Кабы не радуга

"Нет, это не жизнь. Скорей – удачный эскиз…"

Нет, это не жизнь. Скорей – удачный эскизнеудавшейся жизни. Так, ступив на карнизи оступившись, с ужасом смотришь внизи видишь просторные бархатные луга,петлистую реку, размывающую берега,а дальше – края, куда не ступала нога.А выше – небо, куда не залетало крыло,где кучевое облако никогда не плыло,где не светит солнце – и без того светло.На лугу – теленок. У теленка две головы.Рядом с овцами мирно пасутся львы.Мяса не ест никто. Проблема в нехватке травы.Прозрачную воду не рассекает плавник.На поплавок не глядит, набычившись, отставник.Восковой младенец к янтарной груди приник.Между греком и итальянцем время зажато в тиски,где рай и геенна как муж с женою близки,на влажной простыне – черные курчавые волоски.Умей наслаждаться. Каждый день напивайся пьян,приводи ежемесячно новую девушку из крестьян,каждый год четвертуй смутьяна, если найдетсясмутьян.Раз в пять лет выбирайся к герцогу на турнир,там герцогиня, сидя под лозунгом "Миру – мир!",дает для храбрости рыцарям рыбий жир.Теперь – опускай забрало. Скачи, наставив копье,сквозь щель любуясь на Даму, ее цветное тряпье.И если днем победишь, то ночью получишь Ее.

"Это стихи об отсутствии времени. Вот актер…"

Это стихи об отсутствии времени. Вот актервозлежит на ложе. Вокруг суета: очередная сменадекораций. У столба раскладывают костер.Костер догорает. Река, голубая, как венана локтевом сгибе, течет по холсту слеванаправо или справа налево. Непорочная Девастоит на центральной площади, удивленноозираясь. Выставив копья, колоннанарисованных воинов марширует куда-то,скорее всего в Палестину. Точные датыникому не известны. Точное время тоже.Пепел уносит ветром. Актер возлежит на ложе.Собственно, есть часы. Солнечные. Но стрелка,вернее тень от нее, не имеет значения. Ибонебо затянуто облаками. Цифры написаны мелко.Читать никто не умеет. Что ж, и на том спасибо.Лицедей не действует и не имеет лица. Его не станутхоронить в освященной земле. Но землю и святость забылиза пределами декораций. Бумажные розы не вянут.Их вечной красе не помешает ничто, кроме пламениили пыли.

"Статуя в нише. Витраж в окне. Пейзаж или портрет…"

Статуя в нише. Витраж в окне. Пейзаж или портретвнутри заглавной буквы. Все на своих местах.Перстень, ларец и сердце. У каждого свой секрет.В перстне – отрава, в ларце – завещание,в сердце – страх.В стене за портретом скрывается вход туда,откуда выхода нет и не может быть.По сводам стекает мутной струйкой вода.Высохли кости мои. Боже, как хочется пить!Пустые глазницы мои заполняет свет.Воздух в клетке грудной заперт – не продохнуть."Этот скелет покоится тысячу лет", —бормочет экскурсовод. И продолжает путь.Цепочкою вслед за ним уходят люди в плащах,кожаных куртках или демисезонных пальто.Они любят наспех, похмеляются натощак.Всегда торопятся. Нужно спешить, а тоопоздаешь к отправке автобуса. Около двухминут займет обозренье страдающего Христа.Ангел поет хорал. У него абсолютный слух.Может напеть по памяти или прочесть с листа.

"Домино со стуком вываливают на стол…"

Домино со стуком вываливают на столи мешают ладонью. Выстраивается цепочка:тройка к тройке, шестерка к шестерке, дубль поперек.Свет неприкрытой лампочки. Дощатый крашеный пол.Собравшихся накрывает новостями радиоточка.Из форточки тянет декабрьский сквозной ветерок.Грядущее шепчет: "Ты сделал неверный ход.Сына возьмут в Афган. Через месяц он будет ранен,но останется жив. На протез не хватит монет".Радиоточка вторит: "Благородный афганский народ…Преступления, за которые… Подвиг, который равен…Джеймс Картер… Олимпиада… Другого выхода нет…"Спиной к играющим женщина возится у плиты.Неряшливый бритый старик с оттопыренными ушамиприхлебывает из стакана. Ему говорят: "Ходи!"В темно-синей треснутой вазе пластмассовые цветы.Из спальни в санузел пробегает ребенок в пижамес резиновым олимпийским мишкой, прижатым к груди.Новостей не слышит никто. И зима за окноммало кого волнует. Нагреваются батареи.На жестяном карнизе подтаивает лед.Существует игра и стаканы с дрянным вином,которое лучше не пить. А если пить, то скорее.Варится холодец. Приближается Новый год.

"Глобальное потепление. С каждым днем становится жарче…"

Глобальное потепление. С каждым днем становится жарче.Дедушка бородатый гуляет в районе Отрады.И приплывает рыбка: "Чего тебе надобно, старче?"И дедушка отвечает: "Мне бы немного прохлады!""Ишь чего захотел!" – думает рыбка и уплывает в море.А море размером с лужицу и пересохнет вскоре.Стоит бородатый дедушка и вспоминает что-то.Плывет себе рыбка с морскою тоскою во взоре.Но никого не волнует ни старческая забота,ни тем более рыбкино горе.Непонятно, какая рыбка – то ли сарделька, то ли ставрида,то ли мелкая скумбрия, не имущая вида.Из воды уже показалась затонувшая Атлантида.Оказалось, там все при деле и всё в порядке.Ходят легионеры, одетые в плащ-палатки.Гуляют матроны в туниках, патроны в тогах.Рассуждают все больше о биополе и биотоках,левитации, телепатии и гипнозе,о финикийских стихах и греческой прозе.Затонувшие корабли плывут по поверхности донной.На ложе между колонн патрон играет с матроной,рыбка прячется в тени за колонной.Прячется за колонной, рыбьего глаза не сводитсо старика, который все не уходит.Так и высохнет на берегу вместе с морем бывшим,Атлантиду зачем-то в былые дни поглотившим,вместе с маленькой рыбкой неясной породы.Да, господа, потеплело в последние годы.

"Двор с деревянным поясом галереи…"

Двор с деревянным поясом галереи.Мемориальная доска: "Здесь когда-то жили евреи".Не бойся, мальчик, это были такие люди,женщины носили в бюстгальтерах большие мягкие груди,животы убирали в атласные грации с поясами,их мужчины гуляли с карманными серебряными часами,с брелоками на длинной цепочке поверх жилетки.Целовались с женами, а от этого были деткив розовых чепчиках и немецких колясках,а к зиме они подрастали и катались на старых салазках.Здесь жили прошлые люди, теперь здесь пришлые сбоку.Тоже живут, слава Богу, тоже детки, нивроку.Тоже жарят к обеду тугую мелкую рыбку.В общем, живут и, следовательно, повторяют ту же ошибку.

"надувает мальчик иллюзию страхом смеется…"

надувает мальчик иллюзию страхом смеетсязубастая харя растет на прозрачной резиневесь ужас внутри а снаружи ноль никаких эмоцийвот хармс писал что сегодня продают в магазинечто дают и по скольку в руки и вбогадушумать-перемать глаз навыкате дырка навылетпостроишь домик из кубиков я разрушу не струшувот писал мандельштам что не дышать и воздух выпитходят хищные слухи продираются сквозь кустарникв школе учат считать утраты щелкают счетыостальное неисчислимо у стоек барныхразливают и опрокидывают не бойся что тызаладил что ты заладил все утрясетсялишь бы бог не забыл о собственном сыненадувает мальчик иллюзию страхом смеетсязубастая харя растет на прозрачной резине

"При коммунистах здесь был спортивный зал…"

При коммунистах здесь был спортивный зал.В алтаре – душевые и прочее. Справа – "М",слева – "Ж". Потом секретарь горкома сказал,что нужно убрать колокольню. Церковь стала совсемнеузнаваемой, плоской. Тогда же снесли барабанс куполом. Долго чинили крышу. Иконостасвывезли на трехтонке. Комсомолец водитель ИванФедосеев привез иконы домой. Получилось, спас.Вместе с тестем доски сгрузили и сложили в подвал."Не нужно возиться с дровами", – Иван говорил жене.Каждый вечер он уходил с приятелем, выпивал.Жена молилась и плакала в тишине.Пришли румыны. Иван оказался гад, дезертир,потом – полицай. Иконы вернулись в храм.Супруги переселились в одну из еврейских квартир.Каждое воскресение, по утрамчинно, под руку, нарядные, шли вдвоемк литургии. На ней был цветной платок.Она преклоняла колени, когда пели "Тебе поем".Вечером Ваня пил. И, упившись, бывал жесток.Иногда выходили в кино ("Освобожденный труд"теперь назывался "Камелия"), набирались греха.При входе смотрела в землю, чтобы не видеть трупповешенного заложника. Жизнь все же была неплоха.

"из обломков самовластья можно как пазл сложить…"

из обломков самовластья можно как пазл сложитьновое самовластье и дальше верно служитьиз фрагментов портрета легко воссоздать выраженье лицаиз обрывков мундира можно сшить униформу новогообразцаинтересней всего сетка линий соединения швыкак все это срастается образуя целое слышите выименно тут возможен разрыв разлад и надломплывет возмездье над злом как облачко над селомдело решает провинция средняя полосарезвые речки рыхлые почвы смешанные лесазанесенные в красную книгу растения и жучкивысохшие старушки божие старичкидело решает провинция руины монастыряпредседатель колхоза вставший ни свет ни зарябухгалтер щелкают счеты впереди годовой отчетэпоха с печи не встанет покуда не припечетинтересней всего увидеть искаженный облик землипокрытой крупными трещинами дом который сожглиинтересней всего услышать вой изголодавшегося зверьяинтересно надеть все новое сшитое из старья

"Не видно, не слышно тебя. Как ты сумел…"

Не видно, не слышно тебя. Как ты сумелспрятаться? Так. Стал невидимым, онемел.А был бы видим – стал бы бледен как мел.Я и есть кусочек мела в Божьей руке. Несколько леткрошился на черной доске, оставляя след.И сейчас ощущаю насквозь проходящий свет.Лучше взгляни, как разросся незримый град.Атланты, кариатиды украшают каждый фасад.Бесплотный, бесплодный сад. Но плоды, сияя, висят,падают и лежат, выглядывая из травы.Гипсовые барабанщики, мраморные львы,прозрачная грива вокруг каждой пустой головы.Этот бесплотный город – Четвертый Рим,которого нет и не будет, хотя он есть, но незрим.На лицо, лишенное черт, не нужно накладывать грим.И ты погулял бы здесь, только дома ждут,не садятся за стол, тонкую свечку жгут,поминая тех, кто со мною остался тут.

"вот и пришел к нам зверь от хвоста до носа измерь…"

вот и пришел к нам зверь от хвоста до носа измерьнастоящий железный на болтах и на гайках зверьприжми к груди на цепь посади и рядом с ним посидирыком рычит криком кричит жрет за ушами трещиткостяная нога золотые рога на лбу роговой щитпосиди рядом с ним от пламени из пасти его прикуриничего что зверь ты с ним по-человечески поговориоткуда родом какие планы на ближайшие века два трислушай не бойся что не доживешь не дожуешькорку отмеренной жизни ядрена вошьне увидишь пламя бегущее по лесам по бескрайней степине узнаешь что зверь не усидел сорвался с цепи

"вот сказали умер и мощной рукой вознесен…"

вот сказали умер и мощной рукой вознесенна высоты теперь поди докажи ему что ты не масонне агент мосада ответ затихающий стонлетит бородатый старик с разинутым ртомруки раскинул ноги на ширину не важно что будет потомлучше так чем в глубине кротом на земле скотомвот господь говорит я вселенную в кулаке держуты от страха дрожишь а я от гнева дрожуза три вины погублю и за четыре не пощажувот господь сожмет тебя в ком и бросит тебя далеков чужую землю где в черном хором поют суликогде русский танк грузинскому танку брат где не дышатьлегкогде ущелье поток мелеет гремя испаряясь меж валуновгде на самом краю держит спасает ангел детей-шалуновгде разрушенный храм напоминает что мир не новраскинув руки раскрыв объятья летит бородатый старикс кем-то спорит так тараторит сбиваясь на крикцитирует молитвослов писание сказание патерикпоет акафист канон псалом видит напрягшегося волавлекущего плуг оратая сеятеля и деласовершенные ими слышит многоголосие колоколаканонаду возгласы бранные растопыренные пальцы рукподнятых к небу взмах порождает звукгорестней чем безмолвие осуждения продолжительнейвечных муквсе равно хребет мертвеца или кавказский хребетвсе равно облака сахарная вата вязкий шербетмасоны сгорбясь над книжкой твердят свою алеф бетвсе равно святая земля или где православный братбьет православного брата из установки градгрудь бойца широка поместится много наградгосподь говорит раз уж умер лети воспаряя ввысьраскинув ладони лети на колени не становисьне на что опереться не хочешь молиться так не молисьвот говорит восхищу тебя сожму тебя в кома снизу глядят на тебя грозят тебе кулакоми праведность белизна растекается молоком

"Небо – каменная защита от огненных стрел…"

Небо – каменная защита от огненных стрел.Барельефы звезд и ангелов рассматривай, изучайхоть целую прошлую вечность, пока не сгорел.Тикают ходики, плачет малыш, остывает чай.Рассохлась скамейка, в ожидании замер двор:кто выйдет из дома постоять на крыльце,трубочкой подымить, направляя взорк тверди, напоминающей о незримом Отце?На весах Зодиака катаются Близнецы,рядом плавают Рыбы, набычась, глядит Телец,щиплет облачко Овен, но Бог годится в отцывсем, даже если он отчим, а не отец.Даже если мы нарушаем на каждом шагупервоначальный замысел вроде Барух а-Шем,даже если мысль бежит от Него, на бегуее остановит. Не даст отдышаться. Да и зачем?

"Темнеет. Земля отдает накопленный жар…"

Темнеет. Земля отдает накопленный жар.В городе ничего, кроме порушенных стен.По лиловому небу летит полосатый шар,в корзине стоит силиконовый манекен.Жизнь – форма существования синтетических тел.Военная форма тем лучше, чем пуговицы блестят.Строй противника краше тем, чем он поредел.Вдовы прекрасны, поскольку в черном – грустят.Боится Петр – завтра Полтавский бой.Над верхней губой дергается короткий ус.Гетман целует флаг желтый и голубой,Карл кричит с колокольни: "Сдавайся, рус!"Москвой на французской ладони любуется Бонапарт,слушает пение птиц, вспоминает Аустерлиц.Перед обритым школьником стопка контурных карт.Найди двести сорок отличий в очертаньях границ.Из трех сражений, лежащих на одной прямой,одно находится между двумя. Хорош военный парад!Трепещут-пестрят знамена с золотой бахромой.Пушки палят, шарик летит, птички парят.

"У покойного дядюшки Хо в племянниках весь Вьетнам…"

У покойного дядюшки Хо в племянниках весь Вьетнам.Всех узнает в лицо. Всех знает по именам.Всех вьетнамцев любит высушенный дядюшка Хо Ши Мин,как нас любит Господь – во веки веков. Аминь.Конические шляпы движутся на фоне полей.Общий труд объединяет, как бумагу конторский клей.Север с Югом спаяны прочно. Не умеешь жить – не берись.Отслужил в войсках – можешь дальше выращивать рис.Белый, пропаренный, по сто грамм в бумажный пакет,отправленный в СССР для оплаты танков, ракет,автоматов и самолетов и инструкторов к ним.Все дороги ведут в Ханой, а не в какой-то Рим.Еще говорят о вьетнамцах, что у местных самцовгениталии маленькие и голос как у скопцов,борода почти не растет – десятка дваволосков с подбородка свисает, отчего голованапоминает редиску с тоненьким корешком.Портфелей там не бывает, каждый ходит с мешком.Встречаются велосипеды. Но чаще идут пешком.На приветствие отвечают резким коротким смешком.Также известно, что под нашей землей онив подвалах и полуподвалах проводят ночи и дни,шьют полезные вещи для наших детей и внучат,почти ничего не едят – на машинках строчат.Их завозят в контейнерах без прошлого, без паспортов,всюду у них ходы подземные, как у кротов.Пойдешь в русский лес по грибы, а у грибов теперьшляпки желтые из соломы, конические; не хошь – не верь.Все это лысый полковник-отставник рассказывал нам.Он лучше знает. Он воевал за Вьетнам.

"Чем больше веришь, тем меньше видишь, и ладно…"

Чем больше веришь, тем меньше видишь, и ладно,довольно с тебя двух комнаток и прихожей,второго света, картин на стенах, и то отрадно,что ангел смерти тоже есть ангел Божий,правда что сморщенный, черный, с дряблою кожей,если честно сказать, больше на беса похожий.А то, что никто не заходит, – так еще веселее,вроде живешь не в квартире, а в мавзолее.Телефон зазвонит – черную трубку снимаешь,говоришь в нее что-то, чего не понимаешь.На том конце провода – старый друглучше новых двух, молдавская сигарета,жизнь холодна, говорят, дыханьем любви согрета.И сами мы не подарок, и мысли наши нелепы,короче детской считалки, проще парeной репы.А мир за окном прекрасен и воздух прозрачен,а разум просрочен и навсегда утрачен,лукав, изворотлив, лжив – невелика потеря.Даром что видел все, ни во что не веря.

"Ей сто десять лет…"

Ей сто десять лет.Временамиона чувствует себя одинокой.Тогда она думает о новом замужестве.У нее свои принципы:мужчина должен быть старше женщиныминимум на пять лет.Это затрудняет поиск.Но никто не торопится.

"У Фиры лицо доброе, а сердце злое…"

У Фиры лицо доброе, а сердце злое,собственно, и лицо злое, но не в поверхностном слое,там, в глубине лица, скрыто нечто такое…По-библейски Эстер, Эсфирь, по-нашему тетя Фира.Идет, несет в авоське две бутылки кефирапо тридцать семь копеек, из них бутылка – пятнадцать.На высокий третий этаж нелегко подняться.На кефире фольга зеленая, а на ряженке золотая,как будто нимб, а ряженка эта – святая.До дома пять минут неспешного хода,два квартала, как до конца отчетного года.На углу Фира встречает инженера с молмаслозавода.Пять минут разговора о том о сем по порядку,инженер – болельщик, а вчера забили в девятку.В Кремле открылся пленум, а у мамы язва на язве,на Пушкинской новая булочная, но за этим усмотришьразве?Навстречу Эсфири – Юдифь в платье из китайского шелка.В руках у Юдифи черная клеенчатая кошелка,в кошелке что-то большое, круглое – это, наверно,кочан капусты. Или голова Олоферна.

""Не хочешь – не надо!" – говорит мама…"

"Не хочешь – не надо!" – говорит мама   и уносит тарелку остывшего супана кухню. Скорее всего, подогреет и принесет обратно.Надо бы сразу съесть. Сопротивляться глупо.Но ситуация повторяется многократно.С утра – детский садик. Средняя группа.Огромные няни. Гора игрушек облезлых – медведей, кошек.Ряд белых ночных горшков за занавескойзеленой, застиранной, в бывший желтый горошек.Прогулка по улочке – солнечной, пыльной, одесской.Открытия в области сравнительной анатомии —без объяснений.Рисовать положено море с корабликом или зайчикана полянке,или кактус и фикус – весь набор домашних растений,но мальчики чаще рисуют танк и солдата на танке.Танки едут в столицу Венгрии или еще куда-то,куда скажут-прикажут, – солдат рискует разбить коленки.Все зависит от времени, то есть какая датана отрывном календаре, висящем на стенке.Хороша, заманчива участь солдата:у него и повидло слаще, и какао без пенки.

"Как река разветвляется в устье, в конце пути…"

Как река разветвляется в устье, в конце путижизнь существует в нескольких – трех или пятивариантах, как ни старайся, единства в ней не найти.Женитьба, аборты и все же – рожденье детей,правленье диктатора с набором жестоких затей,святейший владыка – значит, святого святей.Смена времени, места, бегство, новые берега,шелестит осока, воспитательница была строга,при дележке кому-то достался лишний кусок пирога.Он съел и не подавился, не встал поперек кусок,зарывается маленький краб во влажный песок,связан петух, тетка точит нож о брусок.Вчера несуна задержали на проходной.Куда ты торопишься? Выпьем еще по одной.Сын за отца не ответчик – видимо, не родной.

"Тому, кто умер в годах предвоенных…"

Тому, кто умер в годах предвоенных,откуда знать, что он не дожил до войны?Тому, кто умер в лагере для военнопленных,откуда знать, что пленные были освобождены?Что электроток от колючей проволоки отключили,вышки снесли, ворота открыли, мертвых отрыли – ступай,несчастный, куда глаза глядят, или,если ослеп, куда ноги несут, но знай:жизнь всегда бывает до войны, или в годинувойны, или после – перед новой войной.И негоже тебе, мужлану, простолюдину,роптать на того, кто правит твоей страной.Он, благородный, объезжает коней благородных,садится к штурвалу птицы сверхзвуковой,спускается в бочке на дно озер пресноводныхи в морские глубины ныряет вперед головой.Только мелькнут в волнах розоватые пятки,мелькнут огромные челюсти, треугольные плавники…Что же мы не нырнули за ним, подкачали, ребятки!Век не видать нам ни воли стальной, ни железной руки.

"Вагончики фуникулера, красно-желтые, еще те…"

Вагончики фуникулера, красно-желтые, еще те,бельгийские, открытые, на манер дачной беседки,катают деток на такой высоте,что с земли не видать, куда укатили детки.Разве только в бинокль театральный смотреть,или в трубу подзорную, раздвижную,разве только медный чайник на примусе разогретьили купить по случаю машинку "Зингер" ножную.Плюс керосин в канистре, если отключат свет.Прикрутить фитиль, чтоб расходовать понемногу.Плюс приличный костюм в чемоданчике на случай,если придет ответна все вопросы, с которыми обращался к Господу Богу.

"Школьный двор. Как положено, во дворе…"

Школьный двор. Как положено, во двореученики-мученики выстроены в каре,что полк на плацу. С полками жить – по-полчьи выть.Мальчики вырастут – будут шпионов ловить,охранять границы, тюрьмы и все такое,давать отпор врагу железной рукою,пить горькую. Забивать косяк на пустыре.А пока стоят в каре на школьном дворе.Барабан отбивает морзянку: точка-точка-тире.Выпускник-дылда идет, глядя вниз и вперед,у него на плечах первоклассница. Маленький ротсжат и сосредоточен, передничек с кружевамиповерх платья. Кумачовый плакат со словамио книге – источнике знаний на серой глухой стене.Источник знаний течет широко по нищей стране,впадая в Каспийское море, с Волгою наравне.Выпускник-дылда идет. Ладони егопридерживают коленки девочки. Ничего,все скоро кончится. Сияют белые бантыи медные трубы, наяривают музыканты,им сегодня еще успеть хоронить гэбэшного генерала,там тоже цветов завались и народу будет немало.А девочка держит в руке колокольчик, и онмолотит-колотит, в ушах отдается звон.Директор в военной форме, даром что без погон.Белые нитяные чулочки. Босоножки, из них торчатпальчики. Девочке тоже нянчить внучат,тянуть до пенсии, ставить подпоркупод веревку с бельем, размачивать коркув молоке, лежать под простыней с застывшим лицом,рядом с погибшей страной – и дело с концом.А пока директор толкает про девятнадцатый съезд.Колокольчик колотит-молотит. Как им не надоест?

"Родство горних сфер и горных пород…"

Родство горних сфер и горных породв курсе занимательного богословия за живое берет.Охромевший архангел, крылатые бунтовщики,археологические находки, упакованные в ящики.Руины цивилизации – как царствие внутри нас,павшее при восстании мощных телесных масс.Слой жировой возрастает по мере приближения холодов.Детей приглашают к столу – ужин готов.Ужин дымится, блюдо стоит на столе, едараспластана по тарелкам, размазана, как всегда,по грязной клеенке, крошки лежат на полу.Се человек. Стекает кровь по челу.Се человек, потерявший себя в других существах,сбившийся с мысли, путающийся в словах,зовущий маму, а мать – вот она, у подножья креста,рядом с ней ученик, в отдаленье легионеров полста.Соскребает Художник краску с неудавшегося холста.

"До сих пор ей снится эта старуха и дом…"

До сих пор ей снится эта старуха и дом,каким он был до ремонта: низкие потолки,дощатый крашеный пол. Старуха ходит с трудом,смотрит во все глаза во все уголки.Желтым ногтем скребет по дну кастрюли, считает ножи,ложки и вилки – дескать, воля моя.Ишь, молодая, слова ей не скажи,дождешься еще, будешь хозяйкой, змея!В углу икона в киоте, в бумажных цветах и фольге.Говорит Мария старухе: "Живи, хоть кого-то любя,хоть ту же кошку, не думай о сыне как о враге!"А старуха: "Молюсь тебе – и довольно с тебя!Небось сама с невесткой не прожила и дня,зажгут лампадку тебе на праздник, споют хвалу,а ты и рада. Где уж понять менятебе, Пречистая! Вот, смотри, на полукриво лежит ковер, на скатерти два пятна,посуда не мыта с вечера, с пианино несколько днейне вытирали пыль. И внучка с утра однабегает во дворе, хорошо хоть котенок с ней!"

"вечная жизнь переписана набело без помарок…"

вечная жизнь переписана набело без помарокона состоит из больших площадей триумфальных арокмы ее никогда не заслужим это подарокпотому что небо с землей давно миновали и мореобмелело исчезло или исчезнет вскореи останутся в воздухе крупные рыбы с тоской во взоредети на трехколесных велосипедах многочисленныепредметызначенье которых забыто например сигаретыкент филип моррис баллистические ракетыв которых мирный атом и подопытные собакивместе ждут сигнала атакивечность будет стоять на своем и молчать о своем позорене вступай с ней в спор она всегда побеждает в споре

"Десять месяцев под землей в забое…"

Десять месяцев под землей в забое,после смены – как мертвый, а отпуск – в запое,раз в пять лет – санаторий, а там навернякаподвернется какая-то баба – то либухгалтер, то ли училка в вечерней школе,разведенка или жена моряка.Раз в десять лет на родину к маме: чистое поле,река, деревушка, церковь – видно издалека.Как-то раз повалили на площадь толпою,и он со всеми, не хуже других, ногоюпинал мента – все пинали, и он пинал.Потом все вокруг загорелось и сразу погасло…Оказалось – подняли цены на мясо и масло.По толпе стреляли солдаты. Но этого он не узнал.

"набережная крепостная стена в постоянной осаде…"

набережная крепостная стена в постоянной осадепревосходящими силами водными сколько ни стройресторанов не помогут ни пальмы ни скульптуры в аркадесколько ни ставь лотков сувенирных каждый второйторгует раковинами или высушенными крабами в общемтрофеями в битве с водой за копейки скупают ихпод водой тоже много наших но мы не ропщемземля отдаст своих мертвых океан не отдаст своих