это мелочи, о которых этим людям знать необязательно. Не люблю жаловаться и прибедняться.
– Тогда полагаю, нам нужно его усыпить… – не скрывая своих слов, прямы текстом сказал доктор, вызвав у меня тем самым недоумение.
Жар усиливался. С моей головы побежал пот. От страха я схватился за простыню и сжал руку в кулак. Сейчас, даже пошевелиться не мог. Такое со мной было впервые.
– Что простите? – решился спросить я.
Начальник ортопедического отделения повернулся и увидев мое тревожное состояние, улыбнулся в ответ и спросил:
– А Вам, что, не сказали? – медики посмотрели на меня, как на какого-то идиота. – Вас сегодня усыпляют.
Что за бред? Я что собака какая-то, чтобы меня усыплять?
– Вы уже достаточно пожили! Пришло время жить другим, – уверенно продолжал ортопед.
– Извини приятель, это моя прихоть! – протараторил некто, находившийся ко мне спиной.
Незнакомый мужчина безмятежно смотрел в окно, держа руки в карманах. На нем был деловой костюм черного цвета. От одного только вида и напряженной обстановке, у меня мурашки по спине побежали. Подозрительный и мрачный товарищ повернулся. От увиденного у меня кровь застыла в жилах. Это был я. В прямом смысле этого слова. Я что спятил?
Врачи схватили меня за руки, остальные помогали удерживать меня, не позволяя встать с кровати.
– Что происходит!? – недовольно выкрикнул я. – Эй, помогите!
Доктор держал в руке шприц, с которым подходил ко мне все ближе и ближе.
– Не переживай ты так, – с коварной ухмылкой сказал мой двойник. – Это для твоего же блага.
Только иголка проткнула мою руку. Только я почувствовал страдания, каких ранее не чувствовал, как я в ужасе проснулся. Сон? Да это было сон, от которого не просто теперь прийти в себя. Вся подушка промокла моим потом. Присниться же такое. Вот такие сны, мне стали сниться довольно часто, и я ничего не могу с этим поделать. Посттравматический стресс? Может какая-то иная причина, скрытая где-то глубоко в моем подсознании?
После таких снов, даже аппетит пропал. Завтрак остался не тронутым. После утреннего обхода все медики и прочие медицинские сотрудники покинули палату и закрыли за собой дверь. Такого угрюмого грубияна они давно не встречали. По глазам вижу… Теперь, когда меня наконец-то оставили в покое, появилось время, чтобы погоревать. Алина была единственным человеком, ради которого я бы стерпел весь этот ужас, происходящий в больнице. Только ради нее остался бы сильным… Но, как это всегда бывает, потеря любимого человека, ломает душу. Я любил Алину, чтобы кто ни говорил. Любил больше собственной жизни. Без этого человека, даже просто не представлял себя. И как бы больно мне не было, ни одна слеза на моем лице так и не появилась. Может что-то внутри меня сломалось, когда я в первых рядах наблюдал за ее смертью, а может выплакался еще тогда в охотничьей хижине. Кто знает? Одно знал точно, ничего от Романа Птенцова уже не осталось. Он погиб вместе с Алиной Ибрагимовой в тот день.
Ближе к обеду медсестра Ирина обрадовала меня. Это та самая девушка, которая спасала меня вредными продуктами купленным в магазине. Она сказала, что ко мне пришли. Первая хорошая новость за неделю. Только знал бы я с самого начала кто решил меня навестить, прежде чем так думать. Роман Иланов собственной персоной. Он стеснительно зашел в палату, прекрасно понимая, что является не самым желанным гостем… Уж точно не его я ждал. Кого угодно, но только не его. Поздоровавшись со мной, товарищ зашел внутрь и облокотившись спиной к стене, через какое-то время спросил:
– Как ты?
Я ничего не ответил. Что в таких случаях отвечать, я и не знал.
Иланов рассказал мне, что пока я лежал в больнице, их с Кариной допрашивал следователь, по делу об убийстве Алины. Он ходил вокруг да около, пытался сказать что-то важное. Со стороны это все было похоже на оправдание. Словно этот мальчишка совершил или даже утаил, что-то не хорошее. Но в результате, слабак взял себя в руки и собравшись духом сказал:
– Полиция подозревает в убийстве Артура Николаевича.
Даже сейчас, я пытался не показывать своих чувств. После такой новости, я сидел на кровати и умиротворенно смотрел на свои перемотанные эластичными бинтами ноги. Не знаю, понял он, что мне все равно или нет, но простояв передо мной еще пару минут, Иланов виновато спросил:
– Тебе что-нибудь принести?
Не дождавшись от меня ответа, товарищ извинился за беспокойство, развернулся и пошел на выход.
– Это твоя вина… – обвинил я. Рома остановился, повернул свою голову в мою сторону и продолжил слушать. – Ничего бы этого не произошло, если бы ты послушал меня.
Полностью повернувшись ко мне, Рома застыл и ответил:
– Это было не только мое решение. Алина поддержала меня тогда. И ты это знаешь!
– Чего ты еще ожидал от влюбленной девочки? – недовольно спросил я. – Что она послушает бывшего? Ты еще тупее чем я думал…
– А чего ты ожидал от меня? – выкрикнул нежеланный гость. Никто еще никогда не общался со мной в таком тоне. – Тебя не колошматили эти бугаи. Не угрожали убить близких. И сейчас ты хочешь повесить на меня вину, за мое решение, принятое под эмоциями и страхом!? Да я виноват. Ты это хотел услышать?
Сопляк успокоился, и ждал пока я отвечу. Но мне было по барабану на все рассказанные им здесь бредни. Единственное за что я переживал, это чтобы не сорваться и не воткнуть его лицо в бетонную стену. Хотя, это доставило бы мне уйму удовольствия. Скрывать не стану.
– Я виноват! Да, виноват, за то, что трусливый дурак, – спокойно признался Роман. – А ты виноват в том, что просто молча наблюдал за теми, кто был не в состоянии принять здравомыслящее решение.
В чем-то малец был прав, и это меня раздражало…
– К слову сказать, – продолжал Иланов, доставая при этом что-то из своего кармана, напоминающее дневник. – Алина всегда считалась с твоим мнением, чтобы ты там себе не накручивал. Твои слова много для нее значили, раз она так долго хранила эту вещь у себя.
Товарищ подошел к больничной койке и положил дневник на кровать. Это же мой подарок… Я специально заказывал его из Уэльса, чтобы вместе с блочным луком подарить Алиночке на день Рождение. Подобные подарочки всегда ее мотивировали на победу.
Когда я взял дневник в руку, открыл его и достал фотографию с того самого дня Рождения. Она сохранила ее! И даже, после всего что между нами произошло, не вырвала мое признание, написанное на одной из страниц. В верхнем правом углу той самой страницы, было указано число: «Двадцать третье августа». Ровно в этот день, должны были пройти соревнования, к которым она готовилась. От ее результата многое зависело, например, заняв первое место, она поехала бы на турнир в Уэльс. Это была ее мечта.
В своих признаниях, я всегда сравнивал ее с греческой Богиней мудрости Афиной, которая являлась одной из лучших лучниц на Олимпе. Я находил в этом, что-то прекрасное. Что-то, способное продолжать идти ее к своей мечте.
«Полюбив тебя, я еще никогда не видел, чтобы солнце светило так ярко. Мои никчемные дни, которые я поживаю, наконец-то, стали иметь смысл. Каждый раз при встрече с тобой, мое сердце не способно сдержать тех эмоций, которые испытывает…», – писал я в своем признании.
«Оставайся такой же прекрасной, смелой, мудрой и тактичной, как Афина, которой ты была в прошлой жизни, и являешься таковой в настоящем. Ни один Уэльский лучник не сможет устоять перед твоим величием».
Когда я прочитал признание, что-то внутри меня дернулось. Будто мое сердце получило второй шанс. Только мне не нужен был второй шанс. Жизнь без Алины Ибрагимовой, не имела для меня никакого смысла.
Иланов незаметно ушел, оставив меня наедине с дневником. Даже не заметил его отсутствия. Я пролистал каждую страницу этого дневника. Рома был прав… Мое мнение интересовала ее, раз она сохранила этот блокнот и тем более фотографию. Она все еще была моей, а я ее.
Господи… Я должен был отговорить ее от этой дурацкой затеи, появившейся у этого идиота. Должен был вправить ей мозги и спасти… но не смог.
Дуться, презирать и ненавидеть Романа Иланова было ошибкой. Нельзя винить слабого за то, что он проиграл. Меня нужно винить. Не думаю, что Алина одобрила бы всю эту ненависть, бушующую во мне. Она всегда стремилась к миру, и это именно то, к чему теперь буду стремится я. Ведь именно из-за своей агрессивности, подозрений, жажды быть первым, я ее и потерял. Рома был не лучше меня. Несмотря на всю силу, которую он приобрел, в глубине души он оставался слабым. Сломать его, также просто, как и сухую ветку. Чести в такой победе не много. Тем более – это была последняя воля Артура Николаевича. Он считал нас своими сыновьями, значит мы должны стать с Илановым хоть каким-то подобием братьев.
К десятому мая, меня выписали из этой ужасной больницы. Мне не хотелось оставлять между нами с Ромой какие-то недосказанности, тайны и тому прочее. Впервые в жизни, я с искренностью попросил у достойного соперника прощения и пожал ему руку. Неважно, простит он меня или нет за все то, что между нами произошло в прошлом; за все те издевательства с моей стороны; оскорбления. Главное, что я простил его… С трудом, но простил.
6 мая 2013 год
23:21
Марк Хозанов
Ожидание… Самая неблагодарная часть работы. Как бы тяжело иногда не приходилось, приходится выжидать определенного момента, чтобы приблизиться к своей цели.
Время Бакеевой подходит к концу. У нее был шанс, дать то, что мне нужно. Ее страдания прекратились бы сразу. Но она предпочла, чтобы все это закончилось совершенно иначе. Эта женщина предпочитает страдать, нежели наслаждаться жизнью. И мне это в ней нравится.
Надо же. За все время, пока Настя висела в наручниках, браслеты которых туго сжимали ее кисти до адской боли, она даже не пискнула. Любой другой уже давно бы сломался, но только не она. И откуда у нее только силы берутся? Как эта кукла вообще продолжала висеть в таком положение полдня? На сколько знаю, по личному опыту, руки после такого начинают неметь уже на пятой минуте. После, начинаешь чувствовать себя не полноценным безруким человеком, желающим сделать все что угодно, лишь бы пошевелить пальцем руки. По всей видимости, это боевая кобылка Иерархии смогла вытерпеть то, что не в состоянии перетерпеть большинство мужчин. Действительно сильная женщина, заслуживающая уважения.
– Можно? – заглянув в кабинет, спросил Кондрашов.
– Конечно, – не отрывая взгляда от своей висячей на цепях тушки, ответил я – Что там у тебя?
– Карен справился! Но был незваный гость, – это уже было интересно. Я посмотрел на своего хакера, и когда сосредоточился на собеседнике, он с интригой продолжил. – Самодур.
– Неужели, – откинувшись на спинку стула, пробормотал я.
– Вы же обещали, что Самодур больше не проблема?! – вызывающе произнес программист.
– Это не настоящий Самодур, – поднявшись на ноги уверенно ответил я.
Я подошел к Бакеевой, которая измученно пыталась коснуться ногами пола, лишь бы дать закованным в наручники запястьям восстановиться. Но все было предусмотрено. Никакой пощады, как она меня и учила.
– Правда ведь? – спросил я у Настеньки, схватив ее рукой за лицо. – Это всего лишь жалкая пародия. Дешевка…
– Я не скажу тебе ничего, – внезапно набравшись сил, грозно заявила глава секретной службы. – Так что не трать свое время зря и просто убей меня.
Продолжая держать женщину за подбородок, я рассмеялся над ее словами. Какая упертая дамочка. По-прежнему считает, что она королева Земли. Пускай так и будет. С радостью спущу стерву с небес на землю. Падать со своего трона всегда больнее.
– Скажешь… Еще как скажешь, – продолжал убеждать я царицу.
Когда я отпустил ее лицо, сделал шаг назад и посмотрел в ее наполненные ужасом и гневом глаза. Прежде мне доводилось уже видеть этот взгляд. Это отчаянье, на которое я обрек Настю, заставило меня на секунду вспомнить все те страдания, через которые приходилось проходить и мне. И все из-за прихоти этой никчемной и лживой особи.
Я сжал руку в кулак и не сдержавшись, со всей силы, ударил Бакееву в глаз. Та, мгновенно отключилась и наконец-то повисла, как тряпка на сушке.
– Выйди! – приказал я Кондрашову, параллельно снимая с себя пиджак. – Нас с Анастасией Леонидовной ждет путешествие в прошлое.
Кондрашов тут же вышел из кабинета и закрыл за собой дверь. Я повесил пиджак на спинку стула и засучил рукава своей белоснежной рубашки. Жалко было испачкать такую красоту чужой кровью. Стоила бы кровь этой стервы, хоть что-то.
Эх, можно было бы заключить сейчас пари. Не раздумывая, поставил бы на кон свою жизнь. Думаю, что Настя не сможет скрывать этот код вечно… Вернее, думаю, что она не сможет терпеть всю ту боль, которую я хранил для нее все эти одиннадцать лет.
7 мая 2013 год
13:31
Карина Слепцова
Ночка была, так сказать, напряженной. В первую очередь, главное, что закончилось все благополучно для Птицы. Он ведь мог и умереть, как мог погибнуть и Рома тогда, в том самом переулке, у бара «Сибирская Пальма». Именно тот день изменил мою жизнь навсегда. Я стала частью чего-то серьезного. Стала частью мощной машины, которая должна продолжать работать, чтобы ни случилось, какие бы преграды не стояли у неё на пути. Сейчас как раз именно тот день, когда можно потерять все, за что боролся Иланов, буквально в один момент.
Красный Острог ждет суровое испытание. Банда «Черный Тигр» в полном составе, и только один Бог знает, что планируют подонки; с помощью чего будут зарабатывать свои грязные деньги, тут ответ очевиден – на страданиях ни в чем неповинных людей. Наемники, которые открыто объявили войну Иерархии, перевернувшей наш город с ног на голову, также становится актуальной проблемой. С этим всем, по силам было справиться только Роману Иланову. Только он мог защитить невинных, которые, не по своей воле, оказались в зоне боевых действий. Но даже Самодур не сможет быть на двух фронтах одновременно.
Ночью. После возвращения Птицы, мы были вынуждены довериться этому Дмитрию Воронцову. Мы поведали ему все. Если честно, для меня будет только плюсом, если Мира Бакеева перестанет быть головной болью. Не в моих правилах быть такой жесткой, но гораздо проще осознавать, что тебе не нужно отвечать за чью-то жизнь. Тем более? когда эта жизнь так важна. Если разжалованный агент Иерархии решил, что будет лучше если девочке окажут помощь в клинике, пусть так оно и будет. Хотя бы так мы сможем сосредоточиться на главном.
Рома вместе с Дмитрием уехали обратно в Горный, откуда должны были перевезти Миру в клинику, где по словам этого важного секретного слюнтяя работает хорошая знакомая. А я, тем временем, сидела за своим рабочим местом и была в раздумьях, делая вид, что занимаюсь чем-то полезным. Если честно, даже не знаю, чем сейчас заниматься. Раньше был Рома, который просил о помощи, и я ему помогала. А теперь, без него, без Самодура, все это не имеет никакого смысла. Денис Владимирович также работал в подвале, но, скопировав необходимые данные на свой жесткий диск, он уехал, без объяснения причины. Может причина и была, просто ему не хотелось будить меня.
Каким-то чудом, в такой обстановке, я проспала до обеда. Проснувшись, первым делом, посмотрела новостную сводку за сегодня, и увидела несколько заинтересовавших меня заголовков: «Армия окружила здание в центре города», «Контртеррористическая операция в Красном Остроге», «Перестрелки в жилых районах. Захват колоний. Террористы. Что ждать следом?». Действительно, чего следует ждать дальше? Ответ на этот вопрос меня интересовал не меньше, чем всех остальных.
Нельзя допустить, чтобы следующим заголовком стало, что-то связанное с разборками черных тигров. Если Иерархии до этого нет дела, то мне было. И раз Самодур не может решить возникшую в Остроге проблему, решать ее придется именно мне. Я умылась, собрала свои вещи обратно в сумочку, которую в суматохе разглядывала всю ночь и вышла на улицу. Стоит забрать свою машину с парковки на работе. Полагаю, что агентам секретных организаций сейчас не до меня, с такими-то проблемами какие они в данный момент имеют. Да и телефон приобрести не помешало бы. На работе я обзаведусь этой необходимой, в двадцать первом веке, вещью. Если, конечно, бывшие товарищи и коллеги Иланова не залезли в сейф и не забрали мой рабочий сотовый. Вдруг им первого устройства было мало.
В голову продолжали лезть всякие бредовые мысли. Я пыталась сосредоточиться на чем-то одном, но чем больше старалась сконцентрироваться на важном, тем больше негативных мыслей маячило в голове. Добравшись до своей машины, я подошла к транспортному средству вплотную и оглянулась назад. Может все-таки не стоит на работу заглядывать? Мало ли что. Полагаю, что здесь есть обратная сторона медали. Без телефона, меня уже небось потеряли. А с такой каторгой, как у меня, оставаться без связи нельзя, даже в отпуске.
На службе была тишина, какой при мне никогда не было. Не хотела здесь задерживаться, потому быстро подошла к своему столу, где в последний раз оставила свой мобильный телефон. Вдруг, ни с того ни с сего, в ногах появилась слабость. В глазах чуть потемнело. Я уселась за рабочее место, полное долгов, чтобы отдохнуть; откинулась на спинку стула. Кого-то ждет тяжелый день после незапланированного отпуска. Именно это и сказалось на моем самочувствие.
Начальник вышел из своего кабинета и, удивленно поздоровавшись со мной, вызвал меня на ковер. Он отчитал меня как школьницу, начиная с того, что я не отвечала на звонки, носящие деловой характер и присутствие сотрудников специальной службы, которые допросили всех здесь о связи со мной. Мои проблемы никого не волновали, так что потерянный мобильный будет обычной отговоркой, нежели нерешаемой проблемой.
Дальше руководитель намекнул, что, если подобное продолжиться дальше, нам придется распрощаться. Я вежливо и покорно ответила боссу, что подобного больше не повториться и вышла из кабинета. Беглым взглядом просмотрела дела, которые лежали у меня на столе и в очередной раз убедилась в бесполезности своей работы. Этот адвокат Воротягин опять строит схемы, преподнося свободу своим вшивым клиентам. Чем я тут занимаюсь, в этом проклятом следственном отделе? Какой смысл, если у убийц и грабителей больше прав чем у тебя?
Ладно. Я сюда пришла не для того, чтобы плакаться. Рабочий телефон должен находиться где-то в сейфе. Пришлось заводить второй сотовый, чтобы разделять личную жизнь и работу. Как бы это выглядело, если на свидании, мне названивал подозреваемый или надоедливый потерпевший, который в большинстве случаев не знает, чего хочет сам. Открыв сейф, я достала устройство, с надеждой, что его зарядки хватит хотя бы минут на тридцать, но нет. Придется заряжать…
Особо не переживая за тем, что за мной могут следить агенты Иерархии, я показательно вышла из здания и села внутрь автомобиля, завела двигатель и, откинувшись на мягкую спинку сидения закрыла глаза. Нет ничего лучше, чем любимая машина. Теперь оставалось решить насущный вопрос, который не давал мне покоя всю ночь. Решить данную проблему мог только мой отец, к которому я незамедлительно и поехала. Отличный повод помириться.
Думаю, что в связи с неудачной контртеррористической операцией, сотрудников МВД должны будут привлечь для оказания помощи гражданским и раненым. В каком-то смысле, мой отец был маленьким начальником, всего лишь мелкой рыбешкой в этом темном омуте. Но все же начальником, пускай и отделения. Таких людей, слава Богу, на подобные мероприятия, опасные для жизни, не привлекают. У них и в отделе работы хватает.
Когда я остановилась на контрольно-пропускном пункте пятого отдела полиции, то потребовала у сотрудницы, несущей здесь службу, сообщить капитану Слепцову, что его хочет видеть дочь. Девушка в форме, в звание лейтенант полиции, тут же передала по телефону мои слова папе и спустя минуту, опер уже спустился на первый этаж и быстрым шагом передвигался в сторону контрольно-пропускного пункта.
– Пропусти ее! – сказал отец.
Девушка поднялась и открыла дверь, запустив меня внутрь. Папа обнял меня и недовольно стал расспрашивать:
– Ты почему на звонки не отвечаешь?
– Мне нужно многое тебе рассказать! – ответила я.
Интересно, поверит ли он в мой рассказ? Особенно после того, который я ему рассказала год назад, о случившемся с Артуром Николаевичем Ибрагимовым и его дочерью?
Папа проводил меня в свой кабинет. Внутри отдела практически никого не было, все были привлечены к работам в центре города. Каждый должен делать свою работу. Специальные службы должны противостоять террористам и проводить контртеррористические операции. Сотрудники МВД должны помогать обычным людям. А теперь выходит, что перед Кареном Арутюняном и его отмороженной бандой нет ничего, что может загнать его обратно в угол. Этот бандит уж точно не упустит возможность, воспользоваться сложившейся ситуацией и навести в городе еще большую панику.
В кабинете, я рассказала отцу про проблемы в городе, по причине которых и не могла с ним связаться. Папа будто сердцем чувствовал, кто во всем этом замешан. Потому эмоционально спросил:
– Это все из-за Самодура? – я засмущалась и перестала смотреть в глаза родителю, тем самым выдав себя. – Я тебе говорил, что добром это не закончится.
– Да, ты говорил, – согласилась я. Затем, вновь посмотрела в глаза своего отца. – Я здесь не просто так. Есть вещи, о которых ты должен знать…
Он сделал вид, что внимательно меня слушает. Может даже опер и не делал вид, а действительно слушал.
