Башни витаров

На этом месте Синигир прервал рассказ: он едва не проговорился, что после купания разложил тесто по формам и отправил в печь.

– …И приготовил завтрак. Потом мне принесли от кузнеца из Бурой пустоши вот этот нож. Потом явился ты. Я не гулял по лесу! Все утро я находился дома. Вот доказательства: чистая рубашка, мокрые волосы, горячая печка, завтрак, нож. Спроси у посыльного – он передал мне нож и взял деньги. Когда бы я успел все это сделать, бегая по лесным тропам, ведь проснулся я не с первым, и даже не со вторым лучом солнца.

– Да-а… – с сомнением протянул юноша и налил себе чаю в крошечную чашечку, – ты скрылся в лесной чаще, и прийти сюда намного раньше меня тебе вряд ли бы удалось.

– Я не скрывался в чаще. Это был не я. Я устал повторять.

– Тогда кто? Кого я видел? В твоей одежде, с твоим лицом – и не ты?!

Синигир прошелся по балкону туда-сюда, отметил про себя, что должен уже отправляться на охоту в северную часть леса, как планировал вчера.

– А тебе не могло все привидеться? Ты…

Синигир опять вовремя замолчал, оставив на кончике языка слова о неравнодушном отношении юного зверолова к охотничьим подвигам.

– С чего бы мне такое виделось?

– Но у меня нет другого объяснения, – развел руками Синигир, – ты ведь честный и благородный малый, и всегда говоришь правдиво и прямо (Синигиру очень хотелось добавить, что эта прямота, особенно касающаяся охотников, ему порядком поднадоела, но сдержался), я в этом ни мгновения не сомневаюсь. Но я тоже говорю правду!

– Но, если я прав, и ты прав, что же все это значит? – озадаченно уставился на охотника Тимша.

– У меня нет на этот счет никаких предположений. Если тебе не приснилось, а ты утверждаешь, что не приснилось. Так? – охотник внимательно посмотрел на собеседника.

Юноша потряс головой, всем видом показывая: да, так!

– Ну, вот… непонятно все это. Стоит хорошенько подумать, сохранив пока все произошедшее в тайне.

– Почему? Нет, нужно рассказать. Может, звероловы найдут разгадку?

Тимша уже представлял, как поведает звероловам из Синего леса поразительную новость: охотники теперь шарят по их ловушкам!

– Потому что мы оба глупо выглядим в этой истории! – воскликнул охотник.

– Ну, ты-то – да, конечно, очень глупо выглядишь. А я почему глупо выгляжу?

– Да потому! Я-то верю тебе. Верю: ты видел… только не знаю: что или кого. Но никто не отнесется серьезно к твоему рассказу о том, что охотники по утрам ходят по тропам звероловов.

Тимшу смутила проницательность Синигира, угадавшего его мысли. Он готов был согласиться с более опытным охотником и только из упрямства спросил:

– Почему?

– Сочтут это мальчишеской выдумкой, чтобы насолить мне, ведь все знают: ты не слишком меня жалуешь.

Ах, Синигир! Все утро он разрушал неудачными словами с трудом создаваемый мостик доверия между собой и соперником. Слова о «мальчишеской выдумке» рассердили почти совсем успокоившегося юношу. Он встал в горделивую позу и, вызывающе вскинув голову, чтобы казаться выше ростом, спросил:

– Так ты уверен, что меня, зверолова Тимшу, посчитают бессовестным вруном, способным из зависти или мести оболгать человека?

Синигир, в который раз за это утро, сам удивляясь своему терпению, (впрочем, терпеливый охотник – удачливый охотник) принялся объяснять вспыльчивому гостю:

– Я только хотел сказать, что никто из охотников не поверит, что я способен воровать добычу зверолова. Ты ведь понимаешь: я прав. Но эти слухи могут смутить некоторых – пойдут ненужные разговоры, охотники и звероловы начнут ссориться.

Тимша притих, вновь сел на стульчик из лозы и тяжело вздохнул. Как поступить? Он не знал ответа, в чем честно признался:

– Не понимаю я, что произошло. С одной стороны, я верю: ты говоришь правду.

– Ну, конечно! Зачем мне обманывать? – поспешил облегченно вздохнуть Синигир.

– Но с другой стороны – я видел тебя утром.

Синигир, обхватив голову руками, задумался.

Время шло. Синигир молчал, Тимша разглядывал балкон. Однако, кроме столика, который он изучил в подробностях, ничего интересного он больше не обнаружил, поэтому скоро нарушил молчание:

– Ты как будто не мог находиться в лесу: посыльный, завтрак, рубашка… Но я видел именно тебя! Я верю своим ушам, своему носу, а еще больше – своим…

– Своим глазам, – уныло закончил фразу Синигир, – я уже слышал.

На балконе вновь повисла тишина, нарушаемая лишь веселым пением птиц, которые благополучно вернулись, позабыв о громкоголосом госте.

– Что же нам делать? – через несколько минут хором воскликнули зверолов и охотник.

Но ответ не находился – они опять сидели в задумчивости за изящным столиком и опять молчали.

Пели птицы, во всю мощь сияло солнце на ясном синем небе. Утро вступило в свои права.

Синигир, наконец, решился. Он заговорил, тщательно взвешивая каждое слово – общение с Тимшей давало о себе знать:

– Слушай, ты прав: нам стоит спросить совета у кого-нибудь опытного и мудрого.

– Ты согласен со мной? – польщенный юный зверолов не скрывал радости.

– Но найдем ли мы таких людей в Синем лесу и в его окрестностях? Кто нам поможет? Звероловы? Охотники? Дровосеки? Собиратели? – охотник предлагал собеседнику право выбора.

И смышленый юноша не обманул его ожиданий, сказав:

– Нам нужен кто-то умный и незаинтересованный.

– Верно, – с готовностью согласился охотник, – незаинтересованный.

Синигир зашагал по балкону широкими шагами, так топая, что зверолов стал переживать за судьбу посуды: чашечки и тарелочки позванивали, словно жаловались на неуважительное отношение.

Наконец охотник остановился и заговорил:

– Как ты относишься к путешествиям?

– Никак… я не знаю: никогда не путешествовал, – стараясь скрыть смущение, признался зверолов.

– Пора исправлять положение! Поверь: и за пределами Синего леса есть, что посмотреть.

– Но я не собираюсь… за пределы. Зачем мне путешествовать?

– Ты же сам сказал: нам необходим совет опытного и мудрого человека.

– Ну, сказал. И что же?

– Я предлагаю тебе отправиться завтра же в Дювон, чтобы раскрыть тайну твоего сегодняшнего приключения. Если, конечно, тебя устроит мое общество, и, если задачка не утратила еще… хм… смысла.

Тимша, привстав, смотрел на Синигира во все глаза – сейчас охотник видел не известного зверолова, поймавшего барса, а любопытного, изумленного заманчивым предложением мальчишку, не заметившего насмешки, содержащейся в последних словах Синигира.

Наконец юноша обрел дар речи, но только, чтобы задать один короткий вопрос:

– В Дювон?

– В Дювон! В Дювон! В чудный великолепный город! О! Ты увидишь огромный дворец с пятью разноцветными таинственными башнями, в которых хранятся древние сокровища. В Дювоне живет верховный Бескид – правитель всех окрестных земель. В Дювоне растут чудесные розы невообразимых размеров и расцветок и красивейшие леревья, есть причудливые фонтаны, замечательные домики с цветными крышами и круглыми окнами. А еще – золотые статуи благородных карагаев – рыцарей-всадников на волшебных конях-котоврасах, прекрасных и ужасных одновременно!

Тимша завороженно слушал. Конечно, он мечтал увидеть Дювон, прекрасный Золотой город, грезил о походах в Неприступные скалы или в северные Бурые пустоши, но даже не надеялся, что его желания осуществятся вот так, прямо завтра. К тому же отправиться в дальний путь с Синигиром – сомнительное удовольствие. Но, с другой стороны, охотник – опытный путешественник, с таким в дороге впросак не попадешь.

– Решайся, решайся, зверолов, – видя на лице юноши отражение внутренней борьбы, настаивал Синигир, – конечно, путешествие потребует отваги и хорошей подготовки.

– Я готов! – не дал зверолов охотнику закончить, – готов. Вот только сейчас я должен идти, посмотреть свои ловушки, ведь солнце уже высоко. Потом соберу все необходимое…

Тимша поднялся, бодро зашагал к двери, быстро сбежал по лестнице, оказавшись в огромной зале, еще раз окинул взглядом трофеи Синигира. «Хорошо все-таки, что он будет моим товарищем в этом путешествии. Синигир – смельчак и силач, хотя нос задирает, и смешные эти кружечки и тарелочки… А печенье-то вкусным оказалось!» – мысли в голове зверолова бежали, путались, спеша обогнать одна другую.

– Завтра встречаемся, как только встанет солнце, у «Колючей елки», – сказал вслед убегающему по шаткому мостику юноше Синигир.

Но тот только рукой махнул, не оглядываясь, однако вдруг остановился, развернулся и звонко крикнул:

– А что для путешествия нужно собрать-то? И еще – что такое «статуи»?

И вновь испуганные птицы, захлопав крыльями и крича, взлетели с веток.

Глава вторая

в которой путешественники делают крюк, Синигир удивляется сам себе, а после узнает о существовании гики, зверолов совершает непонятный поступок,

лечит рану и знакомится с углежогом

Солнце еще только послало миру первый розовый несмелый лучик, а по дороге, что желтой лентой протянулась вдоль строя синих елей, уже ехали Синигир и Тимша.

Охотник восседал на рыжем жеребце, который горячился, стремясь перейти в галоп. За спиной у всадника – оружие: лук и колчан, наполненный стрелами, на поясе – короткий кинжал в украшенных драгоценными ониксами ножнах. Синигир погрузился в раздумья о предстоящем путешествии, до сих пор немного удивляясь своему вчерашнему решению. У кого в Дювоне спросить совета по поводу удивительного события, приключившегося с Тимшей в лесу, он не представлял, однако верил: выход всегда найдется. В конце концов, у него есть тетушка Багряна. Хотя, ее, наверное, сложно назвать «незаинтересованной». Но пусть лучше мальчишка будет под присмотром, а не болтает лишнего по Синему лесу, нанося урон безупречной репутации Синигира. Именно эта мысль и сыграла вчера решающую роль в принятии охотником решения отправиться в Золотой город.

Синигир покосился на спутника, который ехал рядом на маленькой повозке, запряженной пестрой довольно упитанной лошадкой по кличке Рожка.

Зверолов тоже намеревался отправиться в путешествие верхом, но необходимость пристроить вчерашнюю добычу и тех зверушек, что жили у него, заставила воспользоваться повозкой до ближайшей деревни. О планах зверолова охотник узнал утром, когда они встретились у «Колючей елки», и предложил сделать крюк, чтобы продать животных в большой деревне в северной части Синего леса. Синигир сделал это не потому, что его волновал заработок зверолова. Он опасался: в близлежащей деревеньке, где зверолов обычно продает добычу, несдержанный юноша может кому-нибудь рассказать со своей обычной горячностью о встрече с охотником на тропе зверолова. А Синигиру не хотелось, чтобы даже тень подозрений легла на его славное имя.

Вчера Тимша, не раздумывая, согласился на предложение Синигира и теперь радовался предстоящему приключению, и даже, припоминая к слову вчерашнее утреннее происшествие, уже не обвинял Синигира, а в недоумении покачивал головой: «Как такое могло быть?» Не насмехался он и по поводу изящной посуды и салфеток, чего охотник в глубине души немного опасался.

День обещал быть прекрасным. Солнце уже взошло и теперь согревало лес, названный Синим из-за множества синих елей, произраставших в нем. Завели первые песни проснувшиеся птицы, зажужжали трудолюбивые пчелки. Свежий ветерок доносил до путников легкий аромат лесных цветов.

Большую часть пути ехали молча: охотник и зверолов не слишком тепло относились друг к другу еще вчера и не совсем привыкли к обществу друг друга, да и думал каждый о своем. Зверолов – о зверушках, о красивом коне Синигира, о предстоящем путешествии, а охотник – о превратностях жизни: еще совсем недавно он бы рассмеялся, если кто-то сказал ему, что он отправится в дальний путь со звероловом Тимшей.

Дорога вела путников на северо-запад, туда, где Синий лес понемногу редеет прежде, чем превратиться в Бурую пустошь.

Ехали долго, но путь был приятным: легкая прохлада бодрила, по обеим сторонам дороги высились великолепные гигантские ели, даря запах хвои, цветы, росшие на освещенных солнцем лужайках, то и дело мелькающих среди деревьев, радовали взор, а лесные разнообразные певчие птицы, окончательно пробудившись, услаждали слух чудесным пением.

Лишь когда солнце уже стало понемногу клониться к горизонту, путники повернули направо – теперь путь их продолжался по лесу, который понемногу превратился в небольшие рощи, полосами пересекавшие широкие полянки, где там и сям красовались разноцветные крыши ульев и прохаживались пчеловоды в плетеных масках.

Через некоторое время путешественники въехали в селение.

На деревенской площади народу оказалось немного: несколько торговцев да пара покупателей.

– Я жду тебя в таверне – пора перекусить.

С этими словами Синигир повернул коня к дому, на крыше которого красовалась вырезанная из дерева лисица с огромным хвостом.

Однако через час, так и не дождавшись зверолова, охотник покинул уютное заведение, где приятно провел время в обществе хозяина, его жены и дочки. Синигир, довольный, сытый и отдохнувший, оглядывал площадь, которая за это время наполнилась народом. В пестрой, галдящей толпе ни повозки, ни пестрой лошадки, ни зверолова охотник не увидел – пришлось Синигиру отправиться на поиски.

Впрочем, продолжались они недолго. Услышав знакомый звонкий голос, охотник, раздвинув толпу, протиснулся поближе к центру события, прислушался. Тимша стоял у повозки, указывая на клетки с лесными зверушками, и говорил:

– Взять зверя живьем и показать, чтобы сотни людей видели, кто водится в Синем лесу, – главная цель зверолова. Не так давно поймал я барса, а это не лисица или енот. Барс – зверь сильный и злобный. Знаете, тяжело поймать барса. – Чего же ты нам этого барса не привез? – насмешливо спросил кто-то из толпы.

– Да что барс! Даже барсука поймать трудно, – продолжал Тимша, – важно не напугать зверя. Вот барсук, например, животное небольшое…

– Барсуков-то мы видали! А вот барс! – волновался народ.

– Но я не привез вам барса, – немного растерянно проговорил зверолов, – он живет теперь у одного умного человека, который изучает его повадки и хочет приручить. А вот у меня есть для вас бобошки!

– Да не нужны нам бобошки и ежи – своих хватает!

– Не может зверолов поймать барса! – выкрикнул кто-то.

Юноша застыл с открытым ртом. В этих краях люди не знали его в лицо и оттого не верили.

– Я поймал его, – негромко возразил зверолов.

– Конечно – «поймал»! Мал еще! – ехидно заметил мужской голос.

– Расскажи-ка, мы сказки любим! – в толпе раздался смех.

«Ну, вот теперь и послушаем, как ты повествуешь о своих подвигах. Надо мной насмешничал, а теперь самому придется похвастаться!» – с некоторым злорадством подумал охотник, наблюдая за юношей.

Однако тот вновь удивил Синигира: молча принялся ставить клетки со зверюшками в повозку, перестав обращать внимание на окружающих. Толпа колыхалась, выкрикивала насмешки, а Тимша молчал. И тогда неожиданно для себя Синигир, удивляясь тому, что собирается сделать, окинув взглядом галдящую толпу, решительно шагнул вперед.

– Он поймал барса! Я свидетель. Это зверолов Тимша из Синего леса. Вы не смотрите, что зверолов… – тут охотник стал подбирать слово, чтоб не добавить обиды юноше, – такой молодой. Он поймал в ловушку настоящего матерого зверя – барса, белого, с серыми пятнами, а зеленые глаза хищника горели, как болотные огни. Лапы у него огромные, хвост длинный. А зубы! Такими зубами руку перекусить ничего не стоит. Сидел зверь в ловушке такой злобный, огромный, скалился и рычал.

Голос Синигира звучал все вдохновеннее, чему способствовала тишина, повисшая над деревенской площадью. Сам он барса, пойманного Тимшей, не видел и не мог понять, как юноше удалось его достать живым из ловушки, что, впрочем, не мешало охотнику говорить громко и уверенно.

– Да это Синигир, охотник из Синего леса! – узнал кто-то, и люди загудели сильнее.

– Раз охотник говорит, значит, правда. Молодец зверолов, хоть и зелен! – донеслись выкрики.

– Да он мальчишка совсем! – возразил кто-то из толпы.

– Но охотник Синигир лгать не станет: выходит, так и есть.

– Я, точно, слыхал: совсем юный зверолов поймал барса, – вспомнил вдруг бородатый высокий мужчина, – видно, это он и есть.

Охотник удовлетворенно усмехнулся и повернулся к Тимше, который, не обращая внимания на происходящее, загружал в повозку клетки.

– Ты продал что-нибудь? – спросил Синигир.

Тимша, помотав головой, что, по-видимому, означало «нет», продолжал свое занятие.

Толпа меж тем постепенно таяла – как только Тимша занялся своими клетками, люди утратили к нему интерес.

– Но нам надо что-то делать с твоей добычей, – Синигир замолчал, не окончив фразы, потому что в этот момент Тимша посмотрел на него.

В огромных черных глазах зверолова сверкали и мальчишеская обида, и справедливый гнев, и благодарность. Юношу, конечно, задело как то, что ему не поверили, так и то, что даже здесь знали Синигира, и только слово охотника заставило толпу признать истину. Но речь Синигира произвела на зверолова впечатление: он оценил благородство своего спутника.

Охотник немного растерялся под взглядом зверолова, отвел глаза, принялся помогать: взял одну из клеток со зверушками, однако в тот же миг, вскрикнув, опустил, замахал рукой, продолжая охать. Любопытные, оставшиеся возле повозки зверолова, захохотали.

– Что стряслось? – загрузив последнюю клетку с коричневыми белками в повозку, оглянулся на Синигира зверолов.

– Какая-то твоя мышь цапнула, – сердито ответил тот, – да так больно!

– Дай посмотрю, – предложил зверолов, – я разбираюсь в укусах.

– Не стоит, – охотник даже спрятал руки за спину, – не такие раны у меня бывали – и ничего. А тут – какая-то мышь! Уже все в порядке.

Люди, окончательно забыв о путешественниках, отправились по своим делам. Площадь гудела, словно пчелиный улей. Люди что-то покупали, что-то продавали. Медленно наступал вечер, розовый горизонт разливал свет на деревенские улицы, на рощи, дорогу.

– Что будем делать? – незаметно потирая укушенную руку, спросил Синигир.

Тимша стоял возле повозки, своим гордым видом показывая, что не намерен продолжать торговлю.

– Таскать с собой животных мы не можем, – заметил охотник.

– Да, они нуждаются в пище, воде и отдыхе, – вздохнул Тимша.

– Ты и сам нуждаешься в том же. Почему не хочешь их продавать?

Зверолов уже не сердился, но торговать в этой деревне он не собирался ни за что, о чем и сообщил спутнику:

– Я добрым людям продаю зверушек, а перед тем, как продать, рассказываю, как за ними ухаживать, что они умеют, как и чем их кормить. А эти люди не слушают меня – я не хочу им никого продавать.

Синигир не стал спорить.

– Вот что мы сделаем, – сказал он, морщась от боли в руке, – проедем еще немного на север, в Бурую пустошь. Там есть деревня, довольно большая – твоих зверушек местные жители точно купят: для них такие – редкость. А сейчас иди, подкрепись, я подожду тебя здесь.

– В Бурую пустошь? Тогда не будем терять времени: я-то могу перекусить и хлебом, а то и совсем не есть, а они, —Тимша указал на клетки, – не могут.

– Тогда в путь!

Таким образом, непредвиденные обстоятельства вынудили Синигира с Тимшей отклониться от первоначального маршрута и продвинуться еще дальше на север.

Лес ближе к Бурой пустоши поредел: кое-где встречающиеся деревья здесь не вырастали высокими, низкорослые кусты имели чахлый вид, а цветы – блеклые краски. Еще через несколько часов путники стали замечать коричневые проплешины: северные окраины Синего леса постепенно переходили в Бурую пустошь. Стало прохладнее, потянуло сыростью.

Ехать быстро не позволяла поклажа. Но в этом оказался и свой плюс, во всяком случае, для зверолова. Если в начале пути он постоянно оглядывался на утомленных белочек и радовался, что вечер нежаркий, то потом начал вертеть головой по сторонам.

Пустошь вскоре полностью заменила лес – перед путниками простиралась, в некоторых местах поросшая кустиками вереска, кое-где – буро-коричневыми мхами и какой-то бесцветной травой, холмистая местность.

– Бурая пустошь! Вот это да! – восхищенно восклицал юноша каждые несколько минут.

Он беседовал сам с собой – отличительная черта привыкшего к одиночеству лесного жителя. Синигир был рад не вступать в беседу: во-первых, он не знал, о чем можно так запросто беседовать с недавним противником, во-вторых, посещение Бурой пустоши для него было не в новинку, к тому же Синигир не разделял восхищения спутника унылыми пейзажами. А в-третьих, злосчастная ранка на руке болела все сильнее и сильнее.

Солнце уже почти закатилось за горизонт, когда Синигир попросил Тимшу остановиться.

– Мы ведь спешим! Что стряслось? – спросил зверолов и оглянулся на попутчика.

Увидев его побледневшее лицо, Тимша быстро спрыгнул с повозки. Он бросился к коню охотника и помог совершенно обессиленному Синигиру спуститься на землю, несмотря на протесты последнего, впрочем, довольно слабые.

– Что с тобой? – приговаривал зверолов, доставая из торбы баклажку с водой, – ты захворал?

Синигир припал к баклажке, шумно глотая воду.

– Да у тебя рука опухла! Это гика! Говорят, место укуса печет, как прижженное огнем. Чего же ты молчал?

– Я и подумать не мог, – простонал охотник, разглядывая покрасневшую и припухшую руку, – все твои зверушки такие безобидные, милые.

– Если бы ты сказал раньше! – Тимша взволнованно и очень внимательно принялся рассматривать руку охотника, зашептал что-то, чего спутник не мог разобрать.

– Это опасно? – слабо пробормотал Синигир, – а ведь такая симпатичная белочка!

– Тебе как жителю леса, должно знать: гика красивая, но ее укус ядовит.

– В первый раз слышу о гике: я не охочусь на белок, – совсем больным голосом заявил Синигир, – и совсем не знаю их повадок. Скажи, а яд, случайно, не смертелен?

– Нет, хвала небу! Но лучше раньше начать лечение.

Тимша полил на рану немного воды, вполголоса бормоча что-то себе под нос, потом присел рядом с охотником и, еще раз оглядев руку, спросил:

– Далеко деревня? Ты сможешь доехать?

Синигир махнул рукой:

– Еще час езды… если быстро.

– Понятно. Ладно. Дай мне минуту.

И действительно, через минуту зверолов уже укладывал Синигира в повозку, укрывая какой-то шкурой.

– А где клетки? – уже едва ворочая языком, поинтересовался охотник.

– Клетки складываются, вот они, под твоей головой, – Тимша похлопал по прикрытым рогожей деревяшкам возле лица пострадавшего.

– А где же твои бобошки и эта… кусачая гика? – совсем ничего не понимая, прошептал Синигир.

– Побежали, я думаю, домой, в Синий лес.

– Ты их отпустил? Отпустил добычу?! – изумившись, Синигир даже нашел в себе силы приподняться.

Ни охотники, ни звероловы не отпускали пойманного зверя: слишком много сил тратят они на его поимку.

Но Тимша лишь улыбнулся в ответ: похоже, ничего особенного в своем поступке зверолов не видел. Он, напевая, принялся погонять свою толстую пятнистую лошадку, время от времени оглядывался и спрашивал у Синигира, как тот себя чувствует.

Через час они въехали в деревеньку и остановились у таверны «Большая кружка». Вскоре Синигир, напоенный отваром трав, запас которых нашелся, по счастью, у зверолова в дорожной торбе, и, уложив смазанную средством, что приготовил Тимша, руку вдоль тела, забылся в комнате для постояльцев тревожным сном больного человека.

Зверолов, уложив Синигира и пристроив лошадей в хозяйской конюшне, наконец-то присел и принялся за еду, рассматривая помещение и сидящих за столами посетителей. В Синем лесу все делалось и строилось из дерева, а здесь Тимша впервые увидел стены, потолки и пол и мебель, слепленные из глины.

Посетители тоже отличались от обитателей Синего леса: укутанные в длинные плащи, они не смеялись и не общались громко, как завсегдатаи «Колючей елки», а просто пили и ели из, конечно, глиняных больших кружек (вполне оправдывающих название заведения), иногда негромко переговариваясь. Это были, по-видимому, рудокопы из Бурой пустоши.

– Ты не скучаешь?

От неожиданности зверолов поперхнулся, а Синигир плюхнулся на глиняный стул напротив.

– Раны на теле охотника заживают быстрее, чем я думал, – Тимша сам не ожидал, что его может обрадовать появление недавнего соперника.

– Голова немного кружится, – пожаловался охотник, – но рука почти не болит.

– Дай-ка!

Тимша осмотрел руку и остался недоволен:

– Нужно приложить траву, мышатник. Но растет ли она в этой местности? Эй, хозяин!

Хозяин только развел руками: в травах он не разбирался, и посоветовал поехать к знахарке.

– Она на Черных болотах живет, любые хвори лечит, – с готовностью рассказывал он, – только, конечно, чудная старуха эта знахарка, но дело свое знает.