Времена и нравы. Книга 8

скачать книгу бесплатно

Наши заядлые охотники каждое утро отправлялись на охоту и привозили до пятнадцати уток, подстреливая их на воде. Они отъедались, себе на погибель, до такой степени, что взлететь не могли и являлись прекрасными целями, промахнуться в которые было невозможно. Вчера у старпома устроили пир с утятиной: приготовили большой противень с утками под соусом, вот тогда и повеселились.

Четвертые сутки стоим в Певеке вместе с «Москвой» и «Владивостоком», своего рода парад линейных ледоколов. «Москва» – безусловный лидер, ибо стоит здесь с пятого числа, а сегодня двадцать первое сентября, то есть более двух недель. Появилось много ледокольных новостей: «Москва» вместо Японии идет на ремонт в Финляндию! Обрадовали «москвичей». С японцами по каким-то причинам не удалось договориться, и вот тебе Суоми за тридевять земель. На целый год «москвичам» уходить придется, не позавидуешь! Да они и сами себе не завидуют. «Владивосток» же собирается отправиться домой, вот ему позавидовать можно. Хотя еще не все так ясно, что-то московское руководство не подтверждает это решение; казалось бы, какое им дело, находясь за многие тысячи километров от реальной ледовой обстановки, решать, что ледоколу делать. Вопрос на засыпку, и вряд ли кто найдет верный ответ на него. Скорее всего, на днях мы останемся здесь в одиночестве и будем закрывать навигацию. А ее закрытие планируется на четырнадцатое октября, и если все пойдет по плану, то через месяц с небольшим будем дома.

Вторые сутки дует сильный «южак», а мы стоим на рейде, и сообщение с берегом отсутствует. Из дома ничего не получил, но жду.

Сегодня, тридцатого сентября, в три часа ночи ушли из восточной арктической столицы и повели танкер на запад. В 20 часов проводку закончили и направляемся назад, будем дежурить у острова Айон, где образовалась семибалльная перемычка. Остальные ледоколы, в том числе «Сибирь», стоят в Певеке, и судьба их незавидная: разговоры о том, что «Владивосток» пойдет домой, не подтвердились, не пускает Москва. Экипажу, уже настроившемуся на дом, трудно переживать затянувшееся неопределенное состояние. Ему придумали какое-то новое задание – промерять глубины у Новосибирских островов, будто он какой-либо научник, а не дорогостоящий в эксплуатации ледокол, но и туда почему-то не идет. «Москва» еще в большей неопределенности из-за отпавшей Японии, но и с Финляндией что-то не складывается, и уже ходят предположения, что в итоге ремонт будет перенесен во владивостокский «Дальзавод». Пока же полная неопределенность.

Стоянка в Певеке оказалась ничем не примечательной, не считая встречи для «обмена опытом» главных механиков трех линейных ледоколов поочередно в гостях у каждого. На катере сгоняли в поселок Валькумей. К причалу не подходили, и вся стоянка на рейде: так спокойнее для наших «активистов». За всю стоянку на берег выезжал четыре раза.

Получил письмо из дома. Дела вроде бы наладились, и сейчас все в порядке. Димка понемногу вживается в городской быт после летнего «бродяжничества» в сельской местности, водит Светку в детский сад и забирает обратно. Даже в школе похвалили на родительском собрании, что с ним бывает нечасто.

По слухам, второго октября в Певек придет последний пароход, а шестого-седьмого закончит выгрузку, и навигация закроется! Вот хорошо бы было!

Нашли у западной части острова Айон перемычку и получили указание штаба дежурить у нее, протаскивая идущие суда. Правда, вчера «Амурсклес» отказался от наших услуг и прошел самостоятельно, о чем мы не сильно сожалели. Тогда же встретились с «Владивостоком» на его пути домой. Подошел к нам, отдал 400 тонн пресной воды и побежал домой с заходом в Провидения. Мы же, по привезенным им слухам, будем сниматься домой двенадцатого октября, через десять дней, и если таковое произойдет, то числа двадцать второго полагаем быть во Владивостоке. Не так уж долго осталось здесь маяться.

Опять четверо суток стоим в Певеке, из которых двое суток у причала. Затем отогнали на рейд, но здесь льдины плавают и спускать катер нельзя.

Седьмого октября проводили «Москву» на запад. Экипаж уходил при полном отсутствии энтузиазма в столь дальнее и долгое плавание, в чем людей можно понять и только посочувствовать. Все-таки частично поменяли кадры. Мы же все еще надеемся через день-два убраться отсюда и рвануть в южном направлении, за Беринговым проливом вряд ли кто завернет назад, хотя в этом мире все возможно.

Очень может быть, что завтра уйдем: экипаж как на иголках ожидает последней команды. Почему-то штаб разрешил увольнение до 22 часов, хотя обычно во внутрисудовые правила он не вмешивался. Не собираются ли ночью нас выпроводить, пока все спят? Держат нас здесь дизель-электроход и один танкерок. «Броненосец» (д/э) обещали выгрузить сегодня, а с танкером гораздо сложнее: ему выгружаться некуда, все береговые емкости заполнены. Уже двое суток ждет, когда освободят цистерны, чтобы слить привезенное топливо. Сегодня утром пришвартовали к причалу, может, завтра и закончат слив. Наши бы слова да Богу в уши! В противном случае нам придется здесь стоять неизвестно как долго, пока не сожгут 1500 тонн нефтепродуктов. Это безусловное преувеличение, но доля истины все же присутствует.

Лед уже прет сюда, забивает портовую акваторию, да и новый по ночам нарастает. Идет ледообразование, ледостав, как говорят на реках. Вчера вечером отметил температуру —7,5 градуса, дело зимой запахло. Днем тоже отрицательные, правда, пока всего лишь —3, но лиха беда начало. Дальше будет идти по нарастающей, обратного хода уже не будет. По нашим понятиям, самая настоящая зима. Скорее на юг нужно бежать без оглядки. А «Владивосток», нам на зависть, в субботу утром уже пришел домой. Быстро они добежали, раньше намеченного графика, хотя предварительно планировали приход на вечер. Но домой дорога всегда короче. На весь путь, даже с заходом в Провидения, они затратили семь с половиной суток. Рекордный забег, нужно будет последовать их примеру. Правда, капитан намеревается зайти в Петропавловск-Камчатский за картошкой, но нужно еще получить разрешение на заход, все-таки дополнительные расходы. Хоть бы не разрешили, нечего сутки терять.

Ходил на дизель-электроход «Капитан Бондаренко», где раньше Зеленцов работал. Сумел все-таки сбежать, применив неотразимо убедительные медицинские способы и доводы. Может быть, хорошо иметь слабое здоровье для таких случаев? Но вероятнее всего, здоровье здесь ни при чем, справки от медиков нередко не зависят от его состояния, нужно иметь соответствующий подход или близкие связи. На замену ему прислали парня, в первый раз идущего старшим механиком и к тому же никогда ранее не работавшего на дизель-электроходах. Стоит только удивляться столь безответственному отношению службы кадров: направить на такое тяжелое и ответственное судно совершенно неподготовленного человека! А ведь раньше вновь рожденного стармеха выше четвертой (самой малой) группы судов не направляли. Куда в этом случае смотрела механико-судовая служба? Там все-таки все понимающие механики-наставники.

Идем… в Певек! Вот это радость, а сегодня тринадцатое октября, но не пятница. Вчера в 13:00 снялись из Певека на восток, но как-то неудачно. Вслед за нами начал сниматься сосед по причалу – «Капитан Бондаренко». Мы едва двигались, но все же вынуждены были остановиться, дождаться «броненосца», который более двух часов не мог отойти от причала. Но все же отчалил, подошел к нам, и мы его повели дальше. По пути догнали ледокол «Сибирь» с танкером и всю ночь по сплошному льду следовали в восточном направлении. Но в 07:30 дали три прощальных гудка и повернули в обратном направлении, на запад. Оказалось, что где-то кувыркается портовый ледокол-«недоносок», как их называют линейщики, «Георгий Седов», который должен зайти в Певек, оставить там какой-то груз, и потом мы его потащим на восток. Вот уж не было печали! В пересчете на драгоценное время пойдем на восток не ранее завтрашнего полудня. Капитан намеревается подождать «Седова» у мыса Шелагского.

Лед по нашему маршруту десятибалльный, но молодой и нетолстый. Однако ночью иногда натыкались на солидные льдины. С ледоколом, хотя и «недоношенным», должны идти быстро, в пределах его полного хода, но в любом случае потеряем около двух суток. Под конец навигации дорог каждый час, не говоря уже о двух сутках. А я-то уже подсчитал вариант, при котором мы будем дома, если выйдем двенадцатого октября в полдень: получалось около 16 часов девятнадцатого, как в прошлом году – удивительное совпадение, которое оказалось лишь в воображении и ничего общего не имело с действительным положением дел. Стало совершенно ясно, что предварительные расчеты обернулись ничем. Очень жаль! Но сожаления по сему поводу пришли лишь после изменившихся предположений.

Наконец-то на восьми дизелях с 14 часов четырнадцатого октября идем в сторону дома, хотя из чистого суеверия опасаюсь писать слово «домой», уже сколько раз обжигался. Недоледокол, из-за которого пришлось вернуться назад, подошел к нам в четыре часа ночи. Мы его поджидали у Шелагского. Подойдя к нам, он почему-то отказался от проводки, стал вилять и не изъявлял желания следовать за старшим братом – возможно, из экономических соображений или же от чрезмерного самолюбия. Тогда мы «рванули» от него на восьми дизелях, и он уже почти скрылся из виду, на глазах все больше отставая. Но недолгое время спустя благоразумие взяло верх, и неизвестно по чьей команде он согласился идти в нашем кильватере. Пришлось остановиться и поджидать его более часа. К 14 часам лед кончился, и, бросив его, побежали вперед, на восток, преодолевая сильный встречный ветер, со скоростью около 17 узлов. По последним предварительным расчетам, если погода будет благоприятствовать и по пути не завернут еще для какого-нибудь щекотливого поручения, двадцать второго вечером полагаем подходить к Владивостоку.

Ура!!!

Два дня гонки на юг позади, продолжаем нестись полным ходом на восьми дизелях. Идем в нужном направлении, что подтверждает температура воздуха, пересекшая нулевую отметку и достигшая +3 градусов «жары». Действительно, без всякого подвоха, ничтожные +3 после десяти морозных градусов кажутся едва ли не настоящим летним пеклом. Хотя погода на переходе совсем не балует: еще в Чукотском море, на подходе к Берингову проливу, чувствовалось влияние глубокого циклона, зависшего над Камчаткой, и вот, словно в пасть дракона, идем в его центр в надежде, что к нашему подходу он уже распадется. Циклон уже начал заполняться, но его отголоски еще долго будут будоражить не одно только воображение, а и наши бренные тела. Ветер достаточно слабый, но зыбь, разогнанная атмосферным вихрем, дает о себе знать, особенно когда носовая часть судна полностью уходит в воду на встречных волнах, сотрясая ледокол, словно игрушку. Скорость значительно упала. Бортовая качка тоже изрядно досаждала: вчера и сегодня крен достигал 25 градусов на оба борта. К вечеру поджались ближе к берегу южнее мыса Наварин, и стало качать поменьше.

Заранее подготовил подходные радиограммы домой, но отправлять пока не тороплюсь, окончательно определюсь со временем после прохождения Петропавловска. По уточненным предварительным подсчетам должны подойти в ночь с двадцать первого на двадцать второе октября, вероятнее всего, утром двадцать второго, если не последует «совет» подойти к 15 часам, как в прошлом году. Торжественная встреча, конечно, мероприятие приятное, но ради нее терять целый день совершенно ни к чему, лучше уж без оркестра обойтись.

Все переменилось в мгновение ока, недаром задержался с подходными радиограммами. Идем в Петропавловск не по чьему-то произвольному указанию, а из-за трагического случая, произошедшего на судне под самый занавес. Вот такой заключительный аккорд, который всю нашу навигацию испохабил.

Произошло столь печальное событие около 15 часов. Довольно неожиданно сорвался приличный шторм, и нос ледокола, рассекая встречные крупные волны, все больше стал погружаться в воду. При этом бак постоянно и сильно заливало, так что не было даже видно его очертаний. Через разные мельчайшие неплотности вода стала просачиваться во внутренние помещения. Для уменьшения заливаемости носовой части сбавили ход, оставили в работе четыре дизеля вместо восьми.

Кто-то сверху распорядился зачехлить места пропусков воды на баке. Операцию поручили двум опытным матросам во главе с боцманом, они опоясались страховочными поясами и направились на бак. Не знаю, что там и как произошло, но результат оказался таков: старшего матроса Пашу Кривицкого настиг удар волны с такой силой, что порвался страховочный пояс, который выдерживает в динамике сотни килограммов, а его, бездыханного, сразу же доставили в лазарет, где врачи пытались привести в чувство, но безрезультатно и сделать ничего для его реанимации не смогли: около 17 часов он скончался. Сообщили в пароходство и ждем решения о дальнейших действиях: что делать с телом, везти ли во Владивосток или же из Петропавловска его отправят родным, в европейскую часть страны. Пока же впереди Петропавловск: оформление трагического случая c заключением патологоанатома и составлением соответствующего акта гражданского состояния – свидетельства о смерти. Потеряем из-за трагедии не менее двух дней. Минут через сорок, около 22 часов, будем на рейдовой стоянке.

Почти трое суток простояли в Петропавловске в ожидании проведения всех необходимых формальностей, включая изготовление цинкового гроба. Вчера к вечеру привезли на борт этот ящик и сразу же снялись домой. Настроение у всего экипажа потухшее и придавленное, все пришиблены гибелью Паши. Застучали каретки пишущих машинок, печатаются обязательные объяснения в восьми копиях по несчастному случаю. А сколько волокиты впереди ожидает! Но парня уже не вернуть.

Полагаем подойти к четырем утра двадцать пятого октября.

10 ноября 1972 года! Уже больше года я живу дома. В середине ноября прошлого года встали на ремонт, который закончился в апреле сего года. Пятого мая пошли на север, к счастью, подослали дублера начиная с марта, с тем чтобы, освоившись, он мог принять мои дела. Дошли до Провидения, выгнали из бухты весь накопившийся лед, и тринадцатого мая я улетел домой. С пятнадцатого мая по одиннадцатое ноября дали заслуженный отпуск.