скачать книгу бесплатно
– Пить, – только и смогла я прохрипеть, слегка прикрывая глаза, чтобы унять подкатывающую тошноту.
– Так, так, так, не спим, девочка, слышишь?! Посмотри на меня, – говорил со мной врач, поднося при этом стакан с водой к губам. – Небольшой глоток, много пока нельзя. Что-то болит? Тошнит? Как себя чувствуешь? – продолжал допрос доктор.
– Тошнит, голова кружится и болит…везде.
– Немудрено, у тебя сотрясение. Как тебя зовут?
Только я хотела назвать свое имя, как наткнулась на ледяной и презрительный взгляд второго мужчины. Высокий, мощный, смуглый, весь в черном, с аккуратно подстриженной бородой, он внимательно, изучающе смотрел на меня, словно пытался просканировать изнутри, как рентгеном, чтобы добраться до мыслей. От него за версту веяло опасностью, которая не только настораживала, но и очень меня пугала в данном случае. Эта поза и насмешливый взгляд в мой адрес были до боли знакомы: партнеры и друзья отца смотрели также, словно они – хозяева этой жизни, а ты, так или иначе, подчинишься их воле.
– Я… я не помню… – соврала я, отводя глаза от этого опасного мужчины. Моя интуиция подсказывала мне, что стоит мне сказать, кто я, как весь мой план побега рассыплется, как прах. Мой ушибленный мозг сигнализировал, что нужно подальше держаться от этого мужчины, напоминающего зверя, готового к опасному прыжку.
– Заебись, Ворошинский! Ты притащил девку без определенного места жительства и да еще и с потерей памяти! – взорвался собеседник доктора.
– Остынь, Арсений, не заводись, – холодно произнес доктор.
– Вот что, ребятки. Я не дам тебе угробить дело, в которое я до хуя вложил бабла, сил и времени, к тому же стабильно приносящее доход! Поэтому даю на все про все сутки, и чтобы к завтрашнему утру ее – тычет в меня пальцем, при этом глядя в глаза врачу, – и след простыл. У меня все, – и выходит из палаты, не оборачиваясь и от души хлопнув дверью, что я аж вздрогнула.
– Вы не поможете мне встать? Мне надо идти, – попросила я человека, спасшего мне жизнь, имени которого я до сих пор не знала. Но он почему-то не вызывал у меня никаких опасений. Наоборот, ему очень хотелось довериться, поделиться проблемами и положиться на него, как на мужчину. Не знаю, чем мотивировано мое желание, но в своих чувствах по отношению к доктору я не сомневалась.
– У тебя сотрясение мозга, потеря памяти, перелом, многочисленные порезы и гематомы. У тебя лицо разбито, а кожа на спине просто в лоскуты, куда ты собралась? – возмутился доктор.
– Мне надо уйти, – упрямо повторила я, пытаясь встать. – И у меня нет потери памяти.
Врач кинулся ко мне, надавив слегка руками на плечи, снова укладывая в постель.
– Тебе нужен постельный режим, а не разгуливать по городу, где ты снова можешь нарваться на того, кто напал на тебя! – чувствую, что доктор теряет терпение, а, значит, скорее надо делать ноги отсюда. Тем более, наверняка, работники больницы сообщили в полицию обо мне. А мне категорически нельзя с ними сталкиваться! У отца половина отделения «прикормлена», его сотрудники тут же доложат о моем местонахождении. А этого допустить никак нельзя! Иначе выйдет, что моя мамочка подставила себя под удар совершенно зря. О том, что ей достанется, я не сомневалась. При упоминании моего самого родного человека, сердце защемило, на глазах непроизвольно выступили слезы, горло сдавило спазмом. «Мамочка, ты только держись, дождись меня, пожалуйста…».
– Сколько времени я без сознания? – все же сумела выдавить из себя.
– Часов пять. Мне пришлось ввести тебе наркоз, потому что надо было обработать и зашить раны. Хорошо, что у тебя не оказалось аллергии на лекарства, – пояснил мужчина, сверля меня внимательным взглядом.
Я снова предприняла попытку принять вертикальное положение.
– Тогда мне тем более надо идти. Спасибо вам огромное за помощь. Как я могу вас отблагодарить? Денег у меня немного, но я могу отработать, например, убраться. К сожалению, больше я ничего не умею, – добавила уже чуть слышно, опустив глаза.
– Что ты заладила: уйти да уйти! Нельзя так относиться к собственному здоровью! В конце концов, я – твой лечащий врач, и я запрещаю тебе какие-либо передвижения!
– Поймите, – решаюсь объяснить немного свою ситуацию, – мне никак сейчас нельзя встречаться с полицией! Пожалуйста! Дайте мне просто уйти! И чем меньше людей увидит меня, тем будет безопасней. Для всех. Да и я не хочу, чтобы у вас были проблемы. Ваш начальник четко сказал, что мне надо убираться отсюда.
– Он мне не начальник. Это моя клиника. Я – совладелец. И только я, как врач, решаю, сколько нужно находиться пациенту в стенах этого здания. И с чего ты вообще решила, что кто-то вызвал полицию? – вопросительно посмотрел на меня врач, подходя ближе.
– А разве… в таких случаях…ну, с травмами…не сообщают в полицию? – пролепетала я.
– Девочка, это частная клиника. И мы не приглашаем полицейских по случаю и без. Клиенты нашей клиники – серьезные люди, и платят большие деньги, чтобы их не беспокоили в том числе. Как, говоришь, тебя зовут? – резко сменил тему мужчина.
Я снова растерялась. Внутренне я чувствую, что могу доверять ему, и мне хочется хоть кому-то открыть душу, почувствовать себя слабой, под защитой надежного мужчины. Но я не могу ошибиться. Слишком высокая цена – жизни моя и моей мамы. И я вру. Вру человеку, который спас мне жизнь, подобрал на улице, словно бездомного котенка, лечил меня, хотя мог пройти мимо, как многие. Да, я чувствую себя гадко, потому что в моих жизненных устоях вранье считается тяжелым проступком. Но как бы то ни было, у меня есть оправдание этому.
– Маша. Мария, – говорю уже тверже.
Доктор лишь усмехается краешком губ, внимательно рассматривая меня, словно увидел впервые.
– Что-то не так? – решаюсь все же спросить, хоть и боюсь услышать то, что он мне ответит.
– В первый раз встречаю девушку с восточной внешностью с исконно-русским именем Маша. Интересно…
Я громко сглатываю, чем, наверно, выдаю себя с головой. Однако, продолжаю стоять на своем, предпочитая сделать вид, что не услышала последней фразы.
– И все-таки, доктор, какой бы не была охраняемой клиника, мне нужно уйти, меня ждут… – пытаюсь снова вернуться к начальной теме.
– Кто и где тебя ждет?
– Близкий человек. Адрес, к сожалению, я не могу сказать. Не спрашивайте меня больше ни о чем, прошу.
– Значит, так, девочка. Никто тебя нигде не ждет. Ты мне нагло врешь. Я нашел тебя с переломом, порезами и гематомами. Их не получить, просто упав, спотыкнувшись или ударившись о косяк. Значит, тебе досталось от кого-то. Ты была в неприметной одежде, возможно, пыталась скрыться. И сейчас ты нервничаешь, постоянно пытаешься убежать и боишься прихода полиции. Соответственно, ты скрываешься. Я прав?
Я поджимаю губы, отвернув голову к окну. Я не хочу говорить ему правды не только потому, что опасаюсь его, но и потому, что если мой отец меня найдет, то под раздачу попадет и доктор. А я, как никто другой, знаю всю степень гнева Мурата Алиева.
– Вы, кажется, не ту профессию выбрали, доктор, – бурчу я, недовольная тем, что меня раскрыли. – Наша полиция много потеряла в вашем лице.
Неожиданно он расхохотался.
– Нет, девочка, я определенно на своем месте. Просто так уж вышло, что я научился замечать и подмечать все детали. С моей работой это очень важно, – разведя руками, произносит доктор, имени которого я до сих пор не удосужилась у него спросить, но слышала, как к нему обращался тот, второй мужчина. Лев. Именно так звали моего единственного друга и первую любовь. Почему-то невольно с тоской сейчас вспомнила о том худоватом, угловатом пареньке, который смог пробудить во мне первые чувства, несмотря на то, что я была совсем-совсем малышкой.
– Вот как мы с тобой поступим. Сейчас ты отдохнешь. Я вколю тебе успокоительное, потому что тебе надо поспать. А я, раз уж здесь оказался, закончу кое-какие дела. А потом, когда ты проснешься, мы уедем, раз уж ты настаиваешь, – сменив тон на серьезный, уведомляет меня мой спаситель.
– Куда? – спрашиваю я только о последнем.
– Раз ты оказалась ночью на улице, значит, все же идти тебе некуда. Соответственно, у нас один выход – ко мне домой.
Я в ужасе смотрю на врача:
– Нет, мы не можем так поступить, я не могу к вам поехать! Просто отпустите меня, Лев, пожалуйста.
– Успокойся, – властно и холодно произносит он. – Я не собираюсь тебя насиловать, если ты переживаешь об этом. Знаешь ли, меня не привлекают маленькие девочки.
Я вспыхнула до корней волос. Об этой стороне ситуации я даже и не думала. Нет, я понимаю, что Лев – взрослый мужчина, у него есть свои физиологические потребности, однако, мне, как истинной женщине, стало обидно от последних слов.
– Дело не в этом, Лев. Когда меня найдут, – намеренно говорю так, потому что уверена, что моих сил не хватит, чтобы долго противостоять отцу и скрываться от него. В конце концов, у него деньги, власть и огромные связи во всех сферах жизни. А у меня… А что есть у меня? Кроме желания жить своей жизнью и спать спокойно, не шарахаясь звуков за дверью? Верно, ничего. Поэтому я уверена, что мой бунт не продлится долго, потому что мне просто напросто нечего противопоставить отцу. – Пострадаете в первую очередь вы. Я бы не хотела таким образом отплатить вам за все, что вы для меня сделали.
Он лишь усмехнулся, прочесав пятерней свои волосы и посмотрев на меня снисходительно:
– Маша, запомни одну прописную истину, которая тебе обязательно пригодится во взрослой жизни: никогда и ничего не решай за мужчину. Не мешай ему совершать добрые поступки в отношении женщины. Иначе он быстро к этому привыкнет и сядет тебе на шею. И не будет не то что каменной стены, за которой ты должна будешь прятаться, но и элементарной помощи.
Меня снова укололи его слова. И не пойму, что обидело меня больше: то, что он снова сказал, что я маленькая, несмышленая девочка (хоть я с этим и не согласна), или то, что он вздумал учить меня жизни. Я просто отвернула голову, переведя взгляд в окно.
Неожиданно я почувствовала резкий укол в руку. Оборачиваюсь, а рядом стоит Лев со шприцем в руке.
– Выкинь все мысли из головы, отдыхай. А потом поступим так, как я решил.
«А мне нравится его командный тон и властное поведение…» -проносится в моей голове, прежде чем я проваливаюсь в сон без сновидений.
Глава 5
Мадина
Машина останавливается возле элитного жилого комплекса, состоящего из большого количества ярких, красивых домов, они очень высокие, в одном из них я насчитала двадцать пять этажей. Это значит, что тут очень много квартир, и можно с легкостью затеряться. Да, страх перед отцом мешает мне восхититься в полной мере тем местом, куда привез меня Лев. А здесь есть на что посмотреть: небольшой парк с беговыми дорожками, детская площадка, много красивых лавочек, чтобы мамочки могли присесть и отдохнуть в тени американских кленов. И что больше всего меня порадовало, так это охрана на въезде, шлагбаум и камеры. Просто так, без звонка сюда не попасть. Так что, должна признать, на настоящий момент это идеальное место для того, чтобы притаиться и подумать, как быть дальше. Вот если бы еще и с мамой удалось связаться…
Тоска по маме рвет мое сердце на британский флаг. Я уверена, что ей очень досталось от отца из-за моего побега, и сейчас сильно жалею, что не послушала ее и не потащила за собой. От бессилия сжимаю кулаки, вгоняя ногти в ладонь, но даже эта боль меня не отрезвляет. Хочется что-то сломать, разбить, и орать во всю глотку, задавая одни и те же вопросы, на которые нет ответа: «За что?! Почему?!».
– Все в порядке? – раздается голос справа, вырывая меня из мысленной агонии, от чего я вздрагиваю. Оказывается, Лев успел заглушить мотор, выйти и открыть дверь с моей стороны, а я даже и не заметила.
– Да, все в порядке, просто задумалась, извините.
Мужчина протягивает мне руку, помогая выбраться из автомобиля. Я стараюсь двигаться аккуратно, но, несмотря на то, что перед выездом я приняла обезболивающее, все мое тело ноет, особенно там, где сломаны ребра, и спина не дает покоя. Я старалась не прислоняться к сидению, потому что любое прикосновение было подобно разряду тока в двести двадцать вольт.
Я задрала голову, всматриваясь в окна. Интересно, на каком этаже живет мой спаситель?
– Мои окна выходят на другую сторону, – Лев словно читает мои мысли. – Пойдем, не будем стоять на улице, сегодня холодно.
Мы проходим мимо консьержа, которым на удивление оказался не бабушка или дедушка, как это чаще всего бывает, а вполне себе молодой мужчина крепкого телосложения. Еще один плюс в пользу моего временного пристанища.
Квартира Льва очень большая. Но она не выглядит уютной или даже жилой. Все в серых тонах, очень много хрома. Напоминает больше офис, а местами музей. Нет, видно, что над ней поработал дизайнер, все подобрано со вкусом, и смотрится богато, но я не представляю тут уютных посиделок за просмотром фильма, или ночных чаепитий с домашним пирогом, не вижу, как тут будут носиться дети, переворачивая все вверх дном.
– Пойдем, я покажу тебе твою комнату, – раздается голос позади меня.
Безропотно следую за мужчиной. Представленная спальня такая же безликая и до оскомины официальная. Большая, я бы даже сказала огромная, кровать посередине, прикроватная тумбочка, шкаф вдоль стены справа, письменный стол и кресло. Единственное, что выбивалось из всей этой картины минимализма – ковер с длинным ворсом. И выглядел он настолько соблазнительно, что хотелось подойти и пальцами зарыться в длинный ворс, ощутить мягкость покрытия.
Я поворачиваюсь и впервые внимательно, как завороженная, смотрю в темные, а в сумраке комнаты кажущиеся черными глаза мужчины и тихо, но искренне и от души произношу:
– Спасибо вам. За все.
Лев еще сильнее сводит свои широкие брови, и делает вид, что не услышал сказанного мной.
– Моя комната находится напротив, если что-то понадобится, позови. В любое время. Здесь твои лекарства, – кладет пакетик на прикроватную тумбочку. – Здесь рецепт, там указано, что, в каких дозах и когда принимать. А это твои вещи, – протягивает мой рюкзачок, который я поначалу и не заметила. Я беру его, нечаянно задевая пальцы мужчины. И меня как будто током ударило. Захотелось продлить это прикосновение, ощутить силу этих рук, которые в силах и жизнь спасти, и защитить, и, я уверена, подарить нежность. Что со мной происходит? Почему я так реагирую на этого мужчину?
Я очень плохо спала ночью: несмотря на принятое лекарство с вечера, любое движение приносило мне боль, а спина горела от прикосновения ткани. Под утро, утомленная невозможностью уснуть, я просто сняла футболку и скинула ее на пол. И только после этого, устроившись на подушке максимально аккуратно, мне удалось ненадолго вздремнуть.
Меня разбудило то, что кто-то аккуратно тряс меня за плечо и звал по имени. С трудом открываю глаза, в первые секунды не понимая, где нахожусь, привыкая к тусклому освещению комнаты. Перевожу взгляд на стоящего напротив мужчину. Лев! Взвизгиваю, потому что я совершенно обнажена до пояса, а простыня, которой я укрывалась, сползла, обнажая мою грудь. Резко вскакиваю, стону от прострелившей боли, но натягиваю простынь до самого подбородка.
– Спокойно, Маша, – незнакомое имя режет слух, но я вспоминаю, что сама им же и назвалась. – Не дергайся, я же врач, меня ничем подобным не удивишь, – спокойно, с мягкой улыбкой произносит он.
– Сейчас вы стоите рядом со мной не как врач, и мы не в больнице, – пытаюсь возразить, не смея поднять глаз на мужчину, сгорая от стыда.
– Как раз-таки сейчас я стою, как врач. Я пришел обработать твои раны на спине и дать тебе выпить антибиотик, прежде чем я уйду на работу. Его надо принимать в одно и то же время.
– Извините, я… у меня очень болела спина, не могла уснуть и подумала, что без футболки мне будет легче, – начала я оправдываться. Господи, как теперь в глаза-то ему смотреть?! Наверно, мне еще никогда в жизни не было так стыдно. Почему-то мне было не все равно, что подумает именно этот мужчина.
– Маша, прекрати оправдываться, тебе просто надо было разбудить меня. Я же сказал, чтобы ты обращалась ко мне по любому вопросу и в любое время.
– Но как же… Вам же с утра на работу, вы же отвечаете за жизни людей. А я… могу и потерпеть, ничего страшного, – снова пробормотала, смущаясь присутствия Льва.
Послышался неопределенный смешок, от чего я все же поднимаю свой взгляд к лицу мужчины, и вижу в его глазах сменяющие друг друга эмоции: разочарование, тоску и …злость. Пугаюсь, принимая все на свой счет, хочу инстинктивно от него отодвинуться, но в этот момент его лицо снова становится спокойным и ничего не выражающим.
– Маша, давай я помогу тебе лечь на живот и помажу спину, мазь немного облегчит твое состояние, и ты сможешь еще поспать, – мягко произносит врач.
– Нет! – довольно поспешно отвечаю я. От чего снова смущаюсь и прикрываю рот рукой, в очередной раз заливаясь краской. – Я сама.
– Маша, перестань…– начинает Лев.
– Пожалуйста, – я все же поднимаю взгляд и умоляюще смотрю на него, надеясь, что он все прочтет по моим глазам. И слава Аллаху, Лев – очень понятливый мужчина: со вздохом, закатывая глаза, он отворачивается и ждет, пока я перевернусь на живот.
Вздрагиваю, когда моей спины касается шершавая рука, размазывая холодную мазь.
– Придется потерпеть, маленькая. У меня кончились перчатки, а руки все сухие и шершавые от спирта, которым я щедро обрабатываю их перед операциями, – извиняясь, произносит Лев.
– Все в порядке. Просто мазь холодная, это все от неожиданности. Спасибо вам, что возитесь со мной. Я даже и не знаю, как вас благодарить, – смущаясь, произношу я.
– Простого «спасибо» и твоего выздоровления будет достаточно, – я слышу улыбку в голосе этого мужчины, и почему-то хочется улыбаться ему в ответ. – Я закончил. Полежи так еще немного, пусть мазь впитается. Я оставил таблетку и стакан воды, выпьешь через полчаса. Не забудь! Я проконтролировать не смогу, мне пора бежать на работу. Постарайся лишний раз не двигаться, тебе положен постельный режим. Завтрак найдешь на плите. Вот здесь мой номер телефона, если что, звони.
– Спасибо, но боюсь, он мне не поможет – у меня нет телефона.
– Понятно, – протягивает Лев и выходит из комнаты.
А я неожиданно задумалась. А действительно, чем я могу отблагодарить этого мужчину? То, что моя совесть не позволит пользоваться его добротой безвозмездно – однозначно.
Лев
От мыслей об этой необычной девочке Маше с восточной внешностью меня спасали операции, идущие одна за другой. Во время работы я всегда отключался и сосредотачивался на пациенте, лежащем на операционном столе, оставляя все мысли и эмоции за дверьми операционной.
Но вот последняя операция позади. В коридоре меня ожидают товарищи бандита, из которого я только что извлек пулю.
– Что скажете, доктор? – спрашивает один из них, очевидно, самый главный. – Удалось подлатать нашего Илюху?
– Состояние стабильное, но тяжелое. Если больше не будет участвовать в подобных разборках, то вполне возможно доживет до старости. Но я бы советовал провериться у кардиолога: сердце сильно скакало во время операции. В следующий раз может и не пережить. Скоро мы переведем его в реанимацию и, как только он придет в себя, я переведу его в обычную палату и тогда вашего друга можно будет навестить, – обыденно сообщаю о делах прооперированного.
– Спасибо, доктор, мы тебя поняли. А это тебе за сверхурочные, – и протягивает мне пачку зелени, перетянутую резинкой. Мне становится противно. Хочется швырнуть ему эти деньги в рожу и пойти нажраться до зеленых соплей. Но это не поможет. Проходили, знаем. Да и этот браток тут совершенно не при чем: он благодарит меня так, как привык, как принято в его мире. А отвращение – оно сидит внутри меня, и оно адресовано к самому себе.
– Спасибо, но не нужно. Это моя работа, – пытаюсь отказаться. На что глаза бандита прищуриваются, и он произносит все тем же обманчиво – спокойным голосом, но при этом в нем сквозит холод:
– Нехорошо, не стоит нас обижать, мы же от чистого сердца, да и Сизый рекомендовал тебя, как толкового эскулапа. Не разочаровывай нас. А за братишку спасибо, – и с этими словами, все-таки впихнув со смешком мне в руку деньги, вся эта компания гордо идет к выходу.
Провожаю их взглядом, надеясь больше никогда не увидеть, достаю из кармана телефон с мыслью позвонить Маше и резко торможу. Вспоминаю ее слова о том, что у нее нет телефона. Черт! Ладно, надо будет решить этот вопрос.
Что же с ней все – таки произошло? Она очень боится, но чего? Или правильней будет спросить, кого? Ее травмы и поведение говорят о том, что Машу кто-то избил. Попытаюсь разобраться, аккуратно расспросить, но чуть позже, когда она немного привыкнет и поймет, что мне можно доверять.
Почему я с ней вожусь? Понятия не имею. Но что-то меня в ней зацепило. Может, эти испуганные глаза олененка? Может, этот взгляд, который цеплялся за каждого с мольбой защитить? А может, это ее поведение храброго котенка, который не боится большой и грозной овчарки, пытаясь противостоять ей.
– Лев, – окликает меня Арсений, когда я уже почти дошел до кабинета. – Как прошла операция?
