Страшно сказать. Когда молчание ребенка говорит громче слов

– Да, думаю, да. Обычно о тебе заботится мама. – Такое впечатление сложилось у меня, и так же думали социальный работник Оскара и его учительница. Но Оскар казался озадаченным, и, поскольку мы очень мало знали о нем, я подумала, что следует прояснить ситуацию. – Твоя мама заботилась о тебе до того, как уехала? – спросила я.

– Заботилась? – повторил Оскар вопросительно.

– Да, готовила тебе еду, стирала одежду, играла с тобой?

– Нет. Может быть. Иногда, – ответил он, сбитый с толку.

– Кто еще о тебе заботился? – сказала я.

Оскар пожал плечами.

– Я не знаю, как их всех зовут.

– Это дяди, которые привозили тебя в школу?

– Иногда.

Теперь происходившее у Оскара дома казалось еще более сложным, чем думал его социальный работник. Бо́льшая часть детей, оказывающихся под опекой, формируют связь со своим главным воспитателем и лояльны к нему – как правило, это родитель или кто-то из родственников, – даже если этих детей покидают или плохо с ними обращаются. Часто из преданности главному воспитателю дети пытаются изобразить его в лучшем свете, чем он того заслуживает, но это не был случай Оскара. Казалось, Оскар не понимал самой концепции заботы о нем.

– Когда мама дома, готовит ли она для тебя еду, проводит ли с тобой время? – пытаясь зайти с другой стороны и доставая из коробки игрушку, безмятежно спросила я.

– Она работает, – ответил Оскар, наблюдая за мной.

– Хорошо, но когда она не на работе, разве не она заботится о тебе?

Оскар опять пожал плечами – теперь он выглядел встревоженным, так что я снова решила сменить тему. Когда он почувствует себя более свободно, надеюсь, он расскажет больше.

– Не волнуйся, – сказала я. – Давай пойдем посмотрим, как там запеканка. – Предложив Оскару руку, я повела его в кухню, где он на безопасном расстоянии от горячей духовки ждал, пока я открывала дверцу и перемешивала запеканку.

– М-м-м, пахнет здорово, – проговорил Оскар.

– Отлично. Еще пятнадцать минут, и она будет готова. Что хочешь выпить?

– Воду, пожалуйста.

Я налила стакан воды и поставила на стол рядом с приборами Оскара. Мы стараемся сидеть на одних и тех же местах за обеденным столом, как и многие семьи. Я показала Оскару его место. Люси и Адриан должны были прийти с минуты на минуту, и я только начала рассказывать о них Оскару, когда услышала голос Люси.

– Привет, мам! – крикнула она, отчего Оскар вздрогнул.

– Тихо, Люси, – в ответ крикнула я. Люси ринулась в кухню.

– Привет, Оскар! – воскликнула она в восторге от встречи. Люси – профессиональный помощник в яслях, и я знаю, что иногда на работе ее просят слегка поумерить энтузиазм, но меня радует ее общительность и то, что она счастлива. Когда она попала ко мне в качестве приемного ребенка, замкнутая и страдающая расстройством пищевого поведения (история Люси изложена в книге «Ты будешь любить меня?»), все было совсем иначе. Она удивительно хорошо справилась со своими проблемами, и сейчас она член моей семьи. Я удочерила ее и люблю так же, как своих родных детей – Адриана и Паулу.

Сказав несколько слов Оскару, Люси пошла наверх переодеться. Пять минут спустя появился Адриан – гораздо менее эффектно. Войдя, он поздоровался с Оскаром, поцеловал меня в щеку и, спросив, как прошел мой день, отправился к себе переодеваться. Позволив им с Люси привести себя в порядок, я позвала всех ужинать. Я подала запеканку, и мы уселись есть.

Я всегда имею в виду, что первые несколько дней наш новый приемный ребенок может ощущать себя некомфортно. Он оказывается в окружении новых людей, знакомится с их – незнакомыми ему – привычками, и особенно это касается поведения за обеденным столом, когда люди сидят близко друг к другу, шумно обсуждая, как прошел их день. Люси развлекала нас смешными историями о ребенке в ее яслях, а Адриан немного рассказал о том, что происходило у него на работе (он бухгалтер-стажер). Паула поделилась новостями о колледже, а я – о приемном родительстве и канцелярской работе на неполный день, которой я в основном занимаюсь дома. Пока мы беседовали и ели, я наблюдала за Оскаром. Он, казалось, не возражал против всех этих разговоров или против того, что его окружали незнакомцы. Он поел хорошо, попросил добавки и съел пудинг. Его тревожность вновь проявилась позднее, после ужина, когда мы начали готовиться ко сну. Я прочла ему сказку на ночь в гостиной и в семь вечера сказала, что ему пора в постель.

– Я должен спать наверху? – спросил он.

– Да, милый, наши постели там.

– А можно я буду спать на полу внизу?

– Нет, это было бы очень неудобно, – ответила я. – Дома ты спишь в кровати? – Мне прежде приходилось работать с приемными детьми, которые вынуждены были спать на диване или на матрасе на полу, так как у их семей не было денег на кровать.

Оскар ничего не сказал, однако пошел со мной в ванную, где я приготовила для него свежее полотенце, зубную щетку, мыло, мочалку, чистую пижаму и все остальное из моих запасов.

– Я не хочу принимать ванну, – сказал Оскар, когда мы вошли внутрь.

– Хочешь вместо этого принять душ? – спросила я.

– Нет. – Он снова сделался встревоженным.

– Хорошо, сегодня просто умойся как следует. Думаю, ты устал. Можешь принять ванну завтра. – Обычно я никогда не настаиваю, чтобы в первую ночь у меня ребенок принимал ванну или душ; предпочитаю подождать, пока он почувствует себя со мной более комфортно.

Я включила воду в раковине и подождала, пока Оскар умоется, осторожно касаясь щеки, на которой был синяк.

– Он должен сильно болеть, – сказала я.

Оскар пожал плечами. Я подумала, что мисс Джордан правильно поступила, заставив Оскара рассказать, как он получил эту отметину на лице. Он очень мало разговаривал со мной, но у мисс Джордан было четыре месяца, чтобы заслужить его доверие, а меня он знает всего несколько часов. Я надеялась, что со временем Оскар начнет верить мне и откроется.

Оскар вымыл руки и почистил зубы, после чего я протянула ему его пижаму.

– Помочь тебе переодеться, или мне подождать снаружи? – проявляя уважение к его личному пространству, спросила я.

– Я хочу спать в моей одежде, – сказал Оскар, немедленно встревожившись. – Пожалуйста, позвольте мне спать в моей одежде. – Его глаза наполнились слезами.

По моей спине пробежала ледяная дрожь. Я надеялась, что ошибаюсь, но когда ребенок не хочет раздеваться, это может быть признаком того, что он подвергался сексуальному насилию.

Глава третья

Защищая Оскара

Обеспокоенная тем, как Оскар отреагировал на необходимость переодеться на ночь, я взяла его пижаму, и мы пошли в спальню. Определенно, я не стала бы заставлять его, но надеялась, что смогу уговорить переодеться и также узнаю причину, по которой он не хочет этого делать. Объяснение могло быть абсолютно невинным, хотя, будучи весьма опытным приемным родителем, я сомневалась, что это так.

На улице все еще было светло, и я спросила Оскара, любит ли он спать с задернутыми шторами, или их лучше слегка приоткрыть. В первую ночь у меня дома я всегда спрашиваю детей о таких вещах, как и о том, как им нравится их спальня. Подобные маленькие детали помогают им устроиться на новом месте, в чужой для них комнате.

Оскар ответил:

– Я сплю с задернутыми.

– Хорошо.

– Ты любишь спать с включенным или выключенным светом? Я могу приглушить свет немного, если хочешь. – Я подумала, что, если сделаю обстановку в его комнате более привычной для него, Оскар сможет почувствовать себя более защищенным.

Он не ответил, так что я показала ему, что имела в виду, выключив и включив свет, а затем приглушив его.

– Включить или выключить? – спросила я снова. – Или приглушить?

– У меня дома он часто включается и выключается, – сказал Оскар. – Я от этого просыпаюсь.

– Ты хочешь сказать, что свет мигает? – Я была слегка озадачена. Я подумала, что, возможно, он жил в густо застроенном районе, где фары машин светят в окно спальни, или, может, поздно ночью вспыхивает и гаснет неоновая вывеска.

– Они постоянно его включают, – проговорил Оскар.

– Кто?

– Люди в доме.

– О. Что это за люди, милый?

Он снова умолк. В приемном родительстве очень часто бывает, что ребенок неохотно делится личным, и приемные родители (и социальные работники) вынуждены стать детективами и осторожно выведывать у него информацию. Также нам нужно быть чуткими к ситуациям, когда ребенок начинает о чем-то рассказывать, поскольку то, что он в действительности пытается сказать, может оказаться неочевидным.

– Эта комната – твоя спальня, и здесь будешь спать только ты, – подчеркнула я, надеясь, что это поможет ему почувствовать себя в безопасности. – Я не буду входить в твою комнату и включать свет, если ты не захочешь. Ты можешь держать дверь открытой или закрытой – как тебе хочется. Когда нужно будет вставать в школу, я постучу в твою дверь, чтобы разбудить тебя, и тогда ты можешь крикнуть: «Войдите!»

– Вы постучите в мою дверь, – повторил Оскар, словно он не понимал, что я имею в виду.

– Да, вот так. – Я вышла, приоткрыла дверь, постучала и сказала: – Это Кэти. Можно войти? И ты говоришь: «Да, входите».

Я показала ему еще раз, и на второй раз он отозвался:

– Да, входите.

– Прекрасно, – сказала я. – Молодец. Помни, это твоя комната. Ты здесь хозяин. Хорошо?

Он кивнул и, думаю, в этот момент начал осознавать, что будет здесь в безопасности, так как его лицо стало менее напряженным, и Оскар принялся рассматривать комнату. В отсутствие его вещей в ней было особо не на что смотреть: мебель, постеры на стенах. Я принесла сюда коробку с игрушками и несколько мягких игрушек. Сейчас Оскар немного расслабился, и я подумала, что могу попросить его переодеться. Мне правда нужно было переодеть его на ночь, чтобы выстирать его школьную форму, и к тому же, я не хотела, чтобы он привыкал к одежде, в которой ходил днем.

– Оскар, я подожду снаружи, пока ты переоденешься в пижаму и ляжешь. Потом, когда будешь готов, можешь сказать: «Войдите!» Не дожидаясь, пока он откажется, я вышла за дверь, прикрыла ее и постояла немного. Через несколько минут раздался тихий голос Оскара:

– Я в кровати. Вы можете войти. – Я улыбнулась.

Несмотря на разрешение, прежде чем войти, я постучала.

– Прекрасно, – сказала я, собрав одежду Оскара. – Я постираю ее, и завтра, когда ты пойдешь в школу, она будет готова.

– Вы отвезете меня в школу? – спросил Оскар; его личико выглянуло из-под одеяла.

– Да, и заберу тебя. А сейчас я хочу, чтобы ты попытался уснуть. У тебя был очень утомительный день. Поцеловать тебя на ночь? – Я всегда уточняю такие вещи, иначе подобное предложение может оказаться неприятным вторжением в личное пространство ребенка и напугать тех, с кем плохо обращались.

Оскар выглядел встревоженным. Он покачал головой.

– Все в порядке, поцелуй – это необязательно. Я просто пожелаю тебе спокойной ночи, и увидимся утром. Позови, если я тебе понадоблюсь. – Я уложила его и пошла к выходу. – Оставить дверь открытой, закрытой или немного приоткрытой? – спросила я его снова.

– Закрытой, – сказал Оскар.

– Хорошо.

Оставив свет в комнате приглушенным, я ушла, убежденная, что с Оскаром происходит гораздо больше, чем кто-либо из нас предполагал.

* * *

Спустившись вниз, я положила одежду Оскара в стиральную машину и проверила сайт его школы, чтобы уточнить, во сколько начинаются и заканчиваются занятия. Затем я занялась записями в своем дневнике, пока у меня была такая возможность. Все приемные родители в Великобритании должны вести ежедневные записи о жизни ребенка или детей, о которых заботятся. В таких записях речь идет о встречах, сведениях о здоровье детей и их благополучии, учебе, важных событиях и любых сведениях о прошлом детей, которые те могут предоставить. Помимо того, что дневник отображает успехи ребенка, он может выступать в качестве памятной записки. Когда ребенок покидает приемного родителя, эти записи собираются в файле социальной службы. Некоторые приемные родители печатают дневники на компьютере, но я – и тут я не одинока – предпочитаю вести их от руки и затем отправлять по электронной почте резюме как часть ежемесячного отчета социальному работнику ребенка и моему супервизору.

Я написала в отчете о том, как забрала Оскара из школы, указала, что он хорошо поел, отметила, как он переживает пребывание под опекой, добавив его комментарии – там, где это уместно. Отчет должен быть объективным, поэтому я не написала о своих предположениях о том, что в жизни Оскара происходило гораздо больше, чем кто-либо знал. Пока что они были не более чем догадкой – время покажет, насколько она верна. Закончив с заметками, я положила папку с дневником в запирающийся ящик в гостиной к другим важным документам.

Поднявшись наверх, я тихонько проверила, как там Оскар. Он быстро заснул. После я некоторое время беседовала с Адрианом, Паулой и Люси. Они считали, что Оскар – милый мальчик, но выглядит очень обеспокоенным – «как будто на его плечах лежит тяжесть всего мира», сказала Паула. С учетом того, что Оскар только что попал под опеку, это было неудивительно, независимо от других вещей, которые могли случиться в его прошлом. Я сказала детям, что надеюсь, что со временем Оскар сможет расслабиться и будет выглядеть немного счастливее, как произошло с другими детьми, о которых мы заботились. Как правило, дети весьма устойчивы и адаптируются к переменам. Я считаю всех их маленькими героями.

Зная, что Оскар, вероятно, будет чувствовать себя в первую ночь у нас некомфортно, я отправилась спать сразу после десяти вечера. Я никогда не отключаюсь полностью, когда в доме появляется новый ребенок. Сплю вполглаза, прислушиваясь на случай, если он проснется, испуганный, не зная, где он, и нуждаясь в поддержке. Я проверила, как дела у Оскара, около двух ночи, и когда я встала в шесть утра, он все еще спал. Так он и проспал до семи, когда я мягко разбудила его в школу.

– Где я? – спросил Оскар, садясь в постели.

– Ты у меня, в моем доме. Я Кэти, – сказала я спокойно.

– Ах да, я помню. – Он потер глаза.

Теперь я ждала, что он спросит, когда сможет увидеть свою маму, как делает в такой ситуации большинство детей. Он почти не упоминал о ней вчера вечером и сейчас тоже не стал этого делать. Просто встал, воспользовался туалетом, и потом я оставила его переодеваться в школьную форму, которую выстирала ночью. Сегодня я куплю ему форму на смену, так как одной мы не обойдемся, а пришлют ли Оскару вещи из дома и когда это сделают, неизвестно. Иногда родители отправляют вещи детей сразу – если они не слишком сильно расстроены и злы из-за того, что их ребенка отправили под опеку – другие не делают этого, и тогда я заменяю комплект вещей.

Я ждала в коридоре, пока Оскар одевался, затем забрала его вниз завтракать, беседуя с ним и ободряя его. Хотя он не слишком много говорил, он по-прежнему выглядел встревоженным. Когда мы спустились, Адриан и Люси уже сидели за столом. Они поздоровались с Оскаром. Он посмотрел на них с опаской. Пауле не нужно было уходить так рано, как Адриану и Люси, и она должна была спуститься через некоторое время. В будние дни члены моей семьи обычно сами готовят себе завтрак, а в выходные, когда у меня больше времени, я часто делаю завтрак на всех.

Прошлым вечером за ужином Оскар сел рядом с Адрианом, там, где я накрыла для него, но сегодня утром он, кажется, намеренно обошел это место и сел с другой стороны стола. Он устроился рядом с Люси, которая сидела от Адриана дальше всех. «Это честь для меня», – улыбаясь, сказала Люси, также заметив, что Оскар пересел. Обычно рядом с Люси было место Паулы, но Паула не будет против.

– Что ты хочешь на завтрак? – спросила я Оскара. – Овсяные хлопья, тост, йогурт, фрукты?

Оскар выглядел сбитым с толку.

– Хочешь посмотреть, что у нас есть? – предложила я.

– Ты можешь выбрать, что захочешь, – подсказала Люси, видя, что Оскар по-прежнему сидит неподвижно.

– В пределах разумного, – добавила я. Я не собиралась позволять ему есть на завтрак шоколадный батончик и пить газированную воду, как привыкли делать некоторые дети, о которых мне приходилось заботиться. От приемных родителей ожидают, что они будут обеспечивать здоровой и питательной едой свою семью и детей, которые им поручены.

Оскар тихо соскользнул со стула и пошел в кухню. Там я открыла дверцы шкафа и холодильника, чтобы показать ему, что у нас есть. Непохоже было, чтобы он увидел что-нибудь, что ему бы понравилось. Я открыла хлебницу. «Может, тост?»

– Я ем булочки, немного похожие на эти, – сказал Оскар, указывая на выпечку. Однако он явно привык к каким-то другим булочкам. Я вынула пакет булочек из непросеянной муки.

– Хочешь съесть их сейчас? А потом, после школы, мы можем пойти в супермаркет, и ты покажешь мне, что ты любишь есть.

Оскар кивнул.

– Сколько булочек ты хочешь?

– Одну, – сказал он.

– С какой начинкой?

Я показала ему начинки, и Оскар выбрал ветчину и кусочек сыра, а из напитков – апельсиновый сок. К тому времени, как он сел за стол, Адриан и Люси уже уходили собираться на работу. Я взяла свой кофе и сидела с Оскаром, пока он ел. Очень скоро запах ветчины привлек Сэмми, который вошел в кухню, дергая носом. Я погладила кота, следя за тем, чтобы он не прыгнул на стол и не украл ветчину – иногда он пытался проделывать подобное.

– Вы любите этого кота? – спросил меня Оскар.

– Да. – Я улыбнулась. – Он как член нашей семьи. А у тебя есть питомец?

– В моем доме… – начал Оскар и запнулся.

– Да, дорогой?

Но Оскар продолжил молча есть, очевидно, решив больше не обсуждать эту тему. Затем он спросил:

– Мы можем пойти в школу сейчас?

– Когда ты закончишь завтракать. Мы не спешим.

Пришла Паула, поздоровалась с нами и взяла себе завтрак. Она села рядом со мной, и мы немного поговорили о том, как у нее дела в колледже, пока Оскар доедал свою булочку и допивал сок.

– Мы можем пойти в школу сейчас? – спросил он снова, едва закончив.

– Да, но у нас в запасе много времени. Мы не опоздаем. – Раньше он часто опаздывал в школу, так что я догадалась, что это тревожило его.

– Удачи! – сказала Паула, когда мы с Оскаром вышли из-за стола.

– И тебе, дорогая, – ответила я.

Я повела Оскара наверх умыться, вымыть руки и почистить зубы, после чего мы опять спустились вниз, оделись и обулись. Оскар оказался очень самостоятельным и не слишком нуждался в моей помощи для того, чтобы одеться.

– Мы едем в школу? – спросил он у меня, когда мы сели в машину.

– Да, не беспокойся, мы не опоздаем.

Когда мы поехали, он спросил меня об этом еще раз, и я сказала:

– Мы едем в школу, но другой дорогой, не той, к которой ты привык, так как я живу в другой части города.

– Мне нравится школа, – проговорил Оскар.

– Хорошо, я рада.

– Мне нравится школа, – повторил он минутой позже. – Я бы хотел остаться там.

Я бросила на него взгляд в зеркало заднего вида. Оскар выглядывал в окно, хмурый и погруженный в глубокую задумчивость, как с ним часто бывало.

– Почему тебе больше нравится в школе, чем дома? – мягко спросила я.

Многие дети любят школу, но когда ребенок предпочитает ее дому, это необычно и даже вызывает беспокойство. Мне случалось заботиться о детях, которые рассказывали о жестоком обращении с ними, когда мы ехали в машине. Я думаю, так проще – когда ты не смотришь кому-то в лицо, рассказывая о чем-то, что причинило тебе боль. Как написать об этом или исповедаться в дневнике легче, чем сказать вслух.

Оскар не ответил, по-прежнему хмурясь и выглядывая из окна.

– Почему школа лучше, чем твой дом? – снова спросила я осторожно, не отрывая взгляда от дороги. – Как думаешь, почему так может быть?

– Моя учительница очень хорошая, – предположил Оскар.

– Да, она очень хорошая, – согласилась я. Хотя одного этого недостаточно для того, чтобы ребенок любил школу больше, чем свой дом.

– А люди у тебя дома хорошие? – спросила я.

Он не ответил, но когда я опять посмотрела в зеркало заднего вида, то увидела, что Оскар незаметно покачал головой и нахмурился сильнее.

– Оскар, милый, скажи, есть ли что-то в твоей жизни дома, что тебя тревожит и о чем ты можешь рассказать мне? Я знаю, что вчера ты смог кое-что рассказать мисс Джордан, и это было очень смело с твоей стороны. Есть ли еще что-то, что ты хочешь сказать?

Оскар молчал.

– Если так, ты знаешь, что можешь поговорить об этом со мной или с мисс Джордан. Мы обе рядом для того, чтобы помочь тебе.

Однако Оскар сменил тему.

– Вот тот кот похож на Сэмми, – сказал он, указывая за окно.

– Да, похож, – согласилась я.

Я припарковалась у школы Оскара, и он поспешил выбраться из машины. Его лицо немного утратило встревоженное выражение. Как только мы вошли во двор, появилась мисс Джордан и направилась прямо к нам. Думаю, она ждала нас.

– Моя учительница! – восторженно воскликнул Оскар.

– Как дела, Оскар? – взволнованно спросила мисс Джордан. Я знаю, что учителя не должны поощрять физический контакт между ними и учениками, однако мисс Джордан позволила Оскару обнять ее.

– У него все хорошо, – сказала я. – Он хорошо спал ночью и хорошо ест.

– Я так рада. Я не спала всю ночь, так беспокоилась за него.

О, я ее прекрасно понимала!

– Сейчас он выглядит лучше, не таким усталым, – сказала мисс Джордан. Я была согласна с ней – темные круги у Оскара под глазами исчезли. – Вы могли бы пройти на ресепшен? Секретарю нужно внести ваши контакты в базу данных. Вчера на это не было времени.

– Да. Мне также нужно купить Оскару еще одну школьную форму, – сказала я.

– Возможно, вам не понадобится ее покупать. Дядя Оскара, мистер Новак, только что принес большую сумку с вещами.

– Правда? Так скоро. – Я была удивлена, но рада, что к Оскару вернется часть его вещей.

Мы прошли за мисс Джордан к ресепшену, и там она познакомила меня со школьным секретарем и подождала, пока я заполню необходимые формы, беседуя с Оскаром. Я спросила секретаря, оплачены ли школьные обеды Оскара. Когда ребенка отправляют под опеку, забота об обедах ложится на плечи приемного родителя, и часто оказывается, что счет за них не подготовлен, так что я оплачиваю его на месте. Секретарь проверила в компьютере и сказала, что школьное питание Оскара оплачено до середины семестра и никаких просрочек не было.

Когда с формами было покончено, мисс Джордан ушла в кабинет и принесла большую сумку для белья, которую ей оставил мистер Новак.

– Вы справитесь с ней? – ставя сумку на пол рядом со мной, спросила она.

– Да, думаю, справлюсь, – ответила я, приподняв сумку. – У меня здесь машина. – Сумка была, скорее, громоздкой, чем тяжелой.

Оскар смотрел на сумку.

– Я отвезу ее домой и положу твои вещи в твоей спальне, – сказала я ему.

Оскар не ответил.

– Физкультурная форма Оскара и сумка с учебниками в классе, – проговорила мисс Джордан. – Я не трогала их вчера.

Я кивнула.

– Мы отдаем физкультурную форму ученикам раз в неделю, чтобы ее можно было постирать, а сумку с учебниками дети берут с собой каждый день после обеда, чтобы немного почитать дома. – Это была обычная практика для начальной школы.

– Где мне ждать Оскара по окончании занятий? – спросила я.

– Во дворе перед школой, там, откуда вы пришли, – ответила мисс Джордан. – Учителя собирают там свои классы. Утром дети приходят тоже оттуда. – И это также ничем не отличалось от того, как все было устроено в других школах. – До начала занятий всего пять минут, так что Оскар может подождать со мной в моем классе, – предложила мисс Джордан.

– Спасибо.

Я попрощалась с Оскаром и сказала ему, что буду ждать его по окончании уроков во дворе.

– Я поеду с вами домой опять? – спросил он. Это заставило меня вспомнить о том, насколько растерянными чувствуют себя дети, оказавшиеся на попечении приемных родителей.

– Да, милый. Ты останешься со мной на некоторое время. Хорошего тебе дня. Увидимся после занятий.

Оскар ушел с мисс Джордан, а я взяла сумку с его вещами и вышла из здания. Я посмотрю, какую одежду прислали Оскару, прежде чем покупать новую школьную форму или какие-то повседневные вещи. Лучше, чтобы ребенок носил то, к чему привык и в чем ему комфортно.

Всего за пять минут до начала занятий школьный двор заполонили родители, воспитатели и дети. Двигаясь сквозь толпу к воротам с громоздкой сумкой для белья, бьющей меня по ноге, я услышала оклик:

– Кэти!

Обернувшись, я увидела Анджелу, еще одного приемного родителя. Мы были знакомы с ней со времен, когда посещали тренинг для приемных родителей и группу поддержки. Я поставила сумку на землю, мы с Анджелой обнялись и поговорили немного. Оказалось, что Анджела сейчас заботится о брате с сестрой, которые ходят в ту же школу, что и Оскар, и, по словам Анджелы, должны были скоро вернуться домой к матери. Это было хорошо. То, что я наткнулась здесь на свою коллегу – приемного родителя, не было большим совпадением. Работая приемным родителем более двадцати пяти лет в одном и том же районе, я знала много коллег и периодически оказывалась на каком-нибудь из школьных дворов графства. Всегда здорово бывает увидеть знакомое лицо.