Роковая клятва. Том 1. Фаворит фортуны. Том 2. Орден проклятых

(Однако странная мораль!)

Не вы, которые скрывали

от нас те знания, что здесь? —

На книгу указал он. – Ждали,

что вам служить срок буду весь,

когда могу я быть владыкой

над всем и вся?

[1 всадник]

– Какая спесь!

Хоть власть была твоя великой,

не отведёшь ты гибель книгой!

[Алистер]– Со мною вам не совладать!Взглянул Алистер зло и гордо.Меча он стиснул рукоятьи отразил ударов пять.[2 всадник]– Не знали мы, что подлый вор ты!Ты главный преступил запрет,укравши книгу. Мой совет:верни, Алистер, книгу, илиполучат в сердце по ножутвои жена и сын.[Алистер]– Учли ли,что я семьёй не дорожу?Убейте их!.. [«…И я не дрогну». —Уильям только услыхал.]…И наконец разрушьте догму,что на шантаж я падок стал!Летели сотни ярких искр,когда встречалась с сталью сталь.Дрались отчаянно. Алистерудары ловко отражал.Его теснили к речке трое.Врага ударил он ногою,и выбил у него кинжал.[Алистер]– Как долго к этим знаньям шёл я!За них платил терпеньем, болью.Пойду я ныне до конца![3 всадник]– Ты наши преступил запреты!За то погибнешь на заре ты!Смотрел Уильям на отца.Он дрался с ловкостью бойца.[Алистер]– Умрёшь ты сам! – И вот раненьеАлистер одному нанёс.Другой сказал с остервененьем:– Как смеешь ты, проклятый пёс?!Ты предал святость нашей клятвы![Алистер]– Вдаётесь в пышности тирад вы!Оставьте это для глупцов![1 всадник]– Раскайся![Алистер]– Нет, я не таков!Раскайся сам! Ты убиваешьЗа власть и своеволье![1 всадник]– Тыменя, презренный, обвиняешь?Алистер молвил:– Что, чистытвои ли руки?! Ты полбратствауже казнил за «ренегатство».[1 всадник]– В стране и ордене хранюя справедливость и порядок.[Алистер]– Мне ваш обман донельзя гадок![1 всадник]– Я пресекаю на корнюпоползновенья анархистов.[Алистер]– Перед законом ты – не чист,а я – никак не анархист!(И вновь удар мечей неистов)Все трое – против одного.[1 всадник]– Опасно в книге колдовство.Ты не прочёл те строки тайныиз книги. Знаем мы вдвоём.[Алистер]– Как хочешь, так и посчитай, ноигру на равных мы ведём.[1 всадник]– На равных? Нет! Лишь я хранительсвященных тайн. И долг мне дан:их от людей беречь, профан!Магистр братства я, властитель!И над тобой свершу я суд.А вы – свидетели мне тут. —Сказал двоим он.[2й всадник]– Да, учитель,клятвопреступники умрут![1 всадник (магистр)]– Ничто не значат братстве дни те льТебе, обеты наконец?Вот шанс раскаяться, гордец![Алистер]– Я в братстве был для этой цели.(На книгу указал)[1 всадник]– Подлец![Алистер]– А вы считали неужели,что мага свой талант раскрытья откажусь; смогу быть вернымзапретам вашим лицемерным?Обмана я распутал нить.От нас вы знания скрывали,чтоб нами править и страной.Я верил в орден ваш вначале,но, понял: верою пустой.[1 всадник]– Тебе мы верили, взамен тынас предал! Плёл обмана сеть.Стихией захотел владеть?А смыли б волны континенты? —Ведь бесконтролен ритуал,что в книге некто описал.Но ты ль над этим размышлял?Ты – слеп от своего тщеславья![Алистер]

– Нет, ясно видеть дар мне дан!

[1 всадник]

– На волю случая оставь я

твой, гордеца, коварный план:

стихией овладеть, – случилось

непоправимое бы. Я

к ворам не проявляю милость.

Предупреждал я, не тая.

[Алистер]

– Да, всех пугаете давно вы,

чтоб те не брались колдовать.

Не допущу я катастрофы.

Я силой воли моря гладь

могу в волненье обращать

и точно так же успокоить.

Покорны ветры мне, гроза.

[1 всадник]

– Огонь бы молний сжёг леса!

О том не знаешь ничего ведь!

[Алистер]

– Ну что вы! Не волнуйтесь за

такое. Воля ведь сильна

моя. Сильнее вдвое вашей.

Не пострадает вид пейзажей!

[1 всадник]

– Гордец ты и для колдуна!

Магистр в тёмном капюшоне,

сказал:

«Я, казни узаконив,

решенье мудрое избрал»

И был Алистер в руку ранен,

и книгу выронить пришлось.

[1 всадник]

– Конец, презренный северянин!

В глазах его сверкнула злость.

[Алистер]

– Конец я вам троим устрою!

И грянул вновь оружий лязг.

Стоял Уильям за листвою.

Его скрывал огромный вяз.

Подумал он: «Как мне спасаться

и знать, что я отца не спас?

Обязан как-то я вмешаться.

Но можно ль гибнуть, не боясь?»

И он стоял в оцепененье.

«Я отдал жизнь бы без сомненья…

Конечно б отдал за того,

кто ближе всех, родней всего…»

Мечи сверкали и кинжалы.

Стоял в шагах он тридцати,

но что-то будто бы мешало

ему чуть ближе подойти.

Алистер, делая защиту,

врагов пытался оттолкнуть,

но ранен был смертельно в грудь.

– Ну вот, МакЛелланд, мы и квиты!

Роняет меч Алистер вмиг.

Сын крикнул бы, но замер крик.

Шептал он: «Нет…»

– Подлец, умри ты! —

Врагу сказал его отец. —

Кинжал он выхватил из ножен.

[1 всадник]

– Побег от рока невозможен!

Ты проиграл. Тебе – конец!

[Алистер МакЛелланд]

– Я не проигрываю сроду!

МакЛелланд стал вполоборота,

рукою рану он зажал,

желав вонзить в того кинжал,

но первым враг нанёс раненье.

Алистер тут же наземь пал.

«Признай, проклятый, пораженье!» —

На это враг ему сказал.

Затем другой хватает книгу

и прочь к коню бежит.

– Умрёшь! —

Алистер крикнул, бросив нож

в него… Но – промах, – в лошадь. Дико

та ржёт, вставая на дыбы.

– Алистер, силы уж слабы

твои для дел привычно подлых! —

Один сказал. И трое в сёдлах

скакать готовы были вон.

[Алистер]

– Клянусь, я буду отомщён!

[1 всадник]

– Алистер, много жизнь сулила

тебе, ты наделён был всем.

Как ни прискорбно б это было,

но жить тебе минут пять-семь!

Стоял Уильям на дороге.

Его заметили. Немного

повременив, сказал один:

– Убить юнца?

[1 всадник (магистр)]

– Не тронь! Орудья

мы все в руках у правосудья!

[2 всадник]

– Но видел слишком много сын!

[1 всадник (магистр)]

– Я запрещаю всю жестокость,

что выше меры, как судья.

Для братства это – разве новость?

Караю лишь виновных я.

В грехе отца он – неповинен.

[2 всадник]

– Но он расскажет, – мы погибнем.

[1 всадник]

– Он – не расскажет ничего.

Он лиц не видел незнакомцев.

[2 всадник]

– Отец расскажет!

[1 всадник]

– Нет, его

уж долго сердце не пробьётся!

А – да – поможет колдовство.

Я вам поклялся, как магистр

в защите ордена сполна.

А суд над вором – не вина!

Советник короля Алистер,

но он в бесславии умрёт!

Не спас король, не спас народ!

От нас предателю не скрыться!

Вы – мне свидетели опять,

что нас не поразит зарница.

За правосудье кровь пролиться

должна и честь не измарать!

Струилась кровь, Алистер силы

терял, проклятье крикнул вслед.

«Вы безнаказанности ждёте?

Так знайте: встретите рассвет

последний вы на эшафоте!»

[1 всадник]

– Алистер, нам не угрожай!

[Алистер]

– За всё заплатишь, негодяй!

На инквизиции найдёте

вы смерть. И скоро это. Знай,

что будем мы тогда в расчёте.

Клянусь исполнить свой обет!

И как бы вы не назывались,

как «Орден Проклятых» весь свет

Запомнит вас. Пощады нет!

Поднялся ветер в ту секунду.

[Алистер]

– Запомни клятву же, колдун, ту,

что как проклятье вопиет:

Во прах всё ваше братство рухнет!

А вы позорно на заре

сгорите скоро на костре!

Какой-то всадник молвил вслух: «Нет!»

Магистр твёрдо им сказал:

– Мы ввек проклятий не боялись! —

Коня поспешно он седлал.

Когда все трое скрылись зá лес,

к отцу Уильям подбежал

и на колени он упал.

[Алистер]

– Уилл, дай руку мне! Скорее!

Вот так. Чем дальше – тяжелее

мне говорить.

[Уильям]

– На помощь!

– Нет,

не нужно звать людей… – В ответ

сказал отец. – Тебе я должен

пред смертью важное сказать.

– Ты не умрёшь!

– Мой жребий брошен. —

Рассвета мне не увидать.

Собрав остаток сил и воли,

он закрывал глаза от боли,

собой пытаясь овладеть.

и говорил без перерыва,

без лишних пауз, торопливо,

стараясь всё сказать успеть.

– Уилл, ты должен мне поклясться:

тем тайным знаньям обучаться,

какими я владел в свой час.

– Клянусь!

– Связала клятва нас

давно, когда-то в прошлой жизни.

Ты не поймёшь того сейчас.

Точней – не вспомнишь. Воздержись мне

вопросы ставить. Ранен я

смертельно за заклятий книгу.

Вступивши в тайный орден, я

их предал проклятую лигу.

Уильям, моему врагу,

магистру ордена, возмездье

воздать ты должен, слышишь?

– Месть я

клянусь воздать!

– Будь начеку

всегда. Коварен, будто змей, он.

Им ряд преступных дел содеян.

Он – также маг, хотя слабей

меня. Довериться тебе лишь

могу я. Ты сдержать сумей

обет!

– Сдержу, клянусь! Не веришь?

– Верю, иначе бы не брал

с тебя я слово. Мы похожи. —

Он руку сына крепче сжал. —

Как я, ты магом станешь тоже.

– Да, я бы этого желал.

– Предвижу… знаю всё… – (Раненье

второй рукою закрывал

Алистер). – Помни, отреченье

от чувств укажет верный путь.

Не можем мы с тропы свернуть

таланта тайного. Мы – маги

и наша магия – стихий.

Тебе довольно ли отваги,

чтоб чувствам всем сказать: «Почий!»

и оставаться одиноким,

иметь могущество взамен?

– Да… Да!

– С тобой мы сходны многим.

– Обет мой будет незабвен!

– Клянись теперь от наслаждений

отречься и увеселений

в грядущем.

– Я клянусь.

– …Тот плен

страстей, желаний притупляет

способность к власти колдовской.

Возьми, Уильям, меч вот мой. —

Он руку сына возлагает

своей рукой на рукоять

меча. – Уилл, ты должен знать

его эфес венчают руны —

стихии знаки… Я ковал

его сам в кузне. Я умру, но,

желаю, дабы сей клинок

во всех боях тебе помог.

[Уильям]

– Скажи мне: как спасу тебя я?

[Алистер]

– Спасенья нет! Побудь со мной.

Тебе я только доверяю.

Ты предан, как никто другой…

– Я позову людей!

– Молчи же!

Мне не помочь…

– На помощь!

– Тише!

Как мало времени… Постой! —

Он сына удержал его рукой.

Прошу последнее: ты должен

вступить в их орден. Книгу ту

найти, хоть как бы невозможен

казался долг сей.

– Не сочту

я трудным это. Но когда же

вступить я должен?

– Десять лет

спустя.

– Тебе даю обет!

– Нерасторжима клятва наша.

– Что в книге той?

– Большая власть.

– Над чем?

– Стихией. Ключ таится

заклятий на её страницах.

Найти, прочесть, пускай украсть

ты должен будешь. Помни, знанья —

лежат в основе пониманья…

Ещё одно: огню мой прах

предать прошу. Я иноверцем

умру на этих берегах.

– Даю обет с тяжёлым сердцем.

– Стремись всегда по жизни в высь:

Живи достойно на Земле. Так,

вот наставленье напоследок:

от чувств, Уильям, отрекись!

И не привязывайся к людям

Никак: ни сердцем, ни душой,

Мы – маги, счастливы не будем.

Нам уготован путь иной!

Дана нам сила вместо счастья.

Запомни мудрость жизни всей:

Кто не прельщён земною страстью, —

вдвойне обычного сильней.

Прошу: не поступай иначе!

Ты подчинишь себе судьбу

И не потерпишь неудачу,

Когда запомнишь три табу:

Друзья и вредные привычки,

Любовь, привязанность и страсть.

Пороки – худшая напасть.

Один из них зажжёшь – как спички

и вспыхнут новые. А власть

Ужасна их. Легко пропасть.

Держи все чувства под контролем.

Всегда с достоинством живи,

не приближай людей. И зноем

не увлекись земной любви.

За счастья день или минуту

заплатишь болью ты года.

Любить не стоит потому-то,

что радость – миг, а боль – всегда!

В любви теряешь силу мага,

в пороках – жажду познавать.

И начинаешь ты страдать,

и лгать себе, что рад, однако, —

пуста земная благодать!

– Как страшно!

– Нет, себя утешь! Ты

о знаньях думай, о стране!

Ты обещать обязан мне

быть сильным!

– Сильным? Без надежды?..

– С надеждой!

– Боль не превозмочь!

– Всегда будь человеком чести!

Себя нигде не опорочь!

Не расточай мольбы и лести!

– Таким и буду я точь-в-точь.

Даю тебе обеты здесь те!

Горел над склонами рассвет.

[Уильям]

– Отец, отец! – Молчал тот. – Нет!

О, слишком молод ты для смерти!

Они расплатятся все. Верь! – Те

слова он пылко произнёс,

сдержать не в силах больше слёз.

Один, закрыв лицо руками,

он плакал, не вставав с колен.

Как страшно плакать временами,

желать к былому перемен,

когда лишь ветер над горами:

«Смирись!» – тебе шумит взамен.

Такое раз за жизнь рыданье

тревожит грудь, но боль излить

не может. Нет, души страданье

слезами смертного не смыть!

Бессилье, горечь, опустелость

в душе творились. И хотелось

кричать… неистово кричать.

Уильям повторял опять:

«За что мне те страданья, Боже?

Он был мне всех людей дороже. —

Я не успел о том сказать…

Глава 2

Небесный свод горит багрянцем

Снуют лакеи во дворе.

– Убит? – Собрались над шотландцем

все слуги замка на заре.

– Неужто ранен сэр смертельно?

Какое горе! Безраздельно

царят в стране хаос и страх. —

Толпились слуги, причитая.

– Скорее разойдитесь, ах!

Уилл стоял, не замечая,

казалось, ничего вокруг.

Смешались краски, люди вдруг,

стенанья, гомон, шум и крики,

и отдалённый разговор.

Казались все тогда безлики.

Жена Алистера во двор

Вбежала, вниз потупив взор,

в слезах упала на колени.

– Уилл, скажи, мне! Без сомнений

(она, слёз горьких не уняв,

спросила сына, взор подняв),

ты был в последнюю минуту

с ним рядом. Что отец велел?

Уильям молча посмотрел

куда-то в сторону запруды.

Секрет доверить он не смел.

Слуге она сказала:

– Надо

сюда скорей позвать аббата!

[Уильям]

– Нет, не велел отец.

[Мать]

– Как быть?

[Уильям]

– Велел по древнему обряду

его в огне похоронить.

– Но это – грех! Я – христианка. —

Она промолвила, крестясь.

[Уильям]

– Обет нарушить, данный в час

Последний – грех ли ниже рангом?

***

Уже смеркалось. Склоны гор

туманной дымкой застилались.

Собрались все. Пылал костёр.

Едва стенанья раздавались

людей. Но плач тонул в ветрах

на мрачных тех похоронах.

Уильям в тот момент прощальный,

в огонь вгляделся погребальный,

на меч отцовый опершись.

И увидал в огне виденья.

Отца, людей… И чью-то жизнь…

Там был триумф, затем – мученье.

Прикосновение руки

он ощутил и огляделся.

Но люди были далеки.

Листок оторванный вертелся,

летящий в сторону реки.

«Почувствуй силы колдовские! —

Себе не веря до конца,

Услышал голос он отца. —

И сможешь ты призвать стихии.

[Уильям]

– Слова откуда слышу те?..

И налетел холодный ветер, —

и дух отца ему ответил:

– Моё присутствие – везде.

Я показать тебе могу мир,

где воля правит всем и вся.

И ты поймёшь, за что я умер,

свои страдания неся.

– Да, покажи. – Сказал он смело,

но дрожь почувствовал по телу.

– Тогда услышь, что говорю,

(но голос слышать нелегко мой)

и повтори всю речь мою.

Язык услышал незнакомый,

слова, как будто нараспев,

Уильям, повторить сумев.

И поднялось в реке волненье.

Сильнее ветер завывал

и волны бились о причал.

Стояли все в оцепененье,

не понимая. Ливень лил.

Огонь сильнее разгорался,

природе будто вопреки.

И дом зарницей озарялся.

Сильней волнение реки

вздымалось. Вот стихии сила

все мысли, чувства захватила —

и сын всевластье ощутил.

В огне виднелся новый образ:

где он стоял перед отцом.

Неясность странная. Озноб рос.

Они стояли пред огнём,

воздевши руки: сын с отцом.

И не ребёнком был, а взрослым

Уильям, глядя в полутьму.

«Тебе подвластно одному

путём подняться грандиозным. —

Сказал отец тогда ему.

Надменно глянул он на сына. —

Но ты не должен отступать.

Без дара в жизни всё – пустынно!»

«Уилл, клянись не колдовать!» —

Той просьбой был он отвлечённым

от всех картин. Взглянул на мать.

[Уильям]– Быть может, мне поклясться памятьотца предать?[Мать]– Уильям, знай,те чары – грех.[Уильям]– Прошу избавитьменя от поучений![Мать]– Крайродной тогда покинешь. В домене потерплю я колдовство![Уильям]– Тогда позволь уехать! Кромепросить не стану ничего![Мать]– Увы, тогда навек проститьсяпридётся нам. Не сможешь тысюда вернуться, раз пустыслова мои. Езжай в столицу!Тебе я денег дам и слуг.Навек родной покинешь юг.Когда поедешь ты учиться, —так, может быть, переменитьсяудастся помыслам твоим.[Уильям]– Ты ничего не понимаешь!Того, кто был мне дорогимя не предам![Мать]– Не уважаешьменя, как он совсем. Ступай,Уильям, вещи собирай.[Уильям]– Да хоть мир целый отречётся,навеки от меня пускай,я не предам отца! Боротьсяя буду, боль презрев и страх! —Со злостью крикнул он в слезахи убежал оттуда.

Вещи

в карету были снесены.

К окно свирепо ливень хлещет.

«И ты не чувствуешь вины?» —

Спросила мать.

Захлопнул дверцу

лакей, как тот успел усесться.

Не глянув, слёз не обронив,

остался Вильям молчалив.

Под ливнем мокший старый кучер

приказа ждал.

«Не стой! Пора!» —

Раздался возглас. Со двора

помчали кони вниз по круче.

Подумал Вильям: «Отчий край!

Я не вернусь. Навек прощай!»

Взглянул в окно – туман белёсо

устлал долину речки Нисс.

И падал дождь, как будто слёзы.

Со склона виден весь Дамфрис.

Как много здесь воспоминаний!

«Забыть – и жить без оправданий!» —

Закрыл глаза Уильям, столь

пронзала сильно душу боль.

Глава 3

«Опять тот сон! – Вскочил с постелиУильям. – Хоть 15 летс момента смерти пролетели,но снова снится мне обет.Но знаю цену я на делеСловам обетов. В двадцать пятьони не больше стали весить,чем пустота. Я клялся в десять,но я не стану исполнять!К чему теперь слова отцовы?Я жить не буду как аскет.И в наставленьях смысла нет,когда желаю я иного:балов, веселья досветла.»С ним рядом девушка спала.Её погладил по щеке он.«Ну вот уже и сон развеян.о том, как он убит в зарю.Я рок отца не повторю.Я колдовать не вознамерюсь,ведь инквизиция за ереськарает. В жизни много благ.Не отказаться мне никак,как он велел, от развлечений.К чему обуза мне лишений?Солгал отец тогда, видать,что жизнь – печаль, не благодать.Хочу всегда я веселиться,не плакать дабы ни о коми чувством сладостным забыться —любовью, будто бы вином!Имею много дел в сей день я.К чему о прошлом сновиденья?»Уильям встал, открыл окно.Оделся и отдёрнул шторы.Подумал: «Верно, утро скоро.Пройдусь. Не спится всё равно.»Прошёл Уилл по коридору.Зажёг свечу. И со свечойспустился лестницей крутой.Из камня тёмного ступенькислегка сияли под луной.Хотел пройти он вниз. У стенкиещё один он сделал шаг, —и двери распахнул сквозняк.То были двери оружейной.И ощутил Уильям дрожь.«Не запирают двери что ж?Весна, а холод нешутейный!»При свете полной он лунывошёл и замер у стены.Среди иных семьи реликвийна видном месте под гербомбыл меч отца. И сын влекомнезримой силою великой,из ножен вынул меч отцов.«Прости, отец, я дал обеты,в которых смысла больше нету.За месть я гибнуть не готов,А ты под страхом инквизициймне колдовству велел учиться?»На стол поставил он свечу,провёл рукою по мечу.Как зеркало, сверкала сталь, иотца на ней инициалысплетались вензелем «А.М.»«Зачем я ночью здесь? Зачем?» —Вопросом этим задаваясь,уйти (но тщетно всё) пытаясь,окинул долгим взором сталь.Работы каждая детальот острия до рукоятипленяла дивной красотой.Взглянул он на клинок стальной.И в отраженье, за спиной,в клинке, как в зеркале, увиделон образ своего отца.Уильям резко отшатнулсяи тут же в страхе оглянулся.Но за спиною – никого.И снова смотрит в отраженье:себя лишь видит одного.И он подумал в то мгновенье:«Наверно, это – сновиденье!О, я не верю колдовство!Когда б невидимая силасуществовала, то спаслаона б отца, не погубила.Я клялся в детстве досветла.Но не имею больше дара,Стихий не слышу я уже.И клялся, будто, в мираже.Но отголосками кошмаратерзаюсь ныне по ночам.Я клялся? В чём? – Не знал я сам!Забилось сердце часто-часто.Уильям, дверь закрыв рукой,оттуда вышел сам не свой.«Я вспоминаю зря подчас то,что клялся… Полно! Сущий вздоробет, что юным произнёс ты.»Он вышел лестницей во двор.Мерцали в небе ярко звёзды.Качались лодки на волнах.В рубашке легкой и штанахк воде по саду он прошёлсяи, сев на пирсе, закурил,и взор на волны устремил.Прибой плескался и боролся,с ветрами будто; с рёвом, злясь,кипел холодной белой пеной;взвивался брызгами; катясь,волной бросался здоровеннойна берег; после, отступив,готовил новый уж порыв.«Вот так и жизнь – подобье шторма.Всегда всё борется во мне.Всему противлюсь непокорно,и не приму ничто вполне.Гнетёт меня отца потеря.И сны тревожные весьма.Но знакам я судьбы не верю!Они – всегда плоды ума.»И выпил виски из бокала,что взял в гостиной по пути.«Скорей уже бы солнце всталоИ ночь тревожную изгнало.Я никогда не сплю почти.А сны те мучают нередко,что повторю отца я рок.»На плечи плед набросил в клеткуУильям, на причал прилёг.Он долго слушал гул прибоя,на берегу лежа без сна.Сияла полная луна.Прибоя рокот успокоилсмятенье бывшее в душе.И в ней покой царил уже.Но сон не шёл, а так – дремотадо солнца алого восхода.

Глава 5

Светало. Яркий ореол

лучей в тумане над водою

короной огненной зацвёл,

озолотивши сад и дол.

Прибой светился бирюзою,

слабел, и вот – совсем утих,

Сияла гладь пучин морских

дорожкой солнца золотою.

Витал повсюду запах роз,

и доносились крики чаек.

Лучи лились, сады венчая.

Лакея голос произнёс:

– Милорд! О, Вы не спали в доме?!

– Мне тут спокойней на ветру. —

Сказал Уильям в полудрёме.

– Гонец приехал поутру

от короля. Сказал: вам должно

приехать к королю не позже

восьми.

– И что же рано столь?

– Его Величество король

велел вести переговоры

с послом английским вам.

– Ну что ж…

Ступай! Я буду в доме скоро.

Пока карету запряжёшь.

***

Он не спешил идти, рукою

лицо от солнца он закрыл,

дремал в предутреннем покое.

И вдруг услышал:

– Ах, Уилл,

Ты здесь? А почему не в доме?

Она присела на причал.

Её обнял он в полудрёме.

– На пирсе я восход встречал.

Изящной стройною брюнеткой

она была и красоты

для севера довольно редкой,

как юга дальние мечты.

Он улыбнулся ей.

– Камилла.

Люблю тебя! – Сказал он ей.

Опять идёт к нему лакей.

[Лакей]

– Простите, но неверно было

не торопить бы вас: гонец