скачать книгу бесплатно
Ферн не любила кричать, но понимала: Эмброуз ведет себя странно. Она не хотела, чтобы он проиграл, и поэтому присоединилась к Бейли. Несколько ребят, сидевших неподалеку от их угла, подключились к их группе поддержки без всяких просьб.
– Геракл! Геракл! Геракл! – ревела трибуна, осознавая, что полубог из Ханна-Лейк как никогда близок к поражению.
За двадцать секунд до финала рефери остановил бой, потому что девяностокилограммовому Льву из Альтуны нужно было перетянуть бинты на пальцах. Так как это была вторая пауза, Эмброуз имел право выбора, с какого положения – нижнего, верхнего или нейтрального – продолжить бой.
Бейли подкатил к краю мата, туда, где стояли два стула для тренеров из Ханна-Лейк. Никто не посмел его остановить. Преимущества коляски. Тебе позволяли больше, чем обычным людям.
– Геракл! – позвал он Эмброуза.
Эмброуз качал головой так, словно не верил своим ушам. Он слушал тренеров, но не слышал их. Когда Бейли вмешался в разговор, три раздраженных взгляда обратились на него.
– Чего ты там кричишь, Шин?
Эмброуз словно оцепенел. Через двадцать секунд его выступление в четвертьфинале пойдет прахом. А он все не мог избавиться от апатии, стряхнуть с себя чувство, что все происходящее нереально.
– Помнишь Геракла? – Бейли не спрашивал, он бросал вызов.
Эмброуз скептически взглянул на Бейли. Очевидно, он был смущен.
– Помнишь историю про льва? – терпеливо продолжал Бейли.
– Нет…
Эмброуз поправил шлем и бросил взгляд на соперника. Тот все еще бинтовал пальцы, пока тренеры забрасывали его указаниями, и старался скрыть свое ликование.
– Этот парень – тоже лев. Горный Лев Альтуны, так? Стрелы Геракла не работали против льва. И твои удары не работают.
– Спасибо, чувак, – сухо пробормотал Эмброуз и направился в центр мата.
– Знаешь, как Геракл победил льва? – громко, чтобы его услышали, крикнул Бейли.
– Нет. Понятия не имею, – бросил через плечо Эмброуз.
– Он был сильнее льва. Он забрался ему на спину и сжал его так сильно, что тот испустил дух!
Эмброуз обернулся, и что-то мелькнуло на его лице. Когда рефери спросил его, в какой позиции он начнет, Эмброуз выбрал верхнюю. Зрители ахнули, весь Ханна-Лейк затаил дыхание, Эллиот Янг выругался, а сердца тренеров рухнули вместе с их надеждами на победу в чемпионате. Все выглядело так, будто Эмброуз хотел проиграть. Нельзя выбирать верхнюю позицию с отставанием в одно очко за двадцать секунд до конца боя. Альтунцу оставалось лишь не дать себя перевернуть или, того хуже, выбраться из-под него и заработать еще очко.
Когда раздался свисток, все словно замедлилось. Движения Эмброуза казались более медленными и точными. Его противник извивался, пытаясь выбраться, но оказался в таких крепких тисках, что забыл про двадцать секунд, легкую победу и славу, которую она могла принести. Он втянул воздух за секунду до того, как Эмброуз вжал его лицом в мат и завернул левую руку за спину. Тиски сжались еще сильнее, и парень уже подумывал о том, чтобы постучать правой ладонью по мату, как это делали борцы в телевизионных боях. Он вытянул ноги, пытаясь сработать ими как рычагом, но сильный соперник еще сильнее завел его руку за спину, и тот понял: все пропало. Медленно и точно Эмброуз обвился вокруг противника, скрещивая ноги и опрокидывая льва на спину, ни на секунду не ослабив натиска. Руки Эмброуза дрожали от того, с какой силой он держал противника. И вот начался отсчет: один, два, три, четыре, пять. Три очка. Эмброуз вспомнил о Геракле и льве с золотой шкурой и прижал альтунца еще сильнее. За две секунды до конца боя рефери хлопнул ладонью по мату. Готово.
Зал заревел. Все жители Ханна-Лейк утверждали, что не сомневались в победе. Мистер Шин посмотрел на своего сына и просиял, Эллиот Янг едва сдерживал слезы, Ферн поймала себя на том, что сгрызла ногти под корень. Эмброуз помог противнику подняться. Он не радовался и не обнимал своего тренера, но, когда встретился глазами с Бейли, на его лице читалось облегчение, а на губах играла легкая улыбка.
Слава об этом бое летела, как лесной пожар, и крики «Геракл!» сопровождали все выступления Эмброуза, раззадоривая его старых фанатов и притягивая к нему новых. До конца турнира Эмброуз был непоколебим. Казалось, он просто попробовал пройтись по краю и понял, что это не для него. Когда он ступил на мат перед финальным боем – последним в его школьной борцовской карьере – вся арена скандировала: «Геракл!»
После, когда рефери поднял его правую руку, руку победителя, а восторженные зрители принялись рассуждать о будущем невероятного Эмброуза Янга, четырехкратный чемпион отыскал тихий уголок, где не было слышно фанфар, спустил майку до пояса, надел темно-синюю футболку с символикой Ханна-Лейк и набросил на голову полотенце. Там-то и нашли его друзья перед награждением.
6. Посмотреть мир
Это было на пустыре – огромный кратер в поле. Обломки уже собрали и увезли. Поговаривали, что обрывки бумаги, мусор, куски одежды и багажа, рамы сидений и искореженные металлические детали были разбросаны в радиусе двенадцати километров от места крушения, а также в подлеске к югу от кратера. Рассказывали, что обломки фюзеляжа застряли в верхушках деревьях и затонули в ближайшем озере. Кто-то из фермеров нашел фрагмент самолета на своем поле. Но мусора больше не было. Все убрали. Камеры, следственные группы и желтая лента исчезли. Пятеро парней и не подозревали, что смогут так беспрепятственно подъехать на машине прямо к месту, где рухнул самолет.
Кратер окружал десятиметровый сетчатый забор, из которого торчали жухлые цветы, а рядом валялись записки и плюшевые игрушки. Прошло уже семь месяцев с одиннадцатого сентября, большую часть табличек, свечей и подарков давно убрали. И все же это место нагоняло такое уныние, что восемнадцатилетние парни протрезвели и молча слушали, как ветер шелестит в листве.
Был март, и, хотя солнце с утра выглянуло из-за облаков, весна еще не пришла в южную Пенсильванию. Колючие руки зимы пробирались сквозь одежду и пощипывали кожу. В морозном воздухе витала память о смерти. Они стояли у ограждения, просунув пальцы сквозь сетку и разглядывая кратер, ставший могилой для сорока человек. Парни не были с ними знакомы, но знали несколько имен, несколько историй.
– Я ни черта не вижу, – наконец признался Джесси. Он планировал провести вечер со своей девушкой Марли и, хотя он не был против компании друзей, сейчас внезапно пожалел о том, что не остался дома.
– Шшш! – оборвал его Грант, волнуясь, что их поймают и станут допрашивать. Он с самого начала считал поездку в Шанксвилл глупой затеей. Он предупреждал их, пытался переубедить, но в итоге, как всегда, поехал с ними.
– Может, ты и не видишь ничего… но… ты чувствуешь это? – Поли стоял, закрыв глаза и подняв лицо к небу, словно действительно что-то слышал. Поли был мечтателем, самым чутким из них, на этот раз никто не стал с ним спорить. В холодной темноте повисла священная тишина.
– Кто-нибудь хочет выпить? Я хочу, – прошептал Бинс, нарушив затянувшееся молчание. Он пошарил в кармане куртки и вытащил фляжку, салютуя мемориалу. – Не судите меня.
– Я думал, ты бросил пить! – нахмурился Грант.
– Сезон окончен, приятель. Я официально снова пью, – радостно заявил Бинс, делая большой глоток и потирая расплывшиеся в улыбке губы ладонью. Он предложил фляжку Джесси, и тот отхлебнул, содрогнувшись, когда огненная жидкость добралась до его желудка.
Эмброуз, казалось, единственный, кому нечего было сказать. Он редко говорил, но, когда делал это, его внимательно слушали. На самом деле из-за него они и оказались у кратера этим субботним вечером. С тех пор как в их школе побывал вербовщик, Эмброуз больше не мог ни о чем думать. Ребята сидели тогда на заднем ряду, фыркая и шутя о том, что марш на плацу мог показаться прогулкой в парке по сравнению с тренировками у мистера Шина. Не фыркал и не шутил только Эмброуз. Он напряженно слушал, не сводя глаз с вербовщика, вцепившись руками в колени.
Они заканчивали школу через пару месяцев. Спортивный сезон завершился две недели назад. Ребята не знали, чем себя занять, даже больше, чем обычно. Закончились тренировки, бои, о которых можно мечтать, победы, которыми можно наслаждаться. Всё. Только на Эмброуза имели виды несколько университетов, его оценки и спортивные успехи в равной степени позволяли с ходу поступить в Пенн-Стейт. Только у него было ясное будущее.
Мальчишки стояли на пороге больших перемен, и никому из них, даже Эмброузу, – особенно Эмброузу – не нравилась эта перспектива. Они не были готовы к неизвестному, но неизвестное все равно настигало их. Вскоре пропасть разверзнется и поглотит их целиком. Жизни, которую они знали, настанет конец. Они это чувствовали.
– Что мы здесь делаем, Броузи? – Джесси задал вопрос, который мучил всех.
Четыре пары глаз смотрели на Эмброуза. У него было волевое лицо человека, склонного больше к самоанализу, чем к юмору. Оно притягивало девушек и вызывало скрытую зависть у парней. Но друзья чувствовали себя спокойно в компании Эмброуза, словно им передавалась его уверенность. Не только из-за роста, силы, внешности – того, что он носил длинные волосы вопреки моде и недовольству мистера Шина. Просто в его жизни все шло как надо, и, казалось, так будет всегда.
– Я уезжаю, – сухо сказал Эмброуз.
– Куда? В университет? Да можешь не напоминать. – Грант рассмеялся, но его смех звучал вымученно.
Пенсильвания славилась борцами, и, чтобы получить стипендию, нужно было преуспеть в этом спорте. Грант боролся хорошо, но не отлично: стипендию не дали, а семья не накопила денег на учебу. Ему пришлось бы много и долго работать, чтобы оплатить обучение.
– Нет. Не в университет, – вздохнул Эмброуз, и Грант нахмурился.
– Ч-черт возьми, – прошептал Бинс. Он был уже пьян, но соображал быстро. – Вербовщик! Я видел, как ты говорил с ним. Ты хочешь стать солдатом?
Эмброуз посмотрел на лучших друзей:
– Я даже Эллиоту пока не сказал. Да, я иду в армию. Просто подумал, может, кто-то из вас захочет пойти со мной.
– То есть ты привез нас сюда, чтобы мы расчувствовались? Прониклись духом патриотизма? – спросил Джесси. – Этого мало, Броузи. О чем ты вообще думаешь? А если тебе ногу оторвет или еще что похуже – как ты тогда будешь бороться? Все полетит к чертям! У тебя же все на мази! Гребаный Пенн-Стейт ждет тебя c распростертыми объятиями. Хочешь в Хоукис? Тебя и туда возьмут. Огромного парня, который летает, как бабочка, тяжеловеса настолько быстрого, как будто в нем до сих пор всего шестьдесят килограммов. Сколько ты сейчас выжимаешь на скамье? С тобой никто не сравнится, чувак! Ты должен пойти в университет!
Джесси тоже был чемпионом штата, как и Эмброуз, но Эмброуз получал этот титул не единожды. Четырехкратный чемпион, не побежденный за последние три года, первый борец во всей Пенсильвании, который еще в девятом классе выиграл чемпионат штата в тяжелом весе. Уже тогда он весил семьдесят пять килограммов. Его единственное поражение случилось сезоном раньше, когда его поборол действующий чемпион штата, выпускник. Эмброуз взял реванш в финале. Та победа и вписала его в книгу рекордов.
Джесси взмахнул руками и выругался, выпуская такой поток брани, что даже Бинсу, который за словом в карман не лез, стало не по себе. Джесси все отдал бы, чтобы оказаться на месте Эмброуза.
– У тебя ведь все на мази! – повторил он, качая головой. Бинс передал ему фляжку и похлопал по спине, пытаясь успокоить друга.
На обратном пути ехали в тишине. Вел по привычке Грант. Он никогда не пил и сам вызвался быть водителем как-то раз на вечеринке Бинса, давным-давно, хотя Поли и Эмброуз тоже не увлекались выпивкой.
– Я пойду, – тихо сказал Грант.
– Что? – воскликнул Джесси, нечаянно пролив содержимое фляжки на рубаху.
– Я пойду, – повторил Грант. – Они помогут оплатить учебу, верно? Так сказал вербовщик. Мне нужно что-то делать. Я точно не хочу всю жизнь проторчать на гребаной ферме. А теми темпами, какими я коплю на университет, я закончу его годам к сорока пяти.
– Ты только что выругался, Грант, – прошептал Поли. Он никогда прежде не слышал, чтобы Грант ругался. Никто из них не слышал.
– Давно пора, – воскликнул Бинс, смеясь. – Теперь нам нужно уложить его в постель с девчонкой! Он не может идти на войну, не познав женского тела, – добавил он с лучшим латиноамериканским акцентом Дон Жуана.
Грант вздохнул и покачал головой.
– А ты что думаешь, Бинс?
– Я? О, я все знаю о женском теле, – продолжал Бинс с тем же акцентом, играя бровями.
– Об армии, Бинс. О службе.
– Конечно. Да, черт возьми. Погнали. – Он пожал плечами. – Мне все равно больше нечем заняться.
Джесси застонал и обхватил голову.
– Поли? – Эмброуз не обращал внимания на Джесси. – Ты с нами?
Поли выглядел неуверенным, его преданность друзьям шла вразрез с инстинктом самосохранения.
– Броуз… я любовник, а не боец, – серьезно ответил он. – Все эти годы я выходил на мат только потому, что хотел быть с вами, ребята, и вы знаете, как я ненавидел борьбу. Я не могу себя представить на поле боя.
– Поли, – прервал его Бинс.
– Да?
– Может, ты и не боец, но уж точно не любовник. Ты с девушкой-то не был ни разу. А на парней в форме они клюют.
– Как и на рок-звезд. Я гораздо лучше обращаюсь с гитарой, чем с пистолетом, – возразил Поли. – К тому же ты знаешь, что мама ни за что меня не отпустит.
Отец Поли погиб при обвале шахты, когда ему самому было девять, а его младшая сестра едва умела ходить. Мама тогда вернулась с детьми в родной Ханна-Лейк к родителям.
– Может, ты и ненавидел бороться, Поли, но ты был хорош. И солдат из тебя тоже выйдет отличный.
Поли покусал губу, но ничего не ответил, и в машине снова повисла тишина. Каждый думал о своем.
– Марли хочет, чтобы мы поженились, – сказал Джесси после долгой паузы. – Я люблю ее, но… все слишком быстро. Я просто хочу остаться в спорте. Наверняка какому-нибудь западному университету нужен дружелюбный черный парень, а?
– Она хочет замуж? – удивился Бинс. – Но нам всего по восемнадцать! Пойдем лучше с нами, Джесс. Ты должен возмужать, прежде чем она сделает из тебя подкаблучника. К тому же знаешь, как говорят? Бро превыше всего, – он усмехнулся. Это слово было созвучно с именем Эмброуза.
Джесси вздохнул, сдаваясь.
– А, ну его. Я нужен Америке. Как я могу отказаться?
Парни рассмеялись. Джесси всегда выпендривался.
– Эй, а в армии часом нет сборной по борьбе? – Джесси, казалось, даже забавляла эта мысль.
– Поли? – снова спросил Эмброуз.
Но Пол единственный не поддался на уговоры. Именно его Янгу сложнее всего будет оставить в прошлом.
– Не знаю, чувак. Наверное, мне пора повзрослеть. И мой отец, должно быть, мной бы гордился. Мой прапрадед воевал во Вторую мировую. Но я не уверен, – вздохнул он. – Решение идти в армию попахивает самоубийством.
7. Потанцевать с девушкой
В Ханна-Лейк не нашлось дорогого отеля или другого пафосного места, чтобы отметить там выпускной, поэтому сотнями воздушных шаров, гирляндами, стогами сена, искусственными деревьями, беседками и всем, к чему располагала тематика, украшали школьный спортзал. Тема праздника звучала так: «Надеюсь, вы танцуете…»[13 - «I Hope You Dance» – песня американской кантри-певицы Ли Энн Уомэк (2002).]. Это слова из песни, которая не давала ни малейшего представления о том, как должен быть украшен зал. Гирлянды, шарики и беседки в очередной раз спасли выпускной в Ханна-Лейк. Сидя рядом с Бейли и глядя на танцпол в центре спортзала, где кружились пары, Ферн думала о том, что за последние пятьдесят лет на выпускном изменилась разве что мода.
Ферн беспрестанно теребила платье: поправляла декольте и разглаживала складки кремовой юбки, струящейся до самого пола. Когда она качала ногой, ткань ловила свет и отливала золотом. Они с мамой нашли это платье на распродаже в одном из магазинов Питтсбурга. Цену на него снижали уже несколько раз, скорее всего, потому, что оно было сшито на худышек, но такой цвет шел далеко не всем. Зато он отлично подходил рыжим, и на Ферн платье смотрелось просто чудесно.
Она сфотографировалась с Бейли в гостиной Тейлоров с застегнутым под самое горло воротником – так нравилось ее маме, но стоило Ферн выйти из дома, она тут же оголила плечи, впервые в жизни почувствовав себя почти красивой. Но на танец ее все равно никто заранее не пригласил. Впрочем, Бейли тоже не хотел заставлять какую-нибудь девушку с ужасом ждать выпускного. Он говорил это с улыбкой, шутя, но лицо выдавало легкую горечь. Тогда Ферн по-дружески предложила ему пойти вместе. Все же лучше, чем оставаться дома. И что с того, что они двоюродные брат и сестра – их и без того уже считали странными. От этого вечера не стоило ждать романтики, но в конце концов для Ферн нашлись и платье, и кавалер.
Бейли надел черный смокинг, белую плиссированную рубашку и черный галстук-бабочку. Его кудри уложили муссом, и он немного походил на Джастина Тимберлейка времен группы NSYNC…[14 - Джастин Тимберлейк был лидером этой популярной группы в 1995–2002 годах. – Примеч. ред.] по крайней мере, так казалось Ферн.
Пары покачивались в такт музыке, обнимались и лишь изредка переминались с ноги на ногу. Ферн старалась не думать, каково это – танцевать на своем выпускном, прижавшись к любимому человеку или другу. На секунду она пожалела о том, что «кавалер» не мог ее обнять. Почувствовав укол совести из-за этих мыслей, она с раскаянием посмотрела на Бейли, но его взгляд был прикован к девушке со светлыми волосами, в сексуальном розовом платье с блестками. К Рите. Беккер Гарт, кружа ее в танце, что-то шептал ей на ухо. Его темные волосы контрастировали с ее белокурыми локонами. Многие невысокие парни зачастую самоуверенны и развязны. Таким был и Беккер. Двадцатиоднолетний, он был слишком взрослым для школьных танцев. Но Рита явно увлеклась им, и мечтательное выражение лица, когда она смотрела на него, делало ее еще прекраснее.
– Рита так хорошо выглядит, – улыбнулась Ферн, радуясь за подругу.
– Она всегда хорошо выглядит, – отозвался Бейли, не сводя с нее глаз.
От его слов сердце Ферн сжалось. Может, дело было в том, что она никогда не чувствовала себя хорошенькой. А может, в том, что Бейли увлекся чем-то, к чему, как ей казалось, он был невосприимчив, чему, как она думала, он не придает большого значения. И вот теперь ее кузен, ее лучший друг, соучастник всех ее преступлений, поддался этому, как и все остальные. И если уж Бейли Шин запал на симпатичное личико, Ферн не на что надеяться. Эмброуз Янг точно никогда не взглянет на нее. Мысли опять вернулись к нему… Он тоже здесь, но кажется, как и Грант с Поли, пришел без пары, а с друзьями. Блистательные, в черных смокингах, с зачесанными волосами, молодые и красивые, друзья праздновали окончание школы со всеми и ни с кем.
– Я приглашу Риту на танец, – внезапно заявил Бейли, выезжая на танцпол. Эта идея только что пришла ему в голову, и он решил поддаться порыву прежде, чем успел передумать.
– Чего?.. – выдавила Ферн.
Она с уважением и страхом наблюдала за тем, как Бейли подъехал на коляске к Рите. Они с Беккером, взявшись за руку, как раз собирались уйти с танцпола. Ферн искренне надеялась, что Беккер не поведет себя, как придурок. Когда Бейли заговорил, Рита улыбнулась и рассмеялась: он умел очаровывать. Беккер оскалился и не останавливаясь прошел мимо Бейли так, будто тот не стоил его внимания. Рита же, не дожидаясь разрешения, осторожно присела на колени Бейли и обняла его за плечи. Зазвучала новая песня – Мисси Эллиот призывала «Включить своего внутреннего фрика»[15 - «Get Ur Freak on» – песня американской певицы Мисси Эллиот. – Примеч. ред.], и ребята закружились в кресле. Рита смеялась и все крепче обнимала Бейли, светлые локоны разметались по его груди.
Ферн качала головой в такт музыке и по-доброму посмеивалась над своим смелым другом. Бейли и правда бесстрашный. Учитывая, что Беккер Гарт так и стоял на краю танцпола, недовольно скрестив на груди руки и дожидаясь, когда закончится песня. Если бы Ферн была красивой, она бы подошла и отвлекла его, может, даже пригласила бы на танец, чтобы Бейли не чувствовал на себе его взгляд. Но Ферн некрасива. Ей оставалось только грызть ногти и надеяться, что все обойдется.
– Привет, Ферн.
– О… Привет, Грант.
Она выпрямилась и спрятала руки за спину. Грант Нильсон стоял перед ней, положив руки в карманы брюк. В смокинге он чувствовал себя так же уверенно, как в джинсах.
– Хочешь потанцевать? Бейли ведь не будет против? Раз он танцует с Ритой.
– Конечно! Да!
Ферн поднялась слишком резко и покачнулась на высоких каблуках. Улыбнувшись, Грант вытянул руку, чтобы поддержать ее, а потом окинул ее взглядом с ног до головы. Остановившись на лице, он прищурился в попытке понять, что в нем изменилось.
– Отлично выглядишь, – заметил он с удивлением в голосе.
