скачать книгу бесплатно
– Родная, что с тобой? Расскажи мне о своем горе… О чем ты переживаешь? Может быть, мы сможем тебе помочь?
«Берегите незапачканность языка и безгрешность рук», – всегда учила Сафинат своих детей. И именно потому, что хорошо знала своих детей, она не поверила слухам, дошедшим до нее. Она хотела выслушать саму Аният. Из печального рассказа дочери, никогда не зарившейся на чужое добро, умевшей ладить с людьми, мать поняла, что та ни в чем не виновата.
– Возвращайся к себе, – сказала она дочери. – Скоро я приду к Менсият.
– Мама, дорогая, только не ссорьтесь, – попросила Аният.
– Зачем же ссориться, доченька? Но это дело надо серьезно обсудить. Надо объяснить всем, кто подозревает тебя. Ведь не зря гласит поговорка: лучше лишиться глаза, чем жить с за пятнанным именем. Твое имя они не сумеют замарать. У меня взрослые сыновья. Эти сплетни бросают тень и на них. В селе только о тебе и говорят. Тут надо принять меры, – утешая этими словами Аният, мать проводила ее.
Вечером между Сафинат и Менсият состоялся откровенный разговор. – Менсият, в селе поговаривают, что золото украла твоя невестка. Что это за разговоры?
– Язык без костей! Что поделаешь против любителей поболтать? На каждый роток не накинешь платок.
– Но разговоры исходят из этого дома.
– Сестрица, что ты хочешь этим сказать? – разозлилась Менсият.
– Если есть что, говори прямо. Почему ты подозреваешь Аният?
– Кого же мне подозревать? – невольно вырвалось у Менсият. Сафинат и не думала, что услышит такое. Ее словно кипятком ошпарили. От подступившего к горлу кома у нее задрожал голос:
– Нехорошо подозревать человека без всякого на то повода, Менсият. Побойся Аллаха, он накажет за такую несправедливость! Аният, стоявшая за дверью, слышала разговор и готова была провалиться сквозь землю. В одном она не сомневалась: больше не может оставаться в этом доме. Как должное восприняла она слова матери:
– Я заберу свою дочь. Ни дня не оставлю ее в доме, где на нее клевещут!
– Зачем ей оставаться здесь, когда она добилась того, чего хотела? Если хочешь забрать дочь, потерпи два дня, пусть Гаджимурад вернется из Кусаров, а то я не смогу объяснить ему.
– Пусть будет по-твоему…
***
В большом доме веяло могильным холодом. Аният от страха не осмеливалась войти в гостиную. Но, наконец, все же присоединилась к семье. Села на ковер и глазами, полными слез, посмотрела на свекровь:
– Тетя Менсият, ты и вправду считаешь, что я украла золото? Свекровь со злостью ответила:
– Займись своим делом!
Аният еще раз убедилась в том, что ей не верят. Никогда еще не чувствовала она себя такой несчастной и слабой. Ей не хотелось жить…
Два дня тянулись как два года. До той поры в жизни Аният не бывало таких тяжелых, горьких, безнадежных дней. Скорбь переполняла душу молодой, ни в чем не повинной женщины. Она чувствовала себя отверженной.
Среди родных мужа она была так сильно подавлена обидами, происходящее так больно ранило ее сердце, что уже перестала что-либо понимать. После стольких пропаж Аният сама готова была заподозрить себя. От ее мыслей веяло тьмой и горечью.
Будучи не в силах заснуть, Аният осторожно, чтобы не разбудить сладко спавшего на боку Алимурада, открыла дверь и вышла наружу. Во дворе она села на лавку под шелковицей, дрожа от пронизывающего ночного холода. Как быть, что делать? От Менсият бессмысленно ждать добра. Свекровь желала как можно быстрее расстаться с невесткой, «не дающей теплого семейного уюта». Аният однажды слышала, как она сказала старой соседке: «Теперь надо найти Алимураду невесту, которая рожала бы детей».
Угнетенная горестными мыслями, Аният посмотрела на часы: была половина пятого. «Завтра в это время я буду в отчем доме», – подумала она. И от этой мысли ею овладела такая тоска, что она чуть не расплакалась. Аният казалось, что внутри у нее глубокий колодец, наполненный ее горькими слезами. Сейчас ей хотелось лишь одного: найти укрытие, где можно было бы выплакаться.
Сама не своя, она вышла за ворота и направилась к берегу реки. От весенних ливней в горах Самур бурлил. Пенистые волны возбуждали страх в сердце Аният. Они бились по камням, обдавали ей ноги холодными каплями. Не вернет ли Самур, ожесточившийся от селей, ее прежнее терпение и самообладание? Она ничком упала на холодные камни и по-детски зарыдала. «Что может быть горестнее для горской женщины, чем вернуться от мужа в дом отца? Я там не вытерплю ни дня, – думала она. – Но что же делать?»
Долго плакала Аният, облегчая тяжелую ношу на сердце, потом уставилась на пенистые волны реки: «Только Самур поможет мне освободиться от этой боли. Его волны успокоят мою душу». Она встала и сделала пару шагов к реке. Но тут ей померещилась мать, которая умоляла:
– Пожалей меня, дитя мое…
Слова матери прозвучали так явно, что Аният отступила назад: «У меня не все в порядке с головой…» Впервые она подумала не о себе, а о родных, и устыдилась своего намерения. Ее охватило чувство душевного облегчения, и она неспешно направилась в сторону села.
Берег остался позади, когда она увидела Мердали, сидевшего на склоне справа от дороги. Мердали несколько месяцев как работал учителем в сельской школе после окончания института в Баку.
«Что он подумает о молодой женщине, которая возвращается на рассвете одна с реки?» – эта мысль пронзила сердце Аният.
Дома все еще спали. Аният тоже решила прилечь. Коснувшись головой подушки, она тут же погрузилась в сон…
В течение десяти дней у нее был сильный жар. Тело ослабло, не было сил открыть глаза и чтото сказать. Временами она различала голоса свекрови, Алимурада, золовок. В течение всех этих дней в обеих семьях не знали покоя. А в селе продолжали обсуждать все происходящее в доме Гаджимурада.
Обе семьи молили Аллаха, чтобы он отвел беду от Аният. У Сафинат от слез не просыхали глаза. Она и Менсият страдали больше всех. Менсият боялась, что худшее с невесткой произойдет в ее доме, и желала ее скорейшего выздоровления, чтобы потом расстаться с нею. А Сафият молилась о том, чтобы болезнь перешла на нее, а дочь выздоровела. Диагноз Аният не смог поставить ни сельский врач, ни районные врачи. А один из них, пожилой человек, сказал:
– Когда больной не хочет выздороветь, врачи бессильны. Аният не открывала глаз, не отвечала на вопросы и угасала, как свеча. Все, навещавшие больную, жалели ее. Никто не вспоминал о том, что было прежде – забыли и о пропавшем золоте, и об объявившемся в селе воре. А если даже и не забыли, никто не решался даже за глаза упоминать об этом.
На десятый день Аният неподвижно лежала на постели, разостланной на ковре в гостиной. Только по мерно вздымавшейся груди можно было понять, что она еще жива. Дом наполнился родственниками.
Вдруг земля затряслась, в доме все заскрипело и загрохотало. Через короткое время этот ужас повторился. Казалось, что кто-то ухватился за дом и трясет его, как дерево. Завыли собаки, заголосили петухи, раздалось ржание лошадей, слились в одно мычание коров и блеяние овец. Люди растерялись и не знали, что делать. Наконец, кто-то крикнул:
– Это землетрясение!
Все выбежали наружу. Село было взбудоражено. Кое-где обрушились деревья и электрические столбы. Детский плач отзывался болью в сердцах взрослых.
Когда люди немного успокоились, семья Гаджимурада вспомнила о больной невестке, оставшейся лежать посреди комнаты. Войдя в дом, они увидели, что Сафинат по-прежнему сидит у изголовья дочери.
Заметив обвалившуюся стену, Менсият горестно ахнула:
– О Аллах, что это за ужас был!
Вдруг ее нога провалилась в щель между двумя разошедшимися досками. От боли у нее вырвался крик. Алимурад, пытаясь помочь матери выбраться, угодил рукой во что-то непонятное. Это было мышиное гнездо, устроенное под досками пола, и оно было заполнено какими-то поблескивающими предметами.
Алимурад вытащил из мышиного гнезда целую горсть золотых изделий. Все пропавшее – кольца, серьги и прочее – оказалось здесь. Все, кто находился дома, изумленно молчали, не в силах вымолвить ни слова.
– О, проклятые мыши, на что вы только не способны! – воскликнула Менсият. – Каких только уловок нет у вас!
– Кажется, вор нашелся, – глубоко вздохнула Сафинат.
– Что случилось, диде
? Ты сказала, что нашелся вор?
_______________________________________________
20. Диде – мать.
От голоса Аният все замерли. Сафинат не сумела скрыть слез.
– Да, доченька, нашелся. Золото, оказывается, утащили мыши…
Аният неожиданно поднялась и села на постели. Она бросила взгляд на мужа:
– Хоть теперь-то ты веришь мне?
Ни Алимурад, ни кто-либо из его семьи не могли вымолвить ни слова. Аният с печалью в глазах посмотрела на свекра, свекровь, золовок, потом на свою маму:
– Диде, уведи меня в наш дом.
Сафинат с дочерью молча вышли за дверь.
Вот так Аният, слегшая по ложному обвинению свекрови, благодаря божественному чуду природы встала на ноги.
На следующий день в селе только и говорили, что о землетрясении, происшедшем ночью. «Аллах милостив к нам, – говорили сельчане, – ущерб не так уж велик. Обвалившиеся стены можно подновить – просите у Аллаха здоровья». Говорили и о кладе, обнаружившемся в мышиной норе в доме Гаджимурада. И все упоминали Аният…
***
Бабушка Аният умолкла. Бике не выдержала:
– Говори же, что произошло потом?
Старуха печально улыбнулась:
– Сельчане убедились, что Аният ни в чем не виновата. Она выздоровела, но в дом мужа не вернулась. В течение двух лет Алимурад упрашивал жену, но она не изменила своего решения. В конце концов, Алимурад женился на другой девушке из села. Но и она не родила ему детей. Аният, когда ее сердечные раны зарубцевались, вновь вышла замуж.
– За моего дедушку Мердали! – воскликнула Бике.
– Да. Мердали давно был влюблен в меня. Но его родители не хотели в невестки разведенную. Однако потом мы хорошо поладили. Я родила семерых детей, Мердали всегда гордился ими.
– А что случилось с Алимурадом?
– Видя, что и у второй жены нет детей, он женился в третий раз. Но не судьба была бедняге иметь детей. Он так и ушел из жизни, не оставив продолжателя рода.
Бабушка Аният поцеловала внучку в лоб:
– Внученька, будь осмотрительна, берегись этих мышей. Она вышла из комнаты.
Рассказ о судьбоносных мышах завершился. Но Бике не могла заснуть. Она размышляла о событиях, произошедших когда-то в селе Яргун…
Несбывшиеся мечты
С самого детства меня удивляла точность имен кусарцев. Будь то мужчина или женщина, неважно – каждый носил наиболее подобающее ему имя. Словно родители, нарекая своих детей, заранее угадывали характер, который у тех разовьется, а дети, подрастая, старались полностью соответствовать своим именам. Вот как Саяханум
