Династия. Белая Кость

Чтобы прервать тягостное молчание, Киаран начал объяснять, мимо чьих земельных наделов они сейчас проезжают. Указал на ответвление дороги:

– Там феод герцога Мэрита. До него пять лиг.

Рэн жестом приказал отряду остановиться. Проехал вперёд и подозвал Киарана:

– Я хочу захватить Мэритскую крепость.

Киаран ощутил, как кожа на лице стянулась словно на лютом морозе. Он должен был догадаться! Сказать, что Мэрит мёртв, и тут же последует вопрос: откуда он это знает? До сих пор никто из Айвилей не пренебрегал девизом рода – все тайны уходили в могилу.

– До неё два дня пути, – вымолвил Киаран, судорожно соображая, что теперь делать.

Взятие крепости мёртвого противника не принесёт Хилду славы. И неизвестно, пожелает ли герцог захватывать её, когда ему сообщат о смерти хозяина. Привести войско к крепостным стенам и уйти несолоно хлебавши – такой же позор, как сдаться без боя.

– Вы сказали, до его владений пять лиг, – напомнил Рэн. – Какие же два дня пути? Уже к вечеру будем на месте.

– Пять лиг по прямой, ваша светлость. Нам нельзя ехать напрямик. Вы забыли? Вооружённым отрядам разрешено перемещаться только по границам феодов. Вы же не хотите, чтобы против нас выступили все лорды? – Силясь выглядеть расслабленным и спокойным, Киаран поскрёб щетину на подбородке. – Мэритская крепость хорошо укреплена, её не взять наскоком. У нас нет ни лестниц, ни стенобитных орудий. Осада продлится до весны. Вы хотите испытать моих людей в деле – я понимаю. За вашей спиной феод великого лорда Ябрида. Кстати, он ярый сторонник Мэритов. Достойный противник. Он не станет отсиживаться за крепостными стенами.

– Я выразился недостаточно ясно? – произнёс Рэн ледяным тоном.

Киаран пожал плечами:

– Мне ясно одно: пока мы будем мёрзнуть в поле, Знатное Собрание продолжит обворовывать страну.

– Ну и пусть, потом всё вернут с процентами.

– Не боитесь, что герцог Лагмер воспользуется ситуацией и займёт ваш трон?

– Не займёт. Мы захватим крепость Мэрита и отправимся к Лагмеру.

Киаран выдавил смешок:

– Весной?

– Мы вызовем Мэрита на переговоры и убедим его сдать крепость.

– Он не станет нас слушать.

– И это не всё. – Рэн указал под ноги коня. – С этого места мы едем не по дороге, а по землям лордов. Передайте сынам Стаи мой приказ – они ведь подчиняются только вам. Я запрещаю им насиловать, мародёрствовать, сжигать дома, резать скот и убивать безоружных.

Киаран сузил глаза:

– Странный приказ, ваша светлость. А как же трофеи, на которые рассчитывают воины? Где же злость и боевой азарт? С таким настроением мои люди ни одной крепости не захватят.

Рэн уцепился за переднюю луку седла Киарана и притянул к себе с такой силой, что Вепрь, словно безропотный ягнёнок, уткнулся лбом в шею боевого Стрижа.

– Я не обещал, что всё будет по вашим правилам, лорд Айвиль. Если бы вы не поставили меня перед выбором, если бы предложение занять пост командира королевской охраны исходило от меня…

– Коннетабля королевской гвардии, – поправил Киаран, поигрывая желваками.

– Нелепо называть командира небольшого отряда коннетаблем.

– Смею вам напомнить, в гвардии две тысячи человек.

– В моей охране будет сотня.

Киаран открыл рот, намереваясь образумить герцога.

– Не перебивайте! – одёрнул Рэн. – Дослушайте до конца. Если бы предложение занять пост командира гвардии исходило от меня – первым делом я бы предупредил вас о новшествах и трудностях. И выбирали бы вы, а не я. Но вы побежали поперёд коня, так что получайте копытами в спину и не жалуйтесь. Или вы передумали мне помогать?

Киаран стиснул поводья до боли в пальцах:

– Не передумал.

– А теперь как человек чести дайте мне честный ответ: почему вы заняли мою сторону? Почему не Мэрит, не Лагмер, а я?

– Мой отец просил перед смертью…

– Правду!

По спине Киарана волной прокатил озноб.

– Мои амбиции соответствуют размерам моего состояния. Я рыцарь, лорд и самый богатый человек в этой стране. Мне не нужны деньги, у меня их с избытком. Мне нужны слава и власть. На вашем штандарте написано: «Верность и честь». Я не знал вашего деда, зато я знал вашего отца. Несгибаемый, верный свои идеалам, преисполненный истинной чести. Он ни разу не нарушил девиз своего рода. Уверен, что и вы не нарушите. Поэтому я выбрал вас, а не Мэрита или Лагмера.

Стриж забил копытом. Рэн похлопал его по шее, успокаивая.

– Повторю ещё раз. Никаких убийств и изнасилований. Никакого мародёрства. Мы пришли воевать не с крестьянами.

Киаран всё-таки выдал себя недовольной гримасой.

Рэн скривился от досады. Коленями сжал коню бока и, развернув его мордой к отряду, прокричал:

– Сыны Стаи! Кто из вас считает крестьян, женщин и детей достойными противниками?

Выродки молчали.

– Кто считает, что в битве с ними надо проявлять отвагу? – Не получив ответа, Рэн продолжил: – Убийство женщин и детей никому не делает чести. Хотите женщину? Идите в бордель. Я оплачу шлюх. Оплачу выпивку и еду. Но бейтесь только с достойным противником и только на поле боя славьте Стаю!

Киаран дал указания Выродкам. Всадники съехали с дороги, рассредоточились и пустили коней галопом через перелесок. В первой встретившейся на пути деревне загнали крестьян в амбар и сожгли для острастки молельню. Под плач и крики черни перекусили тем, что обнаружили в нищенских домах. Усадили на тощих кляч мужиков и послали в соседнюю деревню – предупредить о визите незваных гостей. Выждав немного, с криками и улюлюканьем отряд помчался следом.

~ 16 ~

Покачиваясь с пятки на носок, секретарь-нотарий постоял возле портрета герцогини. Украдкой посмотрел на лорда Мэрита. Во что превратился этот человек, некогда входивший в Хранилище грамот с таким видом, будто очутился в клоповнике? Окатывал клерков презрительным взглядом, говорил через губу. А теперь сгорбился в кресле, уронил подбородок на грудь. Ноги широко расставлены, руки безвольно свисают с подлокотников. Не великий лорд, а какая-то квашня.

Усевшись за стол, секретарь-нотарий поставил на колени кожаную сумку, пощёлкал косточками пальцев. Мэрит не пошевелился. Спит, что ли? Или не до конца понял, что написано в уведомлении? Может, не оправился после смерти сына и плохо соображает?

Секретарь-нотарий покашлял в кулак, привлекая к себе внимание, и заговорил, подглядывая в лежащий на столе документ:

– Согласно закону о наследовании, в случае кончины женатого бездетного дворянина клирик Просвещённого монастыря обязан взять у вдовы оного мочу на анализ для подтверждения или опровержения факта её беременности. – Секретарь-нотарий побарабанил пальцами по сумке. – Лорд Мэрит, вы меня слышите? Скоро к вам пожалует учёный монах. Надобно известить вдову, чтобы ждала и никуда не уезжала.

– Не уедет. Она в тягости, – пробубнил Мэрит.

– Вы уверены?

– Да.

– Отличная новость, лорд Мэрит! Поздравляю! И давно вы узнали об этом?

– Недавно. После смерти Холафа.

Секретарь-нотарий хмыкнул. Бездетные вдовы порой идут на хитрость, чтобы заполучить состояние покойного супруга. О внезапной беременности леди Янары надо доложить Хранителю грамот, тот сообщит главе Знатного Собрания, а тот в свою очередь оповестит настоятеля Просвещённого монастыря. Клирики быстро выведут прохвостку на чистую воду.

– Монах приехал бы прямо сейчас, – продолжил секретарь-нотарий, – однако, согласно закону о наследовании, должно пройти два месяца со дня кончины герцога, поскольку на раннем сроке беременности результат анализа зачастую бывает ошибочным, и Знатное Собрание не примет его к сведению. Согласно закону, вы имеете право находиться в этом замке, пока не станет известен результат. – Секретарь-нотарий указал на исписанный лист. – Всё это подробно изложено в уведомлении. У вас есть время уладить дела, навести порядок в документах и найти себе новое жилище.

– Зачем мне искать жилище? – Мэрит поднял голову и с искажённым от злости лицом повернулся к секретарю-нотарию. – Этот замок принадлежал моему сыну!

– Герцог унаследовал замок от матери, а не от вас. Он был владельцем, а не вы. Не знаю, какие у вас отношения с вдовой…

– Кто она такая, чтобы выгонять меня из моего дома?

Секретарь-нотарий поёрзал на неудобном стуле. Ничего-то лорд не понял.

– Согласно закону о наследовании, отец не является наследником сына.

Мэрит выпустил из потемневших глаз ядовитые стрелы:

– А она, значит, является?

– Не является. Поэтому Знатное Собрание будет ждать результат анализа. Кстати, Хранитель грамот не обнаружил в реестре никаких записей о завещании герцога Мэрита. Как я понимаю, его душеприказчик допустил халатность. Пусть поторопится оформить документ должным образом.

Мэрит сник:

– Нет завещания. Я говорил Холафу, а он отмахивался, мол, успеется.

– М-да… – пришёл в замешательство секретарь-нотарий. – Досадная оплошность.

– А толку в этом завещании?

– Ну… герцог мог бы завещать вам охотничий дом.

– Нет у нас охотничьего дома.

Секретарь-нотарий окинул взглядом гостиный зал:

– Или что-то из обстановки.

– И где я поставлю эту рухлядь? Посреди чистого поля?

– Герцог не подумал о своей дочери. Прискорбно.

Мэрит нахмурился:

– Вы что-то путаете, секретарь-нотарий. У Холафа нет дочери.

– Хорошо, если у вдовы родится мальчик. Он унаследует всё, чем владел его отец. А если девочка?

– А если девочка? – повторил Мэрит.

Секретарь-нотарий и вовсе растерялся. Лорд придуривается или на самом деле не знает? Его жена была хранительницей титула. Наверняка посвятила его в детали. Скорее всего, он запамятовал.

– Если у титулованного дворянина нет сыновей, титул и состояние покойного передаётся по женской линии до тех пор, пока не рождается мальчик.

– И?

– Это должно оговариваться в завещании!

– А если мальчик?

Тугодумие лорда Мэрита начало донимать. Секретарь-нотарий напомнил себе, что перед ним сидит убитый горем человек, и проговорил ровным тоном:

– Есть завещание или нет – наследником покойного отца является старший сын. Всегда! Таков закон. Точка.

– А вдова?

– Она будет распоряжаться замком и землями до совершеннолетия сына.

– А если родится девочка? – спросил Мэрит.

Великий лорд, прежде высокомерный и самоуверенный, сейчас ничем не отличался от бестолкового крестьянина. С простым людом секретарь-нотарий общался много лет назад, в самом начале своей службы в Хранилище грамот. Продвинувшись по карьерной лестнице, он уже давно ведёт дела только с дворянами. Не все отличаются образованностью, но им хотя бы хватает ума не показывать свою глупость. А этот…

– Завещания нет?

– Нет, – подтвердил Мэрит.

– Значит, имя хранительницы титула и наследницы состояния не указано.

– Какое имя? У Холафа нет дочери!

– Герцог должен был всё предусмотреть и оговорить в завещании.

Мэрит набычился:

– Ладно… Если родится девочка, то что?

– Вы вернёте вдове её приданое…

– Чего?!

– Таков закон! – проговорил секретарь-нотарий, прилагая неимоверные усилия, чтобы не вспылить. – Она вместе с дочкой уедет к своему отцу или к брату. Или к иному родственнику по мужской линии.

– А я?

– А что – вы? – Секретарь посмотрел исподлобья. – Вы можете договориться с вдовой и пожить здесь хотя бы до рождения ребёнка. Я надеюсь, что она и впрямь в тягости. Надеюсь, что на свет появится наследник. И надеюсь, что ваша невестка проявит милосердие и разрешит вам провести старость в этих стенах.

Глаза Мэрита налились кровью.

– Где это написано, что женщина имеет право что-то решать? Где этот закон?

– Вы граф, а она после рождения сына станет матерью герцога. Какой ещё закон вам нужен? Вы, конечно, можете побороться и оформить опекунство. Но! Судебное разбирательство такого уровня стоит немалых денег, а денег у вашей невестки будет неизмеримо больше вашего.

Секретарь-нотарий покусал губу. Так и подмывало сказать: «Вы нищий и бездомный». И пусть лорд не думает, что сумеет запустить руку покойному сыну «в карман». Если в делах герцога царит бардак, если доходные и расходные книги не велись надлежащим образом, блюстители закона во всём разберутся. Инспектору не составит труда определить реальный размер наследства. В случае выявления недостачи – у лорда появится дом, точнее, одиночная камера в Башне Изменников.

– Вы имеете право подать прошение Знатному Собранию или королю, которого провозгласят после траура, – продолжил секретарь-нотарий, выкладывая из сумки на стол футляр с перьями и бронзовую чернильницу. – И всё же я должен напомнить: ваша невестка станет матерью претендента на престол и, вполне возможно, когда-нибудь станет матерью короля. Знатное Собрание вряд ли пойдёт вам навстречу. И новоявленный король не пойдёт.

Мэрит откинул голову на спинку кресла и уставился в потолок.

Посматривая на лорда краем глаза, секретарь-нотарий открутил с чернильницы крышку:

– Неприятная ситуация. Согласен. Мой вам совет: найдите с невесткой общий язык, пока не поздно. А потом молитесь, чтобы она была в тягости и носила мальчика. – Вытащил из сумки сшитые бумаги и, найдя нужную строчку, обмакнул перо в чернила. – Распишитесь, пожалуйста, в получении письменного уведомления.

Мэрит с трудом выбрался из кресла. Склонившись над бумагами, начертал на листе своё имя и, сломав перо, опёрся кулаком на стол.

Косясь на искорёженный стержень пера, торчащий между крепкими пальцами, секретарь-нотарий помахал бумагой, давая чернилам просохнуть. Собрав сумку, взглянул на окна, затянутые пергаментом:

– Вы разрешите мне и моей охране заночевать в вашем замке? По дороге сюда мы видели на горизонте дым. Похоже, у вашего соседа что-то горит. Не хотелось бы ночью нарваться на разбойников.

– В моём замке, – усмехнулся Мэрит, глядя в пол. – В моём… Спрашивайте у вдовы. Теперь она здесь хозяйка. Вы же сами сказали.

Завязывая на сумке ремни, секретарь-нотарий протяжно вздохнул:

– Вы опять ничего не поняли. До установления факта беременности вашей невестки хозяином замка являетесь вы. И только потом, когда клирик подтвердит…

– Да всё я понял, – язвительно рассмеялся Мэрит и выпрямил спину. – Я всё понял. Два месяца я должен перед ней пресмыкаться подобно червю. Стелить ей постель, мыть ей ноги…

– Ну зачем вы себя так принижаете? – пробормотал секретарь-нотарий.

Мэрит выпучил глаза:

– Я себя принижаю? Я?! – Подавившись воздухом, закашлялся. Залпом осушил глиняную кружку. Смахнув с губ капли вина, подошёл к двери и, открыв её ногой, крикнул: – Стража! Выделите господину нотарию палату в гостевой башне и принесите ему что-нибудь поесть.

Оставшись один, Мэрит наполнил кружку вином. Выхлебав до донышка, вновь налил вина. Он всё знал, всё понимал. За годы жизни с герцогиней, хранительницей титула, Мэрит многому научился и многое уразумел. А идиотские вопросы задавал по одной причине: он надеялся, что секретарь-нотарий случайно обмолвится о лазейке в законах.

Выпив вино, Мэрит постучал кружкой по столу. Грязная деревенская шлюха либо станет хозяйкой внушительного по размерам феода и старинного замка, либо заберёт приданое и заживёт припеваючи. Так и этак она в выигрыше, а он, великий лорд, получит шиш.

Осушив ещё одну кружку вина, Мэрит покачал головой. Пора признать правду: Холаф не способен иметь детей. Янара понесла не от него.

Мэрит схватил пустой графин и запустил им в стену. Этот ребёнок не Холафа. Не Холафа!

Подскочив к портрету покойной супруги, плюнул ей в лицо:

– Шалава!

Спустился во двор, отхлестал плетью стражника, воркующего с прачкой. Отхлестал бы и девку, если бы та не успела скрыться в тёмном проходе между хозяйственными постройками.

Пошатываясь, Мэрит прошёл в прачечную, зажёг масляную лампу и собрал в мешок бруски мыла.

***

Сидя на краю перины, старухи Лита и Люта пели Янаре старинную колыбельную. Половину слов они не помнили и сочиняли на ходу. Их хриплые голоса заглушали шум непогоды за окном. День порадовал солнцем и тишиной, а к вечеру снова поднялся ветер. Янара провела этот день на смотровой площадке. Казалось, что вернулась тёплая осень. Прибитый дождями «кобылий хвост» поднялся над полем, сухие метёлки сорняка распушились. Удивительная трава: ничто не в силах её уничтожить. Вроде бы полегла, ан нет – через день-другой снова стоит, будто что-то питает пустые стебли и делает их живыми.

Проскрипели дверные петли. Янара подтянула одеяло к подбородку.

Мэрит указал старухам на дверь. Служанки поднырнули под его руку, оглянулись на хозяйку и с сокрушённым видом скрылись в передней комнате.

– Что-то случилось, милорд? – спросила она; голос предательски дрожал, выдавая неуёмный страх.

Мэрит подошёл к кровати. Янара посмотрела на мешок в его руке. Первая мысль: в мешке чья-то голова. Но нет, из холста выпирало нечто с острыми углами.

– Милорд…

Она не успела договорить. Мэрит сдёрнул с неё одеяло и со всей дури заехал мешком ей в живот.

Внутренности пронзила боль. Янара взвыла, из глаз брызнули слёзы. Перехватило дыхание. Свернувшись клубком, она силилась сделать вдох.

Сквозь гул в ушах пробилось:

– Сдохни, маленькая тварь!

Мэрит раскрутил мешок в руке, приговаривая:

– Сдохни, ублюдок! Сдохни! – И нанёс сильный удар Янаре в бок.

От неожиданности она раскрылась и получила очередной удар в живот. На грани потери сознания услышала настойчивый стук в дверь.

– Милорд! – орал кто-то. – Прибыл Флос. Это срочно! Милорд!

– Иду! – крикнул Мэрит. Схватил Янару за волосы и прошипел ей в ухо: – Скажешь отцу хоть слово, и я перережу ему глотку.

Выпустив её, вцепился в мешок обеими руками, закинул его за спину и со всей силы шарахнул им из-за плеча по горящему огнём животу. Янара рухнула в бездну.

~ 17 ~

Флос поднялся по винтовой лестнице на верхний этаж господской башни. Постучал в дверь покоев дочери и крикнул: «Янара! Это я, твой отец. Надо поговорить». Вышел на смотровую площадку и принялся вышагивать взад-вперёд, с тревогой поглядывая в проёмы между зубцами.

За крепостными стенами шумели крестьяне, прибежавшие из ближних деревень. Кто-то сообщил им, что по землям их лорда движется огромное войско. Флос видел это войско и со знанием дела мог сказать: если Выродки идут сюда, то для Мэритской крепости наступают тяжёлые времена.

За последние дни Флос трижды избежал печальной участи. Первый раз – в Тихом ущелье. Он прятался в перелеске вместе с наёмниками, которых от чужого имени нанял Холаф, муж дочери. Не наёмники, а трусливый сброд. Они наотрез отказались нападать на рыцарей герцога Хилда. Флос еле уговорил наёмную братию проследовать за отрядом до выхода из ущелья, где, по идее, сидели в засаде люди герцога Лагмера. Во всяком случае, Флос так думал. И тут… горе-вояки увидели Выродков и вовсе наложили в штаны. Флос потребовал вернуть деньги – его отмутузили, как собаку, и смылись. Спасибо, хоть лошадь не забрали.

Флос отдышался, отряхнулся, умылся в ручье и поехал в постоялый двор, намереваясь отлежаться пару дней. А там опять они – Выродки. Казалось, что может быть проще – прикинуться отцом, разыскивающим блудную дочь, подойти к герцогу поближе и, выхватив из рукава нож, всадить ему промеж глаз. Флос вошёл в харчевню, посмотрел на детей, сидящих на балконе… Неправильно это. Одно дело, когда война и дети вынуждены видеть жестокость. Другое дело, харчевня – тёплая и уютная, прямо райский уголок. Он ведь не убийца и не дьявол в человеческом обличье, чтобы на глазах детишек заливать рай кровью. Он рыцарь! Он давал клятву сражаться только в честном бою!

Когда-то Флос хотел, чтобы его дочь стала королевой. Теперь расхотел. Своим заскорузлым солдатским умом он понял: ничего его семейству от этого не выгорит. Никто не устроит сына в королевскую гвардию, и старшую дочь-бесприданницу никто не возьмёт замуж. Кому нужна голь перекатная? Он совершил ошибку: отдал бестиям все деньги и младшенькую. Да чёрт с ними, с деньгами! Он отдал свою кровиночку! Умеют же Мэриты дурманить мозги. Умеют… Будет ему наука, как развешивать уши и верить.

Весь обратный путь Флос думал, как вызволить Янару. Он зарабатывал на жизнь, размахивая мечом на полях брани. В сражениях учишься чему угодно, но только не любви. Теперь в его груди вдруг всколыхнулось нечто неизведанное, утерянное.

Занятый своими мыслями, Флос чуть не нарвался на Выродков третий раз. Благо не подвела лошадка: тихая, спокойная, осторожная – такой в разведке нет цены. Сама остановилась, навострила уши, не всхрапнула, не заржала в ответ на радостное ржание. Вынырнув из горьких дум, Флос услышал бряцанье кольчуг и лязг доспехов. По лесной дороге двигалось войско. Боевые кони – мощные, злобные, будто хищники, – подрывали землю копытами. А за боевыми – сминали землю длинноногие скакуны с лебедиными шеями. Тем и другим ничего не стóит догнать и растоптать.

Флоса удивило, что войско разрослось и держало путь на юг, хотя столица находилась западнее. Почему герцог Хилд поехал не по тракту, бегущему от Тихого ущелья прямиком в Фамаль, а сделал крюк?

Немного погодя над кронами деревьев поднялся столб дыма. Наверняка в деревне пожар. Такое часто случается. Ещё ничего не подозревая, Флос заскочил в придорожную харчевню перекусить и покормить лошадь. Заказал похлёбку, взял ложку, открыл рот и окаменел. Лесная дорога, по которой двигалось войско, пролегала через владения какого-то лорда. В Шамидане вооружённые отряды обязаны перемещаться по границе между феодами. Возможно, герцог Хилд этого не знает, зато Выродки точно знали, что нарушили закон! Возможно, горела не деревня, а сигнальный огонь на дозорной вышке. Возможно, эта вышка стоит на землях Мэритов…

Множество «возможно» заставили Флоса выскочить из харчевни, залезть на лошадь и послать её по бездорожью, через бурелом и размякшее поле, через заросли кустарников и густой лес. Подгоняя непривыкшую к бегу кобылу и плёткой, и уговорами, Флос добрался до Мэритского замка уже затемно.

К этому времени клубы дыма на горизонте рассеялись. Лорд Мэрит ждал возвращения дозорных и не выказывал тревоги. Он был уверен, что сигнальные огни горели у соседей, что герцог Хилд просто хотел навести страх на дворян.

Как бы между прочим Мэрит сообщил о смерти Холафа и попросил не тревожить Янару. Флос прикинул в уме: а вдруг его опасения зряшные и лорд прав? – и улёгся спать в казарме.

Крестьяне начали собираться перед крепостью задолго до рассвета. Ворочаясь на соломенном тюфяке, Флос слышал крики женщин, плач детей, просьбы мужиков открыть ворота. И не сомневался, что Мэрит впустит их – это святой долг любого лорда! Но выйдя утром во двор, не увидел ни одного крестьянина.

Стражники расхаживали по крепостной стене. Слуги сновали между кухней и господской башней, стаскивая в подвальные помещения продукты и бочонки с вином. Замок готовился к осаде…

Внимание Флоса привлекла ругань возле ворот. Человек, одетый как состоятельный горожанин, требовал выпустить его из крепости. Стоя рядом с ним, два воина успокаивали лошадей. Из доспехов на воинах только лёгкие шлемы и кирасы: металлические пластины, прикрывающие грудь и спину и соединённые пряжками на плечах и боках.

Караульные что-то втолковывали горожанину, а тот их будто не слышал. Боится, бедняга, оказаться в осаждённом замке. А лорд Мэрит боится опустить мост и открыть ворота, ведь тогда народ хлынет внутрь. Лорд забрался вместе с племянником (Флос не помнил, как его зовут) на галерею и топчется там среди стражей, словно конь в стойле.

Оказавшись на смотровой площадке, Флос увидел собравшуюся перед глубоким рвом толпу. Сотни людей, одетых впопыхах. Дети, закутанные в одеяла. Мамки с младенцами. Все тянут руки к лорду, взирающему на них из бойницы.

Флос скривился. Кому он отдал свою дочь?..

Наконец явилась Янара. Привалилась спиной к каменному зубцу, стиснула руками на груди накидку из овечьей шерсти. Белая как смерть. Поблёкшие голубые глаза потерялись в тёмных впадинах. Губы искусаны. Льняные волосы кое-как заплетены в две косы.

– Мне очень жаль, что Холафа убили, – сказал Флос, решив, что дочь скорбит по мужу.

Она посмотрела насмешливо:

– Мой самый счастливый день.

Поддавшись внезапному порыву, Флос обнял её за плечи:

– Что он с тобой сделал?

Янара растерялась. Отклонилась назад и, всматриваясь Флосу в лицо, спросила:

– Ты меня жалеешь?

– Помнишь, как я называл тебя маленькую? – прошептал он, гладя дочь по голове.

Она свела брови:

– Не помню.

– Ёжик. – Флос хрипло засмеялся. – Ты была такой потешной. Всё время сопела носом и громко топала.

– Не помню, – повторила Янара и прижалась щекой к его груди. – Укради меня, папа.

– Нет, не украду, – сказал он и, не совладав с эмоциями, всхлипнул. – Я тебя заберу. Только закончится осада, я посажу тебя на лошадь и увезу домой.