Отряд Аз

Комната в полумраке неплотных штор. За окном, не громко, привычный шум машин. На часах 9:30. Мелькнула автоматическая мысль: пора варить кофе и собираться на работу…

Волна напряжения из сна догнала, ударом в спину посадила тело. Рванулся судорожный вдох, как у тонущего, который вынырнул в последний момент. Поплыли радуги перед глазами, мелькнул на мгновение в них тот взгляд: сила, сияющая черная пустота.

Уф! Ничего себе, приснилось… Встала с ощущением изнеможения. Как будто весь день до ночи тяжести таскала. И побрела в ванну и кофе готовить. Потащилась… чуть живая.

Из дневника. Виргиния Николаевна

12.05.2011 года.

Директора института я чем-то напугал. Виргиния Николаевна – женщина очень милая, лет тридцати. Меня увидела, вздрогнула даже. Общалась очень напряженно и формально. Я мысленно примерил на нее военную форму в отместку. Впрочем, форма ей тоже была бы к лицу.

Мы обсуждали Кена Уилбера, а я украдкой любовался. В ее движениях сквозила, прорисовывалась редкая гармоничность линии. Та, что вызывает одновременно эстетический и чувственный интерес, как картина или скульптура, выполненная рукой мастера. При этом, ни толики гламура, искусственности, голливудских поз – чистая женственность. Не всякий сегодня оценит, но для меня нечто сногсшибательное. По сути, дело не в формах: сильный открытый поток женской энергии. Да, это «Ж-ж-ж» – неспроста. Не зря Татьяна Александровна подмигивала шкодным глазом.

С другой стороны сейчас собеседница напоминала мне стакан в подстаканнике. Если стакан с чаем – женская энергия, то подстаканник, жесткая металлическая оболочка – это социальные ожидания. Нравственность, карьера, деньги, правильные манеры и прочая чепуха. Такие дамочки могут засушить себя полностью, имеют хорошие шансы на несчастную личную жизнь. Может быть, как раз такой случай. Впрочем, подобная скованность в сочетании с освобожденной силой иногда производит особое впечатление.

Пожалуй, я слишком увлекся исследованием очаровательного директора. Но, будучи не совсем рефлекторным существом, одновременно с созерцанием вел вполне разумные рациональные переговоры о формате учебного курса для студентов. Впрочем, мы ни до чего не договорились. После двадцатиминутной светской беседы обменялись визитками, обещаниями, если что-то сложится, созвониться, и затем расстались.

На улице вспомнил ее испуг в первое мгновение встречи и подумал: что-то я в ней все-таки не разглядел. Что-то важное не увидел, а это само по себе уже загадка!

Институт

12.05.2011 года.

Ванна. Макияж. Завтрак. Она так и не восстановила душевные силы после кошмарного сна. Чувствовала усталость, даже какую-то дрожь в теле. Дорога на работу. Пробки. День начинался обычно. Блестящий и уютный бордовый Пежо 308 принял, как старый друг. Во время остановок она прикрывала глаза и как бы задремывала на мгновение. Механическая жизнь большого города захватывала ее своим обыденным ритмом. Сегодня успокаивало то, что обычно раздражает: сутолока машин, бестолковость пешеходов, серые плоскости домов и неба. Она поняла, что цепляется за привычное в надежде защититься от того взгляда из сна, как будто он все еще не отпускал ее. «Все хорошо», – сказала она себе и улыбнулась, подъезжая к офису. Начинался рабочий день. Письма. Несколько звонков. На двенадцать назначена незначительная деловая встреча.

В холле на стульях пара студентов с гаджетами ждут зама. В приемной невыспавшийся курьер. Секретарша Людочка заходит в кабинет со списками новых групп. В 11.00, «шествуя важно», появляется пафосный трансперсональщик Григорянц с авторской программой и сладкой улыбкой. Затем суровый и аутичный Бородкевич с вечными претензиями к коллегам и расписанию: психологам часто самим лечиться надо. Заглянул улыбчивый Букин, похожий на домашнего медведя, принес экземпляр своей новой книги с дарственной подписью. Пять минут поговорили: и мил, и точен, и не крут – настоящий профи, и человек тоже…

Без минуты двенадцать она выглянула из кабинета и увидела входившего в холл мужчину. Среднего роста, худощавый. Яркий солнечный свет падал из-за его спины. Виден был только темный контур его фигуры. Лицо совершенно неразличимо.

Он шагнул навстречу и в тень одновременно, и она разглядела тонкое лицо (напоминает какого-то актера) и глаза… которые видела сегодня во сне. Сияющая черная сила, пустота смяла все ее существо, замуровала в неподъемную тяжесть, и через мгновение отпустила. Она будто вновь вынырнула из сна. Он стоял рядом, смотрел совершенно обычно и выговаривал стандартные фразы знакомства.

Она почувствовала себя нелепо, подавила в себе приступ паники и пригласила в кабинет. Походкой деревянной куклы на шарнирах прошла вслед.

Тин Полянский был мил в общении и не навязчив. Точно удерживался на грани делового и неформального тона. С такими приятно иметь дело, приятно пококетничать чуть-чуть. Но сейчас невнятный холодный шепоток страха расползался по закоулкам, казалось… тела, заставлял общаться предельно сухо. Впрочем, ощущалось: опасности нет, достоверно нет. В какой-то момент она успокоилась. Тин ей даже понравился. Вспомнила, на кого он показался похож. Как будто на известного аргентинского футболиста (Хи-хикс Букина по поводу ее интереса к футболу), а глаза, как у героев фильмов Джармуша – темные, тревожные. Передернула плечами.

Не будь того сна, он вызвал бы доверие и симпатию. Она даже, хотела спросить о сне в какой-то момент, но не решилась. Через двадцать минут он ушел. Взгляд его ни разу более не плеснул этой безумной пустотой, даже в момент прощания. Ну и славу Богу!

Разгром

Суматра. Паданг. 12.02.2007 года.

Свет попадает в комнату через приоткрытую дверь и маленькое пыльное окно с сеткой вместо стекла. Кроме того, полумрак пронизывают шнуры света из ряда маленьких круглых отверстий в стене. Следы от пуль, автоматная очередь… Почти картонные стены.

Комнаты… центр связи разгромлен, лаборатория тоже. Разбитые стеллажи, сломанные стулья. На полу слой бумаг, осколки стекла, экранов. Столы на месте и целы, на них искореженные мониторы, системные блоки. Принтер тихонько подвывает, скрипит и мигает красном глазком, пытаясь что-то распечатать.

Артем лежит на спине, разбросав руки, будто его сшибла океанская волна, подстерегла в стремительном движении. Глаза открыты, остекленели, лицо искажено. Белая рубашка справа набухла кровью. Аккуратное маленькое отверстие посреди лба.

– Его добили, стреляли почти в упор, – отчего-то вслух сказал, будто наговаривая для диктофона. Собственный голос был чужим и охрипшим.

Посреди комнаты головой к Артему ничком лежит Ольга, вытянувшись и продолжая тянуть к нему руку. Копна волос полностью закрывает лицо. Темное пятно на блузке между лопаток.

Они все ходили в белом из-за жары. Здесь все ходят в белом.

Охота неожиданно закончилась два часа назад, и он сразу понял, что произошло. Бросился сюда, зная, что ничего уже нельзя изменить. Их было четверо… И то, что Николаса и Акселя здесь нет, означает только то, что они погибли где-то в другом месте и при других обстоятельствах.

Дом стоит в конце глухого переулка, на окраине. Он окружен садом. Багровая пена бугенвилий, фарфоровые чашечки плюмерий, заросли бамбука и несколько пальм. Сад – большая редкость в этом городе, доступная только богатым людям. В основном, здесь живут иначе. Многокилометровые улицы с непрерывными рядами домов, будто построенных из картонных коробок. Поток мотороллеров и велорикш, облезлые пальмы, лотки с фруктами. Роение местных жителей, похожих на кузнечиков, сухоньких, улыбчивых и темнокожих.

…Этот город, похожий на нескончаемую деревню почти в миллион жителей, через неделю должен был проглотить океан, смести гигантской волной вместе с толпами веселых аборигенов и туристов. Теперь этого не произойдет. И что же? Его друзья мертвы.

Утрамбованную пыль переулка подметают, раскачиваясь, тени пальм. В такие минуты чувства в нем умирают, и он начинает действовать, как автомат, стремительно и безошибочно. Но внутри, глубоко – тошнотворный ком. Теперь он пойдет по следу убийц и пропавших товарищей. Уже идет.

Из дневника. Материализация

15.05.2011 года.

Сегодня сразу после пробуждения, в утреннем полумраке, у окна, рядом со шторой почудилась фигура, похожая на серую тень. Она была будто в капюшоне, стояла тихо и покойно, совершенно неподвижно. И будто тьмой из-под капюшона разглядывала меня. Без любопытства. «Так мясник разглядывает коровью тушу, примериваясь, как ее лучше разделать», – мелькнула странная ассоциация.

Не было ни капли беспокойства, только время стекло по стенам ровными волнами. Никогда так не видел время. Фигура была беспристрастна. Она равнодушно начала поворачивать голову в мою сторону.

– ЭТО СМЕРТЬ, – сказал со стороны беззвучный голос, и тонкая женская рука, похожая на луч солнца, повернутая ладонью вперед, заслонила меня. Равнодушная фигура мгновенно растворилась в тени, и через минуту мне показалось, что это был отрывок предрассветного сна.

В ожидании кофе развлекаюсь с дневником. Сижу в «Кофе Хаусе» у огромного, в два этажа арочного окна с видом на канал и боковой фасад Казанского собора. Дневник – моя относительно новая привычка. Он помогает мне еще и еще раз прокручивать события, в попытке осознать не очевидные закономерности происходящего. Я занимаюсь этим постоянно последние шесть лет. Ищу ответ на один и тот же мучительный вопрос.

Да, на чем остановился? Ко мне заглянула, необычная дама – «психолог». Предложила сходить в институт Транскоучинга, и создать мужской клуб, и затем исчезла, возможно, навсегда. Я зачем-то на встречу пошел, познакомился с очаровательным директором. Дальше… ничего не произошло. Две удивительные женщины и никаких событий. Да, институт-то одно название. Естественно, не государственный. Естественно, не большой. Просто коммерческая фирма по дополнительному образованию. Правда известная и престижная. Но не более того. Понятно, почему директор такой молодой, и … презентабельный.

Виргиния Николаевна… В памяти невольно прорисовался ее образ. Задним числом, она показалась еще привлекательней, чем при встрече. Отчетливо представил ее рыжеватые волосы: они падали на плечи, изгиб шеи, стройную фигуру в простом черном платье. Тонкие длинные руки. Чуть приоткрытые губы и глубокие тревожно глядящие глаза… Увлекся, увлекся. Пиши дневник! Я любовался мысленным портретом еще некоторое время, затем вернулся на грешную землю, точнее за столик кафе.

За окном течет, торопливая толпа, толкучка на узком тротуаре. Я вспоминаю Виргинию Николаевну и вижу не только Казанский собор – по тротуару мимо окна проходит она, очаровательный директор института, в узком черном платье, с огромными висячими серьгами в ушах, поворачивает голову, смотрит на меня сквозь упавшую на лицо рыжеватую прядь фантастическими вишневыми глазами. И глаза эти слегка расширяются от изумления.

Сон. Прибрежный песок

15.05.2011 года.

Последующая пара дней выдалась нарочито обыденной: семинары, совещания с преподавателями, хозяйственные дела, деловые встречи. Отчет…

Особо будничными они казались потому, что где-то на задворках сознания еле заметно, но непрерывно проскальзывали образы страшного сна и человека, который из этого сна пришел к ней на встречу. Сам Тин Полянский, несомненно, был симпатичен. Но едва ли этого хватило, чтобы она помнила о встрече двое суток. Тот ужас, который пробудил его взгляд, не ушел до конца. Он поселился где-то глубоко внутри еле заметным, но ощутимым спазмом. Страх не позволял ей более быть полностью свободной, и чувствовать себя в безопасности. И с этим надо было что-то делать. Пока этим «что-то» было постоянное вспоминание сна и встречи. Впрочем, без выводов и результатов.

Видимо, вследствие навязчивых этих мыслей в ночь со второго на третий день она вновь «проснулась» в знакомом сне.

Она вновь плыла по реке в узкой лодке без весел. Вода отливала той же стеклянной неподвижностью, но теченье было заметнее. Обнажена, волосы развеваются, как на ветру. Но ветра нет. В воздухе разлита тревога столь пронзительная, что хочется зажать уши, как от невыносимого воя. А пейзаж так же хорош, ярок и безмятежен. Голубые небеса, белые облака. Но ничего живого не видно и не слышно. На отчетливый зов жажды она не откликнулась, зная эту ловушку. Продолжала стоять неподвижно, в то время как лодка вовлекалась в плавный изгиб русла.

Из-за поворота начинают выплывать песчаные косы и отмели. Они призрачно красивы, сияют бледными радугами в дрожащем, как от жары, воздухе. За радугами встают изумрудные заросли ракит. Песок почти белый. Вода над отмелями отливает сердоликом и играет золотыми солнечными сетями под водой на волнистом песке. Она замирает от осязаемости такой красоты. Вид сказочного берега на мгновение гасит чувство тревоги.

Но прибрежный песок вдруг взрывается сотнями песчаных вихрей. Из вихрей этих слепляются, как поганки белые телом, страшные безглазые, существа, с одними только дырявыми ртами. Их длинные руки без суставов имеют чуткие ладони. Ладони эти уже приметили лодку и тянутся к ней. А лодка как раз причаливает к берегу. Она хочет оттолкнуть ее от пляжа, но тело не подчиняется мысленному приказу. Ужас холодный и липкий наплывает волной вместе с приближением «поганок». Гибель неминуема.

Вдруг из-под воды, с середины реки, подобно ракете, раскидывая золотые струи, вырывается человеческая фигура. Она паническим взглядом узнает давешнего знакомого. Это он. Так странно, в обычных джинсах и футболке, босиком. Но глаза его страшны как никогда. Из них вырывается сияющая черная бездна, и затем ослепляющее белые, как нестерпимый огонь сварки, копья начинают бить в толпу «поганок». Отвратительные твари плавятся и взрываются с черным душным дымом. Он стоит босиком, опираясь на воздух, как на твердую землю. Ярость его огня нарастает, а протуберанцы плазмы бьют из глаз и ладоней, из груди. Он становится похож на косматое солнце. Мощь его необорима. Она сметает отвратительные толпы. Однако новые и новые сотни рождаются из песчаных вихрей, и конца этому не видно.

Она знает уже, что он пришел защитить ее. Но знает и то, что как бы ни велика была его мощь, поражение неизбежно, так как число этих тварей бесконечно. Надежда, возвратившаяся было, гаснет. Она напрягает все свои силы, чтобы освободить неподвижное тело, и вдруг вспоминает, что все происходит во сне. Забыла ведь в какой-то момент!

Сон такой очень опасен. Из него можно и не вернуться живым. Но это сон, а значит, есть спасенье. Надо только проснуться и вытолкнуть из сна этого странного одинокого воина. Усилие неимоверно, но знакомо. Воля надрывается буквально до вопля и судороги. Но она вырывается из оков неподвижности и сна. Успевает как бы руками вытолкнуть своего защитника в реальный мир. Спасены.

Встреча в кафе

15.05.2011 года.

Собственно, ничего удивительного в этой встрече нет. Для человека с высшим магическим образованием тем более. Сила резонанса создает поток событий – сила взаимного притяжения, настройки на одну волну. Своими мыслями и чувствами мы посылаем сигналы в бесконечные просторы Вселенной, и на них откликаются те, кто находятся на той же частоте.

Эту мысль Тин записал позднее в своем дневнике.

Через стекло, обезоруживающе открытым жестом Тин пригласил Виргинию за столик, и сейчас они сидели напротив, исподтишка изучая скорее друг друга, чем меню. Впрочем, неловкой паузы не было.

– Вот, настоящая материализация! Я о вас вспоминал только что, – шутливо бросил Тин, – и вы тотчас появились.

– Вы меня вспоминали? – Виргиния приподняла бровь, будто удивляясь. Она автоматически входила в роль холодноватой светской львицы. – По какому поводу… микродозировок? – царапнула она женским коготком.

– Ну, что вы, какие микродозировки. Тут настоящие макродозировки. Можно сказать, с утра до вечера вспоминал, – соврал Тин… – Не встречал в жизни более очаровательного директора института, поверите?

Грубая лесть в таких ситуациях всегда уместна. И даже умной женщине прямолинейный выпад не отразить. Она смутилась на удивление мило.

– А вы верите в материализацию? – тут же спросила она.

– Можно сказать, верю. Правда, словечко это из жаргона психологов обозначает только тот факт, что воспоминания о человеке и его появление в тот же момент часто совпадают. Вот, в разговоре обсуждали приятеля, и он сразу позвонил. Никакой мистики, – Тин улыбнулся, разводя руками.

– А Вы не похожи на психолога, – в ответ заметила Вирга. – В вас есть что-то спецназовское. Вы бывали в горячих точках? С учетом образования и манер, можно было бы предположить в вас шпиона.

– Вы на редкость наблюдательны, Виргиния Николаевна. Я, конечно, не шпион, но увлекался боевыми искусствами, экстримом, люблю путешествовать. Во всяких местах бывал, в том числе и в неспокойных. Еще я «вольный стрелок», никогда в трудовых коллективах не работаю. Все больше один. Из-за этого может быть «шпион»?

– Может, может… А может… Э и нет, – усмехнулась легкости его тона Вирга.

– Вы тоже на директора не очень похожи.

– На кого же тогда?

– Модель, актриса… – Шучу, шучу, – замахал руками Тин, заметив, что она поморщилась. – Директорство для вас, мне кажется, занятие слишком скучное. Вы другого полета птица… именно полета… не на гнезде вам сидеть.

Она посмотрела на него украдкой, уже настороженно.

Во время небольшой паузы Тин успел подумать, что в этот момент Виргиния Николаевна должна бы вынуть из сумочки пачку и многозначительно закурить тонкую сигарету, как делается обычно, и был искренне ей благодарен, что обошлось без подобного жеста. Тут же он паузу и разрушил, – Встречаются два психолога. Хорошо, что оба не настоящие.

От неожиданности Виргиния рассмеялась.

– Почему это психологи не настоящие? – спросила она.

– Потому что настоящие живут только мозгами, а мы с вами – нет.

– А мы, значит, без мозгов? – чего-то она ему все-таки не простила.

Тон ее был насмешливым, и Тину стало неловко. От этой неловкости, вероятно, он безоглядно бросился в атаку.

– Среднестатистические психологи оперируют логикой, живут только в ментале. А мы с вами другие: у нас энергия двигается, чувства оживленны, и интуиция работает. Мы ищем не объяснений, а переживаний. Мы находим не постулаты, а откровения. Для решения задач используем не мышление, а приключения фантастически интересные и не безопасные. Мы с вами, Виргиния Николаевна – мистики, а может быть, даже маги. …Вот такие пирожки… – добавил Тин, чтобы перевести дух и снизить неожиданный для него самого и, как казалось, избыточный пафос своего выступления. Но Виргинии пафоса, похоже, было в самый раз. Она заинтересовалась сказанным, отбросила роль светской львицы, вообще перестала играть и от этого еще удивительно похорошела.

– Откуда вы это знаете? – немедленно спросила она.

– Просто вижу, – ответил он без малейшей рисовки.

– А видите ли вы так во сне? Видели что-нибудь особенное во сне сегодня ночью?

Вопрос был неожиданным, и Тин собирался ответить, что сны не самая сильная его сторона. Но в этот момент яркий солнечный луч пробился сквозь пыльное весеннее стекло и ударил Виргинии в глаза. Она невольно заслонилась рукой от яркого света.

Тонкая женская рука, сама похожая на луч солнца, повернутая ладонью вперед, заслонила ослепляющий свет, и Тин узнал эту руку. С яркостью, подобной вспышке, он вспомнил, как сегодня утром эта рука защитила его от смерти.

Из дневника. Человек системы

06.04.2005 год.

Не сразу нашел его. Мы не виделись несколько лет. Относились друг к другу с симпатией, но повода встретиться не было. Познакомились в 2002 году. Сначала отдыхали вместе на Гран Канария и сошлись на серфинге и кайтах, на поездках в горные леса. Затем в разговоре показались друг другу интересны. Узнали ту спокойную манеру говорить и действовать, принимать взвешенные решения, которая свойственна людям, бывавшим в серьезных переделках. Приятно чувствовать за словами собеседника силу и опыт. Слова не кажутся пустыми.

Потом выяснилось, что для него это был не совсем отпуск, и сначала я, потом он, по очереди, мы выручили друг друга в довольно сложных ситуациях. Карты были открыты хотя бы частично. Он оказался полковником ГРУ. Я как смог описал свой жизненный сценарий. Это вылилось во взаимное уважение и канал для экстремальной связи. Ни я, ни, тем более, он, не должны были раскрываться, но мы это сделали. Человеческие отношения не менее важны, чем работа, даже такая.

Теперь мне нужна была консультация, которую мог дать только он. У меня был ответ на вопрос, который я собирался задать, но ответ этот носил интуитивный характер. Я же хотел объективности, подтверждения своих предположений или наоборот – их критики, то есть экспертного мнения и, может быть, в кои веки, совета.

Он действительно был рад увидеться. Мы встретились в просторном кафе на Большом проспекте Петроградской стороны. Он занял столик в углу, и я отметил невольно, что отсюда великолепно просматривается весь зал и через огромные окна значительная часть улицы.

Ему лет сорок пять, высокий и худощавый, похож на бывшего спортсмена, сохранившего форму. Легкая седина в коротко стриженых волосах, слегка ироничная улыбка, жесткий взгляд, и, как ни странно, в уголках губ и глаз прячется улыбка. Мягкие, точные движения. Обаятелен невероятно. Манерами и выражением лица порой напоминает Бельмондо в фильме «Великолепный». Только носит иногда очки с чуть тонированными стеклами.

Когда я изложил свой вопрос, он долго молчал. Затем улыбнулся обаятельной суперменской улыбкой.

– Вы же сами понимаете, как это звучит… бредово, особенно для официальных лиц и военных. – Он всегда был очень корректен и обращался к собеседнику на «вы», даже когда дрался или убивал…

– Что касается системы. Сама тема им, что называется, по барабану. Но возможность предсказания таких событий и особенно механизм управления ими. Понимаете, это возможность. Точнее так – ВОЗМОЖНОСТЬ… Даже если с позиции современной научной картины мира это бред, для них это большой куш, притом без существенных вложений и риска. Они на это пойдут.

Их интересуют любые возможности воздействия и управления. Тем более такого масштаба. Даже если ваш рассказ будет похож на сказочку, пойдут на исследования, мониторинг, создание специального подразделения. Однако надо понимать последствия. Если ничего не произойдет, тему просто закроют. При получении результата… сейчас сразу трудно представить, но уверен, что последующие действия будут связаны не только с… гуманными соображениями. При любом развитии событий «засветиться» на таком уровне – большая проблема лично для вас.

Во-первых, из системы не сможете выйти никогда. Не уверен, что это хорошая перспектива. Во-вторых, сразу или впоследствии: живым вам из этой ситуации точно не выпутаться… независимо от успеха или провала проекта.

Мой совет?.. Попробуйте решить вопрос самостоятельно. Не представляю, как. Насколько, могу судить, у вас есть определенные инструменты, которые позволяют это сделать. Но это уже за пределами моей компетенции. Не светитесь ни в коем случае. Хотя маловероятно, что получится остаться незамеченным. Лично на мою поддержку в случае возникновения проблем вы можете рассчитывать.

– Спасибо, Олег. Вы мне очень помогли. Приблизительно так я и представлял ситуацию.

После встречи

16.05.2011 года.

«Он ничего не сказал о силе». – Виргиния сидела у себя на кухне у стола. За окном густой темно-синий вечер, желтые окна домов, золотистые черточки фар и красные точки габаритов внизу на проспекте. Еле слышен шум вечернего города.

С самого начала неожиданной встречи, со взгляда сквозь витрину кафе, его глаза (та безумная пустота) не потревожили ее ни разу. Не в этом дело. Он давно не страшен. Он спас ее, вступил в неравный смертельный бой. И она затем спасла его. Своего рода взаимность.

Об опасности и спасении она думала совершенно искренне, ни капли не сомневаясь в реальности происшедших событий. Она – настоящая сновидящая – знает истинную цену тому, что в таком сне происходит. Смущает только дистанция между реальностью обыденности и сна. Как будто две параллельных жизни и два несравнимых плана отношений. И от этого какой-то разрыв в чувствах, мыслях, какая-то неловкость. Светская болтовня в кафе, и такой… накал чувств, такая самоотверженность, все на грани жизни и смерти… Он ведь даже и не помнит ничего.

Та бойня жуткая, грандиозная, казалось, была для него неслучайной. Скорее она там стала неожиданной гостей. И что за сила в нем нечеловеческая? И зачем эта битва? Он ведь так и не сказал о себе ни слова. Немного помолчали и продолжили болтать о пустяках, будто ничего не происходило. Ей, правда, было легко и хорошо с ним, как давно не было. И одновременно грызла неудовлетворенность оттого, что образовавшаяся на мгновение особая струна, иная связь то ли спряталась, то ли оборвалась.