скачать книгу бесплатно
Повисло молчание. Энджи погрузилась в свои мысли, Рейчел готовила сэндвичи для детей, гадая, как отвлечь ее от печальных раздумий о Бейли.
– Ферн, кажется, нравится Рита? – Вздохнув, Энджи сменила тему, по-прежнему не спуская глаз с сына, который раскачивался туда-сюда, без остановки рассказывая что-то милой белокурой девочке. – Хорошо, что она нашла себе подругу, а то она все время играет только с Бейли.
Настала очередь Рейчел вздыхать.
– Бедняжка Ферн.
Ферн уже готова была пойти, куда собиралась, но резко остановилась. Бедняжка Ферн? Она вздрогнула от мысли, что тоже больна, как Бейли, просто мама скрывает это от нее.
– Ей повезло с внешностью куда меньше, чем Рите. Зубы придется исправлять, но пока у нее еще слишком много молочных. Может, когда они полностью сменятся, прикус исправится. А так, боюсь, лет до двадцати пяти ей придется носить брекеты. – Рейчел усмехнулась. – Я порой думаю, не начнет ли она завидовать Рите. Но пока они, кажется, не придают значение разнице во внешности.
– Наша милая, забавная Ферн… – В голосе Энджи слышалась улыбка. – Не найти ребенка чудеснее. Я каждый день благодарю Бога за нее. Настоящее благословение для Бейли. Господь недаром послал их друг другу, Рейчел. Безгранична его милость.
Но Ферн, остолбенев, не услышала последних слов. Она не задумалась о том, что значит быть благословением для кого-то. Она некрасива. Мысль отдавалась в ушах, словно в голове гремели кастрюлями. Она некрасива. Милая, забавная Ферн. Бедняжка Ферн.
– Ферн! – позвала Рита, поводив ладонью перед ее лицом. – Эй? Ты тут? Что мне ему написать?
Ферн отогнала старое воспоминание. Забавно, как прочно некоторые события застревают в памяти.
– А если что-нибудь вроде: «Даже если тебя нет рядом, я вижу только тебя. И думаю только о тебе. Твое сердце так же прекрасно, как и лицо? Твой внутренний мир так же завораживает, как игра мускулов под кожей? Думаешь ли ты обо мне?» – Ферн замолчала и посмотрела на Риту.
Та широко распахнула глаза:
– Здорово! Ты писала так в одном из своих любовных романов?
Рита была одной из немногих, кто знал, что Ферн писала любовные истории и мечтала когда-нибудь их опубликовать.
– Не знаю. Может быть, – смутилась Ферн.
– Вот! Пиши. – Рита, просияв, достала бумагу и карандаш.
Ферн попыталась вспомнить свои слова, но на этот раз выходило даже лучше. Рита хихикала и пританцовывала в предвкушении, пока подруга писала любовное послание. Когда заветный листок оказался у нее в руках, она достала из сумки духи и, побрызгав его, просунула в шкафчик Эмброуза.
Эмброуз ответил не сразу – через пару дней, когда Рита обнаружила наконец в шкафчике конверт. Она вскрыла его дрожащими руками и принялась читать про себя, хмурясь и сжимая руку Ферн все сильнее, словно это было сообщение о выигрыше в лотерею.
– Ферн! Только послушай!
Она идет во всей красе —
Светла, как ночь ее страны.
Вся глубь небес и звезды все
В ее очах заключены…[5 - Перевод С. Маршака. Дж. Г. Байрон. Собрание сочинений: В 4 т. М.: Правда, 1981. Т. 2. С. 72.]
Ферн удивленно подняла брови, так что они скрылись под слишком длинной челкой.
– Он пишет почти так же хорошо, как ты, Ферн!
– Лучше, – сухо ответила подруга, сдувая со лба непослушный локон. – Тот парень, который написал это, гораздо талантливее меня.
– И подпись: «Э.», – прошептала Рита. – Он посвятил мне стихи! Поверить не могу!
– М-м-м… Рита, это лорд Байрон. Очень известное стихотворение.
Рита заметно расстроилась, и Ферн поспешила утешить ее:
– Но это ведь потрясающе, что Эмброуз цитирует Байрона… в послании… к тебе… – Это действительно потрясло Ферн. Она понимала, что немногие восемнадцатилетние парни станут писать девушкам стихи, пусть и чужие.
– Мы должны ему ответить! Может, тоже кого-нибудь процитировать?
– Может быть. – Ферн размышляла, склонив голову набок.
– Или я могу сочинить что-нибудь сама. – Рита задумалась на пару мгновений, а потом просияла и открыла было рот, но Ферн опередила ее:
– Только не начинай с «розы красные, фиалки синие»![6 - Стихотворение 1784 г. из коллекции народного фольклора Джозефа Ритсона.]
– Черт. – Рита выпятила нижнюю губу. – Я не собиралась ничего говорить про фиалки! Я хотела сказать: «Розы красные и иногда розовые. Думаю, целоваться с тобой очень здорово».
Ферн рассмеялась и отмахнулась.
– Не стоит отправлять ему такое после «Она идет во всей красе…».
– Сейчас будет звонок. – Рита захлопнула шкафчик. – Напишешь что-нибудь за меня, Ферн? Пожа-а-алуйста! Ты ведь знаешь, что сама я не придумаю ничего путного! – Рита видела, что Ферн сомневается, и умоляла ее до тех пор, пока та не сдалась. Так Ферн Тейлор начала писать любовные записки Эмброузу Янгу.
1994
– Чем занимаешься? – спросила Ферн, плюхаясь на кровать Бейли и окидывая взглядом его комнату.
Давненько она не заходила сюда. Обычно они играли во дворе или гостиной. Стены его комнаты были увешаны борцовской атрибутикой, в основном команды Пенн-Стейт[7 - Университет штата Пенсильвания.]. С ними перемежались фотографии его любимых атлетов, семейные снимки и полки с детскими книгами на самые разные темы, начиная с истории, спорта и заканчивая мифами Древней Греции и Рима.
– Составляю список, – ответил Бейли, не поднимая глаз.
– Что за список?
– Всего того, что я хочу успеть.
– И что ты уже написал?
– Не скажу.
– Почему?
– Потому что это личное, – сказал Бейли без тени раздражения.
– Ну и ладно. Может, я тоже составлю список и не скажу тебе, что в нем?
– Давай, – рассмеялся Бейли. – Но я, скорее всего, угадаю все, что ты напишешь.
Ферн схватила со стола Бейли листок бумаги и нашла ручку с эмблемой Пенн-Стейт в банке с мелочью, камушками и прочими безделушками, стоявшей на прикроватной тумбе. Она написала «СПИСОК» и уставилась на заголовок.
– Может, прочтешь мне хоть один пункт из своего списка? – робко попросила она через несколько минут, так ничего и не придумав.
Бейли вздохнул так, словно был взрослым, которого отвлекли от дела, а не десятилетним мальчишкой.
– Хорошо. Но кое-что из этого списка у меня не получится сделать прямо сейчас. Может, когда я стану старше… Но я очень хочу это сделать. И сделаю! – решительно сказал он.
– Ладно. Назови уже хоть что-нибудь, – взмолилась Ферн.
Ей не удалось ничего придумать, несмотря на прекрасное воображение. Возможно, потому что она каждый день отправлялась в приключения с персонажами книг, которые читала, и собственных историй.
– Я хочу стать героем. – Бейли посмотрел на Ферн так серьезно, будто раскрыл ей страшный секрет. – Пока не знаю, каким именно. Но хочу быть похожим на Геракла или Брюса Баумгартнера[8 - Брюс Баумгартнер – американский борец-супертяжеловес вольного стиля, трехкратный чемпион мира. – Прим. ред.].
Ферн знала, кто такой Геракл. И кто такой Брюс Баумгартнер тоже – благодаря Бейли. Это один из самых любимых его борцов, лучший в тяжелом весе, по его словам. Она с сомнением посмотрела на своего кузена, но вслух ничего не сказала. Геракл был мифическим героем, а таким большим и сильным, как Брюс Баумгартнер, Бейли никогда не стать.
– А если я не стану героем, то хотел бы просто кого-нибудь спасти, – продолжил Бейли, не подозревая, что Ферн совсем не верит в него. – Тогда мою фотографию напечатали бы в газете, и все бы знали, кто я такой.
– Я бы не хотела, чтобы все знали, кто я, – немного подумав, сказала Ферн. – Я хочу стать известной писательницей, но, наверное, возьму себе псевдоним. Это такое имя, которое ты придумываешь, чтобы люди не узнали, кто ты на самом деле, – пояснила она на случай, если Бейли был не в курсе.
– Чтобы сохранить свое имя в секрете, как Супермен… – прошептал он так, будто вариант Ферн показался ему гораздо круче.
– И никто никогда не узнает, что это я, – тихо добавила Ферн.
Это не были обычные любовные послания. Но они были именно любовными, потому что Ферн вкладывала в них всю душу, и Эмброуз, как ей казалось, тоже. Он отвечал честно и откровенно, чем вызвал у Ферн искреннее удивление. Она не писала о том, что Рите и ей в нем нравилось: черты лица, волосы, сила и всевозможные таланты. Она могла бы, но ей хотелось больше узнать о его сущности. Поэтому она осторожно подбирала слова, задавая вопросы, чтобы постепенно пробраться к его сокровенным мыслям. Она понимала, что за игру затеяла, но ничего не могла с собой поделать.
Все началось с простого: кислое или сладкое, зима или осень, пицца или тако. Но потом они перешли к более личному, глубокому, скрытому. Переписка стала напоминать раздевание. Сначала куртки, пиджаки, серьги, бейсбольная кепка. И вот уже пуговицы расстегнуты, собачки на молниях поползли вниз, и вся одежда упала. Сердце Ферн трепетало, ее дыхание учащалось всякий раз, когда они преодолевали новый барьер, когда очередной покров был сорван.
Потерянный или одинокий? Эмброуз выбрал «одинокий», и Ферн ответила: «Я лучше буду потеряна с тобой, чем одинока без тебя, поэтому я выберу потерянный, но с оговоркой». Эмброуз: «Никаких оговорок». Ферн: «Все равно потерянный, потому что одиночество звучит как нечто постоянное, необратимое, а потерю всегда можно отыскать».
Фонари или светофоры? Ферн: «В свете фонарей я чувствую себя защищенной». Эмброуз: «Светофоры меня напрягают».
Никто или нигде? Ферн: «Я лучше буду никем дома, чем кем-то где-либо еще». Эмброуз: «Я выберу “нигде”. Оставаться никем, когда все хотят видеть тебя кем-то, неохота». Ферн: «Откуда тебе знать? Разве ты когда-нибудь был никем?» Эмброуз: «Чтобы стать никем в глазах других, достаточно однажды ошибиться».
Ум или красота? Эмброуз написал «ум», но тут же добавил, что она (Рита) очень красивая. Ферн выбрала красоту, но приписала, что Эмброуз умен.
До или после? Ферн: «До. Ожидание, как правило, лучше, чем результат». Эмброуз: «После. Если все сделать правильно, результат всегда лучше мечтаний о нем». Ферн не знала, прав ли он, и не стала спорить.
Любовные песни или стихи? Эмброуз: «Песни. Ты получаешь два в одном – поэзию и музыку. И под стихи не потанцуешь». Ниже он привел названия своих любимых баллад. Это был внушительный список, и у Ферн ушел целый вечер на то, чтобы скачать их и составить из них коллекцию на CD. Она же выбрала стихи и отправила ему несколько своих творений. Рискованно, глупо, но Ферн раскрыла себя полностью к этому моменту игры и все же продолжила играть.
Наклейки или цветные карандаши? Свечи или лампочки? Церковь или школа? Колокольчики или свистки? Старое или новое? Вопросы не прекращались, ответы прилетали мгновенно. Ферн медленно, с упоением читала новые письма в кабинке женского туалета, а после весь день сочиняла ответ. Она требовала, чтобы Рита читала все послания, и с каждым разом та смущалась все сильнее – как от того, что писал Эмброуз, так и от ответов Ферн. Однажды она возмутилась:
– О чем вы вообще разговариваете? Можешь просто написать, что у него крутой пресс? У него офигенный пресс, Ферн.
Вскоре Рита стала отдавать Ферн записки, равнодушно пожимая плечами, и доставлять ответы Эмброузу, не проявляя ни малейшего интереса. Ферн старалась не думать о прессе Эмброуза и о том, что Рита могла быть с ним знакома. Спустя три недели с того дня, когда было отправлено первое любовное письмо, Ферн шла как-то на перемене к своему шкафчику – забрать домашнее задание. Повернув за угол, она увидела Риту, прижатую к этому самому шкафчику. Та обнимала Эмброуза за шею, а он целовал ее так, будто они только что открыли у себя существование губ… и языка.
Ферн ахнула и повернула назад. Ее чуть не вырвало. Она с трудом проглотила комок в горле. Нет, дело не в желудке. Болело сердце. И винить в случившемся она могла только себя. Это ее записки заставили Эмброуза полюбить Риту еще сильнее, и все ее сокровенные признания станут теперь предметом для насмешек.
4. Познакомиться с Гераклом
Чуть больше чем через месяц их уловка была раскрыта. Рита начала странно себя вести. Когда Ферн протянула ей очередную составленную с любовью записку для Эмброуза, та не подняла на подругу глаз. Рита с ужасом уставилась на аккуратно сложенную бумажку и даже не попыталась забрать ее.
– М-м-м… вообще-то мне это больше не нужно, Ферн. Мы расстались. Окончательно.
– Расстались? – ошеломленно переспросила Ферн. – Что случилось? Ты… в порядке?
– Да. В полном. Он стал каким-то странным.
– Странным? О чем ты? – Ферн была готова расплакаться, как будто это ее бросили. Она попыталась говорить более ровным голосом.
Но Рита все-таки почувствовала ее беспокойство и, вскинув брови, так что они скрылись под челкой, заверила:
– Ферн, серьезно, все хорошо. Он был скучным. Горячим, но скучным.
– Так скучным или странным? Обычно странные парни как раз не скучные, Рита. – Ферн была растеряна и даже немного зла на Риту за то, что она позволила Эмброузу уйти от них.
Рита вздохнула и пожала плечами, на этот раз взглянув на Ферн с извиняющимся видом.
– Он понял, что не я пишу эти записки. И правда не было похоже, что они от меня. – Теперь она смотрела на подругу с укоризной. – Я не такая умная, как ты, Ферн.
– Ты сказала ему, что это была я? – встревоженно пискнула Ферн.
– Ну… – Рита замялась и снова отвела взгляд.
– О боже! Ты сказала.
Ферн едва не лишилась сознания прямо посреди толчеи коридора. Она прижалась лбом к холодной металлической дверце шкафчика и велела себе успокоиться.
– Он никак не отставал, Ферн. Он был так зол! Просто в ярости!
– Расскажи мне все. Как он отреагировал, когда ты сказала, что это была я? – Ферн почувствовала подступающую тошноту.
– Он, кажется, немного удивился. – Рита закусила губу и смущенно покрутила кольцо на пальце; Ферн догадалась: «удивился» – это еще мягко сказано! – Прости, Ферн. Он хотел, чтобы я вернула ему все, что он писал тебе. То есть мне. Не важно. Но писем у меня нет. Я отдавала их тебе.
– Ты и в этом призналась? – простонала Ферн, в ужасе прикрывая рот рукой.
– Э-э-э… да. – Рита начала дрожать, на красивом лице явственно читалось страдание. Разрыв с Эмброузом, вероятно, расстроил ее сильнее, чем она хотела признавать. – Я не знала, что делать.
Ферн бегом пустилась в туалет, где закрылась в кабинке, положила рюкзак на колени и уткнулась в него лицом. Зажмурившись, она прогнала накатившие слезы и прокляла себя за то, что влезла в эту историю. Ей восемнадцать! В таком возрасте не прячутся в туалете. Но она не могла сейчас пойти на математику. Ведь там будет Эмброуз! Вряд ли ей удастся оставаться невидимкой, как прежде.
Хуже всего то, что каждое слово в записке было правдой. Она лишь немного солгала, потому писала от лица Риты – девушки, способной покорить мужчину фигурой и улыбкой, подкрепив этот образ интеллектом. Ложь была только в этом. На самом деле она была щуплой и невзрачной. Уродиной. Эмброуз, должно быть, почувствовал себя глупцом, вспоминая, какие слова ей посвящал. Они были адресованы красотке. Не Ферн.
* * *
Ферн ждала недалеко от дверей, ведущих в спортзал. Она сложила все записки Эмброуза в большой конверт. Бейли предложил помощь. Он все это время знал об афере, затеянной Ферн и Ритой, и сказал, что сможет незаметно отдать записки Эмброузу по окончании тренировки. Бейли, почетный член команды, вел статистику, помогал тренеру и каждый день посещал тренировки. Его трудно было назвать незаметным, а Ферн не хотелось усугублять ситуацию и смущать Эмброуза перед товарищами по команде. Поэтому она ждала, когда ребят отпустят, прячась в прилегающем коридоре и наблюдая за дверью в спортзал.
Один за другим мальчишки выходили с борцовками, переброшенными на шнурках через плечо, в разной степени одетости – полуобнаженные, без рубашек. Они не обращали внимания на Ферн, и впервые в жизни она этому обрадовалась. Но потом в коридор вышел Эмброуз. Очевидно, он только что принял душ – его влажные волосы блестели. К счастью, рядом с ним шли Пол Кимбэлл и Грант Нильсон. Поли всегда был дружелюбен с Ферн, а с Грантом они вместе посещали некоторые уроки. Он был чуть большим занудой, чем его друзья, и не стал бы поднимать шум из-за того, что Ферн приспичило поговорить с Эмброузом.
Эмброуз застыл, увидев ее. Улыбавшийся секунду назад, он тотчас поджал губы. Друзья притормозили вместе с ним, в растерянности оглядываясь по сторонам. Им даже не пришло в голову, что причина остановки в Ферн.
– Эмброуз? Можно тебя на минутку? – спросила Ферн так тихо, что сама себя едва услышала. Она молилась, чтобы ей не пришлось повторять вопрос.
Эмброуз слегка повел подбородком, и ребята, уловив намек и с любопытством взглянув на Ферн, двинулись дальше без него.
