скачать книгу бесплатно
Дружба пахнет корицей
Любовь Александровна Хилинская
Леля живет в мире, где магия подавляется, а расслоение общества достигло максимума. Пытаясь убежать от долгового рабства, девушка забирается в карету приезжего мага и прячется там, надеясь, что ее не найдут, и удастся скрыться, но ее надеждам не суждено сбыться – красавчик обнаружил ее буквально в первые же секунды и был очень доволен, что обратное путешествие выйдет веселым.
Любовь Хилинская
Дружба пахнет корицей
Пролог
– Получай, маленькая дрянь! – хлыст со свистом рассек воздух и опустился на сгорбленную худую спинку с выступающими из-под кожи ребрами, оставляя после себя багровую кровоточащую полосу. – Будешь знать, как воровать из столовой!
– Это не я! – отчаянно рыдая, ребенок вцепился в ножку стола.
– А что это у тебя в руке? Не хлеб? – хлыст повторно совершил маневр.
– Мне дали его!
– Дали ей! – наставница еще больше вызверилась и хлестала малышку изо всех сил, получая странное удовлетворение от вида набухающих багряными каплями рубцов. – И за вранье получи и за воровство!
Хлыст из выделанной кожи с узелком на конце и гладкой, полированной годами ручкой, так и свистел, раз за разом неумолимо опускаясь на вздрагивающее тельце. Управляющая им высокая худая женщина в строгом сером платье с воротничком-стойкой и собранными в гладкий пучок волосами поджала губы, умело орудуя таким странным для женских рук предметом. Эти губы, и без того тонкие и бескровные, сейчас сжались в узкую полосу, а темные глаза в обрамлении серых невзрачных ресниц сверкали от наслаждения. Вид крови приводил эту даму в невероятное возбуждение, заставляя тонкие ноздри трепетать. Только капли крови, долетевшие до подола юбки, заставили руку остановиться. Брезгливо поморщившись, наставница передернула плечами и отбросила хлыст в сторону. Подойдя к сжавшейся в комочек худенькой фигурке, эта женщина рывком за руку, почти выворачивая ту из сустава, подняла девочку на уровень своего лица и прошипела:
– На первый раз с тебя довольно, маленькая дрянь! – а затем разжала руку и уронила воспитанницу на пол, сделав вид, что не услышала, как хрустнула тонкая лучевая кость ребенка.
От двери с кривой усмешкой за издевательством наблюдала девочка постарше в белом платьице и красивыми бантиками. Это она несколько минут назад вручила ничего не подозревающей дурехе с ангельским видом краюху хлеба, а потом позвала наставницу. Потому что не может быть никого красивее и лучше ее самой, Мариетты Рейтузен. Вздернув высоко свой носик и презрительно хмыкнув, она удалилась вслед за наставницей, оставив рыдающую маленькую фигурку в темной столовой.
Кусок хлеба, никому не нужный, валялся под столом.
1
Лето в этом году выдалось жарким. С утра до ночи солнце одуряюще палило, заставляя прохожих отдуваться, отпиваться водой, обмахиваться веерами и газетами, да искать тень. Избранные могли воспользоваться амулетами, которые вешались на шею и создавали вокруг обладателя кокон с оптимальной температурой, остальные же вынуждены были передвигаться по улице урывками, скользя от одного затененного участка до другого, а если промежутки были большими, то их старались побыстрее преодолеть, иначе открытые участки кожи краснели, а у иных и наливались пузырями.
Леля в своей каморке тоже изнывала от жары, но, изредка промакивая пот со лба платком, продолжала плести тончайшее кружево. Заказ был большим, дочка городничего собиралась замуж за начальника городской стражи, да непременно в кружевах от Изольды, а потому трудиться приходилось и днем и ночью. К счастью, работа близилась к завершению, оставалось совсем немного, и тончайшее полотно будет готово. Его отдадут портнихе, а уже та сотворит удивительной красоты платье. Изольда знала, что делает, собрав в своей мастерской лучших мастериц в Артауне. Сама она проживала в апартаментах в богатом квартале, а все мастерицы ютились в старом доме с протекающей крышей и прохудившимися полами, под которыми жилы крысы и мыши. Ткани, зачарованные магами от грызунов, они не трогали, а вот девушкам приходилось туго. И ни одна не могла уйти, задолжав хозяйке огромную сумму за проживание и питание. Почти все вырученные деньги мадам Изольда забирала себе, а мастерицам перепадали крохи, на которые те едва-едва сводили концы с концами, умудряясь питаться и даже покупать себе одежду. Особенно плохо было зимой, в продуваемом всеми ветрами обветшалом доме, но тогда и заказов было не много, а потому мадам не спешила ремонтировать жилище своих невольных рабынь. Подобрала она их в доме призрения, куда свозили сирот со всего города и прилегающих деревень. Все девочки проходили испытание в пятилетнем возрасте, а если обнаруживалась хоть малейшая искра дара творить, то о них сообщали мадам Изольде, а та уже решала, подходит ей малышка или нет. До восьми лет девочки жили в приюте, обучаясь мастерству, а дальше уже как повезет – кто-то становился мастерицей, а кто-то, у кого искры не было, отправлялись на улицы или в работные дома. Мальчиков в мастера не брали. Считалось, что пользу они могут принести только тяжелым физическим трудом, а потому их сразу после отбора отдавали в общины, где нужны были рабочие руки. С малолетства будущие мужчины были должны зарабатывать себе на хлеб на непосильных и порой вредных производствах, в угольных шахтах, у станка кузнеца, в поле. Страшнее всего было в шахтах, куда свозили уже в трехлетнем возрасте. Малышей заставляли собирать сначала отбой, свозить в тележках к отвалам, а по мере роста, кто выживал, отдавали уже в подмастерья к шахтерам. Выживших были единицы. Но количество сирот отчего-то не иссякало, в домах призрения яблоку было негде упасть. Власти неохотно давали деньги на содержание этих богаделен, а потому дети голодали и ютились в таких помещениях, в которых иные собаку бы держать не стали.
Жизнь в Артауне улыбалась только богатым горожанам. Этот прожженый солнцем и пыльный город был далеко от центра, Верховный Маг, похоже, даже не помнил о его существовании, так как даже штатного мага и лекаря здесь не было. И весенних сборов детей, где выявлялся магический дар, тоже не проводили. Леля в детстве очень надеялась на эти сборы, мечтала убежать из дома призрения, когда на нее пал выбор мадам Изольды. С восьми лет она плела кружева в тесной каморке под крышей, в которой летом было невыносимо жарко, а зимой невыносимо холодно. Как считала мадам Изольда, для работы было достаточно того, что зарабатывали девушки, сверх того платить она не собиралась, при этом слава о мастерицах гремела повсюду. У каждой был магический дар, но развитие он не получал, хотя и придавал созданным вещам особенный шик. Люди говорили, что в столице давно уже и вовсе отменены деньги, а расчет ведется магией, но изможденным работой беднягам было не до слухов.
Разогнув спину, Леля уперлась одной рукой в поясницу и застонала от болезненных ощущений в затекшем теле. Восхитительное кружево было готово. Сняв полотно с рамы, девушка спустилась вниз, к Мариетте, правой руке госпожи.
– Готово! – слабо улыбнулась она, мечтая о том, чтобы перекусить и выпить воды.
– Молодец! – приняв полотно, Мариетта выдала причитающуюся мастерице зарплату за работу и сказала: – У тебя сегодня выходной, можешь идти. А завтра принесут большой заказ от госпожи Карриван, она хочет балдахин над кроватью для своей новорожденной дочки. Сплести должна за неделю, иначе штраф, ты помнишь!
Мило улыбаясь пухлыми губами, управляющая почти пропела гадкие слова с чувством собственного превосходства. Мастерицей она была весьма посредственной, зато сумела понравиться Изольде и стать той правой рукой и ушами, передавая все, что говорили девушки в ее отсутствие. За пару лет такого поведения выбилась в управляющие, стала зарабатывать гораздо больше, переехала в милый коттедж на берегу реки и даже обзавелась женихом, толстым владельцем пекарни, мистером Бартоломью. Люди поговаривали, что частенько видят того ранним утром у дома Мариетты, но девушкам-мастерицам было не до сплетен.
– Я помню про штраф! – сухо ответила Леля. – Могу я идти? Мне нужно кое-что купить.
– Ой, да что ты можешь купить на свои гроши, – скривила губы красотка, – иди уже.
Накинув у двери старую соломенную шляпу с большими полями, девушка выскочила из дома и задохнулась от горячего воздуха. Она слукавила, говоря, что ей нужно что-то купить, на самом деле она мечтала искупаться в реке.
Тихая заводь в густых кустах давно служила Леле купелью душными летними днями. В любой момент между заказами девушка старалась прибегать сюда, зная, что никто не потревожит, раздевалась и ныряла с головой в мутноватую воду реки Игды. Вот и сегодня, быстро скинув платье и оставшись в одной рубашке, она нырнула в прохладную реку и даже вскрикнула тихонько от удовольствия. Вдоволь наплававшись, девушка вылезла на бережок и совсем стянула рубашку, оставшись в облаке пепельных волос. На такой жаре и волосы и рубашка моментально высохли. Уходить совсем не хотелось, но нужно было еще зайти в город и положить часть денег в банк. Уже много лет девушка откладывала с каждой зарплаты сумму, порой совсем крохотную, но уже накопила прилично, надеясь когда-нибудь погасить долг и уйти от мадам Изольды. Та в самом начале всем им озвучила огромные суммы, зная, что ни одна из ее мастериц не способна выплатить и уйти с чистой совестью и освободиться от такого своеобразного рабства. У Лели было скоплено уже больше половины, оставалось, по приблизительным подсчетам, около 5 лет до окончательного освобождения.
Быстро одевшись, девушка заплела волосы в тугую простую косу, заткнула ее за пояс и поспешила в банк.
Это учреждение занимало одно из самых старых и внушительных зданий в городе. Массивные ступени из белого мрамора, тяжелые деревянные двери из редкой породы древесины скрывали за собой великолепный холл, в котором, несмотря на уличную жару, было прохладно и тихо. Управляющий, увидев ясноокую кружевницу, заулыбался и пошел ей навстречу, надеясь вымолить свидание. Уже много лет он пытался склонить Лелю стать его любовницей, но девушка была непреклонна и любые поползновения пресекала на корню. Вот и сейчас, сухо поздоровавшись и даже не улыбнувшись, она достала деньги и направилась в кассу.
– Госпожа Алелия! Куда же вы спешите? – воскликнул банкир, когда дверь кассы захлопнулась перед его носом. – Уделите мне минутку вашего внимания.
Ответа не было. Дверь резко открылась, чуть не пришибив его по носу, Леля хмуро взглянула на мужчину и, не говоря ни слова, покинула банк. Она знала, что одна ночь с этим человеком решила бы все ее проблемы, он бы выплатил долг, но избавляться от одного рабства и вляпаться в другое не хотелось. Да и противно было. Не могла она представить себя с этим человеком. Тем более, что это его жене понадобился кружевной балдахин для родившейся недавно дочки.
Уже на крыльце девушка глубоко и судорожно вздохнула и, покачав головой, поспешила на рынок, купить немного хлеба и крупы на всю следующую неделю.
Рынок в Артауне был самым значимым местом города. Здесь можно было не только купить и продать что-то, но и узнать свежие новости, а также перекусить, если у кого возникало такое желание или освежиться прохладным лимонадом.
У прилавков вовсю сновали торговцы и покупатели, торговались до хрипа, кричали, ругались, смеялись, пересказывали друг другу свежие и позапрошлогодние сплетни. У лавки с крупами Леля остановилась и передохнула в тени.
– Опять овсянку берешь, милая? – спросила ее дородная торговка в красном переднике. – Взвесить тебе? Сколько?
Рассчитавшись с ней, девушка уже хотела было пойти дальше, но увидела вдруг в самом начале рынка невероятную картину – высокий статный господин в небесно-голубом камзоле усаживал в карету наряженную как кукла девочку. На мгновение он оглянулся на рынок, вдруг встретившись глазами с Лелей и нахмурившись. Не ожидая от господ ничего хорошего, девушка резко отвернулась и тоже нахмурилась. Ее смутил этот взгляд от незнакомого мужчины, так не вписывающегося в местный колорит.
– Кто это? – спросила она у торговки.
– Ой, деточка! – всплеснула та руками, – это ж королевский маг! Говорят, прибыл сюда с проверкой. Явился три дня назад из ниоткуда, поселился у городничего. Дочка его, говорят, чуть свадьбу не отменила, узнав, что маг-то не женат!
– А девочка? – глупо спросила Леля.
– Ну так дети и не от брака бывают, – хохотнула в ответ торговка. – На него все наши бабы пялятся, такой уж он красавец. Кажная хочет, чтоб на нее внимание обратил, да увез отсюда в столицу. Мариетта ваша уже все ноги истоптала, у дома городничего прогуливаясь с зонтиком.
– А он? – заинтересовалась девушка, так редко общавшаяся с кем-то посторонним.
– А он весь в работе. Изредка с дочкой своей выходит погулять, да сейчас жара такая, что невозможно дитям-то на улице. Хоть и с амулетами оба, а солнце-то припекат шибко.
Покачав головой с осуждением, Леля сложила покупки в сумку, специально взятую с собой, да поспешила домой. Ей хотелось еще сегодня почитать немного взятую в прошлый раз в библиотеке книгу. Остановилась она на самом интересном месте, когда князь поцеловал свою служанку, а дочитать все времени не было, но очень хотелось узнать, чем же кончится эта история. Весь вечер девушка провела в своей комнате, полностью погрузившись в вымышленный мир, но то и дело ловила себя на мысли, что примеряет образ незнакомца с рынка на книжного героя. Наконец, дочитав до последней страницы, она отложила книгу и задула свечу. Завтра ждал новый день, нужно было хорошенько выспаться.
2
Следующая неделя выдалась напряженной. Госпожа Карриван несколько раз заходила уточнить, как идет работа по изготовлению балдахина и презрительно кривила покрытые ярко-красной помадой губы, глядя на худенькую фигурку склонившейся над работой мастерицы. Глазами она следила, как ловко та плетет тончайшее кружево, только пальцы мелькали туда-сюда. Надо признать, девка талантлива. Надо будет поговорить с Изольдой, оплатить ее долг и пригласить к себе, пусть только для нее плетет, тем более, дочка подрастает. А то, что муж поглядывает в сторону девки, так на то он и мужик, чтоб юбки слугам задирать, пусть играется. Решив для себя эту задачу, Амелия Карриван отправилась в гости к Изольде, где быстро уговорила ту уступить кружевницу после окончания заказа, выплатив весь ее долг и еще сверх того немалые отступные. Вернувшись домой, она за ужином поведала мужу, как торговалась, будто рабыню себе покупала, хохотала над гримасами Изольды, передразнивая ее, и даже намекнула, что не прочь, если первое время кружевница будет согревать его постель. Сама Амелия не очень любила плотские утехи, вернее, была абсолютно к ним равнодушна, но вбитая мамой с детства установка, что мужчинам это нужно регулярно, не давала ревновать к слугам. Лишь бы деньги домой приносил, да детям был хорошим отцом.
Мистер Карриван мысленно потирал руки, предвкушая, как неуступчивая красавица сдастся наконец его напору и будет сладко постанывать в его объятиях. Невероятно возбудившись от этих мыслей, он потащил жену в спальню, не обращая внимания на слабое сопротивление и сдернул с нее платье, а потом накинулся, словно не слыша слабое протестующее попискивание законной половины.
Леля же работала, не покладая рук. В начале недели мадам Изольда сообщила, что по исполнению заказа лучшую мастерицу-кружевницу ждет приятный сюрприз. Обрадовавшись, что за столько лет хозяйка впервые вспомнила о ее дне рождения и приготовила пусть маленькую, но приятность, девушка споро работала, напевая какую-то веселую песенку. Ее настроение заметили все, начали подшучивать, что девушка влюбилась, но та задорно смеялась, махая рукой на такие предположения. Мастерицы в доме дружили, у каждой была мечта встретить своего принца, который поможет выплатить долг и увезет ее в дальние дали, где они будут жить долго и счастливо. Они старались не думать, что прекрасным принцам неоткуда взяться в их захолустном краю, остались одни «кони», да и те почти все женаты. Потому симпатичный заезжий маг и стал объектом сплетен номер один. Даже за работой девушки томно вздыхали, передавая друг другу последние новости о том, как он живет, что делает и скоро ли уедет. Девочка, что сопровождала его, оказалась не дочкой, а сестрой, как напели слуги, а сам маг весьма строгим жильцом, который частенько уединялся с городничим в кабинете, после чего тот выходил оттуда с потным лицом и встревоженный. Как говорили, отъезд был запланирован на ближайший понедельник.
Леля часто ловила себя на мыслях о маге, невольно возвращаясь в тот день, когда увидела его на рынке. Он и вправду был красив, со смоляными волосами, с подтянутой фигурой, строгим лицом с волевыми чертами. Она замечала, что тайно мечтает, чтоб еще хоть одним глазком увидеть его еще раз, да поближе, почувствовать его запах. Для нее всегда было важно, как пахнет человек, она тонко чувствовала малейшие оттенки и умела распознавать по запаху настроение. От него даже на расстоянии веяло ароматом спокойствия и силы, что не могло не притягивать. О своем умении девушка никогда не распространялась, считая это чем-то греховным, ведь в приюте порицалось употребление магии. Странно было, конечно, жить в магическом мире, но слышать от людей, что магия – это зло. Вероятно, где-то так и было, ведь существовали темные маги и светлые, но их мир был относительно спокойным, с преобладанием магии света. Леля знала, что существуют города, где магия применяется повсеместно, даже маленькие детки умеют волшебничать, а сорванцы постарше учатся сначала в магических школах, а потом и в академиях. Сама она о таком даже не мечтала. Ей бы вырваться из гнета долга, а там уже можно и решить, чем заниматься в жизни.
Неделя пролетела быстро. В воскресенье утром, закончив плести балдахин, Алелия сбегала на реку, а после, вернувшись, переплела волосы в замысловатую косу, надела свое лучшее льняное платье, выкрашенное в густой синий цвет, а потом спустилась вниз, где уже собрались все мастерицы, готовясь поздравлять ее с днем рождения.
Девушки постарались на славу и испекли большой медовый торт, украсив его взбитыми сливками и марципановыми розочками. Это был невероятный подарок как по исполнению, так и по стоимости. Наверняка соседки копили не одну неделю, чтобы отметить скромный праздник кружевницы.
Леле исполнялся 21 год. В это время люди получали независимость от родственников, если таковые имелись, право принятия самостоятельных решений относительно собственности, а также могли выходить замуж или жениться без дозволения родителей. Ничего из этого девушке было не нужно. Подруги подарили ей книги с романтическими историями, а после весь вечер пили чай и сплетничали в общей комнате, то и дело громко и дружно смеясь над особо смешными моментами.
Уже почти перед самым сном явилась мадам Изольда, сбросила на стул свой палантин и тяжело уселась напротив Лели. Предмет мебели протяжно скрипнул, оповещая окружающих о своей незавидной доли.
– Ну, моя дорогая, вот и настал момент истины, – улыбнулась одними губами хозяйка, поправив пухлой рукой с массивными золотыми кольцами на каждом пальце высокую прическу. – Тебе, конечно, интересно узнать о своей дальнейшей судьбе, и я могу тебя уверить, тебе понравится то, что я тебе приготовила.
Засмеявшись грудным смехом, будто заклокотав, толстуха достала из сумочки бумаги. Бюст ее, утянутый корсетом и платьем, заколыхался в такт движениям.
– Это документы о твоем долге, Алелия, я продала его.
– Что? – девушка вскочила, оглушенная словами. – Продали? Но кому?
Прижав обе руки к груди, девушка ждала ответа, боясь услышать его.
– Госпоже Карриван, дорогая. Она умоляла меня отдать тебя, я не могла устоять.
– О боже! – прошептала Леля, оглушенно опускаясь на краешек своего стула и закрыв лицо ладонью. – За что?
– Ну, милая, – проворковала довольная эффектом мегера, – это же почти как семья тебе будет. Своя комната в их доме, мягкая постель, кухарка, выходные. Годы отработки долга покажутся тебе сказочными, тебе не захочется уходить. Поверь мне, семья Карриван ждет не дождется, когда ты прибудешь к ним.
– Господин Карриван тоже ждет? – Леля подняла покрасневшие от сдерживаемых слез глаза.
– О, милая! – мерзкая Изольда опять засмеялась своим грудным смехом. – Он так переживал, что я не соглашусь. Ты ведь моя лучшая кружевница, мне жаль будет с тобой расставаться, но обстоятельства превыше меня. Там же детки! Трое девочек, как ты знаешь, а им нужна своя мастерица.
Другие девушки с ужасом взирали на Изольду. Это был первый случай, когда она продала долг, все предыдущие предложения жестко откланялись. Теперь каждая из них в любой момент может оказаться рабыней!
– Сколько у меня времени на сборы? – глухо спросила Леля, взяв себя в руки. Плакать она будет потом.
– Два дня можешь отдохнуть и перенести вещи, а в среду должна уже полностью перебраться к Карриванам. Мне нужна твоя комната, там будет жить новая кружевница.
– Хорошо.
Поднявшись со стула и не проронив больше ни слова, с прямой спиной Леля поднялась к себе в каморку и упала на кровать, залившись слезами. Вот и все! Все ее сопротивление этому противному банкиру закончится в среду. Он просто принудит ее силой к физической близости, а она не сможет ничего противопоставить ему. Ей придется проделывать с ним все те вещи, о которых она до этого читала в книгах, задыхаться от омерзения при поцелуях и других интимных моментах. А если вдруг она забеременеет? При мысли о ребенке от этого лощеного хмыря Лелю передернуло.
Вытерев глаза, девушка поднялась и открыла свой сундук, служивший одновременно и стулом и диваном и прикроватной тумбочкой. Там хранились два платья, смена нижнего белья, да маленькая розовая пеленка с кружевным уголком – все, что осталось от родителей Леле. Когда ее подбросили в дом призрения, она была завернута в этот лоскут. Ни записки, ни какого другого опознавательного знака при ней больше не было. Настало время заняться поиском родителей! И искать их следовало не в Артауне, а в каком-то другом городе, так как пеленка была из чистейшего шелка, а такой могли себе позволить только очень не бедные люди, принадлежавшие к аристократии. Вообще, Леля думала сначала выплатить долг, а потом уже приступать к поискам, но в свете последних событий придется отступить от этого плана и отправиться в столицу немедленно. Небольшой запас наличных денег у нее был, его должно хватить на проезд, а там уже легко затеряться среди миллионного населения. Карриваны не найдут ее никогда! Тем более, у нее есть фору 2 дня.
Спустя час девушка была полностью готова. Тяжелые длинные волосы пришлось остричь до ушей, платья скрутить в тугой узел и выбросить в отхожее место, а все девчачьи мелочи уместить в маленьком рюкзачке, как и смену белья и гигиенические принадлежности. После переодевания в черные брюки, рубашку и мягкие тканевые туфли Леля стала совсем похожа на мальчишку. Ей даже не пришлось бинтовать грудь, чтоб спрятать, настолько та была мала от худобы. Запас еды с собой она решила не брать, чтобы не разбудить никого из девчат, спустилась по водосточной трубе из окна и была такова.
3
Шери Эстерсиади устало потер переносицу, затем лоб, а затем все лицо. Уже который день он сидел в кабинете городничего Артауна и разбирал накопившиеся за долгие годы бумаги. От увиденного волосы вставали дыбом. То, что должно было превратиться в увеселительную поездку на юг, становилось тяжелой работой. Городничий фиксировал все, что происходило в этом городе. В течение многих лет Артаун существовал будто сам по себе, даже изобрел деньги и все структуры, с ними связанные; талантливые юные маги становились рабами, отбор в магические школы не проводился вовсе, а почти все труды производства загребали себе кучка высокопоставленных граждан – управляющий банком, главный полицейский, владелец рудников и владелица домов для девочек. Причем, от последней Шери был в большом шоке: часть девочек из дома призрения служили у нее мастерицами производства, а часть были обычными шлюхами в работном доме. Она была самой богатой из всех, самой наглой дамой, не чуравшейся детского труда. Городничий, направленный королем на службу, собирал все документы с доказательствами в течение десяти лет, а недавно отправил призыв явиться побыстрее, так как ситуация в городе становилась угрожающей. Появились случаи открытого рабства, купля-продажа людей в этом маленьком городишке стала обыденным делом.
Тряхнув головой, Шери отбросил по столу бумаги, поднялся со стула, прикрыл глаза и потянулся. Пора было уезжать из города, все нужное он уже увидел, оставалось только передать сведения Верховному Магу, а тот уж пусть принимает меры. Да и маленькая сестричка заскучала. Он взял ее с собой, думая, что поездка не продлится дольше трех дней, а сам торчал здесь уже больше недели. Магический фон был рваный, у детей бедняков встречались иногда сверкающие клубки магии над головой, а у детей богачей таких не было, даже ни малейшей искорки не вспыхивало. То ли их гасили искусственно, то ли вырождение уже прогрессировало, Шери не понимал. Он сам мог пользоваться магией в полной мере, а вот сестричка начала тухнуть. Надо было увозить ее из этого гиблого места. Жаль, нельзя воспользоваться телепортом, в это захудалое место пришлось ехать по-старинке, используя лошадей и карету. Ну, зато Аннет посмотрела мир, восторженно выглядывая в окно во время поездки.
Отъезд назначили на завтра, а пока он с удовольствием вышел прогулялся по саду, вдыхая теплый южный воздух. Столица Оквитария располагалась у берега Восточного моря, там редко поднималась температура выше 25-27 градусов летом, а здесь же приходилось создавать вокруг себя и Аннеты охлаждающие коконы. Но ему нравилась жара, ухоженные сады, фруктовые деревья, виноград, оплетающий все доступные глазу ограждения. Если бы не сложившаяся в этом городе обстановка, маг бы задумался о переезде.
Дыша полной грудью, Шери дошел до границы сада и замер там в тени огромного дерева. Луна была необычайно огромной и полной и заливала своим светом все вокруг, но под деревом за счет густой листвы было темно. Ветки его раскинулись далеко за оградой, создавая причудливые образы на земле.
Вдруг краем глаза мужчина заметил движение одной тени. Человек! Подросток!
Худенькая фигурка в темном скользнула вдоль забора, притаилась у угла, затем перебежала до следующей тени и остановилась вновь. Невидимый, Шери следовал за девушкой. То, что это не мальчик, он понял сразу по слабому розоватому свечению ее ауры.
Скользнув до самой большой ветки, девушка уцепилась за нее и легко поднялась в крону, перекинув ногу, затем послышалось шуршание листьев, а затем хрупкая фигурка оказалась в саду на стороне мага. Он продолжал наблюдать за ней, мягкими шагами неотступно следуя позади.
Девушка прокралась в сторону конюшни.
«Хочет украсть лошадь!» – усмехнулся Шери, но она удивила его, пройдя мимо загона и оказавшись перед запертой дверью каретной.
Как оказалось, для девушки это не стало препятствием. Подтянувшись на руках, она исчезла в глубине помещения, легко проскользнув через слуховое окно.
«Что за худоба!» – мужчина поморщился.
Он любил женщин в теле, таких, у которых все округлости в нужном месте, румяные щеки, сверкающие глаза. На худышек и не смотрел вовсе, а уж эту и вообще бы не принял за девушку, не светись розовым ее аура. Такое свечение бывает лишь у юных невинных дев, сменяясь после взросления более красными всполохами, а во время вынашивания дитя приобретает радужный оттенок.
В каретной была тишина. Отследив нежданную гостью городничего, Шери удивленно приподнял брови – она спряталась в его карете! Более того, не просто в карете, а залезла в выемку под дно, притаившись там недобитой молью. Покачав головой, маг направился к дому. Он был заинтригован, а потому не стал ничего говорить слугам и хозяину дома, а на следующий день велел кучеру быть осторожным и не трясти в пути. Любопытство разыгралось с невероятной силой, потому что девушка стойко переносила несколько часов пути, лежа неподвижно под каретой, даже не шелохнувшись.
«Бедняга!» – думал Шери, впечатленный силой духа и желанием нежданной попутчицы уехать из Артауна.
Сестра давно спала, уютно свернувшись на соседнем сиденье, а он просматривал бумаги, изредка прислушиваясь к дыханию обеих девчонок. Он решил не трогать попутчицу, оставив её тайну при ней, по крайней мере, до вечера. Учитывая магическую подпитку лошадей, прибыть в столицу они должны были утром следующего дня, а потому ночь предстояло провести либо в дороге, либо на постоялом дворе. Конечно, инкогнито тайной спутницы пришлось бы открыть, не ночевать ведь ей в днище кареты, да и само путешествие до столицы в таком положении вряд ли добавит здоровья итак худосочной девице.
От скуки Шери просканировал организм девушки, нашел истощение, усталость, а также зачатки магии воздуха. Его удивило, что к такому возрасту у нее не развился полноценный дар, но, вспомнив, откуда она сбежала, покачал головой. Наверняка, это было рабство или что похуже.
Жаль, что у него не столько влияния, чтоб разом прикрыть эту торговлю людьми! Ничего, у правительства есть специальная служба, уж ее-то сотрудники не постесняются с раздачей меток всем, кто причастен к этому грязному делу. Сведения обо всех участниках Эстерсиади вез в своей папке, зачарованной от воровства, природных катаклизмов, пожара, намеренной порчи и прочих воздействий. Ни один пункт не ускользнет от Верховного Мага, который по совместительству был его старшим братом.
4
Леля проснулась в темноте и духоте от резкого толчка кареты. Разлепив веки, с трудом разогнула затекшие ноги и, свесив голову вниз, посмотрела, где оказалась. Сложно было сказать точно, ведь видела она только утрамбованную землю, ноги лошадей и еще чьи-то в дорогих кожаных туфлях. Человек, по всей вероятности, пришлый маг, стоял лицом к карете и пристукивал носком ботинка в нетерпении.
– Аннет! – раздался его голос.
Леля вздрогнула, поежившись от строгого тона. Она всегда боялась грубых мужчин и хлыста, которым те могли ловко орудовать.
– Вставай, соня! Мы приехали на постоялый двор. Сейчас поужинаем и ляжем спать в нормальных условиях, сестренка.
Девушка услышала, как голос смягчился, в нем появились нотки юмора.
– Или ты хочешь провести ночь в конюшне?
– Не нуди, Шери! – послышался детский капризный голосок с легкой хрипотцой. – Ты такой вредный! Надо было ехать сразу домой, а не останавливаться неизвестно где!
Ноги потоптались, их обладатель, вероятно, подтянулся, потом рядом с взрослыми ногами появились детские в хорошеньких красных туфельках, выглядывающих из-под слегка помятой юбки синего цвета.
– Сейчас я тебя провожу в нашу комнату, а затем вернусь перезарядить кристаллы.
Ноги вместе удалились. Леля выдохнула облегченно. Она собралась уже было вылезать из укрытия и размяться, но карета качнулась, лошади переступили и двинулись вперед, вглубь большого темного помещения. Спрятав голову, девушка могла видеть только слабые отсветы, затем стало светлее, карета оказалась в помещении. Кучер, очевидно, выпряг лошадей, насвистывая какую-то неизвестную мелодию, завел их в стойла, раздал корм. Всего этого Леля не видела, но могла догадаться по звукам и ногам, которые передвигались туда-сюда. Вскоре кучер ушел, ворота в конюшню закрылись, стало слышно, как лошади похрумкивают овес, изредка пофыркивают довольно, вдалеке слышалось ржание.
Перекатившись из своего укрытия, Леля осторожно выползла из-под кареты, зажмурилась и, уперевшись одной рукой в поясницу, прогнулась назад до хруста в позвонках. Тело занемело в пути, а сейчас множество мелких игл покалывали ноги и спину, доставляя неприятные ощущения.
Не открывая глаз, девушка запустила обе руки в волосы и помассировала голову.
– Так-так-так! – послышался знакомый голос мага. – Так вот ты какая, моя нежданная спутница!
