скачать книгу бесплатно
– Где ты? – спросил Рэн, игнорируя вопрос.
– В Холодных горах. Ты уже нашёл корабль?
– Да. Правда, пришлось провернуть небольшую аферу, – пуэри поморщился.
Энормис смотрел холодно, не двигаясь, лишь мех на его воротнике чуть топорщился от ветра. В последнее время такие взгляды стали для него обычным делом, как и полная безэмоциональность – иногда Рэну даже казалось, что чародея подменили големом, настолько непроницаемым стал его вид.
– Ты веришь мне? – вопрос прозвучал так, словно ответ чародея ничуть не волновал, но пуэри всё же кивнул. – Так нужно, Рэн. Ты рождён для другого мира, поэтому тебе кажется, что ты поступаешь неправильно, но правда в том, что иных путей нет.
– А ты искал иные пути? – охотник грустно улыбнулся.
– Первый путь привёл меня к гибели Лины, – Энормис пожал плечами. – Второй – к гибели Кира и Арджина. И теперь я ступаю на третий. Понимаешь, о чем я говорю?
Рэн опустил голову.
«Нет, не понимаю. Это твои пути. Не мои».
– Если ты не хочешь рассказать, в чем заключается наш план, – пуэри неотрывно смотрел на собственные ладони, – хотя бы ответь – он у тебя есть?
– Есть. План – победить, – отрезал чародей.
– И ты уверен, что на Архипелаге я найду ключ к победе?
Энормис медленно вздохнул, но так и не отвёл взгляда.
– Я понимаю твои сомнения. Ты идёшь почти вслепую. Ты не видишь выходов, не видишь альтернатив. Поэтому повторяю снова – Рэн, верь мне. Я знаю, что мы справимся. Спросишь, почему я в этом уверен? Да потому, что наша альтернатива – смерть и забвение. Если мы остановимся, если мы хоть на секунду отчаемся, то потеряем последние шансы, и тогда наши жизни станут ещё более бессмысленными, чем наша же гибель. Пусть говорят, что выбор есть всегда – чаще всего так говорят из страха перед решительными действиями. Нам нужна смелость стать выше собственных принципов, морали, всего, что мешает достичь цели. Тебе тяжелее всех, потому что по меркам людей ты чуть ли не святой. Мне жаль, что тебе, пуэри, приходится быть человеком. Мне жаль, что я – человек. Но я верю, что наша цель достойна того, чтобы рискнуть ради неё нашими душами. Если мы победим – все наши действия будут оправданы. Если проиграем – уже ничто не сможет нас оправдать. Никогда. Историю создают только победители, так было и так будет. Теперь понимаешь, почему у нас нет другого выхода?
Рэн смотрел на человека в магическом окне и не чувствовал ничего. Всё, что сказал Эн, он сотни раз прогонял в своей голове, и всё равно не понимал, почему тот не делится своими мыслями. Упорное умалчивание о деталях плана наводило пуэри на мысли, что никакого плана действий вообще не существует. Фраза «верь мне» уже набила оскомину своим постоянством и начала превращаться в дежурную.
Но с другой стороны, оспаривать аргументы Энормиса ему тоже казалось бессмысленным. По логике выходило, что он прав, потому что Рэн себе даже представить не мог, что нужно сделать, чтобы одолеть Гроггана. Так что оставалось полагаться на того, кто делал хоть что-то.
Чародей, должно быть, поняв, что сказал достаточно, сменил тему:
– Когда ты отплываешь?
– Через три дня. Соберётся весь цвет местного пиратства.
– Пиратства?
– Корабли танов в те места не заплывают, только контрабандисты и пираты.
– Как тебе удалось их уговорить? Впрочем, без разницы. Просто будь осторожен, эти на всё способны.
– Я сделал так, что меня не тронут до самого последнего момента.
– Хорошо. Как только всё выяснишь, свяжись со мной.
– Подожди.
– В чем дело?
– Что ты делаешь в Холодных горах?
Энормис в ответ лишь улыбнулся уголком рта:
– То же, что и ты, только намного сложнее.
Окно мгновенно погасло, и вместе с этим всё окружающее погрузилось в тишину и темноту.
Рэн повалился на топчан, глядя в потолок.
«Он думает, что понимает меня, но до настоящего понимания ему далеко. Он не видел наших городов. Не видел планету народа Орумфабер, сбалансированную, чистую, подчинённую обоюдному закону единства множественности. Он не может помнить того, что помню я, не может понять то, что я понимаю, потому что он – человек».
Охотник нащупал пальцами нашейник, к которому за последнее время привык, точно к собственной коже, и одним движением сорвал его; комнату тут же озарил бледно-сиреневый свет его анимы. Вздохнув так, словно сбросил с груди трёхпудовый груз, Рэн прикрыл глаза.
«Мне уже начинает казаться, что они просто не созданы для гармоничного сосуществования друг с другом и с внешним миром. Что они с самого начала, несмотря на наличие разума, рождены для того, чтобы саморазрушаться, и пытаться их чему-то научить бесполезно. Новая ветвь эволюции животных…
А ведь это – мысли расиста. Пуэри никогда не рассуждали подобным образом. Значит ли это, что я и сам уже не имею права называться одним из них? Ведь мы различаемся не силой, не ловкостью, не наличием или отсутствием анимы и альтера: самое главное, принципиальное отличие – в головах, в менталитете; до тех пор, пока мы мыслим и поступаем по-разному, мы принадлежим к разным видам. Но как быть со мной? Да, я ещё не человек, но уже и не пуэри, так кто же я?
Если Эн прав, то мои отступления от собственных принципов и впрямь могут оправдаться – если нам удастся каким-то невероятным образом одержать верх над Грогганом. А отступления весьма значительны: убийство, воровство, обман – пуэри уже давно забыли те времена, когда им приходилось пользоваться подобными методами. Убить одних людей, чтобы спасти других – это прозвучало бы у нас, как анекдот… Пока я, вроде бы, всё делаю правильно. Отчасти потому, что выбор не такой уж и большой, отчасти – потому что ещё помню, как должен вести себя пуэри.
Но надолго ли меня хватит? Не знаю…»
Рэн повернулся на бок и ещё долго думал о том, что ему предстоит сделать, потом его мысли переключились на воспоминания обо всём произошедшем за последние полгода, с того момента, как они бежали с Одинокого Вулкана. Наконец, сон одолел охотника, но не принёс ни малейшего облегчения – снилось как раз всё то, что хотелось бы забыть.
– Эн, давай остановимся хоть на несколько часов.
Чародей, только что настроивший очередную ловушку, обернулся:
– Я тоже устал, но у нас на хвосте теперь висят не только Меритари, так что оставаться в одном месте надолго – непозволительная роскошь.
Охотник аккуратно уложил волшебницу на свой плащ и в очередной раз начал менять ей повязки.
– Она едва держится. Смотри, какая бледная. Пульс еле ощутим. Ей нужен отдых и уход, а не бесконечные прыжки через Астрал.
Энормис склонился над раненой и положил ладонь ей на лоб.
– Ты прав, – наконец, проговорил он, тяжело вздохнув. – Мы уже достаточно оторвались. Если я не восстановлю силы, далеко мы не уйдём.
Рэн бросил на товарища злой взгляд, но смолчал. Его очень беспокоило состояние Литессы – с момента ранения прошло уже несколько дней, а она так ни разу и не пришла в себя, несмотря на все целительские заклинания Энормиса.
А ещё его беспокоило то, с какой стремительностью менялся сам чародей. Поначалу раздавленный, теперь он больше напоминал лишённого души психопата – никаких эмоций, только сосредоточенность и холодный расчёт. Казалось, он нисколько не оплакивал ни Кира, ни Арджина, Литессу он перевязывал механически, без малейшего волнения. Тот ли это любознательный и открытый человек, что встретился пуэри у Каменного Советника? Эн не торопился начинать разговор, так что охотнику оставалось только догадываться, какие мысли проносятся в голове спутника, а так же какими последствиями они могут обладать.
– Где мы? – спросил охотник, продолжая хлопотать над Архимагессой.
– На южной границе Либрии. Недалеко от Квисленда.
Рэн бросил ещё один взгляд исподлобья: Энормис стоял рядом, внимательно наблюдая за его манипуляциями.
– Она выкарабкается, – произнёс чародей бесцветным голосом. – Это же Литесса. Нужно только время.
Пуэри не ответил. Затянул узел на повязке, обернул женщину в куртку, связал рукава между собой.
– Ты уже придумал, что нам делать дальше?
Вопрос не застал человека врасплох, во всяком случае, так показалось Рэну. Энормис чуть прищурился:
– А у тебя какие мысли?
– Я понятия не имею, – честно признался охотник. – Потому и спрашиваю. Всё оцениваю наше положение, и соотношение вероятностей говорит о том, что против Гроггана у нас бесконечно мало шансов.
Чародей отвернулся, делая вид, что обозревает окрестности:
– Я думал, этот этап мы уже проехали. Отступать нам некуда. Или мы его, или он нас.
– Это ставит нас в безвыходное положение, не так ли?
– Не совсем безвыходное. Шансы всё же есть.
– Он просто бросил болт рукой, – медленно процедил Рэн, глядя в спину спутника. – И едва не прошил Литессу насквозь.
– Но бежать нам всё же удалось, – возразил человек.
– Ценой жизней Кира и Арджина! Нас осталось трое, если не сказать – двое с половиной.
– А у Гроггана остался только один глаз, – бросил чародей, резко обернувшись.
Интонации, прорвавшиеся в его голос, заставили Рэна отвести взгляд. Энормис говорил так, словно одержал победу – чистое безумие, если попытаться соотнести потери сторон. Однако категорически возражать ему отчего-то не хотелось, поэтому охотник решил возразить мягко:
– Это ты так считаешь. Подумай, ты сам сказал, что за Грогганом стоит Тринерон. Хранитель, Эн, Хранитель! Дитя Творца! И мне почему-то кажется, что Грогган не лжёт насчёт этого.
– Он и не лжёт, – неопределённое движение плечами.
– У тебя есть, что противопоставить Хранителю?
Энормис отрицательно покачал головой, и тут же спокойно сказал:
– Но я найду.
– Твоя заносчивая уверенность пугает меня.
– Бояться стоит её отсутствия. Потому что без этой уверенности останется только лечь и умереть.
Рэн отвернулся, задумавшись. Настрой Энормиса и в самом деле вызывал опасения. Что это – проявление несгибаемости, силы духа? Или безумие, следствие нежелания смотреть правде в глаза? И в том, и в другом случае перспективы одинаковы, разница лишь в их окраске. Очень хотелось верить в то, что Эн знает, что делает, что он сохранил ясность ума, но, познакомившись с человеческой породой, пуэри сильно в этом сомневался. Не является ли такое поведение чародея результатом психологического надлома? ПОЧЕМУ он ведёт себя именно так, чем руководствуется в действительности?
Охотник понимал, что ему явно не хватает знания человеческой психологии на столь глубоком уровне. Следовательно, не стоит делать поспешных выводов, но придётся постоянно присматриваться к Эну, анализировать его поступки, подвергать сомнению каждое слово…
– Хочу попросить тебя кое-о-чем.
Пуэри, погрузившийся в собственные мысли, не сразу понял, что с ним говорят. Но, осознав сказанное, поднял удивлённый взгляд на спутника:
– Ты ведь не о ночном дежурстве, так?
Энормис, медленно обойдя разведённый костёр, сел рядом и заговорил:
– Нет. Как только Литесса пойдёт на поправку, мы разделимся. Не перебивай. Если мы останемся вместе, нам будет сложнее скрываться. Кроме того, рядом со мной сейчас опаснее, чем на расстоянии – это во-первых. Во-вторых, разделившись, мы сможем сделать больше.
– Постой. Что именно мы будем делать?
– Я объясню. Позже, когда Литесса придёт в себя. Суть нашего разделения в том, что я буду отвлекать внимание на себя и путать следы, пока вы будете заняты делом. Придётся изрядно попутешествовать. Я создам видимость того, что нас по-прежнему трое и поведу Меритари и Гроггана по ложному следу, чтобы развязать руки вам.
Рэн с сомнением покачал головой:
– А если твой план раскусят? Я, например, ничего не смогу противопоставить магической мощи Ордена, а уж Гроггану и подавно.
– Наибольшую угрозу представляю именно я. Не ты, даже не Литесса. Я. Если они отвлекутся на кого-то из вас, меня придётся выпустить из поля зрения – а этого они не допустят. В Ордене нет ни одного чародея старше семнадцатой ступени, так что единственный, кто может одолеть меня и Литессу – это Грогган.
– Не пойму, к чему ты клонишь.
Чародей пристально посмотрел на охотника, словно о чем-то ненадолго задумавшись.
– Придётся разыграть небольшой гамбит.
Пуэри поднял брови:
– Вот как? И кого же ты хочешь принести в жертву?
– От тебя я не требую никаких жертв. То есть почти никаких. Всё, о чем я тебя прошу – верить мне и делать, как я скажу.
С языка Рэна едва не сорвалось: «на каких основаниях я должен тебе верить?», но он вовремя проглотил эти слова. Так он только потеряет доверие и наверняка ничего не выяснит. Создавалось впечатление, что Энормис умышленно напускает тумана – но зачем ему это? Не проще ли сказать всё как есть?
– Рэн, – чародей вдруг заглянул ему в глаза. – Решай, или ты со мной до конца, или сам по себе прямо с этого момента. Я даю тебе выбор: довериться мне или удалиться на безопасное расстояние. В первом случае не жди никаких объяснений и ответов. Во втором – будь готов к тому, что вскоре тебя уничтожат вместе со всем Нирионом, потому что без тебя вероятность моего провала увеличивается.
– Звучит так, словно никакого выбора и нет.
– Это у меня его нет, потому что для меня важно только завершить начатое. А что важнее для тебя – я не знаю. Но тебе нужно решить это сейчас – свобода следовать своим принципам или попытка повлиять на судьбу мира.
Рэн молчал, изучая лицо ставшего таким чёрствым чародея. Тот проник до самой глубины, самой сущности сомнений охотника, но снова повернул всё таким образом, что сомнения эти казались необоснованными – зная характер пуэри, Энормис легко манипулировал его решениями через его же, Рэна, собственную моральность. И как раз это настораживало охотника больше всего. Конечно, в здравом уме ни один представитель народа Орумфабер не предпочёл бы своё сомнительное благополучие борьбе за существование целого мира. Но если маг способен на столь хитрые и бессовестные манипуляции, то насколько аморальными могут оказаться его задумки?
Вглядываясь в выцветшие карие глаза, Рэн понимал, что получив возможность выбирать, он автоматически лишился этой возможности. Выбор мгновенно стал очевидным. Энормис снова добился своего. И, непонятно почему, этот факт внушил пуэри надежду.
– До конца так до конца. Надеюсь, полагаясь на моё доверие, ты не станешь мне лгать, – как можно убедительнее произнёс Рэн.
Энормис в ответ лишь блекло улыбнулся:
– Обещаю.
Ветер трепал светлые волосы Тхенды, стоящего у борта корабля. Свежий морской воздух, насыщенный запахом соли, приятно щекотал ноздри и забирался под одежду, давая ощущение лёгкости. Взгляд пуэри упёрся в горизонт, линию, где синее море сталкивалось с белёсой полоской дымки, постепенно переходящей в ярко-голубое безоблачное небо.
