скачать книгу бесплатно
Doc 1.2. Лучезарная дельта сияет молча
Рукопись. Возможно, запись эфирного сеанса
Переписчик: скорее всего, розенталь
Автор: обозначен как “Угроз Световостоков” (вероятно, псевдоним)
…Будучи совершенным собранием совершеннейших существ, Братство устроено наилучшим способом из всех возможных. Однако внимание к конкретным деталям не благословляется сугубо, а то и трегубо. Потому умолчим о Явках, Паролях, Уставах, Работах, Агапах, Посвящениях, Установлениях, Высоких Отношениях и вообще обо всём, составляющем живую жизнь Братьев. Обратимся к одному лишь вопросу – а именно, к вопросу управленческому.
Вопреки домыслам профанов, Братство управляется наидемократичнейшим образом. Все братья равны, какое бы место во внешнем мире они не занимали. Братом может быть и хозяин домена, и ничтожный его слуга, и даже ездовой першерон. Но когда они встречаются на братской агапе или во время работ – они равны в достоинстве своём. Ибо братья есть везде, они пронизывают общество сверху донизу, но при всём при том соединены друг с другом подобно нитям сети. И хотя само общество представляет собой сеть, то есть систему, Братство – это система, нарисованная на системе, или – не побоимся этого слова! – надсистема. На которой нарисована другая надсистема – товарищество… впрочем, это уже тайны внутреннего круга, о которых профанам знать не следует вовсе. Как и о вышних Друзьях – коих почтим минутою умолчания.
И ещё о демократичности Братства. В лоне Братства Старшие не приказывают младшим. О нет! – это младшие должны догадываться, чего желают Старшие, и, сообразно догадливости своей, получать свои благословения и неблагословения. Так устроена сама Природа, в том же состоит и высокий принцип Эмергенции.
Более того! Чем выше вознёсся брат, тем меньше получает он прямых указаний. Вначале ему ещё сообщают намёки, потом намёки становятся всё более тонкими, а на самой вершине он обретает способность ловить руководящие мотивы буквально из воздуха, чуя фарватер Генеральной Линии сердцем.
Излучающая же Генеральную Линию Лучезарная Дельта сияет молча, и молчанием своим указывает Путь.
Но случаются порой обстоятельства непреодолимой силы, когда и сама Лучезарная Дельта вынуждена низойти до презренной земли и явить ей своё решение, единогласно-единомысленное.
В подобных обстоятельствах собираются Друзья на некое особое собрание, именуемое Полнотой Присутствия, а в просторечии – Пленумом. Выше него – только Съезд, он же Собор, о коем говорить мы не будем, дабы не смущать разумение безмозглых. Да и пользы в том нет, ибо с некоторых пор Лучезарная Дельта не созывает более Съезды, а почему – не нашего ума дело. Ограничимся тем, что нам дано.
Некоторые малопросвещённые существа полагают, что о созыве Пленума можно принять решение. О нет! Пленум сам себя созывает. Точнее сказать, Пленум НАЗРЕВАЕТ по мере того, как реальность отходит в своём развитии от правильного направления. Сама тентура связывает нити и разрывает хитросплетения, стоящие на пути Пленума. И лишь когда у Старших Братьев складывается мнение, что Пленум ВОИСТИНУ НАЗРЕЛ – вот тогда-то и начинается организационная работа по его созыву.
Каковая происходит планомерно и поэтапно, ибо Братство никуда не торопится, но везде и во всём первенствует и главенствует. Sapienti sat.
Очень, очень давно
Лето, жаркое лето. Солнце стоит в ярко-синем небе. Хочется ветерка, но ветерок подымет пыль. Хочется воды, но до воды надо идти. Идти не хочется.
Скрип качелей во дворе и резиновый звон мячика, которым старшие ребята кидают о глинобитную стену. Сырой звук ударов палкой по плотной тряпке – где-то во внутреннем дворике выбивают ковры.
По пыльной улице движется черепаха с ведром воды на панцире. На заборе сидит обезьянка и дразнится, показывая язык. Кто-то из-за стены бросает в ведро камень. Ведро мелко дрожит, но не опрокидывается. Черепаха продолжает свой путь, не замедляя и не ускоряя шага.
Наш город называется Чарикар. Находился он в Нангархаре. Эти слова что-то означали – на старом языке, который никто не помнит. До Хомокоста здесь жили люди, на нём говорившие. От них самих и от их города не осталось ничего. Только название и трубы в земле. Когда воды было больше, она шла по трубам в дома. Но сейчас воды почти совсем не осталось. Подгорный Король обещал послать своих специалистов и найти воду.
Король всегда делает то, что говорит. Но не всегда торопится.
Идёт горилла с длинными руками, кутается в пёстрый платок. Он защищает от пыли. В Чарикаре очень пыльно.
С базарной площади несёт тухлым мясом. Его развешивают на железных крюках и оно так висит весь день. Вечером его кладут в холодильник, если он есть. Или жарят на электрической плите со спиралью. Днём не жарят. Всё, что горит, стоит денег. Даже кизяк с соломой. Им приходится топить зимой, когда холодно весь день. А тесла-зацепления бывают только вечером и немножечко утром. Утреннего едва хватает, чтобы вскипятить чай. Хорошо, когда есть аккумуляторы. Но они не у всех. У большинства – только кизяк с соломой.
Зато у нас аккумуляторы есть. У нас, у семейства Кроссоверо. У нас много хороших вещей. Наш дом самый красивый на всей улице. А может и во всём городе. Ведь мы тут власть. Ну, почти. Потому что власть в городе – Пульхерия Павловна. Она произрастает на главной площади и цветёт большими белыми цветами.
Мама рассказывала, что когда-то здесь рос саженец дерева Вак-Вак по имени Анчар. Сначала он был не злой и правил мудро, но потом возгордился. Он стал требовать от горожан сокровищ и поклонения. А когда лев Абу-ль-Фазл, посланный Подгорным Королём, пришёл увещевать его, он сорвал с него голову и увенчал себя ею. Но лев не стал служить Вак-Ваку, и тот убил голову Абу-ль-Фазла своим ядом. Тогда пришли существа от Короля и порубили Анчара на дрова. А на его месте посадили Пульхерию Павловну. Она умная и всегда даёт хорошие советы. Но она не может ходить и следить за порядком. Это работа семейства Кроссоверо. Так что главная, конечно, Пульхерия Павловна, но без нас она не смогла бы править.
Мой отец – Электрический Кот, его зовут Валентино Родольфо Кроссоверо. Он очень сильный. Он может посылать из глаз лучи, которые всё сжигают и разрезают. Он видит сквозь стены. Он может идти по дороге долго-долго без еды и даже без воды. И ещё он всегда находит то, что ищет. Поэтому его называют персекьютор, преследователь. Это свойство записано в глобальной переменной нашей основы. Я пока не знаю, что это такое – глобальная переменная. Но когда-нибудь я попаду в Тора-Бору, и там меня научат и изменят, как отца. А чтобы туда попасть, нужно ходить в школу, много тренироваться и веровать в Господа нашего Иисуса Христа. И вот тогда…
– Ма-а-аша! – громко кричит кто-то из-за стены. – Ма-а-а-аашенька!
Извините, если не вовремя
Базилио дёрнулся всем телом и проснулся.
Он лежал в ложбинке меж корней огромной липы, застеленной свежими ветками. С трудом припомнилось, как он давеча настриг их лазером, удачно запитавшись от маленькой “электры”.
Ему было жарко. Ложась спать, он выставил слишком высокую внутреннюю температуру – и перегрелся.
Он выключил батареи. Полежал немного, остывая, прислушиваясь к шорохам ночи. Потом осторожно встал, чувствуя подушечками ног земляной холод, и сделал несколько шагов.
Было темно. Жёлтая зимняя заря потихоньку разгоралась – но где-то далеко, откуда долетали только отдельные отсветы. Воздух казался каким-то пухлым, как бы набитым влагой.
Робко свистнула какая-то птица. Никто ей не ответил, и она обиженно замолчала.
Алиса, тихо спящая в той же ложбинке, задёргалась, заметалась во сне. Базилио кинулся к ней.
– Холодно… – простонала лиса сквозь зубы.
Кот, недолго думая, лёг на лису сверху, накрыл собой, подняв температуру тела до сорока двух градусов.
Через пару минут у него закружилась голова от перегрева. Зато Алиса успокоилась, засопела сонно и уютно. Базилио осторожно понизил градус до обычных тридцати восьми и устроился поудобнее. Осторожно потрогал торчащий лисий нос. Тот показался очень холодным. Тогда он осторожно подышал ей в ноздри. Лиса тихонечко фыркнула во сне и чуть приоткрыла рот. Обнажилась алая полоска десны и мелкие жемчужинки зубов.
"Я лежу на лисе” – эта мысль проплыла у Базилио в голове, как длинная водоросль, оторвавшаяся от речного дна и подхваченная потоком мыслей. “Я ей в носик дышу” – всплыло рядом. Кот понял, что у него – впервые в жизни – получается стихотворение, и задумался над третьей строчкой. Но больше ничего не выплывало, а подбирать слова механически он не умел. Тогда он сосредоточился на рифме, надеясь приставить остальное потом. Рифма не шла: промелькнуло что-то о колесе, карасе, колбасе, косе, красе, овсе – и даже какое-то per se попыталось влезть в строку… В конце концов он остановился на “я такой же как все”. Слова были чужие, но стихи кот сочинял для себя, так что он решил, что это неважно. Потом в конце четвёртой строки, пока ещё холодной и пустой, замерцало “прошу”. Подумав, получил – “я о чём-то прошу”.
Баз тяжело вздохнул. Ну конечно же, он понимал, о чём просит. И даже слишком хорошо.
"Всё, хватит лирики, пора вставать” – решил он. И даже попытался. Но оторваться от тела лисы оказалось непросто. Оно было как мёдом намазано, и этот мёд лип к нему, лип и тянул, тянул.
До сих пор Базилио со своими желаниями справлялся. Но то, что происходило здесь, в этом зимнем лесу, было сильнее любого желания. Он чувствовал, будто стоит возле двери дома, своего дома, который построен для него, – и топчется у порога.
Странное чувство владело им. Сейчас он совсем не боялся заразиться от Алисы: он об этом даже не думал. Но он боялся её разбудить.
– Кхы-кхы! – раздалось из-за дерева.
Базилио вскочил, развернулся, срывая с носа очки – готовый разить.
– Извините, если не вовремя, – продолжил невидимый собеседник. Голос у него был стариковский, скрипливый. – Я тут мимо проходил. Не помешал?
Больше всего на свете коту хотелось проорать что-то вроде – “да, блядь! ты мне помешал, джигурда старопёржая, и лучше бы тебе сдохнуть прямо сейчас, скобейда, пока я тебе уши не поджарил”. А потом привести угрозу в исполнение. Но рядом спала Алиса. Базилио подозревал, что она не обрадуется, если он начнёт кого-то увечить ни за что ни про что.
Поэтому он просто буркнул – “не помешал”.
– Ну и хорошо, – из-за дерева показалось странное существо небольшого росточку, покрытое седой нечистой шерстью. Лицо его напоминало ежиное. – А я Тихон. Бывший сталкер. Теперь здесь живу. Какая у вас подружка симпатичная.
Странно, но этот бесхитростный комплимент коту понравился. Желание убить незнакомца прямо сейчас ослабело, осталось обычное “да хрен бы с ним, пусть живёт”.
Алиса тем временем проснулась, поднялась, села, протёрла глаза. И с недоумением уставилась на шерстистого Тихона.
– Ой, – сказала она. – Вы же вымерли?
– А вот не совсем, – самодовольно заявил волосатый. – Разбираетесь, значит?
– Я биолог, – сказала лиса. – Алиса Зюсс.
– Биология это хорошо-о, – Тихон зевнул, деликатно прикрыв пасть ладонью размером со сковородку. – Вы же не местные? Я вас здесь раньше не видел.
– Не местные, – подтвердил кот, выставив микрофоны на полную – не окружают ли их какие-нибудь местные товарищи.
– Вот и хорошо, – обрадовался Тихон. – Тут, кроме упырей, никого и нет. Так они мне надоели, упыряки… А вы издалека?
– С Поля Чудес, – сказала лиса.
– Да неужто? – волосатое существо подалось вперёд. – Вот прям оттуда?
– Вам чего надо? – невежливо перебил кот.
Волосатый тут же смутился.
– Да, в общем-то, ничего… Живу я здесь. А не желаете ли со мной чайку попить? Заодно и поговорим. У меня медок домашний имеется, – посулил он.
Кот и лиса переглянулись. Лиса закивала головой.
– Ну ладно, – не стал спорить кот. Про себя гадая, что же это за чучело такое заявилось.
Творческие будни
– Пожалуйста, уйдите, – попросила Рыбоня, жалко свесив картонные жабры. – Мне нужно побыть одной.
– Расскажи, не бойся, – поощрила его простипома с намалёванными плавниками. – Мы же твои подруги!
– Расскажи, Рыбоня, расскажи, детка, – наседала толстая макрель, мерцая чешуёй из фольги. – Если ты не расскажешь, я пойду в гостиную и не знаю что сделаю с этим подлецом Аморалесом!
Арлекин смотрел на всё это из-за занавески и морщился. С его точки зрения, эпизод был скучным. Правда, ему нравилась Рыбоня. Давешнего лемурчика прогнали, на его место взяли смазливого павианчика. Но Арлекину его распробовать запретили, чтобы добиться от него достоверной игры со страстью. К тому же именно сейчас – в парике, с наклеенными рыбьими причиндалами – обезьяныш выглядел как самая настоящая девочка, отбивая тем самым у маленького педрилки всякую охоту. А уж две толстые пупицы, изображающие водных жительниц, отвратили бы и самого завзятого натурала, до того они были хабалисты и гадки.
– Аморалес! Твой выход! – заорал помреж. Он принципиально называл актёров только по именам их героев.
Маленький пидрилка оправил курточку и вышел из-за кулис, сурово глядя на пупиц. Те сделали вид, что им страшно.
– Выйдите обе! – скомандовал он. – Я слышал, что ты сказала, – он вперил суровый взор в толстуху, которая только что назвала Аморалеса подлецом. – Но это неважно, – добавил он таким тоном, чтобы сразу стало ясно – ничего хорошего толстуху не ждёт. – А теперь пошли вон! Мне нужно поговорить с Рыбоней наедине!
Фальшивая макрель возмущённо сдристнула. Вслед за ней покинула сцену и ложная простипома.
Арлекин знал, что сейчас пупицы пойдут в театральный буфет, возьмут по кофе с пироженкой и примутся сплетничать. Скорее всего – насчёт его, Арлекина, зарплаты.
В самый неподходящий момент
До жилища странного существа было минут пятнадцать ходу. Баз мог и быстрее, но Алиса быстрее не могла. Тихон тоже не особо торопился.
Всю дорогу лиса оживлённо болтала со странным волосатиком. Кот молчал, потому что разговор у них шёл о биологии. Сперва обсуждали наследование признаков, потом заговорили о числе хромосом у грызунов. Базу всё это было непонятно и чуждо. Он пару раз попытался вставить реплику, но безуспешно. Алиса была увлечена беседой и его не замечала. Как будто его и не было.
Ну конечно же, Баз всё понимал! Лисе было скучно, а тут ей попался свежий собеседник. С которым ей было так интересно разговаривать про наследование признаков и прочие недоступные его уму вопросы. С Базилио она, небось, никогда столько не разговаривала! И с таким живым интересом! Ну конечно, о чём говорить с простым Электрическим Котом, который всего-то пару раз спас ей жизнь… какие пустяки, когда рядом такой замечательный волосатый чудила с подвешенным языком! Который, блядь, пришкандыбал так вовремя, так кстати!
Всё это было совершеннейшей неправдой. Алиса Базом не пренебрегала. А волосатый чудила своим появлением спас кота от непоправимой ошибки, которую он чуть не совершил. Но кот не чувствовал благодарности, нет. Он плёлся за лисой – сердитый, надутый. В душе его вызревала большая обида. Она, как магнит, притягивала к себе мелкие забытые моменты, случайные эпизоды, непонятки и шероховатости. Вроде бы давно забытые, они замелькали в памяти. Базилио вспомнил все случаи, когда Алиса обращалась с ним неуважительно, хитрила, что-то утаивала. Особенно – её крайне странное исчезновение с Поля Чудес и возвращение в компании доберманш. Ну да, Поле было местом волшебным и фантастическим, на это можно списать многое – но вот поведение лисы до исчезновения… как она ему тогда сказала? “Мне нужно побыть одной. Пожалуйста, не ходи за мной как хвостик.” А потом – “оставь меня в покое, мне очень надо”. И что же это ей было надо?
Вообще-то кот рассчитывал, что по той истории лиса сама даст какие-то объяснения. И великодушно предоставил ей время. Она же объясняться не торопилась. У неё были от кота какие-то тайны. А вот от этого волосатого у неё тайны есть?
Какой-то частью своего ума Базилио понимал, что всё это чепуха и он сам себя накручивает. С другой стороны, у него действительно накопились вопросы. Не то чтобы серьёзные, но заслуживающие проговаривания. Которые влюблённый кот до поры до времени игнорировал. Забыв о том, что непроговоренное и оставленное на потом обычно вылазит в самый неподходящий момент.
Когда они, наконец, дошли до места, Баз был уже на взводе.
Мундир, я вас спрашиваю!
Съёмки – это называлось так – шли в ДК имени Зуева. Кресла в партере демонтировали, а каждый свободный сантиметр забили сложным оборудованием. Одних только жаб крупного плана было аж четыре штуки, и это не считая широкоугольных улиток и саранчи. Оставшиеся два передних ряда занимал технический персонал. Который постоянно гоношился, орал, чего-то требовал. Арлекину иногда казалось, что актёры тут всем только мешают.
Режиссёр вдохновенно взмахнул белым платочком. В ухе Арлекина щекотно зашевелился червячок-суфлёр.
– После того, что произошло сегодня, – начал Арлекин, стараясь вообразить Рыбоню голеньким, чтобы добавить на лицо эротизма, – произошедшее полностью меня изменило… Ты поняла, что я сделал, Рыбоня? Я отказался от пяти тысяч соверенов за тебя. За пятьдесят соверенов можно купить самку на любой вкус. Я отказался от пяти тысяч! Надеюсь, этот жест поможет тебе понять то, что я сам только что понял…
"Какая же это ёбаная хуйня” – думал тем временем Арлекин. Сейчас за пять тысяч можно было купить эргастул со всем его содержимым, и все это отлично знали. Однако режиссёр настоял именно на этой цифре. “Самкам нравится, когда за них много денег дают” – объяснил он.
На самом деле Арле мог говорить что угодно, хоть просто “бла-бла-бла”. От него требовалось только шлёпать губами и смотреть на Рыбоню как на материальную ценность. Звук монтировали отдельно, в концертном зале на втором этаже. Он туда разок зашёл. И узнал, что его самого озвучивает какой-то боярышник. Правда, у боярышника был красивый баритон. Но всё равно было в этом что-то извращённое.
– Скобейда! Жабу разверни, упыряка криворукий! – раздалось из партера.
– Та пийшов ты в ятло! – проорали в ответ. – Свит хто ставити буде? Тарас Шывченка?
– Я отношусь к вам с глубочайшим уважением, – тем временем тянула своё Рыбоня, – но я не вольна распоряжаться своим сердцем, а моё сердце уже занято другим чувством…
И тут режиссёр внезапно вскочил и мощным ударом хвоста разбил под собой стул.
– Скобейда!!! – заорал он, хватаясь за голову. – Дочь твою Мать через три пизды в зелёный сарафанчик!
– Э? – не понял Арлекин.
Крокодил сел на пол и тяжело задышал.
– Так, – сказал он, немного придя в себя. – Арлекин, ты кого играешь?
– Полковника Аморалеса, – сказал педрилка.
– Вот именно. Полковника. А если ты полковник… – крокодил разинул пасть и заорал, – где твой мундир?! Мундир, я вас спрашиваю?!!
– Так вы же мне не дали, – не понял Арлекин.
– А сам не видишь, что ли? Ты в какой-то хипстерской курточке разгуливаешь как поц! Какой ты в этой курточке генерал?!
– Моё дело роль читать! – обозлился пидрилка. – А режиссёрское ви?дение – это не моя компетенция!
– Ах ты ж ёбаный ты нахуй, – простонал крокодил. – И какой чёрт занёс меня на эту галеру!
