О самом важном

Но пророки предсказывали также, что Бог заключит с Остатком Церкви (это особое понятие – Остаток, то есть те, кто сохранил верность) Новый Завет, по-еврейски Брит Хадашá, и предсказывали, как это свершится. Воля Творца, Царство Красоты, Полноты, Гармонии, Симфонии мира явится через Того, Кто будет истинным Царём человечества – не победоносным монархом, проливающим кровь и наступающим на голову врага, не диктатором и тираном, а Тем, Кто Сам придет к людям и будет страдать их страданиями, болеть их болезнями и примет на Себя грех мира, как бы примет на Себя тот удар возмездия, который неизбежно падает на мир, напоенный ядом зла. Он принесет на землю Царство Божие.

И вот мы на пороге Нового Завета. Вы всё знаете о празднике Рождества Христова, который воскрешает в нашей памяти великое событие – явление на земле истинного Царя.

Царь в древности назывался помазанник, по-еврейски – маши’ах (в греческой транскрипции – мессия); это слово сохранилось впоследствии и в русской терминологии. Происходит этот термин от обряда помазания. В глубокой древности, когда вождь, царь или пророк шли на свое служение, на их голову возливали чашу освященного елея – масла оливы, – который издревле символизировал сохранность, ограждение от дурного. По-гречески слово «помазанник» звучит как Христос.

Таков Царь Нового Завета. Один из поэтов прошлого века написал трогательную песенку:

«ОН родился не в палатахИ не в убранных домах,Там не видно было злата,Где лежал ОН в пеленах».

Само рождение Христово происходит в убогой обстановке.

Он рождается на задворках дома, там, где держат скот, и Его пеленают не в колыбельке, а в кормушке для скота. Христос приходит не как учитель, имеющий санкцию от авторитетных людей своего времени, не как завоеватель, не как жрец, не как философ, окружённый мудрыми учениками. Он приходит к людям как простолюдин, плотник из провинции. Он скрывает Свою тайну и открывает её только тем, кто, увидев Его, узнал в Нём Божественное присутствие. Для чего всё это было нужно?

Для чего это нужно и теперь? Для того, чтобы человек принял Его свободно, добровольно, чтобы не было никакого насилия над духом и совестью людей. Бог-громовержец, Бог-властелин в какой-то мере является проекцией наших затаенных мечтаний, нашего подсознания. Когда мы хотим иметь такого господина, в нас живет раб, в нас живет тот, кто ищет «твёрдой руки».

А мы видим другую руку – руку Христа, пронзённую и прибитую ко кресту. В Нём нет никаких проекций наших мечтаний.

Он принял в своей судьбе всю горечь человеческого существования: и труд, и непонимание близких, и горечь отвержения, и предательство, и неправый суд, и пытку, и смерть – все. Он вошёл и спустился на дно нашего бытия, и призвал к Себе тех, кто сумел Его разгадать, разглядеть эту искру во мраке. «Свет во тьме светит», – говорит нам апостол Иоанн. Евангельский свет светит во тьме. Это Новый Завет. Ветхий Завет заключен с Авраамом и Моисеем. Новый Завет заключен на Тайной вечере. И здесь – уже совсем уничиженное состояние Христа: не храм, не торжественный зал, а тёмная комната, где при лампадах собрались ученики, и Христос совершает таинственный обряд, и хлеб и вино перед ними.

Так был заключен Новый Завет – союз сердца, союз любви. Он продолжает жить и сегодня. Мы живём в трудную, но прекрасную эру Нового Завета.

Христос соединил Небо и землю, поэтому Он – единый господь. Иисус – Его земное имя, по древнееврейски Йешуа, по-гречески и по-русски – Иисус; Христос – это Царь, Царь нашего сердца, Царь грядущего мироздания, Царь, который противопоставил Свое Евангелие всем царствам мира сего.

Он принадлежит Небу, хотя пришёл на землю. Поэтому мы называем Его Сыном Божиим. «Сын» на языке Библии означает «тот, кто принадлежит».

Христос принадлежит Божественности. Он одновременно наш брат и наш Бог. Огромные просторы Вселенной, бесконечные черные провалы космоса, таинственные процессы, которые совершаются в капле воды и в атоме, – всё это находится в руках Творца незримого. И перед Ним стоим мы.

Для того чтобы мы услышали Его голос, Он должен был стать одним из нас, войти в человеческий мир. И Он открыл нам величайшую тайну. Его мудрость и мощь открылись в природе и мироздании через Иисуса Христа и через Его предтечей – пророков. Открылась Его воля. Воля Его в том, чтобы человек учился любви, учился открывать сердце, учился служению. В природе, в мироздании мы этого не найдём. Зато мы найдём это в слове Божием, в Священном Писании, в двух Заветах, которые показывают нам трудный путь человека от трепета, восхищения, страха, противления и борьбы – к принятию Христа.

Как совершилось принятие, каков был этот торжественный момент близ города Кесарии Филипповой? Христос идёт с учениками. Он отверг толпу, которая хотела провозгласить Его Царем. Он стал странником в чужих местах. И вот Он идет усталый, плащ Его покрыт пылью. Идёт по дороге – и молчат ученики, в страхе, в непонимании. Глубокая любовь приковывает их к Нему. Но в то же время они не могут не задавать вопросов: почему Он отверг восторженную толпу, почему не возглавил поход против язычников, не сверг иго тирании, – Он, Который мог совершать чудеса? Он о Себе молчит. А потом вдруг, как бы косвенно, спрашивает их: «Кем Меня считают люди?» Они начинают говорить: пророком, может быть, даже ожившим пророком, пророком, пришедшим из прошлого. И тогда Он спрашивает их, впервые недвусмысленно и прямо: «А вы за кого Меня принимаете?» И Петр говорит: «Ты – Христос, Сын Бога Живого».

И отвечает ему господь: «Блажен ты, благословен ты, Симон Петр, потому что не человек тебе это открыл, не плоть и кровь, а Отец Небесный. Ты – Пётр (что по-гречески значит «камень, скала»), и на этом камне Я создам Свою Церковь, и врата адовы не одолеют Ее».

Когда же Пётр произнёс эти слова? Не в момент земного успеха Спасителя, а в момент, когда Он как бы терпел полное поражение, когда уже ничего нельзя было ожидать, когда Он был почти что изгнан. Вот тогда-то Пётр увидел в этом Страннике, Изгнаннике, идущем по дороге, Христа – Сына Бога Живого.

Это был акт свободы и выбора, акт веры и верности. Вот на этом и стоит Символ веры. И эта его часть – для нас главная, потому что Бога Творца почитают и в других религиях – мусульмане, иудаисты и многие другие. Но для нас есть Откровение Божие в Иисусе Христе, которого нет ни в одной религии.

Всегда надо помнить, что во всех верованиях есть прекрасное искусство и музыка, колокола и чётки, традиции, философия, богословие. Но Христос – только у нас. И поэтому не случайно мы все, миллиард с лишним человек на Земле, называемся христианами.

А потом Символ веры вводит нас более глубоко в тайну Иисусову. Об этом – в следующий раз.

Приложения

Александр Трифонович Твардовский

«Тёркин на том свете»

Александр Трифонович Твардовский много лет руководил главным литературным журналом СССР «Новый Мир», возглавляя его редакционную коллегию. Сам Твардовский написал знаменитую поэму о Великой Отечественной войне «Василий Тёркин». Многие люди изучали её ещё в школе, в соответствии с тогдашней образовательной программой. А вот продолжение этого замечательного произведения – «Тёркин на том свете» – мало кому известно. Сам я узнал об этом стихотворении совсем недавно, только в январе 2020 года, причём узнал от своего отца. «Тот свет» – это полный синоним информационного мира, или мира духовного. Именно по этой причине я и решил включить данное произведение целиком в свою книгу: во-первых, оно очень смешное, а во-вторых, в нём содержится, правда, выраженная преимущественно «эзоповым языком», однако весьма едкая и острая критика советской социалистической системы культуры, и, в частности, литературы, а также ленинского принципа: «социализм – есть учёт и контроль». Тем, кому кажется, что коммунистический строй был практически идеален, нелишне будет прочесть это произведение прославленного литератора той, советской эпохи. А для молодёжи такое прочтение (на мой взгляд, разумеется) окажется ещё и полезным.

Кстати, интересная деталь: самого Твардовского, вскоре после публикации стихов «Тёркин на том свете», власти отстранили от руководства журналом «Новый мир». Повторю, стихотворение это приводится здесь полностью, благо оно не чересчур длинное.

А. Т. Твардовский. Поэмы.

М., Книжная палата, 1988, сс. 264–313

Тридцати неполных лет —Любо ли не любо —Прибыл ТёркинНа тот свет,А на этом убыл.Убыл-прибыл в поздний часНочи новогодней.Осмотрелся в первый разТёркин в преисподней…Так пойдёт – строка в строкуВразворот картина.Но читатель начеку:– Что за чертовщина!– В век космических ракет,Мировых открытий —Странный, знаете, сюжет– Да, не говорите!..– Ни в какие ворота.– Тут не без расчёта…– Подоплёка не проста.– То-то и оно-то…* * *И держись: наставник строгПроницает с первых строк…Ах, мой друг, читатель-дока,Окажи такую честь:Накажи меня жестоко,Но изволь сперва прочесть.Не спеши с догадкой плоской,Точно критик-грамотей,Всюду слышать отголоскиНедозволенных идей.И с его лихой ухваткойПодводить издалека —От ущерба и упадкаПрямо к мельнице врага.И вздувать такие страстиИз запаса бабьих снов,Что грозят Советской властиПотрясением основ.Не ищи везде подвоха,Не пугай из-за куста.Отвыкай. Не та эпоха —Хочешь, нет ли, а не та!И доверься мне по старойДоброй дружбе грозных лет:Я зазря тебе не стануБайки баять про тот свет.Суть не в том, что рай ли с адом,Черт ли, дьявол – всё равно:Пушки к бою едут задом, —Это сказано давно…Вот и всё, чем автор вкратцеУпреждает свой рассказ,Необычный, может статься,Странный, может быть, подчас.Но – вперёд. Перо запело.Что к чему – покажет дело.* * *Повторим: в расцвете лет,В самой доброй силеНенароком на тот светПрибыл наш Василий.Поглядит – светло, тепло,Ходы-переходы —Вроде станции метро,Чуть пониже своды.Перекрытье – не четаДвум иль трём накатам.Вот где бомба ни чертаНе проймёт – куда там!(Бомба! Глядя в потолокИ о ней смекая,Тёркин знать ещё не мог,Что – смотря какая.Что от нынешней – случисьПо научной смете —Так, пожалуй, не спастисьДаже на том свете.)И ещё – что явь, что сон —Тёркин не уверен,Видит, валенками онНаследил у двери.А порядок, чистота —Не приткнуть окурок.Оробел солдат спростаИ вздохнул: – Культура…Вот такие бы вездеЗимние квартиры.Поглядим – какие гдеТут ориентиры.Стрелка «Вход». А «Выход»? Нет.Ясно и понятно:Значит, пламенный привет, —Путь закрыт обратный.Значит, так тому и быть,Хоть и без привычки.Вот бы только нам попитьГде-нибудь водички.От неведомой жарыВ горле зачерствело.Да потерпим до поры,Не в новинку дело.Видит Тёркин, как туда,К станции конечной,Прибывают поездаИзо мглы предвечной.И выходит к поездам,Важный и спокойный,Того света комендант —Генерал-покойник.Не один – по сторонамНачеку охрана.Для чего – судить не нам,Хоть оно и странно:Раз уж списан ты сюда,Кто б ты ни был чином,Впредь до Страшного судаТрусить нет причины.По уставу, сделав шаг,Тёркин доложился:Мол, такой-то, так и так,На тот свет явился.Генерал, угрюм на вид,Голосом усталым:– А с которым, – говорит, —Прибыл ты составом?Тёркин – в струнку, как стоял,Тем же самым родом:– Я, товарищ генерал,Лично, пешим ходом.– Как так пешим?– Виноват.(Строги коменданты!)– Говори, отстал, солдат,От своей команды?Так ли, нет ли – всё равноСпорить не годится.– Ясно! Будет учтено.И не повторится.– Да уж тут что нет, то нет,Это, брат, бесспорно,Потому как на тот светНе придешь повторно.Усмехнулся генерал:– Ладно. Оформляйся.Есть порядок – чтоб ты знал —Тоже, брат, хозяйство.Всех прими да всех устрой —По заслугам место.Кто же трус, а кто герой —Не всегда известно.Дисциплина быть должнаЧеткая до точки:Не такая, брат, война,Чтоб поодиночке…Проходи давай вперед —Прямо по платформе.– Есть идти! – И поворотТёркин дал по форме.И едва за стрелкой онПовернул направо —Меж приземистых колонн —Первая застава.Тотчас всё на карандаш:Имя, номер, дату.– Аттестат в каптерку сдашь,Говорят солдату.Удивлен весьма солдат:– Ведь само собою —Не положен аттестатНам на поле боя.Раз уж я отдал концы —Не моя забота.– Все мы, братец, мертвецы,А порядок – вот он.Для того ведем делаСтрого – номер в номер, —Чтобы ясность тут была,Правильно ли помер.Ведь случалось иногда —Рана несмертельна,А его зашлют сюда,С ним возись отдельно.Помещай его сперваВ залу ожиданья…(Тёркин мельком те словаПринял во вниманье.)– Ты понятно, новичок,Вот тебе и дико.А без формы на учетВстань у нас поди-ка.Но смекнул уже солдат:Нет беды великой.То ли, се ли, а назадВороти поди-ка.Осмелел, воды спросил:Нет ли из-под крана?На него, глаза скосив,Посмотрели странно.Да вдобавок говорят,Усмехаясь криво:– Ты ещё спросил бы, брат,На том свете пива…И довольны все кругомШуткой той злорадной.Повернул солдат кру-гом:– Будьте вы неладны…Позади Учетный стол,Дальше – влево стрелки.Повернул налево – стоп,Смотрит:Стол проверки.И над тем уже Столом —Своды много ниже,Свету меньше, а кругом —Полки, сейфы, ниши;Да шкафы, да вертлюгиСзади, как в аптеке;Книг толстенных корешки,Папки, картотеки.И решеткой обнесенЭтот Стол кромешныйИ кромешный телефон(Внутренний, конечно).И доносится в тишиТочно вздох загробный:– Авто-био опишиКратко и подробно…Поначалу на рожонТёркин лезть намерен:Мол, в печати отражен,Стало быть, проверен.– Знаем: «Книга про бойца».– Ну так в чем же дело?– «Без начала, без конца» —Не годится в «Дело».– Но поскольку я мертвец…– Это толку мало.– … То не ясен ли конец?– Освети начало.Уклоняется солдат:– Вот ещё обуза.Там же в рифму все подряд,Автор – член союза…– Это – мало ли чего,Той ли меркой мерим.Погоди, и самогоАвтора проверим…Видит Тёркин, что уж тутИ беда, пожалуй:Не напишешь, так пришьютОт себя начало.Нет уж, лучше, если сам.И у спецконторки,Примостившись, написалАвто-био Тёркин.* * *По графам: вопрос – ответ.Начал с предков – кто был дед.«Дед мой сеял рожь, пшеницу,Обрабатывал надел.Он не ездил за границу,Связей также не имел.Пить – пивал. Порой без шапкиПриходил, в сенях шумел.Но, помимо как от бабки,Он взысканий не имел.Не представлен был к награде,Не был дед передовой.И отмечу правды ради —Не работал над собой.Уклонялся.И постолькуБлиз восьмидесяти летОн не рос уже нисколько,Укорачивался дед…»* * *Так и далее – родныхОтразил и близких,Всех, что числились в живыхИ посмертных списках.Стол проверки бросил взглядНа его работу:– Расписался? То-то, брат.Следующий – кто там?Впрочем, стой, – перелистал,Нет ли где помарок.– Фотокарточки представьВ должных экземплярах…Докажи тому Столу:Что ж, как не запасся,Как за всю войну в тылуНе был ты ни часа.– До поры была со мнойКарточка из дома —Уступить пришлось одной,Скажем так, знакомой…Но суров закон Стола,Голос тот усопший:– Это личные дела,А порядок общий.И такого никогдаНе знавал при жизни —Слышит:– Палец дай сюда,Обмакни да тисни.Передернуло всего,Но махнул рукою.– Палец? Нате вам его.Что ещё другое?..Вышел Тёркин на просторИз-за той решетки.Шаг, другой – и вот он, СтолМедсанобработки.Подошел – не миноватьПредрешенной встречи.И, конечно же, опятьНе был обеспечен.Не подумал, сгорячаПротянувши ноги,Что без подписи врачаВ вечность нет дороги;Что и там они, врачи,Всюду наготовеОтносительно мочиИ солдатской крови.Ахнул Тёркин:– Что за черт,Что за постановка:Ну как будто на курортМне нужна путевка!Сколько всяческой возниВ их научном мире.Вдруг велят:– А ну, дыхни,Рот разинь пошире.Принимал?– Наоборот. —И со вздохом горьким:– Непонятный вы народ, —Усмехнулся Тёркин.– Кабы мне глоток-другойПри моем раненье,Я бы, может, ни ногойВ ваше заведенье…* * *Но солдат – везде солдат:То ли, се ли – виноват.Виноват, что в этой флягеНе нашлось ни капли влаги, —Старшина был скуповат,Не уважил – виноват.Виноват, что холод жуткийЖег тебя вторые сутки,Что вблизи упал снаряд,Разорвался – виноват.Виноват, что на том светеЗа живых мертвец в ответе.Но молчи, поскольку – тлен,И терпи волынку.Пропустили сквозь рентгенВсю его начинку.Не забыли ничегоИ науки радиИсписали на негоТолстых три тетради.Молоточком – тук да тук,Хоть оно и больно,Обстучали все вокруг —Чем-то недовольны.Рассуждают – не таковЗапах. Вот забота:Пахнет парень табакомИ солдатским потом.Мол, покойник со свежаВходит в норму еле,Словно там ещё душаПритаилась в теле.Но и полных данных нет,Снимок, что ль, нечеткий.– Приготовься на предметОбщей обработки.– Баня? С радостью туда,Баня – это значитПерво-наперво – вода.– Нет воды горячей.– Ясно! Тот и этот светВ данном пункте сходны.И холодной тоже нет?– Нету. Душ безводный.– Вот уж это никуда! —Возмутился Тёркин.– Здесь лишь мертвая вода.– Ну, давайте мертвой.– Это – если б сверху к нам,Поясняет некто, —Ты явился по частям,То есть некомплектно.Мы бы той тебя водойМалость покропили,Все детали меж собойВ точности скрепили.И готов – хоть на парад —Ты во всей натуре…Приступай давай, солдат,К общей процедуре.Снявши голову, кудрейНе жалеть, известно.– Ах, валяйте, да скорей,Мне бы хоть до места…Раз уж так пошли дела,Не по доброй воле,Тёркин ищет хоть углаВ мрачной той юдоли.С недосыпу на земле,Хоть как есть, в одеже,Отоспаться бы в тепле —Ведь покой положен.Вечный, сказано, покой —Те слова не шутки.Ну, а нам бы хоть какой,Нам бы хоть на сутки.Впереди уходят вдаль,В вечность коридоры —Того света магистраль, —Кверху семафоры.И видны за полверсты,Чтоб тебе не сбиться,Указателей персты,Надписи, таблицы…Строгий свет от фонарей,Сухость в атмосфере.А дверей – не счесть дверей,И какие двери!Все плотны, заглушеныСпособом особым,Выступают из стеныВертикальным гробом.И какую ни открой —Ударяет сильный,Вместе пыльный и сырой,Запах замогильный.И у тех, что там сидят,С виду как бы люди,Означает важный взгляд:«Нету. И не будет».Тёркин мыслит: как же быть,Где искать начало?«Не мешай руководить!» —Надпись подсказала.Что тут делать? НаконецНабрался отваги —Шасть к прилавку, где мертвецПодшивал бумаги.Мол, приписан к вам в запасВечный – и посколькуНахожусь теперь у вас,Мне бы, значит, койку…Взглядом сонным и чужимТот солдата смерил,Пальцем – за ухо – большимУказал на двериВ глубине.Солдат – туда,Потянул за ручку.Слышит сзади:– Ах, бедаС этою текучкой…Там за дверью первый стол, —Без задержки следуй —Тем же, за ухо, перстомПереслал к соседу.И вели за шагом шагЭти знаки всуе,Без отрыва от бумагДальше указуя.Но в конце концов ответБыл членораздельный:– Коек нет. Постели нет.Есть приклад постельный.– Что приклад? На кой он ляд?Как же в этом разе?– Вам же ясно говорят:Коек нет на базе.Вам же русским языком…Простыни в просушке.Может выдать целикомСтружкиДля подушки.Соответственны словаДревней волоките:Мол, не сразу и Москва,Что же вы хотите?Распишитесь тут и там,Пропуск ваш отмечен.Остальное – по частям.– Тьфу ты! – плюнуть нечем.Смех и грех: навек почить,Так и то на делеБыло б легче получитьПлощадь в жилотделе.Да притом, когда б живойСлышал речь такую,Я ему с его «Москвой»Показал другую.Я б его за те словаСпосылал на базу.Сразу ль, нет ли та «Москва»,Он бы понял сразу!Я б ему ещё вкатилПо гвардейской норме,Что такое фронт и тыл —Разъяснил бы в корне…И уже хотел уйти,Вспомнил, что, пожалуй,Не мешало б занестиВывод в книгу жалоб.Но отчетлив был ответНа вопрос крамольный:– На том свете жалоб нет,Все у нас довольны.Книги незачем держать, —Ясность ледяная.– Так, допустим. А печать —Ну хотя б стенная?– Как же, есть.Пройти пустяк —За угол направо.Без печати – как же так,Только это зря вы…Ладно.Смотрит – за углом —Орган того света.Над редакторским столом —Надпись: «Гробгазета».За столом – не сам, так зам, —Нам не все равно ли, —– Я вас слушаю, – сказал,Морщась, как от боли.Полон доблестных забот,Перебил солдата:– Не пойдёт. Разрез не тот.В мелком плане взято.Авторучкой повертел.– Да и места нету.Впрочем, разве что в ОтделПисем без ответа…И в бессонный поиск свойВникнул снова с головой.Весь в поту, статейки правит,Водит носом взад-вперед:То убавит, то прибавит,То свое словечко вставит,То чужое зачеркнет.То его отметит птичкой,Сам себе и Глав и Лит,То возьмет его в кавычки,То опять же оголит.Знать, в живых сидел в газете,Дорожил большим постом.Как привык на этом свете,Так и мучится на том.Вот притих, уставясь тупо,Рот разинут, взгляд потух.Вдруг навел на строчки лупу,Избоченясь, как петух.И последнюю проверкуПрименяя, тот же листОн читает снизу кверху,А не только сверху вниз.Верен памятной науке,В скорбной думе морщит лоб.Попадись такому в рукиЭта сказка – тут и гроб!Он отечески согретымУвещаньем изведет.Прах от праха того света,Скажет: что ещё за тот?Что за происк иль попыткаВоскресить вчерашний день,НеизжитокПережиткаИли тень на наш плетень?Впрочем, скажет, и не диво,Что избрал ты зыбкий путь.Потому – от коллективаОторвался – вот в чем суть.Задурил, кичась талантом, —Да всему же есть предел, —Новым, видите ли, ДантомОбъявиться захотел.Как же было не в догадку —Просто вызвать на бюроДа призвать тебя к порядку,Чтобы выправил перо.Чтобы попусту бумагуНа авось не тратил впредь:Не писал бы этак с маху —Дал бы планчик просмотреть.И без лишних притязанийПриступал тогда к труду,Да последних указанийДух всегда имел в виду.Дух тот брал бы за основуИ не ведал бы прорух…Тут, конечно, автор сноваВозразил бы:– Дух-то дух.Мол, и я не против духа,В духе смолоду учен.И по части духа —Слуха,Да и нюха —Не лишен.Но при том вопрос не праздныйВозникает сам собою:Ведь и дух бывает разный —То ли мертвый, то ль живой.За свои слова в ответеЯ недаром на посту:Мертвый дух на этом светеРазличаю за версту.И не той ли метой меченМертвых слов твоих набор.Что ж с тобой вести мне речи —Есть с живыми разговор!Проходите без опаскиЗа порог открытой сказкиВслед за Тёркиным моим —Что там дальше – поглядим.Помещенья вроде ГУМа —Ходишь, бродишь, как дурной.Только нет людского шума —Всюду вечный выходной.Сбился с ног, в костях ломота,Где-нибудь пристать охота.* * *Галереи – красота,Помещений бездна,Кабинетов до черта,А солдат без места.Знать не знает, где привалМаеты бессонной,Как тот воин, что отсталОт своей колонны.Догони – и с плеч гора,Море по колено.Да не те все номера,Знаки и эмблемы.Неизвестных столько лиц,Все свои, все дома.А солдату – попадисьХоть бы кто знакомый.Всем по службе недосуг,Смотрят, не вникая…И не ждал, не думал – вдругВстреча. Да какая!В двух шагах перед тобойДруг-товарищ фронтовой.Тот, кого уже и встретитьТы не мог бы в жизни сей.Но и там – и на том свете —Тоже худо без друзей…Тот, кого уже и встретитьТы не мог бы в жизни сей.Но и там – и на том свете —Тоже худо без друзей…Повстречал солдат солдата,Друга памятных дорог,С кем от Бреста брел когда-то,Пробираясь на восток.С кем расстался он, как с другомРасстается друг-солдат,Второпях – за недосугомСовершить над ним обряд.Не посетуй, что причалишьК месту сам, а мне – вперед.Не прогневайся, товарищ.И не гневается тот.Только, может,                      в миг прощальный,Про себя, живой солдатТот безропотно-печальныйИ уже нездешний, дальний,Протяженный в вечность взглядНавсегда в душе отметит,Хоть уже дороги врозь…– Друг-товарищ, на том свете —Вот где встретиться пришлось…Вот он – в блёклой гимнастеркеБез погон —Из тех времен.«Значит, всё, – подумал Тёркин, —Я – где он.И всё – не сон».– Так-то брат… —Слова излишни.Поздоровались. Стоят.Видит Тёркин: друг давнишнийВстрече как бы и не рад.По какой такой причине —На том свете ли обвыкИли, может, старше в чинеОн теперь, чем был в живых?– Так-то, Тёркин…– Так, примерно:Не понять – где фронт, где тыл.В окруженье – в сорок первом —Хоть какой, но выход был.Был хоть запад и восток,Хоть в пути паек подножный,Хоть воды, воды глоток!Отоспись в чащобе за день,Ночью двигайся. А тут?Дай хоть где-нибудь присядем —Ноги в валенках поют…Повернули с тротуараВ глубь задворков за углом,Где гробы порожней таройБыли свалены на слом.Размещайся хоть на дневку,А не то что на привал.– Доложи-ка обстановку,Как сказал бы генерал.Где тут линия позиций, —Жаль, что карты нет со мной, —Ну, хотя б-в каких границахРасположен мир иной?..– Генерал ты больно скорый,Уточнился бы сперва:Мир иной – смотря который, —Как-никак их тоже два.И от ног своих разутых,От портянок отвлечен,Тёркин – тихо:– Нет, без шуток?.. —Тот едва пожал плечом.– Ты-то мог не знать – заглазно.Есть тот свет, где мы с тобой,И конечно, буржуазныйТоже есть, само собой.Всяк свои имеет стеныПри совместном потолке.Два тех света, две системы,И граница на замке.Тут и там свои уставыИ, как водится оно, —Всё иное – быт и нравы…– Да не всё ли здесь равно?– Нет, брат, – всё тому подобно,Как и в жизни – тут и там.– Но позволь: в тиши загробнойТоже – труд, и капитал,И борьба, и всё такое?..– Нет, зачем. Какой же труд,Если вечного покояОбстановка там и тут.– Значит, как бы в оборонеЗагорают – тут и там?– Да. И, ясно, прежней ролиНе играет капитал.Никакой ему лазейки,Вечность вечностью течет.Денег нету ни копейки,Капиталу только счет.Ну, а в части распорядка —Наш подъем – для них отбой,И поверка, и зарядкаВ разный срок, само собой.Вот и всё тебе известно,Что у нас и что у них.– Очень, очень интересно… —Тёркин в горести поник.– Кто в иную пору прибыл,Тот как хочешь, а по мне —Был бы только этот выбор, —Я б остался на войне.На войне о чем хлопочешь?Ждешь скорей ее конца.Что там слава или почестьБез победы для бойца.Лучше нет – ее, победу,Для живых в бою добыть.И давай за ней по следу,Как в жару к воде – попить.Не о смертном думай часе —В нем ли главный интерес:Смерть —Она всегда в запасе,Жизнь – она всегда в обрез.– Так ли, друг?– Молчи, вояка,Время жизни истекло.– Нет, скажи: и так, и всяко,Только нам не повезло.Не по мне лежать здесь лежнем,Да уж выписан билет.Ладно, шут с ним,                              с зарубежным,Говори про наш тот свет.– Что ж, вопрос                         весьма обширен.Вот что главное усвой:Наш тот свет в загробном мире —Лучший и передовой.И поскольку уготованВсем нам этак или так,Он научно обоснован —Не на трех стоит китах.Где тут пекло, дым иль копотьИ тому подобный бред?– Всё же, знаешь, сильно топят, —Вставил Тёркин, – мочи нет.– Да не топят, зря не сетуй,Так сдается иногда.Кто по-зимнему одетыйТранспортирован сюда.Здесь ни холодно, ни жарко —Ни полена дров, учти.Точно так же – райских парковДаже званья не найти.С басней старой всё несходно —Где тут кущи и сады?– А нельзя ль простой,                                   природнойГде-нибудь глотнуть воды?– Забываешь, Тёркин, где ты,Попадаешь в ложный след:Потому воды и нету,Что, понятно, спросу нет.Недалек тот свет соседний,Там, у них, на старый лад —Все пустые эти бредни:Свежесть струй и адский чад.И запомни, повторяю:Наш тот свет в натуре дан:Тут ни ада нет, ни рая,Тут – наука, там – дурман…Там у них устои шатки,Здесь фундамент нерушим,Есть, конечно, недостатки, —Но зато тебе – режим.Там, во-первых, дисциплинаПротив нашенской слаба.И, пожалуйста, картина:Тут – колонна, там – толпа.Наш тот свет организованС полной четкостью во всём:Распланирован по зонам,По отделам разнесен.Упорядочен отменно —Из конца пройди в конец.Посмотри:Отдел военный,Он, понятно, образец.Врать привычки не имею,Ну, а ежели соврал,Так на местности виднее, —Поднимайся, генерал…И в своем строю лежачемИм предстал сплошной грядойТот Отдел, что обозначенБыл армейскою звездой.Лица воинов спокойны,Точно видят в вечном сне,Что, какие были войны,Все вместились в их войне.Отгремел их край передний,Мнится им в безгласной мгле,Что была она последней,Эта битва на земле;Что иные поколеньяВсех пребудущих годовНе пойдут на пополненьеСкорбной славы их рядов…– Четкость линий и дистанций,Интервалов чистота…А возьми Отдел гражданский —Нет уж, выправка не та.Разнобой не скрыть известный —Тот иль этот пост и вес:Кто с каким сюда оркестромБыл направлен или без…Кто с профкомовской путевкой,Кто при свечке и кресте.Строевая подготовкаНе на той уж высоте…Как ни бьют – не слышно стуку,Но таков уже тот свет:Разгоняют скукой скуку —Думать незачем совсем.Вот где самая отрада —Уж за стол как сел, так сел,Разговаривать не надо,Как ни курят – дыму нет.Тёркин будто бы рассеян, —Он ещё и до войныДань свою отдал музеямПод командой старшины.Там соха иль самопрялка,Шлемы, кости, древний кнут, —Выходного было жалко,Но иное дело тут.Тут уж верно – случай редкийВсё увидеть самому.Жаль, что данные разведкиНе доложишь никому.Так, дивясь иль брови хмуря,Любознательный солдатСозерцал во всей натуреТот порядок и уклад.Ни покоя, мыслит Тёркин,Ни веселья не дано.Разобрались на четверкиИ гоняют в домино.Ах, друзья мои и братья,Кто в живых до сей поры,Дорогих часов не тратьтеДля загробной той игры.Ради жизни скоротечнойОтложите тот «забой»:Для него нам отпуск вечныйОбеспечен сам собой…Миновал костяшки эти,Рядом – тоже не добро:Заседает на том светеПреисподнее бюро.Здесь уж те сошлись,                                должно быть,Кто не в силах поборотьЗаседаний вкус особый,Им в живых изъевший плоть.Им ни отдыха, ни хлеба, —Как усядутся рядком,Ни к чему земля и небо —Дайте стены с потолком.Им что вёдро, что ненастье,Отмеряй за часом час,Целиком под стать их страстиВечный времени запас.Вот с величьем натуральнымНад бумагами склонясь,Видно, делом персональнымЗанялися – то-то сласть.Тут ни шутки, ни улыбки —Мнимой скорби общий тон.Признает мертвец ошибкиИ, конечно, врет при том.Врет не просто скуки ради,Ходит краем, зная край.Как послушаешь – к наградеПрямо с ходу представляй.Но позволь, позволь,                               голубчик,Так уж дело повелось,Дай копнуть тебя поглубже,Просветить тебя насквозь.Не мозги, так грыжу вправить,Чтобы взмокнул от жары,И в конце на вид поставитьПо условиям игры…Стой-постой! Видать персону.Необычный индивидСам себе по телефонуНа два голоса звонит.Перед мнимой секретаршейТем усердней мечет лесть,Что его начальник старший —Это лично он и есть.И упившись этим тоном,Вдруг он, голос изменив,Сам с собою – подчиненным —Наставительно учтив.Полон власти несравнимой,Обращенной вниз, к нулю,И от той игры любимойМякнет он, как во хмелю…Отвернувшись от болванаС гордой истовостью лиц,Обсудить проект романаЧлены некие сошлись.Этим членам всё известно,Что в романе быть должноИ чему какое местоНаперед отведено.Изложив свои наметки,Утверждают по томам.Нет – чтоб сразу выпить водки,Закусить – и по домам.Дальше – в жесткой оборонеОчертил запретный кругКандидат потустороннихИли доктор прахнаук.В предуказанном порядкеКнижки в дело введены,В них закладками цитаткиДля него застолблены.Вперемежку их из книжекНа живую нитку нижет,И с нее свисают внизМертвых тысячи страниц…За картиною картина,Хлопцы дальше держат путь.Что-то вслух бубнит мужчина,Стоя в ящике по грудь.В некий текст глаза упрятал,Не поднимет от листа.Надпись: «Пламенный оратор» —И мочалка изо рта.Не любил и в жизни бреннойМой герой таких речей.Будь ты штатский иль военный,Дай тому, кто побойчей.Нет, такого нет порядка,Речь он держит лично сам.А случись, пройдет не гладко,Так не он ее писал.Все же там, в краю забвенья,Свой особый есть резон:Эти длительные чтеньяУкрепляют вечный сон…Вечный сон. Закон природы.Видя это всё вокруг,Своего экскурсоводаТёркин спрашивает вдруг:– А какая здесь работа,Чем он занят, наш тот свет?То ли, се ли – должен кто-тоДелать что-то?– То-то – нет.В том-то вся и закавыкаИ особый наш уклад,Что от мала до великаВсе у нас руководят.– Как же так – без производства,Возражает новичок, —Чтобы только руководство?– Нет, не только. И учет.В том-то, брат, и суть вопроса,Что темна для простаков:Тут ни пашни, ни покоса,Ни заводов, ни станков.Нам бы это всё мешало —Уголь, сталь, зерно, стада…– Ах, вот так! Тогда, пожалуй,Ничего. А то беда.Это вроде как машинаСкорой помощи идет:Сама режет, сама давит,Сама помощь подает.– Ты, однако, шутки этиПро себя, солдат, оставь.– Шутки!Сутки на том свете —Даже к месту не пристал.Никому бы не мешая,Без бомбежки да в теплеМне поспать нужда большаяС недосыпу на земле.– Вот чудак, ужели трудноУяснить простой закон:Так ли, сяк ли – беспробудныйТы уже вкушаешь сон.Что тебе привычки тела?Что там койка и постель?..– Но зачем тогда отделы,И начальства корпус целый,И другая канитель?Тот взглянул на друга хмуро,Головой повел:– Нельзя.– Почему?– Номенклатура, —И примолкнули друзья.Тёркин сбился, огорошенТочно словом нехорошим.* * *Всё же дальше тянет нить,Развивая тему:– Ну, хотя бы сократитьДанную Систему?Поубавить бы чуток,Без беды при этом…– Ничего нельзя, дружок.Пробовали. Где там!Кадры наши, не забудь,Хоть они лишь тени,Кадры заняты отнюдьНе в одной Системе.Тут к вопросу подойти —Шутка не простая:Кто в Системе, кто в Сети —Тоже Сеть густая.Да помимо той Сети,В целом необъятной,Cколько в Органах – сочти!– В Органах – понятно.– Да по всяческим СтоламСписок бесконечный,В Комитете по деламПерестройки Вечной…Ну-ка, вдумайся, солдат,Да прикинь, попробуй:Чтоб убавить этот штат —Нужен штат особый.Невозможно упредить,Где начет, где вычет.Словом, чтобы сократить,Нужно увеличить…Тёркин под локоть дружкаТронул осторожно:– А какая всё тоска,Просто невозможно.Ни заботы, ни труда,А тоска – нет мочи.Ночь-то – да. А день куда?– Тут ни дня, ни ночи.Позабудь, само собой,О зиме и лете.– Так, похоже, мы с тобойНа другой планете?– Нет, брат. Видишь ли, тот светДанный мир забвенный,Расположен вне планетИ самой Вселенной.Дислокации иной —Ясно?– Как не ясно:То ли дело под лунойДаже полк запасный.Там – хоть норма голоднаИ гоняют лихо,Но покамест есть война —Виды есть на выход.– Пообвыкнешь, новичок,Будет всё терпимо:Как-никак – оклад, паекИ табак без дыма…Тёркин слышит, не поймёт —Вроде, значит, кормят?– А паек загробный тотПо какой же норме?– По особой. ПояснюПостановку эту:Обозначено в меню,А в натуре нету.– Ах, вот так… – Глядит солдат,Не в догадку словно.– Ну, ещё точней, окладИ паек условный.На тебя и на меняЧислятся в расходе.– Вроде, значит, трудодня?– В некотором роде…Все по форме: распишись —И порядок полный.– Ну, брат, это же – не жизнь!– Вон о чем ты вспомнил.Жизнь! И слушать-то чудно:Ведь в загробном миреЖизни быть и не должно, —Дважды два – четыре…* * *И на Тёркина солдатКак-то сбоку бросил взгляд.Так-то близко, далеко лиНовый видится квартал.Кто же там во власть покояПеред вечностью предстал?– Любопытствуешь?– Ещё бы.Постигаю мир иной.– Там отдел у нас Особый,Так что – лучше стороной…– Посмотреть бы тоже ценно.– Да нельзя, поскольку онНи гражданским, ни военнымЗдесь властям не подчинен.– Что ж.Особый есть Особый.И вздохнув, примолкли оба.* * *… Там – рядами по годамШли в строю незримомКолыма и Магадан,Воркута с Нарымом.За черту из-за черты,С разницею малой,Область вечной мерзлотыВ вечность их списала.Из-за проволоки тойБелой-поседелой —С их особою статьей,Приобщенной к делу…Кто, за что, по воле чьей —Разберись, наука.Ни оркестров, ни речей,Вот уж где – ни звука…Память, как ты ни горька,Будь зарубкой на века!* * *– Кто же всё-таки за гробомУправляет тем Особым?– Тот, кто в этот комбинатНас послал с тобою.С чьим ты именем, солдат,Пал на поле боя.Сам не помнишь? Так печатьДонесет до внуков,Что ты должен был кричать,Встав с гранатой. Ну-ка?– Без печати нам с тобойЗнато-перезнато,Что в бою – на то он бой —Лишних слов не надо.Что вступают там в праваИ бывают кстатиБольше прочих те слова,Что не для печати…Так идут друзья рядком.Вволю места думамИ под этим потолком,Сводчатым, угрюмым.Тёркин вовсе помрачнел.– Невдомек мне словно,Что Особый ваш ОтделЗа самим Верховным.– Всё за ним, само собой,Выше нету власти.– Да, но сам-то он живой?– И живой. Отчасти.Для живых родной отец,И закон, и знамя,Он и с нами, как мертвец, —С ними он и с нами.Устроитель всех судеб,Тою же пороюОн в Кремле при жизни склепСам себе устроил.Невдомек ещё тебе,Что живыми правит,Но давно уж сам себеПамятники ставит…Тёркин шапкой вытер лоб —Сильно топят всё же, —Но от слов таких ознобПробежал по коже.И смекает голова,Как ей быть в ответе,Что слыхала те слова,Хоть и на том свете.Да и мы о том, былом,Речь замнем покамест,Чтоб не быть иным числом,Задним, – смельчаками…Слишком памятны чертыВласти той безмерной…– Тёркин, знаешь ли, что тыНагражден посмертно?Ты – сюда с передовой,Орден следом за тобой.К нам приписанный навеки,Ты не знал наверняка,Как о мертвом человекеЗдесь забота велика.Доложился – и порядок,Получай, задержки нет.– Лучше всё-таки наградаБез доставки на тот свет.Лучше быть бы ей в запасеДля иных желанных дней:Я бы даже был согласенИ в Москву скатать за ней.Так и быть уже. Да что там!Сколько есть того путиПо снегам, пескам, болотамС полной выкладкой пройти.То ли дело мимоходомПовстречаться с той Москвой,Погулять с живым народом,Да притом, что сам живой.Ждать хоть год,                   хоть десять кряду,Я б живой не счел за труд.И пускай мне там наградуВдвое меньшую дадут…Или вовсе скажут: рано,Не видать ещё заслуг.Я оспаривать не стану.Я – такой. Ты знаешь, друг.Я до почестей не жадный,Хоть и чести не лишен…– Ну, расчувствовался. Ладно.Без тебя вопрос решен.Как ни что, а все же лестноНацепить ее на грудь.– Но сперва бы мне до местаПритулиться где-нибудь.– Ах, какое нетерпенье,Да пойми – велик заезд:Там, на фронте, наступленье,Здесь нехватка спальных мест.Ты, однако, не печалься,Я порядок наведу,У загробного начальстваЯ тут всё же на виду.Словом, где-нибудь приткнемся.Что смеешься?– Ничего.На том свете без знакомстваТоже, значит, не того?Отмахнулся друг бывалый:Мол, с бедой ведем борьбу.– А ещё тебе, пожалуй,Поглядеть бы не мешалоВ нашу стереотрубу.– Это что же ты за дивоНа утеху мне сыскал?– Только – для загробактива,По особым пропускам…Нет, совсем не край передний,Не в дыму разрывов бой, —Целиком тот свет соседнийЗа стеклом перед тобой.В четкой форме отраженьяНа вопрос прямой ответ —До какого разложеньяДокатился их тот свет.Вот уж точно, как в музее —Что к чему и что почем.И такие, брат, мамзели,То есть – просто нагишом…Тёркин слышит хладнокровно,Даже глазом не повел.– Да. Но тоже весь условныйЭтот самый женский пол?..И опять тревожным взглядомТот взглянул, шагая рядом.* * *– Что условный – это да,Кто же спорит с этим,Но позволь и мне тогдаКое-что заметить.Я подумал уж не раз,Да смолчал, покаюсь:Не условный ли меж насТы мертвец покамест?Посмотрю – ни дать ни взять,Всё тебе охота,Как в живых, то пить, то спать,То ещё чего-то…– Покурить! – И за кисетУхватился Тёркин:Не занес ли на тот светЧуточку махорки?По карманным уголкамДа из-за подкладки —С хлебной крошкой пополам —Выгреб все остатки.Затянулся, как живой,Той наземной, фронтовой,Той надежной, неизменной,Той одной в страде военной,В час грозы и тишины —Вроде старой злой жены,Что иных тебе дороже —Пусть красивей, пусть моложе(Да от них и самый вред,Как от легких сигарет).Угощаются взаимноРазным куревом дружки.Оба – дымныйИ бездымныйПроверяют табаки.Тёркин – строгий дегустатор,Полной мерой раз и дваПотянул, вернул остатокИ рукой махнул:– Трава.На-ко нашего затяжку.Друг закашлялся:– Отвык.Видно, вправду мертвым тяжко,Что годится для живых…– Нет, а я оттуда выбыл,Но и здесь, в загробном сне, —То, чего не съел, не выпил, —Не дает покоя мне.Не добрал, такая жалость,Там стаканчик, там другой.А закуски той осталось —Ах ты, сколько – да какой!За рекой Угрой в землянке —Только сел, а тут «в ружье!» —Не доел консервов банки,Так и помню про нее.У хозяйки белорусскойНе доел кулеш свиной.Правда, прочие нагрузки,Может быть, тому виной.А вернее – сам повинен:Нет – чтоб время не терять —И того не споловинил,Что до крошки мог прибрать.Поддержать в пути здоровье,Как тот путь бывал ни крут,Зная доброе присловье:На том свете не дадут…Тут, встревожен не на шутку,Друг прервал его:– Минутку!..* * *Докатился некий гул,Задрожали стены.На том свете свет мигнул,Залились сирены.Прокатился долгий войНад глухим покоем…Дали вскорости отбой.– Что у вас такое?– Так и быть – скажу тебе,Но держи в секрете:Это значит, что ЧПНынче на том свете.По тревоге розыск свойПодняла Проверка:Есть опасность, что живойПросочился сверху.Чтобы дело упредить,Срочное заданье:Ну… изъять и поместитьВ зале ожиданья.Запереть двойным замком,Подержать негласно,Полноценным мертвякомЧтобы вышел.– Ясно.– И по-дружески, любя,Тёркин, будь уверен —Я дурного для тебяДелать не намерен.Но о том, что хочешь жить,Дружба, знаешь, дружбой,Я обязан доложить…– Ясно…– … куда нужно.Чуть ли что – меня под суд.С места же сегодня…– Так. Боишься, что пошлютДальше преисподней?– Всё ты шутки шутишь, брат,По своей ухватке.Фронта нет, да есть штрафбат,Органы в порядке.Словом, горе мне с тобой, —Ну какого чертаБродишь тут, как чумовой,Беспокоишь мертвых.Нет – чтоб вечности служитьС нами в тесной смычке, —Всем в живых охота жить.– Дело, брат, в привычке.– От привычек отвыкай,Опыт расширяя,У живых там, скажешь, – рай?– Далеко до рая.– То-то!– То-то, да не то ж.– До чего упрямый.Может, всё-таки дойдешьВ зале в этой самой?– Не хочу.– Хотеть – забудь.Да и толку мало:Всё равно обратный путьПовторять сначала.– До поры зато в строю —Хоть на марше, хоть в бою.Срок придет, и мне травоюГде-то в мире прорасти.Но живому – про живое,Друг бывалый, ты прости.Если он не даром прожит,Тыловой ли, фронтовой —День мой вечности дороже,Бесконечности любой.А ещё сознаться можно,Потому спешу домой,Чтоб задачей неотложнойЗагорелся автор мой.Пусть со слов моих подробноОтразит он мир загробный,Всё по правде. А приврет —Для наглядности подсобной —Не беда. Наоборот.С доброй выдумкою рядомПравда в целости жива.Пушки к бою едут задом, —Это верные слова…Так что, брат, с меня довольноДо пребудущих времен.– Посмотрю – умен ты больно!– А скажи, что не умен?Прибедняться нет причины:Власть Советская самаС малых лет уму учила —Где тут будешь без ума?На ходу снимала пробу,Как усвоил курс наук.Не любила ждать особо,Если понял что не вдруг.Заложила впредь задаткиДело видеть без очков,В умных нынче нет нехватки,Поищи-ка дураков.– Что искать – у нас избытокДураков – хоть пруд пруди,Да каких ещё набитых —Что в Системе, что в Сети…– А куда же их, примерно,При излишестве таком?– С дураками планомерноМы работу здесь ведем.Изучаем доскональноИх природу, нравы, быт,Этим делом специальныйГлавк у нас руководит.Дуракам перетасовкуУчиняет на постах.Посылает на низовку,Выявляет на местах.Тех туда, а тех туда-то —Четкий график наперед.– Ну, и как же результаты?– Да ведь разный есть народ.От иных запросишь чуру —И в отставку не хотят.Тех, как водится, в цензуру —На повышенный оклад.А уж с этой работенкиДальше некуда спешить…Все же – как решаешь, Тёркин?– Да как есть: решаю жить.– Только лишняя тревога.Видел, что за поездаНеизменною дорогойНаправляются сюда?Все сюда, а ты обратно,Да смекни – на чем и как?– Поезда сюда, понятно,Но отсюда – порожняк?– Ни билетов, ни посадкиНет отсюда «на-гора».– Тормозные есть площадки,Есть подножки, буфера…Или память отказала,Позабыл в загробном сне,Как в атаку нам, бывало,Доводилось на броне?– Трудно, Тёркин, на границе,Много легче путь сюда…– Без труда, как говорится,Даже рыбку из пруда…А к живым из края мертвых —На площадке тормозной —Это что – езда с комфортом, —Жаль, не можешь ты со мнойБросить эту всю халтуруИ домой – в родную часть.– Да, но там в номенклатуруМог бы я и не попасть.Занимая в преисподнейНа сегодня видный пост,Там-то что я на сегодня?Стаж и опыт – псу под хвост?..Вместе без году неделя,Врозь на вечные века…И внезапно из тоннеля —Вдруг – состав порожняка.Вмиг от грохота и гулаОнемело всё вокруг…Ах, как поручни рванулоИз живых солдатских рук;Как хватало мертвой хваткойИзо всех загробных сил!Но с подножки на площадкуТёркин всё-таки вступил.Долей малой перевесилГруз, тянувший за шинель.И куда как бодр и весел,Пролетает сквозь тоннель.Комендант иного мираЗа охраной суетнойНе заметил пассажираНа площадке тормозной.Да ему и толку мало:Порожняк и порожняк.И прощальный генералуТёркин ручкой сделал знак.Дескать, что кому пригодней.На себя ответ беру,Рад весьма, что в преисподнейНе пришелся ко двору.И как будто к нужной целиПрямиком на белый свет,Вверх и вверх пошли тоннелиВ гору, в гору. Только – нет!Чуть смежил глаза устало,И не стало в тот же мигНи подножки, ни состава —На своих опять двоих.Вот что значит без билета,Невеселые дела.А дорога с того светаДалека ещё была.Поискал во тьме руками,Чтоб на ощупь по стене…И пошло всё то кругами,От чего кричат во сне…Там в страде невыразимой,В темноте – хоть глаз коли —Всей войны крутые зимыИ жары ее прошли.Там руин горячий щебеньБомбы рушили на грудь,И огни толклися в небе,Заслоняя Млечный Путь.Там валы, завалы, кручиГромоздились поперек.И песок сухой, сыпучийИз-под ног бессильных тек.И мороз по голой кожеДрал ножовкой ледяной.А глоток воды дорожеЖизни, может, был самой.И до робкого сознанья,Что забрезжило в пути, —То не Тёркин был – дыханьеОдинокое в груди.Боль была без утоленьяС темной тяжкою тоской.Неисходное томленье,Что звало принять покой…Но вела, вела солдатаСила жизни – наш ходатайИ заступник всех верней, —Жизни бренной, небогатойЗолотым запасом дней.Как там смерть ни билась круто,Переменчива борьба,Час настал из долгих суток,И настала та минута —Дотащился до столба.До границы. Вот застава,Поперек дороги жердь.И дышать полегче стало,И уже сама усталаИ на шаг отстала Смерть.Вот уж дома – только б ногиПерекинуть через край.Но не в силах без подмоги,Пал солдат в конце дороги.Точка, Тёркин. Помирай.А уж то-то неохота,Никакого нет расчёта,Коль от смерти ты утек.И всего-то нужен кто-то,Кто бы капельку помог.Так бывает и в обычнойНашей сутолоке здесь:Вот уж всё, что мог ты лично,Одолел, да вышел весь.Даром всё – легко ль смиритьсяГоды мук, надежд, труда…Был бы бог, так помолиться.А как нету – что тогда?Что тогда – в тот час недобрый,Испытанья горький час?Человек, не чин загробный,Человек, тебе подобный, —Вот кто нужен, кто бы спас…Смерть придвинулась украдкой,Не проси – скупа, стара…И за той минутой шаткойНам из сказки в быль пора.В этот мир живых, где нынеНашу службу мы несем…– Редкий случай в медицине, —Слышит Тёркин, как сквозь сон.Проморгался в теплой хате,Простыня – не белый снег,И стоит над ним в халатеНе покойник – человек.И хотя вздохнуть свободноВ полный вздох ещё не мог,Чует – жив! Тропой обходнойИз жары, из тьмы безводнойДушу с телом доволок.Словно той живой, природной,Дорогой воды холоднойВыпил целый котелок…Поздравляют с Новым годом.– Ах, так вот что – Новый год!И своим обычным ходомЗа стеной война идет.Отдохнуть в тепле не шутка.Дай-ка, думает, вздремну.И дивится вслух наука:– Ай да Тёркин! Ну и ну!Воротился с того света,Прибыл вновь на белый свет.Тут уж верная примета:Жить ему ещё сто лет!* * *– Точка?– Вывернулся ловкоИз-под крышки гробовойТёркин твой.– Лиха концовка.– Точка всё же с запятой…– Как же: Тёркин на том свете!– Озорство и произвол:Из живых и сущих в нетиАвтор вдруг его увел.В мир загробный.– А постолькуСам собой встает вопрос:Почему же не на стройку?– Не в колхоз?– И не в совхоз?– Почему не в цех к мотору?– Не к мартену?– Не в забой?– Даже, скажем, не в контору? —Годен к должности любой.– Молодца такой закваски —В кабинеты – не расчет.– Хоть в ансамбль                 грузинской пляски,Так и там не подведет.– Прозевал товарищ автор,Не потрафил в первый ряд —Двинуть парня в космонавты.– В космонавты – староват.– Впору был бы по отвагеИ развитию ума.– В космонавты?– Нет, в завмаги!– Ох, запутают.– Тюрьма…– Укрепить бы сеть Нарпита.– Да не худо бы Жилстрой…– А милиция забыта?– А пожарник – не герой?..Ах, читатель, в этом смыслеОдного ты не учел:Всех тех мест не перечислить,Где бы Тёркин подошел.Спор о том, чьим быть героюПри наличье стольких свойств,Возникал ещё пороюМеж родами наших войск.Тёркин – тем ли, этим боком —В жизни воинской своейБлизок был в раскате днейИ с войны могучим богом,И гремел по тем дорогамС маршем танковых частей,И везде имел друзей,Оставаясь в смысле строгомЗа царицею полей.Потому в солдатском толке,По достоинствам своим,Признан был героем ТёркинКак бы общевойсковым…И совсем не по законуБыл бы он приписан мной —Вдруг – по ведомству какомуИли отрасли одной.На него уже управаНедействительна моя:Где по нраву —Там по правуВыбирает он края.И не важно, в самом деле,На каком теперь посту —В министерстве иль артелиЗанимает высоту.Там, где жизнь, ему привольно,Там, где радость, он и рад,Там, где боль, ему и больно,Там, где битва, он – солдат.Хоть иные батареиИ калибры встали в строй,И всему иной покрой…Автор – пусть его стареет,Пусть не старится герой!И такой сюжет для сказкиЯ избрал не потому,Чтобы только без подсказкиСладить с делом самому.Я в свою ходил атаку,Мысль одна владела мной:Слажу с этой, так со всякойСказкой слажу я иной.И в надежде, что задачаМне пришлася по плечу,Я – с чего я книжку начал,Тем ее и заключу.Я просил тебя покорноПрочитать ее сперва.И теперь твои бесспорны,А мои – ничто – права.Не держи теперь в секретеТу ли, эту к делу речь.Мы с тобой на этом свете:Хлеб-соль ешь,А правду режь.Я тебе задачу задал,Суд любой в расчет беря.Пушки к бою едут задом —Было сказано не зря.