«Три поросёнка»

«Три поросёнка»

Алексей Хапров

© Алексей Хапров, 2025

ISBN 978-5-0065-9052-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Художественная литература во многом питается самой жизнью. И если очистить литературные произведения от толстого слоя вымыслов и домыслов, которые не только допустимы, но и неотъемлемы в художественной литературе, то мы увидим в их основе реальные жизненные истории.

Бывает, встречаются такие истории, которые трогают до глубины души, и которые, что называется, сам бог велел переложить на книжные страницы. И приведённая ниже история – она как раз таки из их числа. Когда мне её рассказали, она меня, без всякого преувеличения, просто потрясла. Потрясла настолько, что я отодвинул в сторону все свои, имевшиеся у меня на тот момент, творческие проекты, и взялся за создание этой книги.

Эта книга была написана мной буквально на одном дыхании.

История, которую я вам сейчас расскажу, произошла в одном маленьком городке. Что это за городок, я раскрывать не буду, и то его название, которое фигурирует в моём романе – оно не настоящее, оно вымышленное. Скажу только, что этот маленький городок находится на юге России.

Эта книга о детях. Но, как это ни странно прозвучит, она предназначена не для детей. Нет, детям не возбраняется её читать. Но она, всё-таки, предназначена главным образом для взрослых. И прежде всего для тех взрослых, которые забыли, какими они были, когда сами были детьми. Какое у них было тогда мировоззрение, какие у них были тогда приоритеты, какая у них была тогда система координат. Ведь в чём основная причина вечного конфликта родителей и детей! А она, на мой взгляд, состоит в том, что родители стараются навязать своим детям восприятие жизни по-взрослому! Но детскому сознанию больше свойственна романтика, нежели житейский прагматизм! Отсюда и все противоречия! Но самое главное различие между сознанием ребёнка и сознанием взрослого человека заключается в том, что у ребёнка имеется обострённое чувство несправедливости! Взрослый человек – он уже имеет реальное представление, как устроена жизнь, он в состоянии к ней приспособиться, и поэтому у него нет такого болезненного восприятия всех её перекосов.

Эта книга о детской душе. А детская душа – это очень тонкий и хрупкий механизм, который реагирует на малейшее раздражение и не всегда действует в соответствии с разумом.

Эта книга о детской дружбе, о верности, о преданности, и о способности побороть своей волей имеющиеся у тебя слабости. А также о том, что в нашей жизни всякий успех – это преступление, которое приходится искупать. Есть такое устойчивое выражение – «обратная сторона медали»!

Ну что ж, давайте знакомиться с её главными героями!..

Глава первая

Áдам Волосков, подросток двенадцати лет, с ершистой причёской, продолговатым лицом и твёрдо очерченной линией большого рта, стоял, беспомощно прижавшись спиной к обшарпанной кирпичной стене старого трёхэтажного дома послевоенной постройки, мимо которого всегда ходил в школу и из школы, и, опустив глаза, старался хоть как-то сохранить своё человеческое достоинство под напором шестерых, обступивших его со всех сторон, старшеклассников. Не вырвешься! Налетели как блохи на шелудивого пса!

– Ну, и чё ты молчишь? – рявкнул один из них, высокий плечистый парень с густыми чёрными, походящими на конскую гриву, волосами. Из других основных его примет можно было выделить массивный, с горбинкой, нос и лёгкий кавказский акцент. Его звали Севак. Он был лидером этой компании.

Адам ощутил на себе хлёсткий размашистый подзатыльник. Его вязаная с помпончиком шапочка слетела на землю. – Ты думаешь, я упрашивать тебя буду, танцор грёбаный? По моей улице ходишь – значит плати!

– Это не твоя улица, – не поднимая глаз, глухо пробормотал Адам. Его лицо от сильного напряжения покрылось бледностью.

– Чё? – выставил свои рачьи глаза Севак.

Его приятели иронично прыснули.

– Ни фига себе, заява! Ты чё, самый борзой, что ли?

Следующий подзатыльник оказался гораздо сильнее. Адам покачнулся.

– А ну, выворачивай карманы!

Адам даже не шелохнулся.

– Да чё с ним разговаривать! Тряхнём, и всё!

Где-то сверху захлопнулась форточка. За ближним окном задёрнулись занавески. Проходивший по двору сухой сгорбленный старик отвернул голову и спешно скрылся в дальнем подъезде.

Севак отбросил руки Адама в сторону и запустил свою пятерню в карманы его куртки. В левом пусто. В правом – лишь носовой платок и частично опустошённая пачка мятных жевательных конфет.

Губы Севака презрительно искривились. В его глазах, серая радужная оболочка которых придавала им какое-то змеиное выражение, сверкнула хищная вспышка.

– Рюкзак! – приказал он.

Адам продолжал стоять, не шевелясь. Он не сопротивлялся. Сопротивляться было бессмысленно, ибо силы, ну, уж слишком были неравны: их шестеро, а он один; они были старше и сильнее его. Но и покоряться этой терроризировавшей всю их школу блатной компании он тоже не собирался. Лучше уж получить разбитый нос и синяк под глазом, чем прогибаться перед этими уродами!

Реакция Севака не заставила себя ждать. Он сжал правую руку в кулак и с силой ударил Адама в живот. Удар оказался чувствительным – Адам непроизвольно скорчился. Подножка, удар по шее, толчок – и Адам оказался на земле. Его школьный рюкзак перекочевал к нападавшим. Тетради и учебники посыпались на землю.

Севак яростно отшвырнул рюкзак в сторону.

– Чтобы завтра были деньги! – сквозь зубы процедил он. – Иначе будешь получать трандюлей каждый день!

На Адама обрушился шквал ударов. Экзекуцию увенчали шесть сочных плевков, которые повисли на его щеках.

Старшеклассники засунули руки в карманы и неспешно пошли прочь.

Адам тщательно протёр своё лицо носовым платком, поднялся на ноги и принялся собирать в рюкзак свои разбросанные по земле школьные принадлежности. Его взгляд упал на стайку наблюдавших за ним немного поодаль первоклассников. Во взглядах никакого сочувствия, только одно любопытство. И в этом любопытстве явственно проглядывали злорадство и неприязнь.

Адам вспыхнул, покраснел и, опустив голову, угрюмо побрёл к своему дому.

Дома его встретила только кошка Мурка. Бабки не было. Ушла, небось, по своим церковным делам.

Адам закинул шапку на верхнюю полку, снял куртку, повесил её на вешалку, разулся, прошёл в свою комнату, швырнул рюкзак в кресло, упал на кровать лицом в подушку и дал волю своим слезам. Ему было не сколько больно, а сколько обидно. Впрочем, обида – это ведь тоже боль. Только боль душевная. А душевная боль порой бывает гораздо сильнее и мучительнее, чем боль физическая. Кто по-настоящему её испытывал, тот, наверняка, с этим согласится.

С тех пор, как родители перевезли его в этот проклятый Дючинск (правильнее было бы назвать его Гадючинск!), его жизнь превратилась в самый настоящий ад. С какой ностальгией он вспоминал сейчас свою московскую школу, своих московских приятелей! Но, увы, сложилась такая ситуация, что в Москве за ним стало некому смотреть. Родители были артистами. Они работали в известном шоу-балете «Атлантик-Дэнс». Этот шоу-балет был известен не только в России, но и за рубежом. Гастроли, гастроли, гастроли!.. За месяц его родителям удавалось побывать дома всего лишь только несколько дней! Ну как тут уделять время сыну? Раньше выручала бабушка Аня, мать его мамы. Она тоже жила в Москве. Но год назад она умерла, и родителям пришлось перевезти его к другой бабушке, бабушке Оле, матери его папы, которая проживала в Дючинске. Вот так он и оказался в этой дыре.

Разницу между прежней и новой жизнью он ощутил практически сразу же. В Дючинске всё было по-другому, и в основном в худшую сторону. Жалко, убого, грязно! Особенно его угнетала школа. В своей прежней, московской школе он был своим. Он ходил туда с самого начала, с первого класса. А здесь он пришёл уже в пятый класс, и здесь он был чужаком. За тот год, что он здесь проучился, он так и не слился с этой новой для себя средой. И дело здесь было не только в среде, которая так и не приняла его в себя – для своих новых одноклассников он продолжал оставаться чем-то инородным, пришлым. «Ты не такой, как мы! Зачем ты здесь?», – казалось, говорили их взгляды. Дело было также и в нём самом – он и сам не желал сливаться с этим дючинским социумом. Ну, неприятны ему были эти ребята! Какое-то стадо, какая-то быдлятина, какой-то сброд!

Нет, при желании можно было, конечно, стать для них своим. Но для этого нужно было принять их мировоззрение, их приоритеты, их образ мышления. Одним словом, под них подстроиться. Но его нутро против этого категорически протестовало. В нём, словно раскалённая лава в вулкане, который время от времени зловеще дымится, кипел протест против всей этой тупой безвольной покорности. Он не хотел УЖИВАТЬСЯ! Он хотел ЖИТЬ! А это большая разница!

«Лишь тот в безопасности, кто сидит смирно… Закройте глаза, если вам не посчастливилось родиться слепым; заткните уши, если, на свою беду, вы не глухи; крепко держите язык за зубами, если вы не настолько совершенны, чтобы быть немым…»

Это цитаты из Гюго, из «Человек, который смеётся». Сколько уже прошло времени с момента выхода этого романа, – а прошло уже почти два века, – а они до сих пор актуальны. Это главные правила для тех, кто стремится именно уживаться. И именно в этом, в умении уживаться, видит залог своего благополучия.

Да, умение уживаться – это, своего рода, ценное качество. Из тех, кто строго следует вышеперечисленным правилам, получаются удачливые карьеристы. Но для тех, кому ценнее собственное «я» (Не собственное «эго», а именно собственное «я»! Не от понятия «эгоизм», а от понятия «личность»! ), они неприемлемы! А Адам как раз таки к таким и относился.

Ему нравится заниматься танцами, и он будет ими заниматься, сколько бы вокруг на это ни фыркали!

Он хорошо учится. У него хорошая память, школьные предметы даются ему легко, и он не собирается прикидываться дурачком, чтобы не выделяться из общей массы!

Он не воспринимает эту компанию Севака как авторитетов, как воспринимают её другие, и он не собирается перед ними преклоняться!

Он живёт так, как хочется ему, и ему глубоко наплевать, нравится это другим или нет!

Ох, если бы всё было так просто!

В этом проклятом Дючинске его низвергли во тьму! На его шею словно повесили камень прокажённого и бросили с этим камнем в вонючее болото! Он словно был куском мяса, который клюёт стая стервятников! Он словно был валявшимся на дороге булыжником, который пинают все, кому не лень! Человеческий род стал для него чем-то далёким. Он был одинок, и оно уже становилось каким-то зловещим, это его одиночество!

В ухе Адама раздалось вкрадчивое мурлыканье. Об его щёку стало тереться что-то тёплое, мягкое и пушистое. Это была кошка Мурка. Она словно чувствовала, что мальчик сильно расстроен, и утешала его как могла. Не расстраивайся, мол, ты не одинок! У тебя же есть я!

Адам повернулся на бок, погладил кошку, придвинул её к себе, согнул ноги и принял эмбриональное положение.

Когда человек чем-то угнетён, в нём с недюжинной силой пробуждается мечтательность. А у ребёнка – особенно.

Хорошо быть каким-нибудь супергероем, иметь какие-нибудь суперспособности! Супергерои – они себя в обиду не дадут, они всегда смогут отомстить своим обидчикам. И как отомстить! Век помнить будут!

Вот, например, Человек-паук. Его тоже не особо жаловали в школе. Насмехались, обижали. И вот его укусил радиационный тарантул…

Или не тарантул? Какие, там, ещё бывают виды пауков? Клещи, скорпионы… А, впрочем, какая разница? Паук – он и есть паук, какой бы породы он ни был…

Укусил его, значит, этот самый паучок, и каким он после этого стал!

Вот бы его, Адама, тоже укусил такой вот паучок! Эх, как бы он тогда развернулся!..

Воображение Адама заработало «на полную». Он увидел себя парящим кругами над школой. Внизу стоит Севак со своей компанией. Очевидно, высматривают, к кому бы им прицепиться. Он резко пикирует вниз, хватает Севака за шиворот, взмывает с ним в небо. Севак отчаянно барахтается, вопит: «Спасите! Помогите! Мама!»…

Лицо Адама оживила лёгкая улыбка. Уж слишком оно было забавным, это нарисовавшееся в его мыслях зрелище!..

Вот он поднимает Севака вверх, и после этого его отпускает. Севак с диким воплем летит вниз: «А-а-а!..». Бац! Лепёшка! Все испуганно разбегаются…

Из приоткрытой форточки донеслась скороговорка начавшегося дождя, и она вернула Адама, что называется, с небес на землю. Мечтать – оно, конечно, не возбраняется. Мечтания помогают отвлечься от проблем. Но они, увы, не устраняют самих проблем. В мечтах от проблем можно только спрятаться, – и то не навсегда, а лишь на какое-то время, – но самих проблем мечтами-то не решить!

Нет, он не станет мириться с этими издевательствами! Он потягается с этими превратностями судьбы!

В животе Адама как будто заворочалось что-то едкое и колючее, словно его желудок изнутри выкручивали, как мокрое бельё. И его снова окружила чёрная бездна. В нём снова заговорили негодование и обида.

Надо что-то делать! Так дальше продолжаться не может!

Согбенный под гнётом этой, бившейся в его мозгу, мысли, он перевернулся на спину, заложил руки за голову и погрузился в раздумья.

В чём сила этой компании Севака? Да, они старше. Да, они сильнее. Да, они очень наглые. Но их основная сила всё-таки не в этом! Их основная сила всё-таки в другом! Их много! Они всегда вместе! Они всегда нападают на кого-то одного! Они никогда не нападают на какую-нибудь компанию! А он, Адам, один! Он для них идеальная мишень! Вот поэтому они к нему и лезут!

Ему нужны друзья. Ему нужны союзники. Но вот где их взять? Приятельских отношений с одноклассниками у него не сложилось. Все фыркают: «Танцор, танцор…». Танцоры им, понимаешь, не нравятся! Как будто в танцах есть что-то позорное! Кто захочет с ним в школе дружить? Ведь в ней в почёте лишь одни футболисты!

Кто захочет? Да такие же бедолаги, как и он сам! В параллельном классе, в шестом «А», – сам он учился в шестом «В», – есть один пацан, который поёт в детском хоре. У него кличка «Командир» – и все её произносят с какой-то издёвкой. Он видел его во Дворце культуры. В пятницу их кружки занимаются параллельно: хор – в актовом зале, а танцевальная студия – в аудитории. Он тоже один, у него тоже нет друзей. А если попробовать поговорить с ним?

Хм, друзья по несчастью?

А хотя бы и так! Пусть будет, что и по несчастью! Главное, что друзья! Может потом к ним и ещё кто-нибудь присоединится!

Если все одиночки объединятся, это будет целая армия! А вместе они уж найдут способ утихомирить всяких идиотов! И не хуже Человека-паука!

Нет, драться они, конечно, не будут. Ну, не приспособлены они для драк! Но противодействовать ведь можно не только кулаками! Противодействовать ведь можно и другими способами! И эти способы, порой, оказываются гораздо эффективней, чем банальный мордобой! Тут, главное, действовать по-умному!..

Огонь бывает разным. Один едва-едва прорезывает окружающую темноту, а другой эту темноту воспламеняет. И причём так воспламеняет, что становится уже не просто огнём, а настоящим пожаром. Ну а чтобы вызвать пожар, необязательно всё вокруг намеренно поджигать. Пожар порой способна вызвать и одна-единственная искра. Вот именно такая искра и вспыхнула в тот момент в душе Адама.

Возбуждённый пришедшей ему на ум идеей, он вскочил с кровати и принялся ходить из стороны в сторону…

Глава вторая

Разговор с «хористом», – это был одного с ним роста русоволосый парнишка с открытым, без малейшего лукавства, лицом, приятной улыбкой и большими выразительными глазами, – Адам решил провести уже на следующий день, на большой перемене. Но на большой перемене ему этого сделать не удалось. «Хорист» опять попал «под раздачу» – на него «наехала» компания Севака. Он стоял, зажатый в угол, и пытался увернуться от щедро сыпавшихся на него тычков и подзатыльников.

– Ну, спой нам что-нибудь!

– Спой, тебе говорят!

– Бобик, голос!

– Спой, светик, не стыдись!

– А ну пой, а то сейчас замочу!..

По испуганному бледному лицу «хориста» было понятно, что в ближайшее время к нему с разговорами лучше не лезть.

«Ну и нравы царят в этой школе! – мысленно вздыхал Адам. – Все разбежались по сторонам. Проходившие по коридору учителя делают вид, что ничего не замечают. Даже директор – и тот отвернул голову!».

И Адам решил отложить этот разговор на вечер. Сегодня была пятница, их кружки занимались во Дворце культуры параллельно. Вот там для беседы как раз и будет удобный момент!

Репетиции в детском хоре начинались на полчаса позже, чем занятия в танцевальной студии, и закачивались, соответственно, тоже позже, примерно на это же время. По завершении репетиции, Адам переоделся, украдкой заглянул в актовый зал, – «хорист» был там, он стоял на сцене в первом ряду, – спустился в фойе и принялся ждать своего потенциального союзника.

И вот занятия в актовом зале, наконец, закончились. «Хорист» появился одним из последних. Его лицо выражало угрюмость. Он шёл, ни с кем не разговаривая и ни на кого не глядя. Адам шагнул к нему.

– Привет! – дружелюбно произнёс он.

«Хорист» от неожиданности отшатнулся. На его лице нарисовалось недоумение.

– Привет, – после некоторой паузы, пробормотал он. В его глазах светился немой вопрос: что тебе, мол, надо?

– Есть разговор, – по-заговорщически подмигнул ему Адам.

– Какой разговор?

– Не здесь.

Адам кивнул на дверь. Они вышли на улицу и уселись на одну из стоявших подле Дворца культуры скамеек.

– Не надоело? – выставил глаза Адам.

– Что не надоело?

– Трандюли регулярно получать.

– Ой, а ты их как будто не получаешь! – нервно вскинулся его собеседник. – Что я, этого не видел!

– Да получаю, получаю, – примирительно выставил ладонь Адам. – Ты не нервничай, я над тобой не смеюсь. Тут другое.

– Что другое?

– Как ты насчёт того, чтобы дать этим козлам отпор?

«Хорист» скептически усмехнулся.

– Да я-то за. Но как?

– Знаешь, в чём их главная сила? В том, что их много, и что они всегда держатся вместе, – пояснил Адам и принялся излагать свои вчерашние умозаключения. – Что питает любую силу? – изложив их, резюмировал он. – Слабость того, против кого эта сила обращена! Вот они на слабости других свою силу и набирают. Нас с тобой сделали последними из последних! Нас с тобой сделали какими-то изгоями! Что, так и будем это терпеть? Не пора ли нам вырваться из этой вонючей клетки?

«Хорист» снова скептически усмехнулся. Но в этот раз его усмешка была уже какой-то горькой, обречённой.

– А что мы им можем сделать, если даже и объединимся? – тихо промолвил он. – Что мы, чемпионы по каратэ?

– А что, мстить можно только мордобоем? – парировал Адам.

– А как ещё?

– А по-другому. Поднять их на смех! Опозорить их так, чтобы над ними все смеялись! Они берут силой, а мы будем брать умом.

– И как это сделать?

– Придумаем.

Лицо «хориста» разгладилось. Он заулыбался.

– Вообще-то, это было бы здорово!

– Ну вот!.. Кстати, как тебя зовут?

– Сергей.

– А чего тебя Командиром-то называют?

– А у меня фамилия такая, Командиров.

– А я Адам. Давай пять!

И мальчики хлопнули друг друга по ладони.

– Было бы неплохо и ещё кого-нибудь к этому приспособить, – вскинул указательный палец Адам. – Чем нас будет больше – тем мы будем сильнее! Я тут живу всего второй год. Ты тут наверняка всех знаешь получше. Есть кто-нибудь на примете? Ну, из тех, у кого на этих дебилов имеется зуб.

Сергей призадумался.

– Может, Санёк Горбунов, – пожал плечами он.

– А кто это?

– Да ты его знаешь. Он учится в шестом «Д». Ну, такой рыжий, с конопушками, в очках.

– А-а-а! – догадался, о ком идёт речь, Адам.

Этого пацана он действительно знал. В смысле, визуально. С такой яркой внешностью на него просто невозможно было не обратить внимания.

– А что у него на них за зуб? – вопросительно нахмурил лоб он. – Его, вроде, никто не трогает.

– Ну, это сейчас не трогают. А раньше трогали, и ещё как! У него из-за этого Севака отец в тюрьме сидит. Вот как у него отца из-за этого Севака посадили, так только после этого от него и отстали.

– Вот оно что! – изумлённо покачал головой Адам. – Тогда, да. Тогда у него зуб на них, конечно, имеется. С ним нужно обязательно поговорить. Ты с ним дружишь?

Сергей со вздохом помотал головой.

– Нет. Он, как и мы с тобой, одиночка. У него тоже нет друзей.

– Ну, значит будем знакомиться. Давай к нему подойдём завтра на большой перемене.

– Лучше после уроков, – предложил Сергей.

– Давай после уроков, – согласно тряхнул головой Адам.

Глава третья

Выходя из класса после последнего урока и держа в уме предстоящее новое знакомство, Адам столкнулся со своей целью практически нос к носу. Шестой «Д» занимался в соседней аудитории, и оттуда после звонка тоже хлынул галдящий поток. Рыжий шёл прямо перед ним.

Проследовав по лестнице на первый этаж, Адам, не выпуская из виду кудрявую «огненную» шевелюру, зашёл в гардероб, снял с вешалки свою куртку, примостился к стене и принялся одеваться.

По его спине слегка хлопнули. Это был Сергей.

– Привет!

– Привет!

Адам указал глазами на Рыжего. Тот стоял в сторонке и явно ждал, когда рассосётся бурлившая у нужной ему вешалки толпа. Сергей в ответ кивнул.

– Только не здесь и не возле школы, – прошептал ему на ухо он. – Отойдём подальше, чтобы никто не видел и не слышал.

Коридор прорезал визгливый крик.

– Ну что вы за бардак тут устроили? Все сразу! Неужели нельзя спокойно и по очереди?

Это была вахтёрша, маленькая сморщенная старушка лет семидесяти. Голос у неё был неприятный, скрипучий. Впрочем, к её подобным выпадам уже давно все привыкли, и на неё никто внимания не обращал.

Наконец, толпа в гардеробе рассеялась. Рыжий снял с вешалки свою куртку, натянул на голову шерстяную шапочку и, закинув рюкзак за спину, направился к выходу из школы. Адам и Сергей на некотором расстоянии последовали за ним.

Оказавшись на улице, они перешли через автомобильную дорогу, прошли ещё с полкилометра, убедились, что вокруг них особо никого нет, и кивнули друг другу: пора.

Нагнав Рыжего, они дружелюбно хлопнули ладонями по его рюкзаку.

– Здорóво!

– Привет!

Рыжий остановился и с опаской воззрился на них.

– Есть разговор, – подмигнул Адам.

– Какой разговор? – с опаской пробормотал Рыжий.

Сергей прыснул. Уж слишком эта реакция походила на его собственную реакцию в аналогичной ситуации накануне.

– Да нормальный разговор! Не менжуй. Мы ничего плохого тебе не сделаем. Давай, отойдём в сторонку.

И ребята отошли к обочине дороги.

– У тебя с этим дебилом Севаком и с его компанией счёты имеются? – спросил Адам.

В глазах Рыжего вспыхнул какой-то страх. Он слегка покраснел.

– А что такое? – пробормотал он.

– Да нас они тоже задолбали! – включился в разговор Сергей и поднёс ладонь к горлу. – Они у нас вот где уже!

– И что?

– Мы хотим им отомстить!

– А я тут при чём?

– Формируем команду единомышленников, – разъяснил Адам. – Знаешь, в чём их главная сила? В том, что их много, и что они всегда вместе. А мы одиночки. И ты, и я, и Сергей…

И он принялся излагать свою теорию. Но довести её до конца ему не удалось.

– Атас! – выдохнул Сергей.

Сзади, из-за поворота, выруливала компания Севака. Они громко гоготали и оживлённо обменивались какими-то впечатлениями.

Ребята нырнули в близлежащий переулок, примыкавший к дороге, по которой они шли, и укрылись за крайним домом.

– И что, будем вот так всю жизнь от них бегать?! – возмущённо воскликнул Адам, осторожно выглядывая из-за угла. Компания Севака проследовала мимо, не обратив на них никакого внимания.

– У тебя отец из-за него сидит! – обратился к Рыжему Сергей. – Неужели тебе не хочется им отомстить?

– Почему не хочется? Хочется. И я им отомщу! Люто отомщу! Но всему своё время, – тихо проговорил Рыжий.

– Вот и нам тоже этого хочется. Но только мы не собираемся чего-либо ждать. Мы хотим это сделать прямо сейчас. Ну, в смысле, в самые ближайшие дни!

– Да мы даже втроём и с одним из них не справимся! – скептически скривил губы Рыжий.

– А с чего ты взял, что мы собираемся с ними драться? – возразил Адам. – Они берут наглостью и силой, а мы возьмём хитростью и умом. Мы сделаем из них клоунов! Мы сделаем так, что над ними все будут смеяться!.. Кстати, а за что у тебя посадили отца? Если это, конечно, не секрет.