скачать книгу бесплатно
Стены кабинета молчали. Лишь на одной беспристрастно тикали ходики – подарок министра. Начальники почему-то всегда дарят подчиненным такие подарки. Наверное, чтобы те помнили о том, что постоянно опаздывают. К новой должности, званию. Единственное, что подкрадывается незаметно и нападает неожиданно, как наркоман на старушку, получившую пенсию, это сама пенсия. И чем реже подчиненный опаздывает во время службы, тем дольше она не наступает.
– Собери мне всю группу Крыльникова, – уже спокойно сказал Чубасов. – Всех до единого следователей и оперов.
Самолет ударил шасси по бетону взлетной полосы и задрожал. Антон, без труда перенесший полет, посмотрел в иллюминатор и стал рассматривать здание аэропорта Ейска – ближайшего аэропорта к игорной зоне «Азов-сити».
Казино «Эсмеральда», несмотря на название, встретило опера тоской и тишиной. На дверях висело наспех отпечатанное на принтере объявление «Извините, у нас санитарный день», стоянка подле входа была пуста, огни потушены, свет выключен.
Оставив арендованный «Рено» скучать на обдуваемой со всех сторон парковке, Антон прошел к служебному входу и нажал кнопку звонка. Стоять на ветру – занятие всегда малоприятное, а стоять на ветру при желании попасть внутрь непременно вызывает раздражение. И Копаев нажал кнопку во второй раз.
Пока стоял, обдумывал, кем ему выгоднее представиться. В кармане лежали удостоверения следователя Генпрокуратуры и опера УСБ ГУВД Екатеринбурга. Решив, что в этом заведении ему с большим успехом поможет звание советника юстиции, он переложил нужное удостоверение в карман брюк.
Громыхнула какая-то дверь, клацнул запор, потом еще один, и стальная, обитая лакированной рейкой дверь приоткрылась. Сначала появилась коротко стриженная массивная голова, и еще до того момента, когда появился воротник униформы, похожей на одежду полицейских из Майами, Копаев уже знал, что перед ним охранник.
– Генеральная прокуратура, – сказал советник. – Мне нужно внутрь.
– У нас закрыто, – поморгал представитель местной «секьюрити».
– Ты не сообразительный, верно? Повторяю по слогам: Генеральная прокуратура.
Впустил. Но пошел следом, словно готовый в любой момент навалиться и задавить насмерть.
«Вообще, – думалось Копаеву, – все это очень навязчиво, хотя и мило. Стоцкий в отпуске, мать Гринева одолел рак, а казино закрылось на санитарный день. Стоит сейчас повернуться к быку и спросить, где находится кабинет босса, как тут же поступит ответ, что тот улетел в Сызрань на курсы повышения квалификации владельцев игровых домов. Или на чемпионат Европы по покеру».
– А где управляющий-то, братишка? – разглядывая пахнущий пластмассой зал, через плечо спросил советник.
– Он в санэпидемстанцию уехал, – вполне дружелюбно ответил тот и вдруг предложил пройти к администратору казино, некой Эмме Петровне. – Она всегда за главного остается, когда хозяин в разъездах.
Антон согласился.
Заочно представленной дамой оказалась вполне миловидная женщина лет тридцати пяти от роду в сиреневой блузке, поверх которой на золотой цепочке прыгал знак зодиака Козерог. Внизу стройную фигуру плотно обтягивали джинсы. Эмма Петровна мягко стучала пальцами по клавиатуре ноутбука, выставляя их вперед, словно переломанные, оттого «козерог», подкидывая то зад, то перед, и скакал на ее тугой маленькой груди. Ногти, которые Эмма Петровна берегла при работе, были небесно-голубого цвета и столь длинными, что Копаев не понимал, как, печатая так быстро, она не нажимает на все клавиши разом. Волосы женщины были собраны в аккуратный пучок на затылке, проницательный взгляд голубых глаз был устремлен в экран монитора, ножки в фиолетовых сапожках дробили шпильками по мраморному полу кабинета. У Антона силуэт женщины стал вызывать легкие приступы идиосинкразии: из одежды не синих оттенков Эммы Петровны был лишь черный бюстгальтер, явственно проступающий через тонкую материю блузы.
– Эмма Петровна, к вам посетитель, – сообщил охранник и вышел сразу, едва взгляд ее голубых глаз указал ему на дверь.
– Хороший парень, – похвалил Копаев, расстегивая куртку и усаживаясь на офисный стул напротив кресла женщины. – Некоторые дамы порою бывают настолько увлечены любимым делом, что даже не замечают, что в комнату кто-то входит. Не предупреди он сейчас, думаю, вы бы на меня не обратили никакого внимания.
Перестав печатать, женщина стала столь же пристально рассматривать гостя, как тот недавно изучал хозяйку.
– Я бы не сказала, что это, – она кивнула на монитор, – мое любимое занятие. Вы кто?
Распахнув удостоверение, «важняк Кряжин» услужливо положил его перед женщиной. Не прикасаясь к документу, она склонила над ним аккуратную головку на точеной шее и долго изучала содержимое.
– Вот как, – невозмутимо придвинув удостоверение к хозяину, она хмыкнула, и Антону показалось, что искренне. – И зачем я понадобилась нашей прекрасной Генеральной прокуратуре?
– Вообще-то не вы. Направляясь сюда, я мечтал встретиться с хозяином и некоторыми людьми из персонала. Но сейчас вижу, что не о том мечтал. Ваши ногти настоящие?
– Игорь Викторович в СЭС.
– Да, я уже наслышан, – кивнул Антон. – А что случилось? Вши под сукном завелись? Или кто-то из клиентов накатал телегу, отравившись шампанским?
– Ногти накладные.
В этом кабинете ему нравилось. Эмма Петровна, по-видимому, обжила это помещение давно, и теперь каждая молекула воздуха была насыщена едва уловимым ароматом ее духов, названия которых советник не знал, но как мужчина чувствовал, что они женщине очень подходят. Книги, дискеты, видеокассеты – все здесь имело свое, давно определенное место. Загляни он сейчас в сумочку, что стояла на столе приоткрытой, – и там, наверное, был такой же гвардейски установленный порядок. Женщины такого типа не любят, когда кто-то крадет их время, не любят ни слушать, ни давать пустых обещаний, и что совершенно точно – не падают в кровать, взваливая на себя малознакомое тело противоположного пола.
– Сегодня утром пришли двое, составили акт, велели закрыть заведение и вызвали Игоря Викторовича к себе.
– На этих мерзавцев совершенно нет управы, – неожиданно поддержал посетитель. – Эти летучие бригады беспредельщиков – настоящая угроза для честного бизнеса «Азов-сити». Сейчас Игорю Викторовичу, наверное, придется давать взятку. А я так рассчитывал застать его в хорошем настроении и при холодном рассудке.
– Все, что знает Гаенко, знаю и я, – чуть играя глазами, заметила Эмма Петровна. – Возможно, я знаю даже больше. А потому спрашивайте не сомневаясь. Постараюсь быть откровенной. Давайте я догадаюсь. Вы здесь по поводу убитого неподалеку отсюда какого-то полицейского?
Копаев смущенно потупил взгляд.
– Вот вы говорите – постараюсь быть откровенной. И тут же пытаетесь ввести меня в заблуждение, уверяя в обратном. Эмма Петровна, Андрей Николаевич Крыльников был постоянным клиентом вашего казино, и говорить о нем в неопределенной форме с вашей стороны, простите, просто легкомысленно. Людей, которые каждый раз уходят из чужого дома и уносят с собой по тысяче долларов, хозяева этих домов забывают. А уж после того, как они уволакивают из заведения по полу мешок с деньгами… – опер рассмеялся. – Прямо-таки не хочется верить в то, что вы, не установив всех полных данных человека, собирались вручить ему четыре миллиона долларов.
– Почему – «собирались»? – удивилась женщина. – Вручили. Однако установление места работы клиента не входит в компетенцию нашей службы безопасности. А потому я с вами абсолютно откровенна. Людей в форме и с автоматами я здесь видела часто, но в рулетку они не играли. Все больше разобщали организованные преступные группировки и искали наркотики. Известие о том, что убитый клиент – коп, я впервые получила от вас.
«Не прокатило», – не огорчился Копаев. Примерно подобное он и ожидал услышать, но не думал, что женщина устоит даже тогда, когда он попытается ее провести. Однако разговор только начинался, и времени на прокачку, которая уже началась, хватало с избытком. Он был твердо убежден, что теперь, после быстрой смерти игрока, руководство казино в любом случае будет уверять всех, что выигрыш уплачен. Это могло быть правдой, могло правдой и не быть, однако теперь уже никто не шепнет ему на ушко: «А денежки-то Гайка Крыльникову не выдал! Обещал утром, по его же просьбе, но не выдал!» А теперь авторитет казино только усилится: и клиент вознагражден, и игровой дом финансово не пошатнулся.
– Он так и ушел с мешком?
Эмма Петровна мягко улыбнулась. Даже не улыбнулась, а просто опустила вниз уголки губ и чуть прищурилась. Мужчина ей нравился. Было в этой улыбке что-то располагающее и в то же время держащее на расстоянии.
– Такие суммы выдаются чеками, господин следователь.
– Можно просто – Иван Дмитриевич, – предложил Копаев.
– Деньги выдаются чеками по желанию клиента, Иван Дмитриевич, – она доброжелательно наклонила голову набок. – Либо перечисляются на счет клиента. Опять же по желанию.
– А Крыльников пожелал чек? – уточнил Антон.
– Совершенно верно.
– И чек был тут же выписан ему господином Гаенко?
– Полная правда.
– И как часто сотрудники ГУВД из другого региона выигрывают у вас такие суммы?
– Если под «такой суммой» вы имеете в виду джекпот, то на моей памяти администратора это случилось во второй раз за восемь лет существования казино «Эсмеральда». Обычная статистика для игорных домов мира. Однако были ли те счастливчики сотрудниками ГУВД из другого региона мне, повторяю, неизвестно.
«Ей хватает ума не делать то, что сейчас обязательно сделал бы мужик. Он заявил бы мне, что не выходит из этой комнаты до окончания работы, а потому ничего не видит и не слышит».
– Правда полной не бывает, Эмма Петровна, – вздохнул Копаев. – Она либо просто есть, либо ее просто нет. А как зовут крупье, который находился рядом с полицейским, когда тот выиграл джекпот?
– Его фамилия Тузков. Но потеряете время, если будете его искать.
– Почему же?
– Он исчез.
– Ты посмотри, какое совпадение.
– Бывает. Я бы сама хотела с ним поговорить.
Она курила. Откуда-то из-под стола появилась пепельница с тремя окурками сигарет с белым фильтром, а между тем в воздухе даже не пахло дымом. Ответ нашелся быстро. Едва от двух сигарет отделилось по облачку, администратор включила вентиляцию. И Антон даже перестал чувствовать вокруг себя знакомый табачный аромат.
Справляться о местонахождении Кости Туза он не стал. Это было бы непростительной глупостью. Задай он сейчас этот вопрос, Туза он мог бы уже и не найти. Слишком большие деньги поставлены на кон. Возможно, что Туза и без этого вопроса уже нет в городе, а быть может, и в живых – он, бесспорно, стоит меньше четырех миллионов долларов. Однако пока это не установлено фактически, пусть остается маленький, но шанс. В Копаева стало прокрадываться понимание того, почему Гаенко «в СЭС», а под него подставлена эта женщина. Администратор казино – исключительно мужская профессия. И не каждый удержится на такой должности восемь лет. Мисс Эмма держится, и, как можно догадаться, крепко. Значит, есть за что держать. И за что держаться, тоже. Игорь же Викторович фигура, по-видимому, не самая сильная, что дает все основания думать – фигурой он является исключительно штатной. Зиц-председатель. Таких ищут в среде неудачников, которым на вопрос о месте работы нравится бросать мимоходом: «Да, так… Управляющий казино». И сейчас это стало находить свое понимание у следователя.
– Почему вы молчите? – поинтересовалась она, сладко приобщаясь к тонкой сигарете. Есть женщины, которых совершенно не портит вид сжатых в затяжке губ.
– Пытаюсь понять, в чем разница между администратором казино и его управляющим, – витиевато изложил ход своих мыслей советник.
– Вам не кажется, что это помещение – не самое лучшее место для откровенных бесед?
И она посмотрела на Антона столь простодушно, что он пожевал губами.
– Я могу предложить вам кофе? – уточнила она.
– Быть может, лучше сразу потанцуем?
– А вы умеете быть хамоватым.
Копаев улыбнулся:
– Я не люблю кофе. Я от него дурею. Сразу хочется лечь и начать говорить глупости.
Она наконец-то улыбнулась:
– И этим, наверное, пользуются многие представители моего пола?
– Не представляю, как можно пользоваться представителям вашего пола представителями моего пола, способными только лежать и глупить.
Через полчаса они оказались в кафе «Шариот».
Ему принесли чай, ей – терпко пахнущий кофе «Арабика». «Козерог» больше не взбрыкивал, все больше стоял в стойле и мирно шевелился в такт движениям ее груди. Она перенесла из казино за столик аромат духов, и все, казалось, было по-прежнему, за исключением отношения к следователю. Здоровалась администратор со следователем Генеральной прокуратуры, а разговаривала теперь с мужчиной, который ей определенно нравился. Эти редкие движения, поправляющие лямку бюстгальтера, и едва уловимый блеск глаз, и румянец, выступающий на щеках. Как бы по-гвардейски ни была упакована сумочка женщины, ее хозяйка все равно останется женщиной. Для нее естественно нравиться сильному мужчине, пытаться делать из него слабого и завоевывать.
«Или пытается меня провести», – подумал Антон.
– Вы спрашивали, чем администратор отличается от управляющего, – напомнила она, вернувшись из уборной, о необходимости посещения которой говорила пять минут назад.
– Я не спрашивал. Я отмечал.
Она улыбнулась уголками губ.
– Хорошо, пусть так. Но вас это интересует. Постараюсь объяснить. В функции Игоря Викторовича входит организация внутренней и внешней политики игрового дома. Я же отвечаю исключительно за обеспечение казино всем необходимым, в том числе и кадрами. Распорядок работы, правила и даже лампочки под потолком – это мой круг обязанностей. Если в баре не окажется «Хеннесси» в тот момент, когда его потребует клиент, неприятности будут не у бармена. И не у Игоря Викторовича. Они свалятся на мою голову. Если под клиентом сломается стул, то отвечать за это, как ни странно, буду я. Но подобные необоснованные претензии меня вполне устраивают, потому как заработная плата, получаемая мною, компенсирует эти неудобства сполна.
– Теперь я даже боюсь спрашивать о круге обязанностей Гаенко, – буркнул Копаев, рассматривая зал в тот момент, когда она в очередной раз поправляла на плече лямку. – В смысле – о его заработной плате.
Да, сказала она, Гаенко отвечает за все. И за сломанную ножку стула в том числе. Потому что он управляющий. Но в отличие от Эммы Петровны у него есть, с кого за это спросить – с Эммы Петровны. А еще он полностью контролирует бухгалтерию казино, к чему она доступа не имеет априори. Теперь следователю Ивану Дмитриевичу все понятно?
– Кроме одного, – заметил Антон. – Что следует подразумевать под «внешней» политикой «Эсмеральды». Не организацию ли деятельности «лохотронщиков» на рынках столицы?
Она рассмеялась, заказала себе (советник отказался) белого вина, ей принесли. И рука с длинными синими ногтями на тонких пальцах, держащая хрустальный фужер, почему-то показалась Антону дланью гарпии, обхватившей чью-то безвольную шею.
– Вы удивительно милый человек, Иван Дмитриевич, – сообщила она советнику новость. – Непосредственный. Просто удивительно, как вы работаете в таком ужасном ведомстве, как прокуратура.
Копаев рассмеялся – уже давно было нужно.
– Ваше мнение о прокуратуре меняется в прямой зависимости от мнения обо мне. Чем более я для вас мил, тем ужаснее прокуратура. А совсем недавно, глядя на меня с нескрываемой неприязнью, та же самая прокуратура казалась вам прекрасной, – немного отвалившись на стуле, ровно настолько, чтобы не казаться развязным, Кряжин на этот раз оглядел спутницу весьма пристально. – Но вы меня пытались надуть.
– Правда? Когда же?
Глаза ее сверкнули любопытством, которое появляется у людей, застигнутых врасплох.
– До того как попросить у официанта вина, вы что-то искали в своей сумочке, а когда нашли, продемонстрировали мне платок, которым вытерли уголки губ. Через три минуты вы извинились, вышли в уборную, а когда через пять минут оттуда возвратились, из правого кармана ваших джинсов выпирал какой-то предмет. Я смею предположить, что это мобильный телефон, и готов поклясться, что в вашем кармане его не было, когда мы пришли в кафе, – Копаев насмешливо улыбнулся. – Только не спрашивайте, почему я готов поклясться. Помимо того что я следователь, я еще и мужчина. Так вот, насколько мне помогает мой мужской ум, женщины не носят телефоны в карманах узких джинсов. Иначе говоря, в сумочке вы искали не платок, а телефон. Проще говоря – пытались меня провести, постоянно заявляя о том, что предельно откровенны.
Она допила вино и поставила бокал на скатерть. Удивлена она не была. Скорее разочарована.
– И что из этого следует?
– Из этого следует, что уходили не для того, чтобы припудрить нос, а позвонить. И позвонить тому, кого я знаю, на общую для нас тему. Только в этом случае вам было невыгодно мое присутствие. Если учесть, что мы с вами только познакомились и у нас не может быть общих знакомых, разговор с которыми мог бы поставить вас в неудобное передо мной положение, я делаю вывод, что вы звонили Гаенко. Он единственный, кого мы знаем оба.
– А вам не приходило в голову, что я могла звонить своему гинекологу? – отрешась от высокого, бросила она.
– Нет, – Копаев щелкнул по ручке чашки и она со скрипом провернулась на блюдце. – Потому что, к примеру, мне самому в данной ситуации даже в голову не пришло бы звонить своему урологу.
– Даже если на момент встречи со мною у вас был назначен прием?
– В этом случае я позвонил бы при вас и сказал: «Сан Саныч, вы не могли бы перенести прием на час?» И вы тут же подумали бы, что я опаздываю к Генеральному прокурору. Эмма Петровна, не пугайтесь, я не стану вас расспрашивать о содержании вашего разговора. Придет время, и мне об этом поведаете если не вы, то Гаенко. Я просто возвращаюсь к теме, которую вы сначала, не подумав, огласили, а после от которой, спохватившись, решили уйти. Так что в «Эсмеральде» называется «внешней» политикой?
Она стала прежней. Холодный блеск глаз, мраморный цвет лица бизнес-леди, размеренность движений.
– Если вы ожидаете услышать что-то необычное, не вписывающееся в рамки понимания обычного человека, вы ошибаетесь, – она покрутила салфеткой, как веером. – Внешняя политика – это привлечение в казино состоятельных юбиляров с компаниями, представителей деловых кругов для завязывания связей. Приглашение известных людей для вживления в них привычки всякий раз, когда они выезжают в город в поисках развлечений, возвращаться в наше казино. Однако ничего криминального или просто нарушающего принципы нравственности в этом нет.
Закончив с этим, она забрала с колен сумку и принялась снова что-то искать.
Она вынула деньги, но Антон ее опередил. За свой чай он всегда платил сам. Даже под прикрытием.
Он предложил услуги арендованного «Рено», однако она выбрала такси. Быть может, в силу вживленной в нее привычки подчиняться внутренней политике заведения – не общаться с прокуратурой не в интересах организации. Поездка на служебной машине Генеральной прокуратуры, то есть – услуга личного характера, в интересы организации не входила. Однако не исключено, что это произошло просто из-за привычки Копаева не торопить события.
Через сорок минут советник был в операционно-информационном отделе Генеральной прокуратуры.
Глава 3
Желание выйти из автобуса застало оперуполномоченного уголовного розыска ГУВД Eкатеринбурга Гринева в тот момент, когда он уже почти в него зашел. На автовокзале было необычно людно. Кто-то торопился попасть в Екатеринбург до праздников, кто-то, наоборот, торопился приехать, и от людей рябило в глазах. Потенциальные пассажиры, встречающие и провожающие, курили, выпивали, поглядывали на осуществляющие «каботажное плавание» патрули, разговаривали, и разговоры те, сливаясь воедино, превращались в беспрерывный гул.
Гринев взошел на первую ступеньку автобуса и в этот момент ощутил чувство беззащитности, которое теперь будет преследовать его каждую минуту, пока он в течение нескольких часов будет занят изучением пейзажа за окном. Ему велели выехать за пределы области и на месяц заняться приятными для себя делами, однако мысль о том, что покидать область он будет в просматриваемом насквозь автобусе, уверенности ему не добавила. Странно, что он не подумал об этом тогда, когда покупал в кассе билет. Ему вообще не улыбалось покидать Екатеринбург. И в тот момент, когда он взошел на подножку автобуса, он принял окончательное решение.
Это большой город, и найти в нем человека, который знает, как стать невидимым, трудно. Манеры тех, кто будет его искать, если вообще те искать его будут, ему хорошо известны. Так зачем, спрашивается, ехать туда, куда не хочется, и испытывать те же чувства, что он будет испытывать в Ебурге?
