скачать книгу бесплатно
Оставив скутер стоять во дворе, они направились к дому. Когда они приблизились к будке, до меня донесся их разговор:
– Не переживай, – говорил Карпычев. – Я разузнаю, где есть мастерская. Отвезем, починим, и вскоре снова будешь кататься. Ну, а не починим – так купим другой.
– Да я не переживаю, – отозвался Радик.
Спустя некоторое время Карпычев уехал.
Закрыв за ним ворота, я вернулся на охранный пост. Но мне почти сразу же пришлось идти обратно. Снаружи засигналила ярко-красная «Мазда». Это приехала Катерина. Я украдкой бросил на нее свой взгляд. Сестра Баруздина была красива. Удлиненный стройный стан, ровная осанка. Ее фигура, безусловно, привлекала. Но эту привлекательность сводило на нет ее лицо. В его утонченных и изысканных чертах просматривалась такая откровенная стервозность, что не заметить ее не мог даже самый ненаблюдательный человек.
– Помой машину, – надменно бросила хозяйка, удостоив меня лишь поверхностным взглядом, и прошла в дом.
До моих ушей донесся визгливый лай. На крыльцо выскочила маленькая болонка. На ее голове красовался пышный зеленый бант.
– Ах ты, моя дорогая! Ах ты, моя милая! Соскучилась! – засюсюкала Катерина. – Пойдем со мной, Чапушка, пойдем.
Дверь закрылась.
Обреченно вздохнув, я наполнил ведро водой, взял губку и подошел к «Мазде». Но едва я сделал первый «мазок», как в доме раздался страшный взрыв. Я вздрогнул и инстинктивно вжал голову в плечи. Это заиграла группа «Prodigy». Не иначе как Радик решил себя немного развлечь.
Видимо решив совместить приятное с полезным, юная кинозвезда выскочила на улицу и принялась возиться со скутером.
На крыльце с искореженным от злобы лицом появилась Катерина.
– Опять ты поставил этот идиотизм! Немедленно выключи!
Ответ Радика был краток:
– Да пошла ты!
Вслед за хозяйкой наружу выбежала болонка и разразилась злобным заливистым тяфканьем.
– Ну, погоди, доберусь я до тебя, чертово отродье! – в сердцах сплюнула Катерина, взяла собаку на руки и исчезла за дверью.
«Чертово отродье» победоносно усмехнулось:
– Доберись, доберись!
Мне стало неловко. Опустив голову вниз, чтобы не смотреть на находившееся невдалеке карпычевское «чадо», я целиком сосредоточился на мытье машины. Но тут сквозь «металлический» грохот до моих ушей донеслось:
– Эй, ты! Почини мне скутер!
Я не отреагировал.
– Ты что, оглох, что ли? – снова крикнул Радик.
Я придал своему лицу каменное выражение и повернулся к «наследнику». Он сидел на корточках и властно смотрел на меня.
– Почини мне скутер! – снова потребовал он.
– Я занят, – назидательно произнес я.
– Чем ты занят?
– А ты не видишь? Мою машину.
– Машина подождет! – отрезал Радик. – Почини мне скутер и мой ее, хоть до посинения.
Я почувствовал, что вскипаю. Похоже, этот молокосос считает, что вправе мною командовать! Стараясь сохранить невозмутимость, я снова посмотрел на него:
– Я работаю не у тебя, а у твоего папы. Твой папа не давал мне распоряжений выполнять все твои прихоти.
Я опустил губку в воду и продолжил свое занятие.
Хозяйское «чадо» немного помолчало, после чего снова обратилось ко мне. Его тон немного смягчился.
– А когда домоешь – починишь?
– Попробую починить, – выдержав некоторую паузу, ответил я. – Но не обещаю, что смогу это сделать.
«Мазду» я домывал с нарочитой медлительностью. Я тянул время специально. Мне хотелось показать этому птенцу, что мне на него категорически наплевать, и что я не считаю себя от него зависимым.
– Ну, скоро ты там? – нетерпеливо поинтересовался Радик.
Я промолчал, не удостоив его даже поворотом головы.
Когда машина приобрела почти что первозданный блеск, я насухо протер тряпкой руки и краешком глаза покосился на «наследника». Он продолжал сидеть на корточках возле скутера и наблюдал за мной. Я неспеша подошел к нему и снисходительно спросил:
– Ну? В чем проблема?
– Не заводится, – пожаловался Радик.
Я несколько раз нажал на педаль. Мотор не реагировал. Мне еще никогда не доводилось чинить скутеры, но в мотоциклах я разбирался сравнительно неплохо. Во всяком случае, я прекрасно знал, что если в мотоцикле вдруг заглох мотор, дело может быть вовсе не в «движке», а в проводе, который соединяет его с аккумулятором, и который мог попросту отломиться.
Я поднял сиденье и заглянул внутрь. Так оно и есть.
– Неси паяльник, – произнес я, постаравшись придать своему голосу строгие нотки.
«Чадо» сорвалось с места и помчалось в дом.
– И не забудь олово с припоем! – вдогонку крикнул я.
Требуемые мною предметы не заставили себя ждать. Раскручивая шнур паяльника, я огляделся по сторонам.
– А где розетка?
Радик забежал в сарай и с готовностью вытащил оттуда удлинитель.
– Я его уже подключил, – сообщил он.
Подождав, пока паяльник хорошо разогреется, я, с помощью солидной порции олова, восстановил контакт.
Радик бросился к скутеру, намереваясь тут же его завести, но я его остановил:
– Подожди минут десять. Пусть застынет.
Пока я мыл руки с мылом, он нетерпеливо посматривал на свои наручные часы. Когда я закрыл кран и принялся стряхивать с ладоней воду, он спросил:
– Ну, можно?
– Попробуй, – кивнул головой я.
Радик нажал на педаль. Мотор взревел. Мальчик радостно подпрыгнул.
– Работает!
Я направился в свою будку.
– Я скажу папе, чтобы он тебе заплатил! – крикнул Радик.
– Собери инструменты, – ворчливо отозвался я. – И выключи этот психопатический вой. Уже голова от него болит.
«Prodigy» смолк. Радик выкатил скутер на улицу, прыгнул на него и куда-то умчался. Домой он вернулся только вечером. Чумазый, растрепанный и чрезвычайно довольный…
Глава седьмая
Тетю Клаву интересовало буквально все. Пока я завтракал… точнее, пытался завтракать, она обрушила на меня целый град вопросов: как Карпычев живет? что он ест? что он пьет? что он делает дома? о чем он говорит? какие у него взаимоотношения с женой? И так далее, и тому подобное. Разогретое на сковородке рагу совсем остыло, не оказавшись в моем желудке даже и половиной своего содержимого. Я попросту не успевал засовывать его в рот и занимался только тем, что отражал яростные атаки неиссякаемого женского любопытства.
Карпычев жив-здоров. Что он ест и пьет – я не знаю. Что он делает дома – тоже не знаю. Он меня к себе в гости не приглашал. И уж точно не ведаю, есть ли у него с женой «взаимоотношения». Я за ними не подглядывал.
О конфликте Катерины и Радика я тете Клаве, естественно, ничего рассказывать не стал. Я понимал, что если я поведаю ей эту историю, она, сродни испорченному телефону, тут же пойдет гулять по округе и обрастать все новыми и новыми, зачастую самыми невероятными, подробностями.
Кстати, подобные конфликты между Радиком и Катериной были отнюдь не редкостью. Об этом мне поведал Ширяев, мой второй напарник, невысокий крепыш, лет пятидесяти, с расплывчатыми чертами лица, внушительным носом и очень толстыми губами.
– Это он просто ее так донимает, – объяснил он.
– А чего они друг с другом не ладят? – поинтересовался я.
Ширяев усмехнулся.
– Где ты видел, чтобы мачеха ладила с пасынком? К тому же еще и приемным. Впрочем, он и сам не подарок.
– Я в этом уже убедился, – признался я. – А правда, что из-за него одного охранника уволили?
– Кольку Громова? Правда. Но, между нами говоря, Колька сам виноват. Балакал здесь однажды с какой-то бабой по телефону. А он не может без того, чтобы не порисоваться, не прихвастнуть. Ну, его и понесло: «да я их всех… да они у меня все…». А пацан находился неподалеку и все это слышал. Ну, и решил показать, кто в доме хозяин. Так что, если будешь кому-то «заливать», дверь прикрывай поплотнее и разговаривай потише.
«Заливать» по телефону я, конечно, не собирался. Во-первых, было некому. А во-вторых, я не был охотником до продолжительных разговоров. Вот моя мать – это другое дело. Она могла часами занимать линию, не находя в этом ничего предосудительного, а затем бурно возмущаться жадностью телефонной станции, присылавшей нам в конце месяца астрономические счета.
– Кстати, твоя «маман» вчера вечером звонила, – сообщила мне тетя Клава, когда окончательно убедилась, что никаких скандальных подробностей из личной жизни легенды отечественного кинематографа ей вытрясти из меня не удастся. – Я сказала ей, что у тебя все нормально, и что ты устроился на работу.
После этого тетя Клава повернулась и вышла из кухни, дав, наконец, мне возможность доесть уже окончательно остывший завтрак.
Прекрасная весенняя погода никак не располагала к бессмысленному пребыванию в четырех стенах. Это был один из тех дней, о которых особенно грустишь поздней осенью, когда за окном серым-серо, а улицу нещадно полощут дожди. Жарко, но не душно. Тянет сладковатым ароматом травы. Воздух едва колышется и обдает приятной свежестью.
Немного подремав, я отправился на прогулку. Ноги сами собой повели меня к Голосовому оврагу.
Вопреки моим ожиданиям, он оказался совсем не мрачным, каким представлялся в начале, после всех тех историй, что мне довелось о нем слышать. Здесь вовсю кипела жизнь. Вокруг не смолкал разноголосый хор птиц. Склоны оврага устилали густые кустарники, липы, березы, осины. По самому его центру протекал небольшой ручей, русло которого было аккуратно обложено камнями.
«А здесь довольно мило», – отметил про себя я, чувствуя, как в моей душе растворяется весь ассоциировавшийся с этим таинственным местом негатив.
Я неспеша шагал по узкой, вьющейся тропинке и вскоре заметил впереди два огромных валуна, которые лежали на земле неподалеку друг от друга.
«Очевидно, это те самые чудодейственные камни».
У валунов было немноголюдно. Рядом с первым сидели две старухи. Возле второго – какой-то старомодно одетый дед. Его наряд поневоле бросался в глаза. Такие светлые, широкие парусиновые костюмы и фетровые шляпы уже давно не носили. Этот фасон был характерен для тридцатых годов.
Я хотел молча пройти мимо, но едва я поравнялся со стариком, как он меня окликнул:
– Хорошая погода, не правда ли?
– Хорошая, – согласился я, замедлив шаг.
– Вы здесь впервые?
– Впервые, – ответил я.
– Это заметно, – улыбнулся старик. В его маленьких глазах, едва просматривавшихся под густыми бровями, сквозила острая наблюдательность. – Идете не торопясь, осматриваетесь, прислушиваетесь, о чем-то думаете. Вы только не ищите в моих словах ничего дурного. У меня и в мыслях нет причинить вам какое-либо беспокойство. Я обратился к вам лишь для того, чтобы просто поговорить. Скучно, знаете ли, как-то сидеть одному.
– А вон там не собеседники? – тихо спросил я, скосив глаза на старух.
Дед повернул голову и тут же одернул ее обратно
– Боже упаси! – воскликнул он и картинно воздел глаза к небу. – У нас с ними мало общего. Только возраст, и больше ничего. Они здесь для того, чтобы залечить свои болячки. А я по другой причине. У меня, знаете ли, есть такое хобби, посещать аномальные места. Я уже много где побывал. Вот, дошла очередь и до этого оврага. Да вы присядьте. Чего стоять-то?
– Спасибо, – произнес я и примостился на другом краю камня.
– В этом мире еще столько много непознанного, – вздохнул старик. – Человечество, в основной своей массе, двигает научно-технический прогресс по пути объяснимого с точки зрения естественной науки. А для того, чтобы понять сущность явлений, которые в обиходе называют аномальными, нужна совершено другая основа, которую человечество еще не познало. Давным-давно, в стародавние времена, оно сделало несколько уверенных шагов в этом направлении. Но с тех пор больше не продвинулось ни на йоту, потому что вся наука оказалась втиснута в тесные рамки законов физики, химии, математики. Любые же попытки выйти за эти рамки стали приниматься за помешательство. Лишь немногие, очень немногие умы способны понять, что в нашем мире ничего не происходит просто так, как бы само собой. Что все явления обязательно имеют какое-то научное объяснение. Вы никогда не слышали о Хоботовском овраге?
Я покачал головой.
– Честно говоря, нет.
– Жаль. А между тем, он находится сравнительно недалеко отсюда, на сорок седьмом километре Калужского шоссе. Этот овраг знаменит тем, что в нем часто, глубокой ночью, можно увидеть призраков: такие туманные человеческие фигуры, бродящие по его дну. И это не пустые россказни. Это действительно так. Поверьте очевидцу. В прошлые века в этом овраге промышляла банда местных крестьян, которая грабила и убивала проезжих купцов. Ею предводительствовал атаман Степан Хоботов. По его фамилии впоследствии и назвали эту низменность, ибо в народном сознании она ассоциировалась прежде всего именно с ним. Людей там было убито немерено. А призраки – это их души, которые маются, не получив в свое время должного упокоения. Бояться их не надо. Они не причинят вам никакого вреда. Но и приближаться к ним тоже не следует. Контакт с их миром не так уж и безопасен.
– Вы своими глазами видели призраков? – удивленно выдохнул я.
– Видел, – подтвердил старик. – Причем, не один раз. Призрак – это энергетическая субстанция, которая остается после умершего человека. Это соответствует даже общепринятым физическим законам. Энергия не берется из ниоткуда и не исчезает в никуда. Она просто переходит в какое-то другое состояние.
– Вообще-то, да, – согласился я, припоминая институтские лекции.
