скачать книгу бесплатно
До чего невозможный ребенок!..
Глава девятая
Обхватив ствол правой рукой, я расположился на толстой ветке старого клена и стал воровато озираться по сторонам. Вокруг никого не было. Я облегченно вздохнул. Мне категорически не хотелось попадаться кому-нибудь на глаза. Вопрос «А что ты тут делаешь?» неизбежно отправил бы меня в глубокий нокаут. Правду говорить не хотелось, а убедительного вранья я так и не придумал. Я боялся, что мое намерение провести ночь в Голосовом овраге вызовет сомнения в моей адекватности. Может и не у всех. Но то, что у большинства – это точно. И в первую очередь у дяди Саши, у которого я всеми правдами и неправдами выклянчил фотоаппарат.
– А зачем он тебе? – полюбопытствовал он.
– Для работы надо, – уклончиво ответил я.
– Для работы? Хм! Твое руководство, что, не может обеспечить своих сотрудников необходимой шпионской техникой?
Я озабоченно развел руками и тяжело вздохнул. Мол, ну что тут поделать?
– Ладно, бери, – смиловался дядя Саша. – Только сначала научись с ним обращаться. Это ведь не «мыльница». Это «цифровик».
Фототехника последнего поколения, действительно, была для меня в новинку. Но, изучив инструкцию и немного потренировавшись, я убедился, что в обращении она не так уж и сложна. К ней просто нужно было привыкнуть.
«Ну, держитесь духи-привидения! Ночью я устрою вам фотосессию. Старик говорил, что вас тут тьма-тьмущая».
Последовать совету таинственного незнакомца я решился не сразу. Во мне яростно боролись два чувства: любопытство и страх. После долгого и упорного поединка верх взяло первое. Мне страшно хотелось соприкоснуться с чем-нибудь загадочным и необъяснимым. По крайней мере, будет, о чем вспомнить.
Разорвав путы пугавших меня суеверий, я дождался наступления сумерек и покинул «времянку», не забыв прихватить с собой фонарь.
Старый клен показался мне наиболее подходящим местом для дислокации. Во-первых, он произрастал как раз напротив Гусь-Камня. А во-вторых, находясь на нем, можно было не только иметь хороший обзор, но и, благодаря его густой широкой листве, оставаться незамеченным со всех сторон. Правда, забраться на него оказалось не так-то просто. На четвертом десятке не очень-то легко лазить по деревьям. Но, в конечном итоге, с этим испытанием я все же справился.
Солнце полностью скрылось за горизонтом. Закатный багрянец померк. Землю окутала темнота. Вокруг не было видно ни зги. Только где-то вдалеке блестела синюшным светом цепочка неоновых фонарей, тянувшаяся вдоль шоссе.
Я сидел на ветке, изредка меняя позы, и задумчиво смотрел в бездонную высь неба, словно пытаясь отыскать в ней затерянные в космосе звездные миры. В моей голове беспорядочно крутились всякие мысли. Основная их масса, конечно, относилась к моим последним жизненным переменам: ощущения, впечатления, анализ.
Я думал о своей «времянке» (конура-конурой, но зато бесплатная), о тете Клаве с дядей Сашей (хорошие, добрые, отзывчивые люди), о своей работе (двойственное впечатление: с одной стороны – несложная, непыльная, а с другой – для дипломированного инженера, конечно, унизительная), о своих новых знакомых: Панченко, Ширяеве, Баруздине и, разумеется, Карпычеве. Панченко был прав. Сам по себе он мужик довольно неплохой. Но вот его домочадцы!..
Что поделать, придется их терпеть. Даст бог – это продлится недолго.
Издалека донеслись чьи-то голоса. Я прислушался. На призраков не похоже. Кого это угораздило забрести сюда в столь поздний час?
Ответ оказался до примитивности простым. Я не удержался и раздраженно сплюнул. Прийти охотиться за фантомами – и нарваться на трех обычных колдырей!
Пьянчужки расположились вокруг «чудодейственного» валуна, расстелили на нем газетку, поставили две поллитровки, положили закуску, и битых три часа несли всякую чушь. От их дребедени у меня буквально завяли уши.
Какой-то Паша расквасил физиономию какому-то Саше. Какого-то Вовку жена не пустила вечером домой, и он, бедолага, вынужден был ночевать в курятнике, а утром явился на работу с ног до головы облепленный перьями. Какой-то Андрюха тайком переспал с какой-то Зиной. А его жена Варя, тоже тайком, провела время с каким-то Валерой, причем той же ночью. А когда они утром уходили от своих любовников, то столкнулись друг с другом нос к носу, потому что квартиры Зины и Валеры находились по соседству…
«Чтоб вы провалились во времени! Чтоб вас черти утащили в параллельное пространство!», – чертыхался я, раз за разом поглядывая на часы.
Меня беспокоило, что эти алкоголики вознамерятся остаться здесь до утра, и тогда мой замысел потерпит крах. Но, к счастью, этого не произошло. В третьем часу ночи они, наконец, угомонились и побрели домой.
– Что женам скажем? – заплетающимся языком спросил один из них.
– Как всегда, – раздалось в ответ. – Были на профсоюзном собрании.
«Точно подмечено», – подумал я и принялся тщательно разминать затекшие конечности. Ведь в течение всего времени, что продолжался их «сабантуй», мне, дабы не быть замеченным, пришлось просидеть, не шелохнувшись.
Закончив «гимнастику», я принялся спускаться вниз. Большую часть пути я преодолел успешно. Но затем мне не повезло. Нога предательски соскользнула с опоры, и я, не удержавшись, совершил «немягкую посадку». К счастью, обошлось без повреждений. Небольшой ушиб бедра я таковым не счел. Заживет.
Опасливо оглянувшись по сторонам, я поднялся на ноги и, немного прихрамывая, направился к камню.
Подул ветер. Меня окутало сыростью. В носу защекотало, и я несколько раз чихнул.
«Проклятье! Так и простыть недолго».
Я зажег фонарь, положил его на землю так, чтобы он освещал валун, и достал фотоаппарат.
Воздух был прозрачен и чист.
«Что ж, посмотрим», – подумал я и принялся нажимать на спусковой затвор. Сделав это с десяток раз, я переключился на режим просмотра.
Первые кадры меня не порадовали. Ничего сверхъестественного не наблюдалось. Из меня даже вырвался вздох разочарования. Я уже был близок к тому, чтобы признать свою миссию проваленной, а время – напрасно потерянным, как на одном из последних снимков вдруг отчетливо проявилось полупрозрачное белое пятно. Я замер. Что это? Дыма здесь нет. Тумана тоже. Пар изо рта я не выдыхал. Впрочем, на водяное испарение не похоже. Ведь края пара расплывчаты и как бы сливаются с окружающей средой. А здесь края имели четко выраженную границу. Это явно был какой-то сгусток, какая-то сфера, какая-то субстанция. А может, это просто отражение света? Вряд ли. Ведь поверхность камня не гладкая, не блестящая, а значит, к светоотражению не способна.
Я перешел на следующий кадр. Мое волнение усилилось. Пятно переместилось немного влево, словно в процессе съемки пролетало мимо объектива.
У меня к горлу подступил ком. Сердце бешено застучало. Выходит, старик был прав!
Раздавшийся неподалеку шорох заставил меня вздрогнуть и насторожиться. Звук исходил из кустов. Я схватил фонарь и направил свет в их сторону.
Несколько мгновений длилась тишина. Затем шорох повторился. В другое время и при других обстоятельствах он, может быть, пробудил бы во мне любопытство. Там вполне мог оказаться либо заяц, либо еж, либо еще какая-нибудь безобидная тварь. Но в тот момент мое сознание было настолько поглощено кажущейся близостью потустороннего мира, что я всецело проникся убеждением, будто в кустах мается чья-то неприкаянная душа.
Мною овладел ужас. Я сорвался с места и бросился обратно к клену. Взобравшись на него с быстротою кошки, я расположился на уже знакомой ветке и в страхе просидел на ней до самого рассвета…
Глава десятая
– Как там сегодня мой орел? Не опоздал?
– Ушел вовремя, – ответил я. – Без двадцати восемь.
Карпычев кивнул и уже было вознамерился выйти из будки, но тут его взгляд упал на стол.
– Что там у тебя?
Я покраснел. Рядом с монитором лежали снимки, сделанные мною в овраге.
– Да так, небольшое баловство, – махнул рукой я, всем своим видом показывая, что там ничего существенного.
Я быстро сгреб фотографии в кучу, намереваясь убрать их подальше от чужих глаз, но у хозяина взыграло любопытство.
– Погоди, – остановил меня он.
Известный актер подошел ко мне. Я обреченно протянул ему карточки. Карпычев принялся их рассматривать.
– Хм, – хмыкнул он; в его глазах вспыхнул интерес. – Голосов овраг?
– Да-а-а, – удивленно протянул я, не ожидав от него такой осведомленности.
– Кто снимал? Ты?
Я смущенно опустил голову и принялся теребить авторучку. Стоит ли ему в этом признаваться? Что он после этого обо мне подумает? Может, приплести какого-нибудь мнимого знакомого?
Хозяин внимательно посмотрел на меня.
– Ночью снимал? – снова спросил он.
– Ночью, – пробурчал я, поняв, что разоблачен.
Я вздохнул и, чтобы хоть как-то оправдаться, коротко поведал ему о том, как узнал про это таинственное место от своих родственников, как оно меня заинтересовало, как незнакомый дед подбил меня на ночное дежурство, как я на него решился и что в итоге получил.
– Утверждать, что это призрак, я, конечно, не берусь, – осторожно резюмировал я, указывая на снимки. – Но я готов поклясться, что в тот момент, когда я спускал затвор, ничего подобного передо мной не было.
Карпычев, в глазах которого на протяжении всего моего рассказа не проявилось ни капли осуждения, а напротив, светился живой блеск, положил фотографии обратно на стол и утвердительно произнес:
– Призрак. Или, говоря научным языком, энергетический сгусток. Душа. Признаков плотской принадлежности здесь не просматривается. Так что это не обязательно душа человека. Вполне вероятно, что это душа какого-нибудь животного. Подобных явлений я, в свое время, наблюдал достаточно. И на гораздо более профессиональной аппаратуре, чем твой фотоаппарат. Они для меня уже не в диковинку.
Мой рот непроизвольно открылся.
– Что, не ожидал? – усмехнулся известный актер, уловив мое изумление.
– Честно говоря, нет, – растерянно пробормотал я.
Хозяин отступил к кушетке и уселся на нее, закинув ногу на ногу.
– В молодости я довольно серьезно занимался изучением паранормальных явлений, – задумчиво проговорил он. – Нас таких было трое. Мы жили на одной улице, учились в одной школе, дружили. Правда, после получения аттестатов наши пути-дороги разошлись. Я подался в театральный, а мои приятели – в физико-технический. Но связи мы не теряли. Мы основали самодеятельное научное общество и все свое свободное время проводили за изучением различных аномалий. Мы много где побывали, много чего повидали. Если про все рассказывать – это займет слишком много времени. Но по Голосовому оврагу я тебе информацию дам. … Да чего ты стоишь, как солдат на параде? Присядь, расслабься.
Я плюхнулся на стул.
– Исследование любого аномального места следует начинать с замеров электромагнитного излучения. Это аксиома. Если оно в норме, силы лучше не тратить. Вряд ли здесь действительно происходит что-то необычное. А вот если нет, есть смысл покопаться. Результат по Голосовому оврагу нас ошеломил. Уровень электромагнитного излучения, зафиксированный в нем, превысил норму в двенадцать раз. А у камней и того больше – в двадцать семь раз.
Я изумленно присвистнул.
– Вот-вот, – оживился мой собеседник. – Примерно такая же реакция была и у меня. Кстати, во время замеров произошел весьма любопытный случай. Когда один из нас, Ваня Шестаков, работал в овраге со спектрографом, его вдруг что-то подбросило вверх. Он взлетел метра на два. Говорит, почувствовал сильный толчок, который исходил откуда-то из-под земли. Мы так и не смогли объяснить его природу. Как будто что-то невидимое отчаянно не хотело, чтобы мы проникли в здешние тайны. Мы, конечно, испугались, но работу не прекратили. Проанализировав все собранные данные, мы пришли к выводу, что по дну Голосова оврага проходит большой разлом платформы. Практика показывает, что именно в таких местах чаще всего и происходят необъяснимые законами современной науки вещи.
– Ворота в подземное царство? – пробормотал я, вспомнив фразу из прочитанной книги.
– Можно сказать и так, – кивнул Карпычев. – Кстати, а ты обратил внимание на ручей?
– Обратил, – ответил я.
– Вот тебе один интересный факт. Он никогда не замерзает. Даже в самые лютые морозы.
– Совсем не замерзает? Но почему?
Известный актер пожал плечами.
– Сие осталось нам неведомо.
– Может, химический состав воды какой-то особенный?
– Химический состав воды обычный. Единственное, что отличает эту воду от той, которая течет из-под крана – это более высокая плотность. Но это не причина незамерзания. Тут явно что-то другое. И еще один интересный факт. Ее температура стабильна в любое время года: и летом, и зимой, и осенью, и весной – четыре градуса по Цельсию. Не веришь – сходи, померяй.
– Интересно, – удивленно покачал головой я.
– Полностью разобраться во всех этих загадках мы тогда не смогли, – вздохнул хозяин. – Не хватило знаний. Многие неясности так и остались неясностями. Со временем мои друзья в них продвинулись. Но, правда, уже без меня. Мне это дело пришлось бросить.…
Дверь будки распахнулась.
– Ах, вот ты где! – раздался повелительный голос Катерины. Она переступила через порог и осуждающе посмотрела на мужа.
Лицо хозяина посуровело.
– Я занят, – холодно произнес он.
– Мне срочно…
– Я занят! – повысив голос, перебил ее Карпычев. – Выйди отсюда!
Катерина побагровела. Она явно не ожидала от супруга столь враждебного выпада, да еще в моем присутствии. Она растерянно посмотрела на него и открыла рот, видимо собираясь что-то сказать. Но на лице известного актера застыло такое неприкрытое недружелюбие, что она осеклась. Немного помявшись, Катерина вышла из будки, громко захлопнув за собой дверь.
Лицо Карпычева разгладилось.
– На чем я остановился? – как ни в чем не бывало, спросил он.
– На том, что вам это дело пришлось бросить, – подсказал я.
– Ах, да. Так вот. После первых ролей в кино, когда моя физиономия приобрела известность, меня вызвали в партком театра, в котором я тогда работал, и в жесткой форме потребовали прекратить заниматься всякой ерундой. Раньше ведь такие исследования не поощрялись. Все то, что не соответствовало марксистко-ленинскому учению о материализме, считалось откровенной чушью. Кто им только «настучал» – ума не приложу. И пригрозили, что если я не выполню это требование, то дальнейший путь в искусстве мне, как говорится, заказан. Я даже дословно помню гневную тираду секретаря парткома: «Советской культуре не нужны актеры, увлекающиеся всякими лженаучными теориями».
– И вы бросили?
– Бросил. А что мне еще оставалось? Ставить под удар карьеру в угоду сомнительному хобби? Друзья на меня были не в обиде. Я им все объяснил – они меня поняли, поддержали. Но после этого мы, естественно, разошлись. Я очень долго их не видел. И вот, много лет спустя, я случайно встретил их на одном из светских приемов. Мы вспомнили нашу молодость. И они мне рассказали, что по Голосовому оврагу сейчас имеются новые данные. И эти данные заставляют относиться ко всем происходящим в нем явлениям очень и очень серьезно. В частности, в нем обнаружены лептонные поля. Тебе известно, что это такое?
– Нет, – честно признался я.
– Это эдакая своеобразная цепь, состоящая из атомов энергии. И вот по этой цепи, как по конвейеру, движется мысль. Лептонное поле – это проводник телепатического общения, то-есть, общения на уровне мысли.
– Вы хотите сказать, что Голосов овраг – это живое существо? – вытаращил глаза я.
– Нет, – помотал головой Карпычев. – Сам овраг не может излучать лептонную энергию. Но это может делать что-то другое, существующее в нем и невидимое нашему глазу. Например, те же души, одну из которых тебе удалось заснять. Не исключено, что они таким образом общаются между собой. Одним словом, в Голосовом овраге обитает некий неведомый нам разум.
Хозяин пристально посмотрел на меня, словно оценивая эффект, который произвели его слова, и спросил:
– Ну как, сильно я тебя удивил?
– Сильно, – выдохнул я. – Даже очень сильно. Признаться, я не ожидал, что вы так хорошо в этом подкованы. А, если не секрет, что вас подвигло заинтересоваться аномалиями? Простое любопытство, или вам когда-то довелось столкнуться с чем-то необъяснимым?