скачать книгу бесплатно
Та взвизгнула, упав на пол и прикрыв голову руками; забилась в угол у окна. Не увидев никакого сопротивления, незнакомка поумерила разгорячившийся норов и не стала атаковать – просто, как коршун, нависла над добычей и продолжала нарочито выкрикивать угрозы, не давая девушке прийти в себя. И когда та начинала приоткрывать глаза и опускать с макушки руки, снова замахивалась на неё. Это произошло несколько раз до тех пор, пока гнев окончательно не покинул нападавшую.
– Ты же совсем девочка, – Вгляделась женщина получше. – А такие поступки затеяла, зазорница. Как только не стыдно!
Но ни стыда, ни позора Элли испытать не успела. Даже не знала: сколько всё длилось, ведь в эмоциях время растягивается непомерно длинно, а для подростка – так это надо ещё надвое умножить.
– Пожалуйста, успокоитесь, – шептала она. – Я ничего не сделала.
– Да ты же маленькая хитрая воровка!
– Вы… вы не правы, – запиналась Птичка, пытаясь незаметно протолкнуть папку с бумагами поглубже за пазуху, и, естественно, густо залилась румянцем. Но поскольку и была в пылу со страха, то это не особо выделялось в общем фоне.
– Как же не права! Здрасьте! Я с вчера не стала хозяину рассказывать, что дверь открытой нашла. Сама забыть я не могла – за столько лет такого ни разу не наблюдалось, – а в доме никого не было. Увольнений и подозрений мне не надо – вот я тебя, зараза, сама и словила сегодня!
Женщина потянулась к телефонной трубке, как будто бы зачем-то медля, и не спеша подняла её. Растерявшаяся Элли только и смогла выдавить:
– Ну пожалуйста, не надо! Простите, простите меня.
– Вот те раз – «простите»! С каких это пор воры прощением отделываться начали? Я тебя раз и навсегда сегодня отучу погаными делами заниматься!
Она снова грозно помахала кулаком, забыв, что в нём всё ещё находился нож.
Элли по инерции опять начала защищать ладонями свою бедную голову, на этот раз совсем уж безропотно и жалостно. Нервы у неё не выдержали, и один за другим побежали вниз слёзные каскады.
Всхлипы сотрясали её напряжённое, сжавшееся в комок тело, а нападавшая стояла молча, оценивая обстановку. Кулак медленно опустился. Видя, что девушка даже глаз не могла поднять, женщина намеренно громко отложила на стол нож и, сделав шаг назад, сказала уже не деланным голосом:
– Ладно… а ну-ка встань, сядь и расскажи тогда, в чём здесь дело.
Птичка начала приподниматься, но застыла на полдороге, не зная всё-таки, встать ей или сесть.
Малозаметная улыбка скользнула по губам женщины, и она решила озвучить просьбу более внятным способом:
– Вставай с пола, садись на стул. – Она указала на хлипкий трёхногий экземпляр, стоявший около надутого, старого, глубокого и комфортного кресла.
Виноватым котёнком девушка поместилась на качающееся и скрипящее место, склонив голову, как на казни. Только перебирала пальцами воздух.
Глубоко выдохнув, женщина начала разговор первой:
– Меня зовут Дора. А у тебя есть имя?
– Элли, – попыталась разборчиво произнести девушка, но накопившиеся меж губ солёные капли смешались со звуком. – Элли, – повторила она.
– Вот и хорошо, Элли. А теперь переставай плакать, иначе мы так ни до чего не дойдём. Почему ты очутилась в этом доме, коли ты не воровка, а?
– Да… я не воровка. Я… я… просто хотела, – никак не получалось у неё придумать хоть сколько-нибудь разумного объяснения, и она решила начать по-другому: – Я дочь хозяйки.
– Ха! Да что ж ты меня совсем за негодную умом держишь?! Что ж я, миссис Крейг не знаю, что ль?
– Я не про неё – я про Анну Пёрк, мою маму.
Эти слова произвели сильное впечатление на Дору: правая рука сжала видавший виды засаленный подол, а левая неожиданно для себя самой потянулась почесать «резко зазудевшую» шею. Бровь вздёрнулась, потянув за собой вторую, а желваки туго подпёрли скулы.
Взгляд забегал сначала по комнате, потом по самой Элли и, наконец, запутался где-то в напрягшихся извилинах мозга, закатившись слегка вверх. Вид при этом Дора приобрела недоумённо-ошарашенный.
На полминуты время застыло в молчании. Часы, казалось, вот-вот оглушат их обеих своим ровным тиканьем. И первой не выдержала Дора:
– Вот это да! – вскинула она руками. – А как же?.. А… зачем же ты… – Дальше дело снова не шло.
Элли насилу успела придумать два оправдания, но выбрала, как ей показалось, более подходящее для Доры – эмоциональное:
– Мы не так уж близки с мамой. Точнее, она не любит мне рассказывать о прошлом, а мне, наоборот, хочется узнать как можно больше о своих бабушке с дедушкой – ведь это их дом.
– Но… но почему ж ты раньше не заходила?
– Может, это выглядит неправдоподобным совпадением, но я об этом узнала только на днях – нечаянно, от прислуги. И начала тайком от всех ходить сюда. Просто сидеть и разглядывать их вещи, представлять, какими они были, как бы говорили со мной, где бы гуляли… Я их совсем не знала, но так всегда мечтала, чтобы, как у других детей, у меня была забота бабушки с дедушкой.
Дора не знала: то ли поддержать сейчас ей надо девушку, то ли не поверить ей.
– Не верится мне что-то: речь твоя будто из книги какой выдернута.
– Простите. Это всё от волнения. – Слёзы снова стали копиться у неё меж веками.
– Ладно, детка, не волнуйся. Тут надо с разумом собраться и всё расставить по углам. Так… Значит, действительно ты вчера была в доме, пока мы с хозяевами были в отлучке, и забыла закрыть дверь, когда уходила?
– Получается так… Но я не хотела ничего красть или пугать кого-то.
– О, меня так просто не напугать: я таких негодяев ловила – меня вся округа знавала! Но не суть…
– Я лишь боялась, что новые соседи выкинут все вещи, а я и одним глазком не успею их обглядеть. Маме, наверное, всё равно на них, а мне – нет!
– Ну а чего ж ты просто не пришла да и не сказала? Что ж я тебя, дитя, не пустила б, что ли?
– А вы бы не сказали маме?
– Ну не знаю… – Насупилась Дора.
– Вот и я не знала.
Птичка почувствовала, что её стали слушать, и начала без контроля вываливать всё новые и новые логические доказательства своего пребывания здесь:
– Я увидела, что каждый день в одно и то же время соседи уезжают вместе с прислугой на час-два. Тем более я знаю, что мама и мистер Крейг повздорили недавно. То есть вряд ли кто-нибудь из них был бы в восторге, узнав о моих проделках.
– М-да… сцепились они точно не на шутку, тут ты в точку попала, – связывать их не стоит… Ну что же делать мне с тобой-то? Вот задача…
Дора принялась наглаживать волевой подбородок, прикусив контрастирующие пухлые губы.
– Может, просто забудем? – обнадёжилась Птичка, хоть из «своих книг» знала, что перебивать в такие моменты человека не стоит.
– Да как же! Ежели мать тебя не воспитывает, то нужно кому-то урок тебе преподать! Давай так: сердце моё защемилось о твоих деде с бабкой, и, будь моя воля, я бы позволила тебе хоть каждый день здесь рассиживать, покуда мистер и миссис Крейг назад не будут возвращаться. Да и боялась ты не зря: сегодня-завтра на самом деле наступила бы пора на свалку оправить старьё, захламляющее дом, а для тебя – памятные вещи. – Тут она бросила сострадательный взгляд в сторону Элли. – Но как же с ними быть: миссис Пёрк и мистеру Крейгу не скажешь, а выкинуть теперь жалко. Однако без их разрешения я никак действовать не могу… Тупик, что ли?
Обе опять замолчали, стараясь отыскать выход из положения. Элли скорее надеялась на Дору, ведь сама до этого не смогла найти компромисс, потому и скрывала свои «походы». Но также понимала, что сельская женщина, с её бытовым складом ума, едва ли сможет разрешить сей сложный вопрос. Вот и сидела, ожидая от Доры приговора.
Та, в свою очередь, сморщила лоб донельзя, обыскивая закутки сознания: может, что из молодых лет вылезет или озарение какое спадёт невзначай. Замучив напрочь свои морщины, Дора сдалась:
– Не по мне, деточка, такие головоломки, – свела она к нулю все свои размышления.
– И как же нам быть? – в сложившейся ситуации Элли рискнула присовокупить Дору себе в помощницы.
– Мы поступим так, – сначала поддалась та, но поправилась: – Я, тебе в назидание, всё выдам мистеру Крейгу, а там пусть он сам решает твою судьбу. У него точно ума хватит дельно растолковать, как быть. Ты если и взяла что-то – то мне и дела нет до ветхого хлама. А сейчас ступай покамест домой, скоро хозяева вернутся… Ох и запутала ты всё поперёк, мне и так невпроворот занятий в доме, а теперь ещё и новая докука! Ступай.
Птичка, не поднимая виноватых глаз, словно призрак, направилась к выходу: ответить на решение Доры ей было нечем. Ожидать так ожидать, хотя это было ещё пущим наказанием. Думала, всё здесь и решится, но нет…
Итак, вернёмся в гостиную, которую посетил незваный Великан – мистер Крейг.
– Добрый день, – разом вторили все в ответ на его раскатистое приветствие.
– Каким ветром занесло вас сюда, Айзек? – Анна растерянно проглотила недожёванный кусок пирога и поставила чашку с чаем мимо блюдечка, так и не запив.
– Умеренным, Анна, умеренным.
Айзек неторопливо проследовал к столу, а Филиппа осталась стоять позади, пытаясь слиться с рисунком обоев, чтобы раздражение хозяйки, яркой зарницей вспыхнувшее в гостиной, не отрикошетило по ней.
– Моё почтение, юные леди! – Великан нагнулся больше чем вдвое, чтобы дотянуться поцеловать ручки Элли и Мари.
– И вам, – растерялась Элли.
– Благодарю, – кокетливо ответила Мари и слегка покраснела.
Айзек поклонился также Бетти и Анне (Филиппу, видимо, он поприветствовал при входе) и застыл у стола. Возникла неловкая пауза. Бетти было хотела предложить гостю место за обеденным столом, но осеклась, не имея ни малейшего понятия о мыслях миссис Пёрк. Она отвернулась к Филиппе, чтобы потянуть время, а та вздрогнула, поняв, что её заметили, и начала медленно, как облако от лёгкого порыва ветерка, двигаться в направлении стола, высматривая что-то на потолке.
В этой неудобной тишине глоток чая, который сделала Бетти, оказался достаточно громким, чтобы вывести Анну из оцепенения:
– Хотите чаю?
– Хочу, – ответил Айзек.
Но поскольку Анна далее ничего не добавила, явно нарушая знакомые ей правила приличия, он сам ни капли не смущаясь отодвинул стул и присел, приветливо смотря на Мари и Элли.
– Филиппа! – Бетти обратилась к снова вздрогнувшей от этого кухарке.
– Ах да. Поняла! – встрепенулась та и поспешила на кухню, но почему-то не вернулась.
Мажордом, пытаясь сгладить глупую ситуацию, нелепо улыбнулась, направилась к серванту и совершила очередную оплошность, спросив, какой чай ему лучше предложить: зелёный или чёрный, – ведь на столе стоял только зелёный. Испытывая от этого явную неловкость, она аккуратно достала самую красивую чашку и поставила перед гостем. Тот, заметив её смущение и оглядев уже налитый остальным чай, дружелюбно ответил: «Зелёный». Налив ему порцию, Бетти села напротив, глупо улыбаясь. В ответ Великан делал то же самое.
– Чем обязана? – перебила искусственность ситуации Анна.
– Собственно, я пришёл поговорить о вашей дочери…
Рот Анны чуть съехал вниз, и она не сразу нашлась, что сказать. Полузаикаясь, всё-таки выдавила:
– А… а с каких это пор малознакомые люди (это явно резануло уши Элли) с порога приходят ко мне поговорить о моих детях?!
– Или даже послушать, что ваша дочь расскажет мне, – продолжил свою фразу Крейг, проигнорировав вопрос.
От такой наглости рот Анны будто и вовсе отклеился. Она не знала, пора ли начать раздражаться или сперва выяснить, в чём было дело. Окинув беглым взором всех сидящих, она собралась с нервами. Чтобы не получить очередного пренебрежения со стороны гостя, решила обратиться к Птичке:
– Дочка… Элли… посмотри на меня. Что случилось?
Девушка еле-еле, будто с пудом на шее, подняла голову. Лицо её слегка подрагивало и стремительно бледнело прямо на глазах. Анне показалось, что та сдерживает слёзы… от страха, что ли.
– Элли, не молчи, прошу!
– Молодая леди желает, чтобы всё рассказал я? – вступил Айзек.
– Я… я не знаю, как сказать… – сбивалась Птичка.
– Да чёрт возьми, что происходит?! – не выдержала Анна.
Тут скрипнула дверь, и в комнату неуклюже ввалилась Филиппа (видимо, подслушивая, она так увлеклась, что не рассчитала своего веса, повиснув на двери). «Эх», – только и вырвалось из её уст.
Тут же она сделала непринуждённый вид и зашла в гостиную полностью (почему-то без чашки для чая). Бодро домаршировала к своему месту и уставилась в окно, чтобы ни с кем не столкнуться глазами, – ведь понимала: все сейчас смотрели только на неё.
– Ваша дочь, очевидно, не так уж близка с вами по духу, Анна, раз боится вам говорить о своих переживаниях.
– Что? Что ты такое городишь? Это она тебя боится! Пришёл тут без спроса и давай, непонятно зачем, к дочери моей лезть!
– Ваша дочь только что мило беседовала с моей горничной Дорой, и…
– Ох! Я знаю Дору, мы тоже с ней не раз уже во дворе сталкивались и мило беседовали – хорошая женщина, боевая, с ней не пропадёшь! – влезла кухарка.
– Подожди ты! – махнула на неё Бетти, а Анна продолжила:
– Ну… ну, если даже так – то чего здесь предосудительного?
Элли застыла – ведь развязка должна была наступить в этот момент, но не ожидала той позиции, которую дальше в разговоре занял Айзек.
– Скажите, Анна (её уже начинало распалять, что он постоянно обращается к ней по имени, будто пытаясь давить на неё), вы хорошо знаете свою дочь?
От такой фамильярности миссис Пёрк так оторопела, что забыла разозлиться, и просто ответила, беспомощно опустив кисти на край стола:
– Отлично знаю, мистер Крейг.
– Тогда вы определённо знаете, что… – Тут он сменил выражение лица от настоятельно-неотступного на улыбающееся и повернулся к Элли, хотя вопрос продолжил задавать Анне). – …что она делала каждый день в моём теперь уже доме во время нашего с супругой и прислуги отсутствия?
– Вы… ты… о чём?
– Мама, дело в том, что… – осмелилась начать Элли, но Великан её перебил:
– Вы плохо воспитали свою дочь или вообще она для вас стала безразлична? Юные годы – подспорье и залог будущего добропорядочного человека, не так ли? А вы отстранились от своего ребёнка настолько, что ему проще втайне от вас нарушать границы чужого дома – даже если в этом и не было злого умысла, – чем спросить вашего разрешения? Видимо, она боится с вами делиться, или что вы просто-напросто будете её игнорировать, или что без объяснений откажите в подростковых удовольствиях? Так стоит ли в чём-то винить одинокого запутавшегося ребёнка? – или матери вместо очередного наказания нужно принять своё дитя, сесть и расположить его к себе, признав и часть своей вины в происходящем?
