скачать книгу бесплатно
– Ладно.
– Кстати, говоришь, у тебя есть пистолет? – спросил Новый Голос.
– Да, – ответил Знакомый Голос.
– Я возьму?
– Ну конечно, вот держи. Я отродясь не стрелял из пистолета.
Я посмотрел на маму. Она казалась менее напряженной. Может быть, все собаки становятся спокойнее, когда что-то происходит снова и снова.
Раздался странный щелчок.
– Ну что, готов?
– Да.
Послышался треск, с обеих сторон логова появились руки, и дневной свет затопил наше убежище. Люди откинули крышу и теперь вглядывались в нас. Мама зловеще зарычала. Людей было двое: прежний, с волосатым подбородком, и другой, выше ростом, с гладким лицом – у него на голове было больше волос.
Гладколицый улыбнулся, зубы у него были белые.
– Тише, девочка. Стой спокойно. Все получится намного лучше, если будешь вести себя спокойно.
– Она мне чуть руку не оттяпала, – сказал Волосатый.
Гладколицый резко вскинул голову.
– Она что, действительно тебя укусила?
– Да нет.
– Это хорошо.
– Но она не очень хорошо настроена.
– У нее дети. Она их защищает.
Мама зарычала громче и оскалилась.
– Ну же, не дергайся, – ласково сказал Гладколицый.
– Осторожно!
Заскрежетав когтями, мама повернулась к открытой стенке логова, в мгновение ока перепрыгнула ее и исчезла. Мои сородичи сразу отреагировали, бросившись всем скопом в том же направлении.
– Что ж, можно было догадаться, – хихикнул Гладколицый. – Видел, какая худая? Она бродячая и странствует уже давно. Такая не станет доверять человеку, как ты с ней ни сюсюкай.
– Но она крупная.
– Похожа на маламута, насколько я могу судить. Хотя у щенков есть еще кто-то. Немецкий дог?
– Спасибо, что вытащил пулю из пистолета, я сам не умею, – сказал Волосатый.
– Я и обойму вытащил. Поверить не могу, что он дал его с пулей в патроннике. Это опасно.
– Да, только он мой начальник, так что жаловаться не приходится. Ты же никому не скажешь, что я нарушил приказ? Не хочу, чтобы он узнал.
– Скажешь, что все сделал, как было сказано. Это объясняет, почему пуль не осталось.
Когда мужчины запустили руки в логово, мои сородичи реагировали по-разному. Одни сжимались в комочек, а другие, типа Пухли, виляли хвостиками и держались покорно.
– Можно мне взглянуть на щенков? – Я поднял голову на звук третьего, очень высокого голоса.
– Конечно, Ава, вот смотри.
Гладколицый приподнял с земли маленького человечка. Я сообразил, что это была девочка. Она хлопнула в ладоши и восхищенно взвизгнула:
– Щенки!
Гладколицый поставил ее на землю.
– Надо положить их в корзину.
Он ловко подхватил меня и поместил в корзину к моим сородичам, которые, прижав передние лапы к бокам и подняв носы, пытались что-то рассмотреть.
Из-за края корзины появилось улыбающееся лицо девочки. Она разглядывала нас, а я с любопытством смотрел на нее и вдыхал ее запах – от нее пахло чем-то сладким, и острым, и цветочным.
– А теперь, Ава, давай-ка отнесем малышей в тепло.
Корзина закачалась, мир снова стал зыбким, и в отсутствие мамы от этого было не по себе. Кто-то из моих сородичей тревожно запищал, а я сосредоточил все силы на том, чтобы держаться подальше от Пухли, который перевернулся вверх тормашками.
Внезапно воздух стал теплее. Новое логово перестало качаться. Девочка протянула руку, и я с радостью ощутил на себе ее прикосновение. Она поднесла меня к своему лицу, ее светлые глаза были так близко, она смотрела прямо на меня, и мне, сам не знаю почему, захотелось ее лизнуть.
– У нас проблема, Ава, – сказал Гладколицый. – Мы можем покормить их из соски, но я не уверен, что без матери они выживут.
– Я покормлю! – звонко откликнулась девочка.
– Ну хорошо. Только мы вернемся домой поздно вечером, а твоей маме это не очень понравится.
Девочка по-прежнему смотрела на меня, и я отвечал ей восторженным взглядом.
– Я хочу оставить этого.
Мужчина засмеялся.
– Это вряд ли, Ава. Давай-ка займемся бутылочками.
Это был совершенно новый опыт. Когда девочка положила меня спиной к себе на колени и чуть зажала между ногами, я извивался от неудобства, но затем она сунула мне в рот что-то маленькое, и я, почувствовав вкусный запах молока, ухватился за это маленькое, как за сосок, и принялся сосать. Наградой мне стала еда – сытная и сладкая.
При маме ночь в логово приходила постепенно, а в этом новом месте она наступила сразу, так что кое-кто из моих одноплеменников невольно испугался. Без мамы было тревожно, мы беспокойно ворочались и задремали далеко не сразу. Я спал на Пухле, и это было намного лучше, чем спать под ним.
На следующее утро девочка и мужчина вернулись и снова кормили нас, уложив на спинки. Я знал, что мои братья и сестры поели, потому что у всех на губах был запах сочного молока.
– Надо вернуть мать, Ава, – сказал Гладколицый. – Мы не сможем кормить малышей столько, сколько им нужно.
– Я не пойду в школу в понедельник, – ответила девочка.
– Так нельзя.
– Папа…
– Ава, помнишь, что я говорил: иногда мы подбираем животное, но не можем спасти его, потому что оно болеет или с ним плохо обращались? Эти щенки как будто больны. У меня есть другие подопечные, о которых надо заботиться, и прямо сейчас мне никто не помогает.
– Пожалуйста.
– Может быть, мать вернется. Договорились, Ава? Будем надеяться, что она скучает по своим малышам.
Девочку, рассудил я, звали Ава. Чуть позже она взяла меня на руки, и рядом с ней я ощутил безопасность и тепло. Она вышла на свежий воздух, прижимая меня к груди.
Я почуял маму, прежде чем увидел ее. Внезапно Ава резко повела носом.
– Ты – мама? – тихо спросила она.
Мама показалась из-за толстых деревьев, она нерешительно ползла к нам по траве. Когда девочка заговорила, мама склонила голову – каждый ее осторожный шаг выражал недоверие.
Ава опустила меня на землю, предоставив самому себе. Мама настороженно наблюдала за тем, как девочка отступала назад, пока не оказалась у двери.
– Папа! Мама пришла! – пронзительно крикнула Ава. – Все хорошо, милая, – мягче сказала она. – Ну же, вот твой малыш.
Я не понимал, что происходит.
Глава третья
Ава похлопала себя ладонями по бокам.
– Ну пожалуйста, мамочка, иди сюда! Пожалуйста. Если ты не спасешь своих малышей, они умрут.
Я не понимал, что она говорит, но чувствовал в ее словах мольбу. Ситуация напряженная, решил я, и щенку надо вмешаться. Я отвернулся от матери, сделав осознанный выбор. Я любил свою маму, но в глубине души знал, что принадлежу людям.
– Мамочка, иди к своему маленькому мальчику! – взывала Ава. Она подхватила меня, осторожно вошла в дом и стала пятиться назад по коридору. Мама подкралась прямо к порогу, но замерла, не заходя в дом.
Ава поставила меня на пол.
– Тебе нужен малыш? – спросила она.
Я не знал, что делать. И мама, и Ава буквально искрились от напряжения. Я ощущал его в кислом дыхании матери и в запахе, исходящем от кожи маленькой девочки. В растерянности я заскулил, виляя хвостом. Я начал медленно приближаться к маме, и это, кажется, решило дело. Мама сделала несколько шагов вперед, глядя на меня. Я вспомнил, как она запрыгнула в логово, держа за загривок Пухлю, и понял, что происходит. Мама бросилась ко мне.
И тут дверь за ней захлопнулась. По всей видимости, мама пришла в ужас от шума. Прижав уши, она заметалась взад и вперед в узком коридоре, охваченная паникой, затем бросилась в сторону дверного проема. Я заметил Гладколицего, смотрящего в окно, и почему-то помахал ему хвостиком.
Когда он пропал из окна, я пошел за запахом мамы в маленькую комнату. Там, в дальнем конце, была скамейка, и мама спряталась под ней, тяжело дыша, с перекошенной от страха мордой.
Я почувствовал позади в дверях девочку и мужчину.
– Ближе не подходи, Ава, – сказал мужчина. – Я скоро вернусь.
Я хотел подбежать к маме, но девочка подняла меня и прижала к себе, и я заерзал от удовольствия.
Мама не шевелилась. Она лежала съежившись. Человек вернулся, принеся с собой сильный запах моих сородичей, поставил на пол нашу клетку и открыл дверь. Из нее, давя друг друга и падая, вывалились Пухля и остальные. Увидев маму, они всей кучей ринулись к ней. Она выползла из-под скамейки, навострив уши и глядя на Аву. Щенки с воплями и визгом набросились на маму. Она завалилась на бок и принялась их кормить.
Девочка поставила меня на пол, и я побежал воссоединиться с семьей.
– Умница, Ава! Ты все сделала совершенно правильно, – похвалил мужчина.
Я узнал, что Ава называла мужчину папой, а другие люди в доме звали его Сэмом. Для меня это было слишком сложно, и в итоге я стал мысленно именовать его папой Сэмом.
Ава была в доме не все время и даже не каждый день. Тем не менее я считал ее своей девочкой, принадлежащей мне, и никому больше. В нашей комнате находились и другие собаки – я видел, как они копошились в клетках, и чувствовал их запах. Одна из них тоже была матерью – в воздухе витал аромат ее молока, и из клетки на другом конце помещения доносились писк и визг чужих щенков, незаметных глазу. Я также уловил запах какого-то животного – сильный и чуждый, прилетевший из другой части здания, – и гадал, кто это мог быть.
Жизнь в металлическом логове с гремучей крышей казалась очень далекой. Мамино молоко вдруг стало вкуснее и обильнее, а ее дыхание перестало быть зловонным.
– Она набирает вес даже при кормлении, это хорошо, – говорил папа Сэм Аве. – Когда придет пора отучать их от груди, мы стерилизуем ее и найдем ей постоянный дом. – Мама всегда сторонилась папы Сэма, но охотно шла к Аве, которая называла ее Кики.
Меня Ава звала Бейли, и в конце концов до меня дошло, кто я такой: я – Бейли. Пухля был Буддой. У всех моих сородичей появились имена, и мы проводили дни, играя в нашей клетке или во дворе, где росла трава и поднимались высокие деревянные стены.
Никто из моих сестер и братьев не понимал, что нас с Авой связывали особые отношения. Когда она открывала дверь нашей клетки, они бросались к ней всем скопом. Наконец я решил рвануть к двери сразу, как только девочка войдет в комнату, чтобы быть готовым, на случай если она нас выпустит.
Получилось! Она взяла меня на руки, а сородичи остались копошиться возле ее ног, вероятно, изнывая от ревности.
– Ну, Бейли, ты такой шустрый, знаешь, что происходит?
Она несла меня, потому что я был особенным, а сородичи плелись за нами по коридору. Она толкнула дверь и опустила меня на землю, а я прыгнул на Пухлю-Будду.
– Сейчас вернусь! – пропела Ава.
Мы уже были довольно большими, и наши лапы больше не заплетались при беге. Пухля-Будда прыгнул на твердый резиновый мячик, и мы все навалились сверху. Приятно сознавать, что не я один натерпелся от родного братца.
Дверь снова открылась, и вошла Ава с тремя новыми щенками! Она опустила их на землю, и мы все бросились к ним – стали обнюхивать, вилять хвостиками и пытаться схватить друг друга за уши.
Один из щенков, девочка, отличался черной приплюснутой мордочкой и коричневым телом с белыми крапинами на груди, в то время как у двух ее братьев белые отметины были на голове. Шерсть у нее была короткой. Когда мы очутились нос к носу, мне показалось, что все остальные щенки во дворе исчезли, даже когда один из них напал на нас. Когда черноморденькая побежала во двор, я не отставал от нее ни на шаг.
Совместные прогулки щенячьих семейств стали повседневными. Лейси, как ее звала Ава, была примерно моего возраста, мускулистая, но некрупная, с блестящими черными глазами. Мы искали друг друга и вместе играли во дворе с исключительным постоянством. Непонятным для себя образом я чувствовал, что принадлежу больше Лейси, чем Аве. Когда я спал, мы с Лейси боролись в моих снах, а когда бодрствовал, я поднимал нос, одержимый желанием уловить ее запах среди запахов других животных. Единственное, что меня огорчало в той чудесной жизни, – что никто не додумался посадить нас с Лейси в одну клетку.
Когда мама начала пресекать наши настойчивые поползновения в сторону ее груди, папа Сэм поставил мисочки с мягкой едой, которую, по мнению Пухли-Будды, нужно было есть, залезая в нее лапами. Еда внесла такое замечательное разнообразие в нашу жизнь, что я грезил о ней столь же часто, как о Лейси.
Я пришел в большой восторг, когда нас с Лейси наконец-то посадили в одну клетку внутри того, что папа Сэм называл фургоном. Это была высокая металлическая комната с собачьими клетками, поставленными друг на друга, хотя внутри попахивало все тем же таинственным животным. Я не возражал: Ава заметила, как сильно мы с Лейси любим друг друга, и сделала правильный вывод, что нам нужно всегда быть вместе. Лейси перекатилась на спинку, и я прихватил зубами ее челюсть. Живот Лейси покрывала белая шерсть, такая же плотная и короткая, как на спине, тогда как у моих лохматых серых сородичей голова была в основном белая с серыми отметинами между глаз и вокруг морды. Раздумывая об этом, я предположил, что и я, вероятно, выгляжу так же. У Лейси ушки были такими мягкими и теплыми, что, когда я их нежно покусывал, моя челюсть дрожала от любви.
– Папочка, а кошки будут на ярмарке? – спросила Ава.
– Нет. Только собаки. Кошки будут через два месяца, в мае, когда начнется сезон котят.
