скачать книгу бесплатно
– Не выводи меня из себя! – донесся до него грозный голос Ими. Этот голос приказывал, и противиться ему не было никаких сил. Губы Абумуслима дрожали, ноги удавалось передвигать лишь с неимоверным трудом – они будто вросли в землю. Но он раскинул руки и начал танцевать…
– Живее, я сказал! – подстегнул его звенящий металлом голос.
Как ненавидел себя Абумуслим теперь! Гордость кусарских свадеб, известный своим блистательным танцем, любитель отплясывать на демах, сейчас он презирал и себя, и танцы. Лицо его пылало, в глазах плыл багровый туман, мысли больно жалили… Тот же подстегивающий голос рвал ему душу:
– Не жмись, танцуй от души!
Но разве здесь дем? Как в удовольствие танцевать у себя во дворе, перед дядями, да еще и без причины? Прыгать обезьяной… Народ его засмеет…
Провалиться бы ему сквозь землю! Еще чуть-чуть – и он рухнет на землю и разревется, как ребенок, на глазах у всех… Кто знает, как далеко расползутся сплетни об этом… Ох, как будут потешаться над ним друзья! А уж как девушки распустят языки! Абумуслим танцевал минуту или даже меньше, но ему показалось, что это длилось бесконечно. Он не поднимал головы, не осмеливался взглянуть в лицо ни одному из сидевших. Но вдруг взгляд его упал на Багаудина. Он увидел не самого Багаудина, а только его полные слез глаза. Братишка стоял поодаль от сидевших взрослых, и вид у него был потерянный. Ему до боли обидно было видеть положение, в котором оказался старший брат Абумуслим, который всегда казался ему подобным Шарвили
.
А теперь приходилось смотреть на то, как его брата буквально растоптали перед всеми!..
Абумуслим, ни жив ни мертв, едва держась на ногах, вновь и вновь вспоминал вчерашнее. Испорченное им веселье односельчан, бессмысленная драка, разгневанные хозяева свадьбы, обиженные лица уходящих девушек и парней… «Как теперь я буду ходить по улицам? Как теперь смотреть в лицо кусарцам? Как вынести упреки родственников, друзей?..»
Вдруг раздался тот же повелительный голос:
– Стой!
Музыканты прервали мелодию. Ими одним взглядом подозвал к себе племянника. Абумуслим, от страха не чуя ног под собой, подошел и стал перед ним.
– Ну как, успокоилось твое сердце? Вчера ведь тебе не оказали достаточно внимания. Очередь до тебя, видите ли, не дошла. Не дали потанцевать, сколько тебе хотелось. Зато сегодня тебе никто не мешал – вся площадка принадлежала тебе! И Халидин вдобавок, – Ими повернулся к арачи. Тот кивнул.
Ими стоял лицом к лицу с Абумуслимом, и молча пронизывал его взглядом. Больше он ничего не сказал. Уж лучше бы обругал или влепил пощечину…
Сначала Шахмурад ими, а следом другие дяди и отец вышли со двора. Их сыновья, двоюродные братья Абумуслима, последовали за ними. Музыканты, собрав свои инструменты, также ушли вслед за Халидином. Абумуслим, как вкопанный, стоял посреди двора, стыдясь поднять голову и оглядеться. С веранды смотрели мать и Мис. В окнах мелькали лица его сестер. Куда теперь? Домой – стыдно. На улице тоже не покажешься. Вот бы под ним разверзлась земля…
___________________________________________
6. Шарвили – герой одноименного лезгинского эпоса.
Боясь, что в саду его увидят соседи, Абумуслим направился в хлев. Там он рухнул на кучу сена и зашелся в плаче. Он и не помнил, когда плакал в последний раз. А сейчас рыдал как ребенок… В конце концов слезы иссякли. Но куда деваться от нестерпимого чувства стыда, особенно перед Багаудином? Абумуслим чувствовал, что братишка тут – сидит в другом конце хлева, и, не издавая ни звука, смотрит на него. Присутствие младшего брата угнетало его.
Абумуслим лег на спину и, заложив руки за голову, уставился в потолок. Спустя какое-то время он приподнял голову и покрасневшими глазами поискал Багаудина. Обрадованный этим, мальчик бросился к нему, обхватил его ручонками, положил го лову ему на живот и, не говоря ни слова, закрыл глаза, горестно вздрагивая. Его поведение вновь вызвало слезы у Абумуслима. Он почувствовал: ребенок изо всех сил старается не показать старшему брату, как он давится плачем…
Абумуслим прижал его к себе, поцеловал и ласково заговорил:
– Не плачь, БатI! Умную голову палка не достанет, а для глупой и кулака мало. Ими поступил правильно. Вчера я забылся, лишился ума. Ими следовало отколотить меня, переломать мне все кости!
– Даха, значит, ты больше не будешь танцевать? – испуганно спросил Багаудин. Труднее всего было видеть его жалостливый взгляд.
– Разве я смогу теперь появляться на людях? Наверное, мне больше не следует танцевать, – Абумуслим делился с мальчиком своим горем, как со взрослым.
– Даха, ты что же, и на моей свадьбе не станцуешь?
Вопрос танцев очень беспокоил Багаудина, он был значим и важен для него. Поняв это, Абумуслим погладил мальчика по голове:
– Непременно станцую, БатI! Но на твоей свадьбе я буду танцевать по-другому. А еще – не будь я мужчиной, если еще хоть раз выпью эту отраву, называемую водкой!
От радости у Багаудина заблестели глаза:
– Правда?
– Даю тебе мужское слово! – Абумуслим произнес это так решительно, что ему невозможно было не поверить.
Потом он встал и взял братишку за руку:
– А теперь пойдем купим тебе портфель.
День рождения
Мурад проснулся в полночь и забеспокоился, не обнаружив в другой комнате, на обычном месте, отца с матерью. Младший брат, пятилетний Риад, крепко спал, улыбаясь во сне, то приподнимая брови, то, как будто глубоко задумываясь. Его вид рассмешил Мурада, который был на два года старше братишки.
– Риад, эй, Риад! – он попытался разбудить младшего, но тот продолжал пребывать в сладком царстве сна.
Мурад открыл дверь и вышел на веранду, но и там никого не оказалось. Он выглянул в приоткрытую дверь в сад. Родители сидели за столом под раскидистой шелковицей. Они говорили шепотом, но Мурад сразу почувствовал, что голос у матери дрожит. Время от времени она вытирала платком глаза. «Что с мамой?» – встревожился мальчик. И отец выглядел расстроенным, что еще сильнее взволновало его. Мурад не решился показаться им и стал подслушивать, о чем они говорят.
– Если не прооперировать Риада, мы его потеряем, – плакала мать.
Отец пытался ее утешить:
– Ты уверена, что доктор поставил точный диагноз? Не стоит спешить.
Голос у него звучал, как из глубокой ямы. Мурад никогда еще не видел отца таким потерянным.
– Это уже который раз… – голос матери задрожал. Мурад впервые видел, чтобы мать плакала так горько.
Потом они долго молчали. Продрогший на ночной прохладе Мурад тоже замер, не зная, как поступить. Отец тяжело вздохнул:
– Где найти пять тысяч манатов? Это же не сто манатов, и не пятьсот. Нет никого, кто бы одолжил. Все, как и мы, с трудом сводят концы с концами.
– Да хоть и возьмем в долг, но ведь потом надо и возвращать,
– в лунном свете лицо матери выглядело таким осунувшимся, а глаза так глубоко запали, что Мураду стало бесконечно жаль ее. Захотелось подойти и приласкаться к матери. Но он оставался на месте, продолжая прислушиваться к разговору взрослых.
– Кадыр, ребенок умрет, если мы не найдем денег!
Услышав эти слова матери, Мурад не выдержал – убежал и бросился на свою постель. Уткнувшись головой в подушку, он горько расплакался. «Если не прооперируют, Риад скоро умрет», – подумал он. Что означает смерть, Мурад знал хорошо. До сих пор не забыл, как хоронили соседа, дядю Магомеда. Тогда вмес те с мальчишками с их улицы он тайком пошел на кладбище. Они видели, как мужчины лопатами бросали землю в свежую могилу, куда опустили покойника. Теперь Мураду мерещилась картина непередаваемого горя: вместо дяди Магомеда люди хоронили Риада, лопатами бросая на него землю.
Вскочив с постели, Мурад вытер глаза и подошел к младшему брату. Он взял маленькую, беленькую ручку Риада, спавшего, не подозревая ни о чем, и прижал к своим губам. Мурад вспомнил, что постоянно обижал братишку, часто доводил его до слез, бывало, что и поколачивал. Особенно изводил его, когда видел, что родители ласкают Риада. Без причины придирался к нему, отбирал его игрушки. Часто играл не с Риадом, а с другими детьми со двора. Как бы Риад ни упрашивал и умолял поиграть с ним, он делал вид, что не замечает его. Порой он раздавливал ногой любимую игрушку Риада. И когда тот плакал, Мурад радовался. Больше всего Мурада злила странная закономерность: если он расплачется, то родителей это не особенно трогает, но как только Риад проронит хоть слезинку, тотчас начинаются упреки:
– Сынок, не трогай ребенка, у него больное сердце!
Эти слова раздражали Мурада. «А у меня разве нет сердца?» – обижался он. Иногда Риад плакал неслышно, задыхаясь, как рыба, вынутая из воды. Ему казалось, что братишка делает так нарочно, чтобы взрослые пожалели его. Поэтому он обращался с Риадом очень грубо.
Теперь, глядя на младшего братишку, спавшего с улыбкой на губах, Мурад вспоминал все это.
«Если не прооперировать Риада, мы его потеряем», – эти слова, сказанные плачущей матерью, не выходили из его головы.
«Если не станет Риада, что я буду делать? – от этой мысли Мурад окончательно сник. – И мама с папой не смогут без Риада. Даже одного дня не вытерпят! У них разорвется сердце. И я останусь сиротой…» Впервые Мурад думал о младшем брате без ненависти, с любовью, жалея его. Он осознавал беду, которая им грозила.
«Где найти пять тысяч манатов?» – вспомнил он слова, сказанные отцом. Мурад обвел глазами комнату. Тут все их жилье: и кухня, и спальня, и гостиная. Два года назад на участке, выделенном им сельским советом, они с трудом возвели этот одноэтажный дом. Но никак не могли по-настоящему обустроиться, потому что большая часть заработанных родителями денег уходила на лекарства для Риада.
У Мурада совсем пропал сон. Он предавался рассуждениям совсем как взрослый. Перед глазами стояли осунувшиеся от горя отец с матерью. «Если с Риадом чтото случится, они этого не вынесут», – коченея от холода, снова подумал он…
«Нельзя сидеть сложа руки!», – решительно сказав это себе, он встал. Нашел телефонный справочник и положил перед собой. Оттуда на отдельный листок бумаги он стал выписывать номера телефонов родственников: дедушки и бабушки, дядей и тетушек с обеих сторон. Выписав на бумагу все номера, он взглянул на часы: четвертый час ночи. Родители все еще сидели в саду. Посмотрев на них в окно, Мурад положил исписанный листок под подушку и лег спать.
Наутро, когда Мурад проснулся, отец с матерью уже отвели Риада в больницу. В другое время он бы обиделся, но сегодня только обрадовался этому. Не медля, он снял трубку телефона и позвонил дедушке.
Услышав спозаранку голос внука, старый Абдул встревожился:
– Внучек мой дорогой, к добру ли? Где мама с папой? Как Риад? – посыпались его вопросы.
– Все хорошо, дедушка. Ты завтра приедешь к нам?
– А как же! И я, и бабушка, и дядя, и тетя – все приедем. Завтра же твой день рождения!
– Чехи ба
, ты ничего не покупай мне в подарок, ладно.
– Почему, Мурад? Разве можно на день рождения ничего не покупать? Ведь одно удовольствие покупать подарок для внука!
– Принеси мне деньги! – понизив голос, стесняясь, сказал Мурад. И добавил: – Я сам куплю то, что мне нужно.
______________________________________
7. ЧIехи ба – дедушка.
Услышав неожиданную просьбу внука, старый Абдул подумал: «Каких только уловок не знают нынешние дети!»
– Хорошо, внучек, будь по-твоему, – сказал он. Мурад позвонил по другому номеру:
– Тетя Саяд, это я, Мурад. Доброе утро!
– Доброе утро, Мурад! Как ты? Как Риад? Ничего не случилось? – с беспокойством спросила женщина.
– Все хорошо, тетя Саяд. Ты же завтра придешь к нам?
– Как не прийти? Мы все придем.
– Вы можете вместо подарка дать мне денег? – от стыда Мурад готов был провалиться сквозь землю, на лбу у него выступили капельки пота.
– Тебе нужны деньги, сынок? – тетя Саяд громко рассмеялась.
– Да. Тетя Саяд, только не говори папе и маме, что я звонил тебе, хорошо?
– Не скажу, не скажу, будь спокоен.
Мурад позвонил и остальным родственникам. Потом он набрал номер своей учительницы Гамият, но не решился говорить с ней по телефону. Одевшись, он вышел из дома и направился в дальний конец села. Учительница Гамият, статная красавица, была любимицей первоклассников. Она приехала в село после окончания колледжа и первый год работала у них в школе.
Учительница, снимавшая комнату у тетушки Кевсер, вышла на стук Мурада. Сегодня ведь воскресенье, в школе нет уроков. Что привел этого мальчика к ней домой?
– Заходи, Мурад. У тебя какое-то дело ко мне?
– Нет, я не зайду. Я только хотел вас попросить: приходите завтра к нам домой! У меня день рождения. Вы придете?
– Приду, почему бы и нет?
Учительница, видя, что Мурад чегото недоговаривает, спросила:
– Так что купить тебе в подарок? Мурад, обрадовавшись, ответил:
– Вы не сумеете выбрать то, что я хочу. Если можно, принесите деньги.
Учительница, пораженная, рассматривала черноглазого первоклассника.
– Пусть будет так, я принесу деньги, – сказала она.
От нее Мурад направился в сельсовет, потом – к директору школы, затем – к агроному… Когда он обошел еще и сельские магазины и ларьки, было уже за полдень.
Дома на него посыпались укоры:
– Мурад, не надоело тебе носиться по улицам? Сколько можно пропадать неизвестно где, да еще и голодным?
Он ничего не ответил. Налив себе чаю, стал запивать им хлеб с сыром. Риад, очень бледный, сидел на диване. Когда Мурад заметил опухшие от слез глаза матери, у него пропал аппетит. Положив кусок хлеба на стол, он сказал:
– Завтра у меня день рождения.
– Знаю, сынок, – откликнулась мать.
– У нас будут гости, – стараясь походить на взрослого, сказал Мурад. Но мать не проронила ни слова, и он добавил: – Все свои.
И мать, и отец продолжали молчать, что обеспокоило мальчика.
– Я пригласил учительницу Гамият, будут и другие гости. Родители удивились тому, что он говорил.
– Чан
, Мурад, последние деньги мы сегодня отдали за лекарства для Риада… – мать готова была расплакаться.
– Зарежьте двух кур и пожарьте, – сказал Мурад и вышел. Он не хотел, чтобы домашние видели слезы на его глазах.
На следующий день вечером дом наполнился гостями. Двое дедушек, две бабушки, дяди, тетушки Мурада, соседи, дальние родственники собрались, как на свадьбу. Столько людей сразу к ним приходило лишь несколько лет назад, когда они строили дом и организовали мел
.
