скачать книгу бесплатно
Антон сделал шаг вперед и взял корочки. Раскрыл.
Фотомонтаж. Он никогда не фотографировался в форме советника юстиции.
– Не молод ли я для такой должности?
– Ты выглядишь на тридцать. В самый раз для карьериста. Хорошее оправдание для шагающего по головам и рвущего когтями землю. То, что нам надо. Потому что в гости тебе придется ходить, Антон, к нашему начальнику.
– Он при делах? – удивился Копаев.
– Есть у меня подозрение.
– Вот черт! – вырвалось у опера.
– Вот именно. Придется летать в Краснодарский край и обратно. В общем, готовься в челночной жизни, Антон. Или как там тебя – Кряжин Иван Дмитриевич?
Глава 2
О деятельности Крыльникова в этот день Антон узнал немало.
Тот руководил следственной бригадой ГУВД Екатеринбурга, расследующей уголовное дело о финансовых махинациях в спортивном клубе «Олимп». Футбольный клуб «Олимп», неоднократно выступавший в Кубках УЕФА и Лиге чемпионов, является своеобразной визитной карточкой города, однако после смены руководства клуба и новой политики президента дела команды пошли на спад. Несмотря на то что с начала года клуб обогатился несколькими истинными мастерами футбола, к коим следует отнести и звезду испанских чемпионатов прошлых лет Анолсо – любимца московских болельщиков, нынешнее выступление клуба в Кубке УЕФА отнести к разряду успешных вряд ли возможно. После двух поражений кряду и одной ничьей «Олимп» выбыл из дальнейшей борьбы, а один из менеджеров клуба заявил о причастности руководителей команды к хищению средств клуба, что тут же вызвало поток критики в его адрес со стороны футболистов и руководства, а также шок у болельщиков.
28 декабря менеджер клуба, заявивший о махинациях, был найден в своей квартире в Фуркасовском переулке с петлей на шее. Рядом с телом находилась записка, в которой менеджер просит никого не винить в своей смерти и объясняет причину своего поступка – желание отомстить президенту клуба за его намерение уволить менеджера сразу по возвращении из Бремена, где команда играла с местным одноименным клубом и отстояла ничью.
Полковник Крыльников руководил бригадой следователей всего неделю, но то, как он был «отстранен» от расследования, свидетельствует о том, что за столь короткий срок успел сделать многое. И теперь уже нет никаких сомнений в том, что убийство Крыльникова было связано с его служебной деятельностью.
Так ли это и почему на фоне этого расследования Крыльников погибает, выиграв перед смертью почти четыре миллиона долларов, предстояло выяснить Антону.
Дело находится в производстве Копаева. Это значит, что он имеет право на помощников. Антон уже появился в ГУВД как «важняк» и опросил троих сотрудников ГУВД. Ирония судьбы заключалась в том, что всех троих Копаев знал как профессионалов, но ни один из них даже не догадывался, что приезжий из Москвы «важняк» – старший лейтенант полиции, такой же сотрудник ГУВД города Екатеринбурга, как они сами.
– А как же следственный комитет, товарищ подполковник? Они занимаются убийством Крыльникова, и мы можем пересечься. В любом случае выходить будем на одних и тех же лиц.
– Это твои проблемы, Антон. Пересечешься – спалишь легенду. В том-то и смысл, чтобы не мешать следственной бригаде и не прыгать у нее перед носом. В любом случае там, где будет идти следствие – в Краснодарском крае, – ты не помеха группе. Я свяжусь с руководителем, и твое появление вопросов не вызовет. Главное, не оказаться перед следователями, приехавшими из «Азов-сити», здесь, в Екатеринбурге. Впрочем, работая с ними в «Азов-сити», ты всегда будешь знать об их планах приехать в Екатеринбург.
– Понятно. А как не вызывать вопросов у нашего начальника? Следственная группа приедет, потом появляюсь я… Наш шеф далеко не глупец.
– Не глупец. Поэтому ты – «важняк» из Генпрокуратуры, а следственная группа – из Следственного комитета. Я тоже не глупец.
Антон рассмеялся.
О появлении в ГУВД Екатеринбурга представителя Генпрокуратуры знали все руководители. Поэтому лишних вопросов никто не задавал и особенно работе не препятствовал.
– От уголовного розыска мне нужен один Сидельников, – заявил «важняк» Копаев в ГУВД. – А еще криминалист Молибога и кто-нибудь из Федерального агентства по спорту.
– Откуда вы их знаете?
– Рекомендовали в столице, – отъехал Антон. – Но, главное, из Федерального агентства. И тут уж на ваш выбор.
– А этот дядя вам зачем? – поинтересовался заместитель начальника ГУВД.
Антон разговаривал с ним, пряча улыбку. Всегда интересно общаться с человеком, которому формально подчинен, когда он не знает, что ты ему подчинен.
– Вы разбираетесь в структуре спортивного бизнеса? Я нет. И уж совсем не смыслю в перераспределении бюджетных средств в этой области и поступлении инвестиций от различных обществ и благотворительных организаций. Крыльникова могли убить как с целью ограбления – я не исключаю, что хозяин казино ему выписал чек, – так и по той причине, что он всего за несколько дней раскрыл схему перераспределения казенных денег в клубе. Без профи в этом направлении мне не обойтись.
Замначальника провел рукой по лицу и потрепал себя за переносицу.
– Начальник ГУВД велел передать в ваше подчинение на все время расследования троих оперов.
– Это называется – вы хотите, чтобы я сам назвал состав бригады? – без эмоций возмутился Копаев. – И при этом требуете, чтобы я перекрыл канал информации? Тогда пусть ваш начальник договорится с министром о передаче в мое распоряжение еще по одному оперуполномоченному от каждого РОВД города. Мы будем ходить всем батальоном по Екатеринбургу и петь революционные песни.
Замначальника лишь пожал плечами.
Ситуацию вечером прояснил Быков. На той же конспиративной квартире.
– Объясняю для непонятливых, – на лице начальника УСБ читалось явное неудовольствие самим собой за то, что он говорил. – И министра внутренних дел, и начальника ГУВД сегодня утром вызвали… куда ты думаешь? Правильно, туда. И там первого прочистили орудийным банником от Царь-пушки по самые полипы, а второго попросили расследовать дело быстро и показать убийц суду как можно скорее. Как ты думаешь, Копаев, учитывая, что наш шеф видел, как и через что министра внутренних дел чистили банником и просили при этом его, начальника ГУВД Екатеринбурга, сделать дело быстро, он согласится на одного оперуполномоченного в твоей бригаде? Если ты настроен его переубедить – пожалуйста! – и Быков махнул рукой в сторону запертой двери. – Но если спалишь себя, пощады потом не проси.
Кто может ответить на вопрос – зачем Копаеву три оперуполномоченных уголовного розыска из ГУВД, если он сам определил, что достаточно одного? Искать ответ бессмысленно, потому как он находится в той области, куда нет доступа следователю.
И сейчас Антон торопился не в «Азов-сити», куда обещал Быкову поехать сразу после выхода из его кабинета. Он направлялся в ГУВД. Антон чувствовал, что в данный момент при определении приоритетов гораздо важнее в первую очередь познакомиться с двумя спутниками Крыльникова, чем с крупье по прозвищу Туз и самим хозяином Гаенко, с которыми уже познакомился Быков. И Харченко, и Зибарев в голос твердили, что полковник вышел из казино и след в след за ним двинулись двое, как следовало догадываться, охранников. Кстати, в ГУВД не мешало бы выяснить, вписывалась ли та охрана в рамки расследования уголовного дела по «Олимпу» или же это была личная инициатива замначальника городского управления.
Главное управление встретило Копаева напряженным вниманием. В вестибюле на стене был закреплен портрет Крыльникова, перетянутый черной лентой, на полу стояла ваза, в вазе – живые цветы. Все по правилам траура, и даже «часовой» на входе, молоденький сержант, имел на руке красную повязку с черным кантом.
Ни с кем не здороваясь, хотя знал каждого в лицо, Антон поднялся на этаж начальника и прошел в приемную.
«Главное – понаглее», – говорил сутки назад Быков.
– У Николая Игнатьевича люди, – тут же предупредила секретарь, мгновенно оценив и штатский костюм гостя, и его галстук, и толстую кожаную папку. – Вы по личному или как? Можете передать мне в руки, я отдам.
– Интересно, что вы рассчитываете получить в руки, если я к Николаю Игнатьевичу по личному? – буркнул Копаев-«важняк» и посмотрел на часы. – Знаете что… Нажмите-ка эту кнопочку и сообщите начальнику, что его в приемной ждет следователь Генеральной прокуратуры.
На всякий случай секретарь решила обидеться, хотя из сказанного ровным счетом ничего не поняла. За исключением, разумеется, последней просьбы.
– Но у него люди! – вспыхнула она, уставившись на Копаева.
Антон прошел к столу и под яростный протест секретарши нажал на кнопку сам.
– Николай Игнатьевич, извините, что отвлекаю. Это Кряжин, из Генеральной.
Чубасов ничего не сказал, но уже через минуту послышались глухие звуки по полу рядом с двойной дверью и щелчки опускаемых ручек. Из кабинета главы полиции города вывалились трое в одежде, приобрести которую на заработную плату невозможно, и, скользнув по следователю недружелюбным взглядом, вышли вон.
– Пусть заходит, Антонина Алексеевна, – разрешил по громкой связи Чубасов.
Кряжин смахнул со стула папку и под леденящий душу взор секретаря Антонины Алексеевны прошел в вотчину генерала. Кабинет был, пожалуй, даже попросторнее, чем у Генерального. Антон видел кабинет Генерального по телевизору. Потому, наверное, и портретов президента не один, а три. Президент в черной шапке с «крабом» всматривается в горизонт, где море сходится с небом, президент в летном костюме спускается (или поднимается) с лестницы, ведущей из кабины «Су». Президент за столом под штандартом. Антон уже давно заметил, что количество находящихся в кабинете портретов главы государства находится в прямой зависимости от размера вины хозяина этого кабинета за ситуацию на вверенном участке работы. Кроме того, слева от стола генерала Чубасова располагался флаг, а на столе стояла крошечная статуэтка Дзержинского. Она напоминала пестик, которым начальник екатеринбургской полиции размельчал коренья для изготовления снадобья по задурманиванию мозгов своему руководству. Маленький Феликс и три больших портрета президента – вот, пожалуй, все, на чем можно было сконцентрировать внимание. В остальном все было как везде: тюлевые занавески, огромный стол, на котором можно было играть в теннис, стеклянный шкаф с литературой. Шкаф для одежды, наверное, располагался в соседней комнате, дверь в которую была замаскирована под стеллаж для книг, которыми никогда не пользовались. «Методика психологической подготовки сотрудников полиции», труд неизвестного Копаеву криминалиста Фарницкого со странным названием «Органическая криминалистика» и другие книги, чтение которых неизбежно приводит к потере самоконтроля и глубокой коме.
Генерал-лейтенант Чубасов являл собой крупную фигуру, и не только в правоохранительном мире Екатеринбурга. Господь не обделил его ни весом, ни ростом, прошлое его читалось по орденским планкам, хмуро блистающим на левой стороне кителя. На правой стороне виднелись несколько знаков, подчеркивающих особую значимость генерала для органов внутренних дел: «Участник боевых действий», «Отличник МВД» и еще что-то очень похожее то ли на крест, то ли на меч, обвитое лавровыми листьями из серебристого металла.
Генералы очень не любят улыбаться, это претит их пониманию ответственности за работу на вверенной должности. Очки они частенько носят на кончике носа, что, несомненно, придает им сходство с Познером. Сейчас же, глядя на начальника ГУВД, Копаев подумал о том, что генерала вместе с министром чистили одним банником. Настроение у Чубасова было ни к черту, визит «важняка» из Генпрокуратуры он расценивал как проникновение в комнату огромной мухи, только что слетевшей с помойки и теперь готовой обязательно на что-нибудь сесть, чтобы испоганить. Еще не успев переброситься с Чубасовым словом, Антон догадался, что неприязнь вызвана как раз теми причинами, о которых говорил Быков. Это раздражение от невозможности что-то сделать по горячим следам и, наконец, принятое не им решение, согласно которому заниматься поисками наглецов, устранивших Крыльникова, будет теперь Генеральная прокуратура.
Чубасов звонил в Генпрокуратуру. Там командировку в Екатеринбург старшего следователя по особо важным делам Кряжина подтвердили. Но кланяться «важняку» Чубасов не собирался.
Само прибытие в свой кабинет молодого, по его меркам, «важняка» из прокуратуры, хотя бы и Генеральной, Чубасов воспринимал как личное оскорбление.
– Проходите, садитесь, здравствуйте, – процедил он, порядком располагаемых в предложении слов полностью раскрывая свое отношение к Кряжину. – Вы за тремя операми?
Антон провел пальцами по верхней губе и расстегнул на пиджаке нижнюю пуговицу.
«Лихо, – подумалось ему. – Чубасову только осталось сказать: – «До свидания, у вас есть еще что-нибудь ко мне?»
– Не совсем это направило меня к вам, – стараясь выглядеть деликатным, сказал советник. – Меня интересуют не столько эти трое, сколько двое других.
– Какие двое других? – нахмурился генерал. – Решено было ввести в вашу бригаду троих.
«Вот оно что, – улыбнулся в душе советник, – «ввести»! Чуть не сказал «внедрить».
– Те, что были с Крыльниковым в казино. Двое молодых, крепких ребят, сопровождающих полковника всякий раз, когда он приезжал в казино «Эсмеральда», чтобы выиграть немного денег.
Чубасов начал багроветь. Сначала у него появился розоватый цвет на скулах, потом красные пятна на щеках. Когда румянец превратился в загар, краска вдруг отлила, и генерал медленно снял очки. С первым приливом ярости, таким свойственным его поведению в минуты явного проигрыша в беседе, он справился успешно, хотя и дал возможность Копаеву вдоволь понаблюдать за этим процессом.
– Вы, советник, плохо, наверное, понимаете, что происходит, – снова стал цедить он, стараясь выглядеть и раздраженным и терпеливым одновременно. – Погиб наш коллега. Уважаемый в полиции человек. Профессионал своего дела. Ваш же неуважительно-пренебрежительный тон наталкивает меня на мысль о том, что вы приехали расследовать дело о краже ящика сайры.
– Ну… – Антон улыбнулся, беря на себя труд выглядеть виновато. – Ящик сайры – это по части вашего ведомства. И вы напрасно так расценили мои слова. Я всего лишь хотел сказать то, что молодые люди сопровождали полковника постоянно. А то, что он был постоянным посетителем казино, причем посетителем удачливым, далеко не секрет. Стоит лишь зайти в «Эсмеральду» и спросить. Так вот именно с этими оперативниками я и хотел поговорить.
Чтобы сбить вспышку гнева, Копаев решил довести ее до критической точки и тем заставить генерала вынужденно спустить пар:
– Кстати, неуважительно и пренебрежительно – это одно и то же.
Тот случай, когда при разговоре с подчиненными генерал мог запросто проматериться и казнить наглеца и когда вынужден был остановиться, дабы не выглядеть чересчур эмоциональным для представителя другой структуры.
Так и случилось.
– Почему вы решили, что они оперативники? – Стрелка душевного тахометра главного полицейского Екатеринбурга упала вниз, и теперь он выглядел принужденно-тактичным.
Сразу после его вопроса Антону показалось, как к нему со всех трех портретов обратились внимательные взоры. Пестику на столе, тому было все равно. Все происходящее в этом кабинете последние восемьдесят лет он считал недоразумением.
– Вам виднее, – этот удар нахального «важняка» был уже под дых. – Значит, они не оперативники. Но побеседовать с ними я все равно хотел бы.
Почесав затылок, Чубасов с трудом справился с нокдауном и нехотя снял трубку телефона. Голосом, далеким от задорного, прогудел:
– Шульгин, зайдите ко мне.
Человек с погонами генерал-майора по фамилии Шульгин прибыл в приемную быстрее, чем Копаев успел похвалить «со вкусом подобранную литературу» на бутафорском стеллаже. Наверное, кабинет прибывшего был рядом. «А может, и нет», – подумал опер УСБ, вглядываясь в лицо запыхавшегося полковника.
– Шульгин, кто у нас входил в сопровождение Крыльникова во время руководства им следственной группой?
«Это для меня, – понял Копаев. – Я сейчас просто обязан отметить две вещи: Чубасов не знает, кто входил в охрану и что охрана полковнику предназначалась исключительно на время работы следственной группы по делу «Олимпа».
– Гринев, Стоцкий. Первый сейчас в отпуске, а второй уехал к матери в Казань. У мамы рак.
Антон погрыз ноготь и посмотрел на генерала исподлобья:
– Сегодня в два часа ночи Стоцкий и Гринев находились рядом с полковником Крыльниковым. Возможно, за несколько минут до его смерти. Если я сейчас поинтересуюсь, насколько внезапным для Гринева оказалось известие о том, что у его матери онкологическое заболевание, вы снова меня назовете безнравственным, генерал?
– Поосторожнее на поворотах, советник, – попросил Чубасов.
– А я и не думал сворачивать. И насколько целесообразным и своевременным для расследования убийства полковника Крыльникова оказалась отправка в отпуск Стоцкого – я тоже хочу знать.
– Вы получили максимум информации из того, что я мог вам предоставить, – на щеках Чубасова вновь выступил румянец. – И я прошу вас помнить, что в данный момент вы находитесь на приеме начальника полиции города. Генерал-лейтенанта, к слову как бы сказать.
И он завис над столом, давая понять, что тема разговора исчерпана.
– Я знаю, знаю, кто вы… – пробормотал Антон, равнодушно оглядывая двоих генералов. – Но тогда и я прошу помнить, что разговариваете вы не с «битым»[1 - По традиции, «законника», провинившегося перед преступным миром впервые, бьют по щеке на «сходняке». Провинившегося вторично бьют по ушам и низвергают, а за последующие проступки могут приговорить к смерти. Вор в законе, потерявший авторитет, именуется «битым».], а со следователем по особо важным делам Генеральной прокуратуры Российской Федерации. А потому докладываю вам как старшему по званию, хотя и не имею никакого отношения к носимой вами форме. Если сегодня к восемнадцати часам я не увижу двоих сотрудников вашего ведомства Гринева и Стоцкого, я гарантирую, что уже в четверть минут седьмого на стол Генерального прокурора страны ляжет мой рапорт, где я обосную ваше воспрепятствование в расследовании убийства полковника Крыльникова.
Генерал-майор Шульгин, видя, как Копаев застегивает на пиджаке пуговицу и не торопится взять со стола папку, стал откровенно нервничать. Сейчас была как раз та ситуация, когда подчиненному лучше находиться подальше от начальника. Редко кто желает становиться свидетелем обоснованного наезда на шефа, которому возразить на это по сути нечего.
– До свидания, – попрощался Антон и вышел в приемную. – Антонина Алексеевна, ваш босс просто душка.
– Если бы было иначе, мне бы здесь нечего было делать, – бросила она и тут же была вынуждена прихватить с аппарата трубку – кто-то беспокоил приемную начальника ГУВД по городскому телефону.
– Заряди за этим трюкачом пару ребят из своих, – сказал, подумав, Чубасов. Покусав дужку очков, он бросил их на стопку свежих газет. – И найди Гринева со Стоцким. Пусть зайдут сначала к тебе. Чувствую, что этот малый еще много дел нам наделает. Проинструктируй капитанов, о чем можно болтать, а о чем нет. Криминала никакого, а эти, с Дмитровки, представят все в своем свете.
– Уже, – молвил Шульгин.
– И пусть кто-нибудь съездит в казино. Если там хоть одна рожа вспомнит, что видела Крыльникова, то жить этому игорному заведению еще ровно два дня! Свяжись с местным ГУВД, пусть устроят им там санитарный день. Чтобы не было ни одного посетителя, пусть распихают персонал в отгулы!
– Уже.
Чубасов посмотрел на заместителя глазами, полными сарказма.
– С тобой приятно работать, Шульгин, – развернувшись к окну, он похлопал ладонями по столу. – Ерунда какая-то получается. Вроде за реноме ГУВД радеем, а получается, что уводим следствие от истины. Хотя в чем она заключается? Крыльникова явно не за четыре миллиона убили. За «Олимп» его убрали! За то, что накопал больше, чем следовало! Или ты иначе мыслишь?
– Мне даже в голову не приходило думать по-другому.
– Он так и не сказал, где данные его расследования по футбольному клубу, – пробормотал Чубасов, пытаясь хоть где-то опередить уже набравшую обороты прокуратуру в лице «важняка Кряжина».
– В последний раз мы созванивались с Андреем Николаевичем позавчера, в семь вечера. Крыльников говорил, что готовит хороший материал, но будет в ГУВД лишь сегодня утром. Сообщил, что много незавершенных дел.
– Знаю я его дела! – рявкнул генерал, громыхая ладонью по столу. – Откуда у него джип предпоследнего года?!
«Он говорил, что друг в Германию уехал, а машину ему оставил», – хотел сказать Шульгин, но, посмотрев на ступку на столе, решил промолчать.
– Все, бля, норовите и рыбу съесть, и на санях прокатиться!.. Просрали дело «Олимпа»! Я тебя предупреждаю, Сергей Сергеевич! Если этот юркий с Большой Дмитровки и «мокрушников», и материал по клубу найдет раньше тебя, то пенсия твоя состоится с должности участкового в Теплом Стане! Хотя и генерал-майор. Понял?! С лампасами и папкой по территории ходить будешь, алкашей в райотдел водить! Набрал замов!.. Один по ночам в карты шпилит, второй… Поубивал бы!..
Шульгин по ночам в карты не «шпилил», на джипе не ездил, у него была скромная годовалая «Королла», а потому гнев генерала ожидаемо захлебнулся. Щелкнув зажигалкой, он пыхнул сигаретным дымком и попросил Шульгина сесть. Тот понял все правильно и доложил о мероприятиях, которые уже были проведены. Они представлялись, как профилактика возможных устремлений нахрапистого «важняка».
– Двое из троих не в курсе, это чудаковатые малые, которых хотели списывать по райотделам. Они и не навредят прокурорскому, и землю рыть не в состоянии. Третий – профи, мой человек.
– Дожились, – прохрипел Чубасов, вдавливая окурок в пепельницу так, что та жалобно заскрипела по столешнице. – Следы путаем и луну крутим… Если бы я знал, что все так обернется, сидеть бы Крыльникову в своем Саратове до полной выслуги, – и он посмотрел на Шульгина так, словно это тот виновен в том, что начальнику ГУВД приходится спасать реноме учреждения. – Столько лет создавал систему… Раскрываемость, профилактика – одни из лучших по стране. А ты попробуй организуй несколько тысяч человек без военных полномочий!.. Стремно все это, Шульгин, позорно. Но и еще большего позора нельзя допустить. Меня министр сегодня вызывал, – взгляд генерала потускнел. – Сразу после его поездки в Кремль. В таком состоянии я его еще не видел. Могли, могли нам убийство отдать… – он покачал головой и посмотрел по стенам. – Могли. Но не отдали. А потому нам нужно взять самим. Ты уж постарайся.
Шульгин постарается, он знал. Место первого заместителя начальника ГУВД все еще было свободным. С двух часов ночи.
