Дюна: Орден сестер

Пока Валя отсутствовала, пытаясь возвыситься с помощью ордена сестер (и тем самым вернуть Дому Харконненов силу и влияние), Гриффин пытался закрепить коммерческий успех семьи, расширить вложения и избавиться от изолированности. Ежедневно он много часов проводил в трудах, изучая семейное дело и стараясь повысить стандарты жизни на своей отсталой планете. Планета для жизни была не очень приспособлена, но Гриффин не желал мириться с этим и вместе с сестрой намеревался восстановить богатство и влияние семьи в империи. Его частью амбициозного общего плана было управление семейными активами, правильное их инвестирование и создание бизнес-плана сверх ограниченных целей выживания в трудных погодных условиях.

Гриффину было двадцать три. Атлетически сложенный, он обладал уравновешенным характером и прагматичным мышлением. Из них двоих сестра была более порывистой и склонной к переменам, ей казалась нестерпимой жизнь на Ланкивейле, он же был куда спокойнее, как капитан, который ведет свой корабль по ледяным водам и знает, что впереди, за облаками, обязательно будут спокойное море и солнце.

Несмотря на молодость, Гриффин хорошо знал историю, математику, коммерцию и управление и намеревался когда-нибудь стать мудрым и успешным управляющим всей планеты… и тем самым проторить будущим поколениям Харконненов дорогу к возвращению влияния в империи.

Уже сейчас Гриффин лучше отца разбирался в торговле китовым мехом, лучше понимал соотношение прибыли и расходов и знал законы империи. Несмотря на унаследованный титул, Верджил Харконнен попросту не интересовался ничем таким и всю тяжелую работу и планирование оставил сыну. Верджил был доволен своим влиянием, сопоставимым с властью мэра небольшого города, а не руководителя ландсраада. Но он был хорошим отцом и много внимания уделял младшим детям Дэнвису и Тьюле.

Гриффин и Валя оказались гораздо честолюбивее, хотя притязания на ведущую роль в семье были только у них. Однажды, во время особенно напряженного тренировочного боя на качающемся плоту в холодной воде гавани, Валя сказала брату, что считает их двоих единственными Харконненами на планете.

Валя была на год моложе брата, и мать питала некоторые («реалистичные», как она говорила) надежды на ее будущее: девушка выйдет замуж за местного жителя – возможно, хозяина одного-двух китобойных судов, родит ему детей и будет довольна такой жизнью. Но Валя, поговорив с сестрой-миссионеркой, набиравшей молодежь для ордена и побывавшей на Ланкивейле пять лет назад, нашла возможность покинуть планету и с другими послушницами отправилась учиться на Россак. Однако сначала у нее с братом состоялось несколько серьезных разговоров, и они договорились о том, что и дальше постараются укреплять положение семьи.

Сейчас отец подошел к Гриффину, который расшифровывал параграфы, написанные на запутанном бюрократическом языке, вдобавок убийственно сухом. Молодой человек работал с документом, как старательный хирург, рассекая отдельные параграфы, чтобы понять суть правительственного распоряжения.

Верджила позабавил озабоченный вид сына.

– В молодости я изучал историю, и дедушка Абулурд многое мне рассказывал, но я ненавидел изучение официальных данных Коррино о нашей семье. И решил просто продолжать жизнь. Лучше не воскрешать прошлое.

Гриффин указал на документ.

– Я достаточно читал о нашем прошлом, отец, но сейчас анализирую нечто гораздо более масштабное. – Он погладил подбородок. У него были светло-каштановые усы и бородка того же цвета. Гриффин считал, что растительность на лице придает ему более зрелый вид, вид человека, с которым нужно считаться. – Я изучаю структуру ландсраада. Хочу пройти испытания и стать официальным представителем Совета ландсраада на Ланкивейле.

Верджил усмехнулся.

– Но у нас уже есть такой представитель. Тебе незачем лететь на Салусу Секундус для встречи с ним.

Гриффин подавил раздражение и желание резко ответить отцу.

– Я изучил торговое соглашение, подписанное нашим представителем. Оно распространяется на девяносто две планеты, включая Ланкивейл, и поверь мне, нашей планете оно невыгодно. Ланкивейлу и восьмидесяти четырем другим планетам придется платить дополнительные налоги, в то время как восемь самых богатых планет получают дополнительные реальные преимущества. Мне кажется, нашего представителя просто подкупили.

– Ты не знаешь этого наверняка. Я встречался с Нельсоном Треблхорном, и мне он показался приличным человеком.

– Он обаятелен – да. Но не может успешно отстаивать наши права. Отец, первый шаг к восстановлению уважения к нашей семье – свой представитель в ландсрааде. Я намерен отправиться на Салусу Секундус, явиться в Зал ландсраада и посмотреть в глаза своему любимому кузену, императору.

Несколько поколений назад Харконнены и Батлеры-Коррино были одной семьей, но теперь руководители империи считали неудобным упоминать имя Харконненов и никогда этого не делали. Гриффин знал, как его сестра стремится смыть позорное пятно, оставленное Ворианом Атрейдесом. Гриффин тоже ощущал тяжесть несправедливости, постигшей его семью, и оба они планировали свое участие в восстановлении ее репутации. Вдобавок к деловым целям Гриффин старался расширить политическое влияние; однажды он отправится на Салусу Секундус и потребует своего законного места в Зале ландсраада. Он намерен добиться уважения для Харконненов.

Сегодня все планеты Лиги и все те, что не вступали в Лигу, объединены, охвачены единой сетью империи; в составе империи более тринадцати тысяч планет. Но невозможно вести дело, если все представители такого количества планет вынуждены пройти все бюрократические инстанции, прежде чем отдать свой голос. Представители, которых назначал император Сальвадор, принимали под свой единый «зонтик» десятки разрозненных и слабо связанных планет и голосовали от имени всего населения этих планет. Это считалось удобным (позволяло получать имперские субсидии и другие преимущества), но не обязательным, и из этого правила делались исключения – за счет некоторых привилегий. По мнению Гриффина, то, что получал Ланкивейл за согласие иметь единого с другими планетами представителя, было настолько незначительно, что словно и не существовало.

На Салусе Секундус Гриффин намеревался выступить от лица своей планеты и своей семьи. Выступить лично. Валя станет одной из сестер-искусниц и будет представлять на Россаке влиятельный орден, он сам – интересы планеты, станет официальным ее представителем в ландсрааде и в то же время продолжит заниматься семейным бизнесом. И будущее Дома Харконненов представлялось ему светлым.

– Что ж, я уверен, что это верное решение.

Верджила как будто забавляли грандиозные идеи сына. Хотя Гриффин взял на себя все управление бизнесом и принятие решений, отец все еще считал его наивным юношей.

Для поддержки честолюбивых планов, которые Гриффин обсуждал с Валей, он попросил своего дядю Уэллера облететь несколько планет, представляя семью и заключая контракты на поставку китового меха. Уэллер был отличным торговцем, и все его любили, но ему не хватало деловой хватки, а его брата Верджила еще меньше интересовали важные проблемы, касающиеся семьи. Но дядя Уэллер по крайней мере понимал коммерческую тактику и цели и готов был поставить на службу семье свое время и способности; Верджил полностью отказался от этого. Если в молодости у отца Гриффина и были какие-то амбиции (в чем Гриффин сомневался), сейчас они определенно исчезли.

В прошлые годы, занимаясь инвестированием и готовясь к расширению рынка, Гриффин рассылал на сотнях кораблей единственный товар, который способна была производить планета. А потом заключил с недорогой в расценках компанией «Селестиал транспорт» соглашение о полетах дяди Уэллера с грузом на планеты всей империи.

Главной транспортной компанией Лиги был космический флот «Венхолдз». Безопасность полетов в этой компании была безупречной, ведь ее корабли пилотировали загадочные (кое-кто утверждал, будто это уже не люди) навигаторы, которые предвидели опасности и случайности. Но цены на полеты были очень высоки, а семья Харконнен основную часть семейных средств вложила в предстоящее расширение рынка. Гриффин не мог позволить себе дополнительные расходы: пусть полеты компании «Селестиал транспорт» длились дольше и компания не использовала навигаторов, цены у нее были умеренные. И вот дядя Гриффина улетел с большим грузом шелковистого китового меха, надеясь увеличить спрос и заключить выгодные сделки с другими планетами.

Тем временем Гриффин погрузился в учебу, чтобы пройти испытания и стать официальным представителем своей планеты на Салусе Секундус.

Он посмотрел на отца.

– Я должен закончить работу. Результаты хочу отослать следующим кораблем.

Верджил Харконнен, желая подбодрить сына, сделал ему сомнительный комплимент:

– Ты все сделаешь верно, сынок.

И вышел, оставив Гриффина одного.

Я щедр, когда это заслуженная щедрость. Но я вижу разницу между щедростью по отношению к тем, кто ее заслужил, и милосердием к тем, кто просто хочет воспользоваться моим богатством.

Директор Джозеф Венпорт. Стандартный ответ на просьбу о пожертвованиях

На планете Арракис в помещении с контролируемыми условиями Джозеф Венпорт, сощурив голубые глаза, смотрел на нервничающих перед отчетом руководителей групп.

– Не допускайте ошибок; я сделаю все для защиты своих вложений.

Директор расхаживал по комнате, пытаясь обуздать свой гнев. Его густые светло-каштановые волосы были убраны со лба, а над тонкими, редко улыбающимися губами пушились усы. Сведя брови, он смотрел на своих управленцев.

– Моя прабабушка Норма Ценва пожертвовала почти всем своим космическим флотом, не говоря уж о бесчисленных человеческих жизнях, чтобы нанести поражение мыслящим машинам. Защита моих деловых интересов может показаться не столь драматичной, но советую вам не испытывать мою решимость.

– Мы никогда не сомневались в вашей решимости, сэр, – сказал Лилик Арво, руководитель всепланетных операций компании по сбору пряности.

Голос его дрожал. Кожа у Арво была темная и жесткая, как старая резина. Двое других, руководители производственных групп, работавших в глубине пустыни, вздрогнули; все они опасались гнева Джозефа. Только женщина с покрытой пылью кожей, сидевшая позади, не проявляла ни малейшего страха. Наблюдая за происходящим, она поморщилась.

– Прежде всего, я вообще не хотел сюда приходить, – продолжал Джозеф. – Я предпочел бы, чтобы эти операции проводились независимо, но если другая компания крадет мою пряность – мою! – я должен немедленно это прекратить. Я хочу знать, кто еще стоит за сбором урожая, кто финансирует эту операцию и куда потом уходит эта проклятая пряность.

Всякий сумевший занять высокий пост в «Венхолдз» хорошо знал, что когда кто-то подводит Джозефа, тот старается сохранить баланс в своих бухгалтерских книгах. Никто из администраторов не хотел становиться мишенью для его гнева, им обязательно нужно найти козла отпущения.

– Дайте указания, сэр, и мы разберемся, – сказала единственная в конференц-зале женщина неопределенной наружности, чья одежда была тщательно подогнана; средства сохранения влаги не были отключены. – Чего бы вы ни потребовали.

Из всех собравшихся Джозеф только ее считал достаточно компетентной. И только ей одной не нравилось находиться в прохладном увлажненном воздухе.

Морщины вокруг глаз свидетельствовали о возрасте, хотя сухой климат пустыни и продлевающие жизнь свойства меланжа усложняли любые попытки угадать ее возраст. Глаза ее были необычного глубоко голубого цвета, что указывало на постоянный прием, даже потребность в приеме пряности.

Довольный Джозеф посмотрел на нее.

– Вы знакомы с ситуацией, Ишанти. Скажите, что бы вы рекомендовали?

И он презрительно посмотрел на прочих присутствующих, которые, хоть и жаловались, но не вносили никаких предложений.

Она пожала плечами.

– Будет нетрудно узнать одно или два имени.

– Но как? – спросил Арво. – Вначале нужно найти контрабандистов. Их техника ничем не выделяется, а пустыня велика.

– Нужно просто знать, куда смотреть.

Ишанти улыбнулась, не показывая зубов. Густые каштановые волосы были покрыты цветным шарфом, на шее – две подвески типичного буддисламского дизайна; это неудивительно, учитывая, что большинство разбросанных по пустыне племен зенсунни, изначально сбежавшие от работорговцев.

Хотя она не занимала никакой официальной должности ни в «Венпорт холдингз», ни в ее дочерней компании «Комбайнд мерчантайлз», Джозеф хорошо платил ей за полезные услуги. Ишанти приходила из глубины пустыни, легко перемещалась между изолированными племенами и космопортом с окружающими его поселениями. Она присматривала за деятельностью Венпорта по сбору пряности, торговалась с покупателями в Арракис-Сити и снова исчезала среди дюн, как маленький смерч. Джозеф никогда не пытался проследить за ней и строго приказал остальным оставить Ишанти в покое.

Он обратился к слушателям.

– Я хочу, чтобы все вы начали действовать. Давайте взятки. Если потребуется, пошлите наблюдателей в пустыню. «Комбайнд мерчантайлз» выплатит большое вознаграждение за сведения о незаконных операциях. Я не улечу с планеты, пока не получу ответа. – Он свел брови. – И не хочу задерживаться здесь надолго.

Ишанти снова улыбнулась ему. И Джозеф в который раз задумался о том, каковы стандарты красоты у этих зенсунни. Может, она пытается заигрывать с ним? Эта закаленная пустыней женщина вовсе не казалась привлекательной, но он уважал ее умения. На Колхаре у него была жена, умная, прошедшая школу ордена сестер женщина по имени Сиоба – единственный человек, которому он доверял ведение многочисленных деловых операций «Венхолдз» в свое отсутствие.

– Мы сделаем ваше пребывание здесь как можно более коротким, сэр, – пообещал Арво. – Я займусь этим немедленно.

По правде говоря, Джозеф надеялся на Ишанти.

Он обратился ко всем.

– Мой предок Аврелий Венпорт увидел огромные возможности в добыче пряности, вложил в это средства и сделал прибыльным. – Он подался вперед. – Многие поколения моей семьи вливали кровь и деньги в эту планету, и я отказываюсь предоставлять всякому выскочке-конкуренту возможность использовать созданную Венпортами базу. С ворами следует разобраться.

Он отпил воды из высокого темного стакана, и все остальные с облегчением сделали то же. Он предпочел бы выпить после торжествующего тоста победителя, но пока время не пришло.

Джозеф закрылся в своих личных комнатах в Арракис-Сити, рассеянно поел того, что привез с собой, и принялся обдумывать деловые новости. Сиоба уже подготовила краткий обзор самых важных событий, связанных с многочисленными вложениями компании, и приложила личную записку об успехах двух их юных дочерей: Сабины и Кэндис, учившихся на Россаке.

За последние десятилетия компания «Венхолдз» так преуспела, что Джозефу пришлось разделить ее и создать отдельную компанию «Комбайнд мерчантайлз», продававшую меланж с Арракиса и другие дорогие товары. Он также основал на важнейших планетах несколько больших финансовых организаций, через которые мог тратить, инвестировать и скрывать огромные доходы «Венхолдз». Он не хотел, чтобы кто-нибудь – особенно эти безумные, фанатичные противники технологий – знали о его истинном влиянии и богатстве. Но среди многочисленных угроз и трудностей, которым он противостоял, близорукие батлерианские варвары всегда возглавляли перечень. Они уничтожали вполне рабочие корабли роботов, которые вполне могли бы пополнить космический флот «Венхолдз».

Когда он вернется на Колхар, ему предстоит большая работа. А еще его ждут на Салусе Секундус, где предстоят важные встречи. Но нельзя покинуть Арракис, не решив определенных проблем…

Ишанти действительно обнаружила незаконную операцию конкурентов по сбору меланжа в глубине пустыни. (Джозеф не мог понять, почему это не удалось сделать его гораздо лучше оборудованным флаерам.) К тому времени как Лилик Арво отправил туда отряд, контрабандисты бесследно исчезли. Тем не менее Арво перехватил небольшой грузовой корабль раньше, чем тот покинул планету. Трюм корабля был забит контрабандным меланжем. Конечно, Джозеф конфисковал груз и добавил его к собственным запасам.

Инженеры «Венхолдз» обыскали борт, не имевший опознавательных знаков, проанализировали серийные номера частей и двигателей и нашли указания на то, что корабль принадлежит «Селестиал транспорт». Это не обрадовало Джозефа. Арьен Гейтс опять вмешивался в чужие дела.

«СТ» был единственным соперником Джозефа в перевозке пряности, и тот без всякого добродушия отнесся к этому вторжению. Из тайных сведений (полученных за огромные деньги) он знал, что «Селестиал транспорт» потеряла около одного процента принадлежавших ей кораблей – невероятно высокий процент потерь. Но все ее предприятие основывалось на риске. Выбирая низкие цены и ненадежный транспорт, пассажиры и перевозчики получали по возможностям.

Арво и Ишанти привели в личные комнаты Джозефа связанного человека в летном костюме без знаков отличия, с кляпом во рту. Арво казался довольным собой, словно эта операция была его заслугой.

– Он был на борту корабля единственным человеком с черного рынка. Мы докопаемся до сути, сэр, но пока он говорить отказывается.

Джозеф поднял густые брови.

– Значит, его нужно убедить. – Он повернулся к пленнику, который сильно потел. Терял воду, как говорили люди пустыни. – Кто командует вашими действиями здесь, на Арракисе? Я хотел бы поговорить с этим человеком.

Когда Ишанти извлекла изо рта пленника кляп, мужчина презрительно скривил губы.

– Это свободная планета. Прав на меланж у вас не больше, чем у всех остальных. Во время эпидемий на Арракисе действовали сотни групп. Пряность принадлежит тем, кто добывает ее в пустыне! Мы делаем собственные вложения. И наша работа вам не мешает.

– Это моя пряность. – Джозеф не повышал голоса, хотя его тон был угрожающим. Он сделал устраняющий жест. – Ишанти, узнайте у него все, что возможно. Это вам по силам. В качестве платы можете забрать его воду.

Теперь Ишанти ощерила в улыбке зубы и потянула из ножен на поясе кинжал с молочно-белым лезвием.

– Спасибо, сэр.

Она снова сунула в рот пленнику кляп, заглушив его протесты, и увела сопротивлявшегося человека.

Причины моих действий невозможно объяснить никому, кроме Эразма. Мы понимаем друг друга вопреки очевидным различиям между нами.

Гилберт Альбанс. Запись из личного дневника

Чтобы повысить сосредоточенность ментатов, главный мастер Гилберт Альбанс построил свою школу на наименее населенном континенте Лампадаса. Это была пасторальная планета, но ему требовалось место, где ученики и учителя могли бы сосредоточиться на обучении, не отвлекаясь на посторонние заботы.

Выбирая эту планету для школы ментатов, он ошибся, недооценив мощь батлерианского движения после поражения Омниуса. Антитехнологическая лихорадка должна была быстро пройти, испариться из-за отсутствия ярости и необходимости… но Манфорд Торондо укрепился. Гилберту приходилось быть очень осторожным.

Он стоял на сцене главного зала, в центре внимания. Сзади круто поднимались расположенные амфитеатром сиденья. Стены амфитеатра и потолок темного дерева с искусственной патиной делали его с виду очень старым и значимым. Искусно размещенные усилители доносили спокойный, сдержанный голос Гилберта до всех учеников.

– Вы должны уметь видеть сквозь наружность.

Главный мастер показал на два трупа, лежавшие на столах для вскрытия посреди сцены. На одном столе – бледный обнаженный человек, с приподнятой головой и закрытыми глазами, с руками, вытянутыми вдоль тела. На втором – дезактивированный боевой мек; его могучие оружейные руки и пулеобразная голова занимали такое же положение.

– Человек и мыслящая машина. Отметьте параллели, обследуйте. Научитесь на них и задайтесь вопросом: действительно ли мы такие разные?

Гилберт был в твидовом жилете и брюках, на узком лице – круглые очки: он предпочитал их медицинскому вмешательству, которое могло бы улучшить его зрение. Редкие волосы все еще сохраняли естественный соломенно-желтый цвет, как в молодости. Ему приходилось следить за внешностью и тщательно скрывать тот факт, что ему больше ста восьмидесяти лет, благодаря процедуре продления жизни, которой его подверг независимый робот Эразм. Ни один из учеников школы ментатов не подозревал, какую важную роль в жизни их наставника сыграл его учитель-робот; он окажется в большой опасности, если батлерианцы узнают этот факт из жизни Гилберта.

– Да, джихад доказал, что мозг человека превосходит мозг мыслящей машины. Но при внимательном рассмотрении можно увидеть их сходство.

Ментаты – ответ человека компьютерам, поэтому настроенные против технологий батлерианцы поддерживали его школу. Однако у самого Гилберта было совсем иное представление о мыслящих машинах. Ради своей безопасности он держал это мнение при себе, особенно здесь, на Лампадасе.

Гилберт поднял гладкую голову боевого мека и отсоединил от механизма шеи.

– Робот, которого вы здесь видите, остался после конфликта, и мы получили специальное разрешение использовать его при обучении. (Имперское правительство не представляло проблемы, но вот убедить Манфорда Торондо было гораздо труднее.)

Гилберт поднял бледную правую руку трупа.

– Обратите внимание на мускулатуру, сравните ее с механической анатомией боевого робота.

Ученики, одни заинтересованно, другие с нескрываемым ужасом, молча наблюдали, как Гилберт методично извлекал органы подготовленного трупа, потом вынимал аналогичные органы робота и шаг за шагом демонстрировал параллели. Части он выкладывал на подносы, проводя одновременно вскрытие.

Полчаса он разбирал боевого робота, показывая, как функционируют и соединяются друг с другом части мека, как работают его встроенные оружейные системы, расширяя его способности, и каждый фрагмент сопоставлял с таким же в человеке.

Старший ученик Драйго Роджет, который исполнял еще и обязанности ассистента, включил простой проектор, с помощью которого аудитории демонстрировались детали операции. Драйго был с ног до головы в черном, что гармонировало с его длинными черными волосами, черными бровями и черными глазами.

При подготовке к занятию череп трупа вскрыли и мозг извлекли, и теперь Гилберт демонстрировал процессор боевого робота. Погруженные в гель схемы он выкладывал на поднос. С виду мягкая металлическая сфера представляла собой аналог покрытого складками человеческого головного мозга. Гилберт пальцем поддел процессор.

– У мыслящих машин эффективная память и высокая скорость обработки данных, но способности ограничены техническими условиями и свойствами, установленными их создателями.

Гилберт рассек человеческий мозг.

– С другой стороны, человеческий мозг не имеет набора технических характеристик, заданных создателем. Отметьте сложность устройства макета и строения мозга: головной мозг, мозжечок, мозолистое тело, промежуточный мозг, височные доли, средний мозг, варолиев мост, продолговатый мозг – все эти термины вам знакомы. Несмотря на большую физическую массу мозга, большую его часть хозяин никогда не использует.

Он посмотрел на учеников.

– Каждый из вас должен научиться использовать все, чем мы обладаем. Возможно, объем нашей памяти ничем не будет ограничен, если организовать свои воспоминания и правильно их хранить. В нашей школе мы каждого учим подражать методам упорядочивания и эффективным методам расчета, которые используют мыслящие машины; и мы установили, что человек способен справляться с этим лучше.

Ученики начали переговариваться, некоторые тревожно. Гилберт в особенности отметил мрачный вид Алисы Кэрролл, талантливой, но ограниченной молодой женщины, выросшей среди батлерианцев. Она была одной из учениц, присланных Манфордом Торондо; удивительно, но на уровне ментальных приемов Алиса справлялась очень неплохо.

Чтобы создать школу ментатов на Лампадасе, Гилберту пришлось пойти на некоторые жертвы. Одним из условий, на которых Манфорд обещал школе свою поддержку, был ежегодный прием некоторого числа учеников, отобранных батлерианцами. И хотя батлерианцы учились не лучше прочих, но занимали места других, более талантливых кандидатов, Гилберту пришлось с этим смириться.

Гилберт отступил от двух лежащих на столе образцов.

– Моя цель – выпустить вас из школы с более организованным мышлением и расширенными возможностями памяти, чтобы вы могли превзойти любой компьютер. – Он по-отечески улыбнулся. – Разве такая цель не достойна ваших усилий?

– Да, сэр! – послышалось по всей аудитории.

Хотя школа ментатов находилась в негостеприимной местности – обширные болота, вязкие протоки и опасные хищники, – Гилберт знал, что опасное окружение закаляет, готовит самых искусных и опытных. Этому его научил Эразм.