banner banner banner
Мама на Новый год. Запутанная история
Мама на Новый год. Запутанная история
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Мама на Новый год. Запутанная история

скачать книгу бесплатно


– Цели…Просто провести тщательную проверку, – плотоядно усмехаюсь, в красках представляя, какой ад будет царить в ближайшее время в двух учреждениях. – Попроси, чтобы отправили самых въедливых и дотошных. Нужно каждую бумажку под лупой разглядеть. В гимназии нарушений вагон и маленькая тележка. Педагог в первом «А» классе равнодушная и жестокая. Нарушает правила. Хотя бы распорядок в школе. Оставляет детей без присмотра. Да полно всего, надо только покопаться. В детском доме директор нечиста на руку, взятки берет. Дети на зверят по поведению похожи. Предполагаю, ими там не особо и занимаются.

– Понял. Дальше что делать с полученными данными?

– Дальше…Да ничего особенного, – улыбаюсь в предвкушении, глядя на ночной город из окна. – В случае со школой нужно все обнародовать. Подключить общественность, блогеров. Нужно будет дать огласку. Фамилию учительницы и завуча должны полоскать все, кому не лень. Из каждого утюга. Страна должна знать своих «героев». Чтобы их даже в Мак и супермаркеты кассирами не взяли. Им не место в образовательной системе. В этой школе, как мне известно, учатся сын мэра, прокурора и, если мне не изменяет память, дочери пары депутатов. Они справятся сами. А результаты по детскому дому просто пусть занесут в контролирующую инстанцию. Мне нужно, чтобы там полностью сменили руководство и воспитателей, которые плюют в потолок. И выдали им также волчий билет. В этом городе для них вакансий больше нет.

– Будет сделано, Егор Максимович.

– Спасибо, Вениамин. Спокойной ночи.

Отбиваю вызов и прикрываю глаза.

Вот теперь я доволен. Вот теперь я спокоен.

Теперь все как и должно быть – каждый получит по заслугам.

Глава 16

Влада

– Ты приедешь сегодня домой?

– Я…не знаю, – бурчит Виктор. Он часто и прерывисто дышит в трубку, как будто куда-то торопится. – Посмотрим. Может, в офисе заночую. Мне теперь разгребать все дерьмо из-за сорванного контракта. Ладно, мне пора. Пока.

Я тяжело вздыхаю и медленно отнимаю трубку от уха. Гляжу в окно на кружащиеся в вихре снежинки.

За те три дня после того, как я не пошла на мероприятие мужа, он домой являлся только для того, чтобы переодеться и сходить в душ.

Да, он и раньше часто и много задерживался в офисе. Было много командировок, потому что у Виктора цель масштабировать бизнес. И я всегда отношусь к подобному с пониманием – работа есть работа.

Но эти два дня мы практически не общаемся. Виктор мне не звонит. Лишь писал два коротеньких сообщения: «Я сегодня не приду ночевать. Много работы.»

Я сама набирала его дважды. Чтобы спросить, как дела на фирме, как он сам. Муж отвечает отрывисто, нехотя. Как будто я его раздражаю, как несмышленый ребенок.

Виктор все еще дуется на ту выходку. Хотя я все объяснила и извинилась. Но почему-то впервые этого моему мужу недостаточно.

Я понимаю, что это дурные звоночки, но и валяться в ногах, что впервые за десять лет брака пропустила мероприятие по более, чем уважительной причине, не буду.

Но не натянутые до предела отношения с мужем меня беспокоят.

А то, что Тая третий день не появляется в школе.

Телефон Егора Максимовича по-прежнему молчит. Вызовы проходят, но он не берет трубку.

Лариса понятия не имеет, где ее ученица. И даже не беспокоится об этом. На мои неоднократные вопросы лишь отмахивается, как от надоевшей мухи.

А у меня сердце не на месте. Удивительно, но за один вечер и одну ночь эта девочка запала мне в душу. Зацепила. Сильно. До ускоренного сердцебиения и улыбки на все лицо, стоит только вспомнить ее неподдельный восторг блинчикам.

Прикрываю глаза, и мгновенно вырастает Тая. Такая хрупкая, нежная, потерянная и беззащитная. Меня прямо ломает от желания обнять и прижать девочку к себе. А ладони зудят – хочется снова заплести ей косички, от которых Таисия была в восторге.

– Влада…Влада Игоревна! – голос секретаря врывается в сознание, и образ Таи рассеивается.

С неудовольствием смотрю через плечо.

– Да?

– Вас директор вызывает.

Сердце пропускает удар. Внутри зарождается непонятное и необъяснимое чувство тревоги.

– Зачем? – осторожно интересуюсь, поворачиваясь всем корпусом к дверям.

– Не знаю, – девушка пожимает плечами. – Но Светлана Михайловна сказала, что это срочно.

Тяжело вздыхаю. Я догадываюсь, зачем меня вызывают. И практически уверена, что без выговора не обойдется.

Директор вообще меня не любит. Наши отношения испортились после того, как я отказалась за деньги пририсовывать оценки за четверть некоторым ученикам по своему предмету.

Меня упрашивали родители, потому что их чадушкам нужна золотая медаль. Меня упрашивала директор, чтобы угодить этим родителям. Но я стояла твердо на своем. Эти ученики прогуляли более семидесяти процентов уроков, совершенно игнорировали домашнее задание. За что я должна поставить им «отлично»?! Это, как минимум, не справедливо по отношению к тем, кто старательно писал сочинения и эссе.

С того самого момента Светлана Михайловна не упускала возможности отчитать меня за любую, даже самую незначительную, оплошность. Но я старалась не давать поводов.

И мне это удавалось. До событий трехдневной давности.

Незаметно выдохнув, направляюсь за секретарем. Подхожу к двери директора и, провожаемая сочувствующим взглядом секретаря, заношу кулак. Замираю, выдыхаю, мысленно досчитав до трех, и только тогда стучу.

– Войдите! – властно отзывается Светлана Михайловна.

Переступаю порог кабинета, и одновременно с этим директор вскидывает голову. Улыбка на ее лице из доброжелательной перетекает в хищную, глаза сужаются.

– А, Павлова, – небрежно роняет, откидываясь на спинку стула. – Заходите.

Директор не предлагает мне даже сесть. Значит, могу надеяться на то, что долго меня отчитывать за «провинность» не будут.

Но я даже не представляю, что меня ожидает моральная порка.

– Влада Игоревна, подскажите, пожалуйста, насколько хорошо вы знакомы с кодексом этики нашего учреждения? – вскинув подбородок и выпятив губы, надменно интересуется директор.

– На тестировании перед началом учебного года я получила десять баллов из десяти, – сдержанно поясняю, сцепив ладони перед собой. Я уже понимаю, к чему клонит Светлана Михайловна, и готова к обороне. – Вы же знаете.

– А я вот не уверена. Мне кажется, вы за эти несколько месяцев успели его подзабыть.

Молчу, сдерживаясь изо всех сил. Предыдущий опыт показал, что если я буду придерживаться этой тактики, то освобожусь гораздо быстрее.

Директор подается вперед. Сцепляет руки перед собой на столе и смотрит на меня сверху вниз. Даже несмотря на то, что сидит, а я стою перед ней.

– Подскажите, пожалуйста, Влада Игоревна, – шипит, как змея, выделяя каждое слово, – почему вы не сообщили мне, что ученица нашей школы оказалась у вас дома? Почему я узнаю об этом только на утро следующего дня?!

– Я…

Хочу сообщить, что вообще-то это должна была сделать Лариса, моя подруга.

Но следом в голове вспыхивает вопрос: а подруга ли она мне после этого?! Если не потрудилась поставить в известность директора вечером, как и должна была, да еще и не забыв сообщить, что это именно я забрала девочку.

Но Светлана Михайловна не дает мне и слова вставить в собственное оправдание.

– Как вы вообще допустили подобное?! А если бы с девочкой что-нибудь случилось?! Вы вообще соображаете, что тогда бы сделал со школой ее отец?!

– С ребенком все в порядке, – все же цежу, выплевывая каждое слово. – И я поступила так, как того требовали обстоятельства. Или вы предпочли бы, чтобы я оставила девочку на ночь в школе?

Светлана Михайловна багровеет. Расстреливает меня в упор злым взглядом. Поджимает губы и дышит, как дракон. Впрочем, довольно быстро тушит эту вспышку гнева, снова становясь чопорной и высокомерной дамой.

– Вы не имели никакого права допускать подобную вольность. Вы просто обязаны были поставить в известность меня и полицию, – стискиваю зубы и кулаки, ногтями врезаясь в нежную кожу ладоней. – Надеюсь, это послужит вам уроком на будущее. Вы уволены, Влада Игоревна. Но я все же не хочу портить вам жизнь и поэтому позволю написать заявление по собственному желанию.

Меня как холодной водой окатили. Стою ни жива, ни мертва. Все вокруг поставлено на паузу, а в висках пульс отбивает в бешеном ритме:

Вы уволены, вы уволены, уволены, уволены…

Нет, нет, нет!

И еще раз нет!

Я не могу потерять работу!

Она мне очень нужна! Это то, что меня спасает и не дает скатиться в бездну…

– За что?!

– Как за что? – притворно вскидывает брови Светлана Михайловна и смотрит на меня, как на дурочку. – Я же говорю: за нарушение правил школы. И, кстати, отец этой девочки того же мнения.

Глава 17

Влада

Директор двумя пальцами подхватывает листок сверху стопки бумаг и швыряет его в мою сторону по поверхности стола.

Не притрагиваясь, словно он заразный, пробегаюсь взглядом по написанному размашистым почерком.

Трясу головой, но смысл прочитанного не меняется – я виновата, в том, что забрала Аверину Таисию ночевать домой и не имела на это права. Егор Максимович требует расправы надо мной и согласен только на увольнение.

– Это какой-то бред, – мой голос осип, и слова даются мне с трудом. Опускаю голову, чтобы не показывать злых обжигающих слез. Грудь сковало от обиды и несправедливости. Не зря говорят, что благими намерениями выстлана дорога в ад. – Если уж на то пошло, классный руководитель вообще оставила Аверину одну без присмотра. Почему претензии Егора Максимовича и у вас именно ко мне?!

Светлана Михайловна смеряет меня снисходительным взглядом и снова смотрит, как на дурочку. Вздыхает и, как самому нерадивому двоечнику, разъясняет прописные истины:

– Не стоит пытаться подставить коллег, Влада Игоревна. Формально Лариса Петровна не нарушала правил школы. Более того, по закону она имеет право посещать врача в любое время. Закон в нашей стране на стороне беременных. Более того, девочка оставалась под присмотром. А вы взяли и увели ее.

И пока я задыхаюсь от такого неслыханного, абсурдного заявления и нахожусь в нокауте, директор добивает меня:

– Помимо этого заявления на вас есть еще одна коллективная жалоба. Вот, ознакомьтесь.

Осторожно выхватываю исписанный листок с приложением каких-то фотографий и скринов. Сощуриваюсь, вчитываюсь в текст. Я понимаю буквы, понимаю слова по отдельности. Но вот в цельную картину заявление не складывается.

После третьего прочтения до меня начинает доходить.

Родители одного из пятых классов жалуются, что я непонятно подаю информацию, что многое ученикам приходится изучать самим. Более того, они считают меня аморальной женщиной: нашли мою фотографию трехлетней давности в моих личных социальных сетях. Я там на новый год стою у елки с бокалом шампанского в руках. Оказывается, так я пропагандирую алкоголизм.

А еще скрин с моей страницы, где я процитировала известного политика. В его высказывании содержится бранное слово, спрятанное за звездочками, но родители и это сочли недостойным их детей. А возмущающиеся все те же, кому я не продалась, плюс еще парочка, кто относился ко мне нейтрально.

– Вы прекрасно знаете, – тянет директор, победоносно улыбаясь, – что администрация всегда на стороне родителей. Такова политика школы. Вы их не устраиваете, Влада Игоревна. Так как так и не смогли найти с ними общий язык. И в связи с этим мы вынуждены с вами распрощаться. Я вас предупреждала.

Светлана Михайловна толкает ко мне лист бумаги. Оказывается, бланк заявления уже готов, набран на компьютере. Мне нужно только подписать и поставить дату.

– Какое число ставить? – интересуюсь глухо, со стороны наблюдая, как мои слезы заливают ровные черные буквы.

– Сегодняшнее. Вы можете не дорабатывать. Вас заменит Эльза Маратовна. Подписали? – приподнимается с кресла и выхватывает у меня лист. – Вот и отлично. Вы можете быть свободны, Влада Игоревна. Всего вам доброго.

Захлебываясь беспомощными и обидными слезами, вылетаю из кабинета. Краем глаза замечаю, как секретарь округляет глаза в удивлении и даже привстает со своего места.

Залетаю в учительскую. Оглядываю стол, на котором лежат мои вещи, непроверенные тетради. Понимаю, что больше нет необходимости вчитываться в каждое сочинение по прочитанному произведению, и снова слезы ручьем.

Мне обидно. Мне мерзко. Это унизительно, когда ты отдаешь душу любимому делу, каждому ребенку. Когда ночей не спишь, чтобы продумать план каждого урока, только бы литература не выглядела, как самостоятельное чтение, пересказ произведения и написание сочинения по прочитанному. Когда погружаешь детей в атмосферу того времени…А после тебя выкидывают, как шавку, потому что ты не прогнулась…Меня как в дерьме выкупали.

– Влада, что случилось? – интересуется коллега, касаясь моего плеча. – Ты плачешь.

– А? – поворачиваю голову, возвращаясь в эту ужасающую реальность. С остервенением стираю слезы со щек. – Все хорошо…Все нормально…

Я, как сумасшедшая, продолжаю бормотать эти две фразы и подлетаю к своему рабочему столу. Понимаю, что сил собирать личные вещи нет, и просто одним движением руки сметаю в сумку то, что лежит сверху.

Под изумленные взгляды коллег кое-как просовываю одну руку в пальто и, не прощаясь, покидаю учительскую.

Вываливаюсь на крыльцо и глубоко дышу, пытаясь унять жгучие слезы.

– Вам плохо? – раздается сбоку низкий тягучий голос. Он обволакивает меня, согревает, обнимает и утешает. Так странно! Всего два слова, а какой спектр эмоций они вызвали!

Поворачиваю голову, чтобы увидеть обладателя самого сексуального голоса в моей жизни.

И стоит отметить, внешность этого мужчины соответствует голосу: высокий, настолько, что приходится задирать голову, чтобы смотреть в его лицо. Атлетически сложенная фигура, широкий размах плеч даже куртка, небрежно наброшенная на плечи из-за загипсованной руки, не может скрыть. Джинсы подчеркивают натренированные ноги и подкачанный зад. А глаза…

У этого мужчины невероятные глаза. Глубокие, цвета грозового неба, окруженные пушистыми ресницами. Зачем мужчинам вообще такие ресницы?! Его челка небрежно спадает на лоб, отчего взгляд выходит еще более чарующим и притягательным.

– У вас все в порядке? – повторяет вопрос, и я снова ощущаю эстетический оргазм. Даже глаза прикрываю от удовольствия.

Открываю рот, чтобы ответить, как в следующий момент сердечко сжимается до невероятных размеров от до боли знакомого:

– Папа!

На лице мужчины мгновенно расцветает улыбка до ямочек на щеках. Глаза загораются, и в них столько любви…

Он оборачивается, и я слежу за его взглядом.