Хроники Мира Музыки

– У вас очень уютная лавка, но нам и правда пора, – сказала она. – Дэнни, попрощайся. Пойдём уже, как договаривались.

Не успел Дэнни произнести и слово, как Зебастьян вновь обратился к его маме:

– Фрау Элли, я обещал сделать вашему сыну подарок.

– Какой? – озадаченно спросила она.

– Хочу подарить ему любой инструмент, на котором он захочет научиться играть. Вы оба вольны зайти ко мне в любое удобное время и выбрать.

Продавец смотрел на них с доброй улыбкой. А Элли изумлённо разглядывала странного хозяина лавки, раздающего подарки кому ни попадя. Она поблагодарила его и пообещала, что в скором времени они зайдут за подарком, если «этот молодой человек справится с волнением и смело пойдёт к врачу». Зебастьян проводил их до двери с фресками, и там они распрощались. Мама и мальчик покинули магазин, а продавец смотрел им вслед и, казалось, говорил сам с собой:

– Со временем все дети взрослеют. Сказки в воспоминаниях меркнут, а вера в чудеса покидает их, кого-то насовсем, а у кого-то это остаётся внутри, и он старается передать дальше истории про волшебные страны, моря, города…

– Гэр Зебастьян, вы что-то упоминали про утку с трюфелями? – раздался голос за спиной владельца музыкальной лавки.

Людвиг стоял, прижав к себе листы, исписанные нотами с обеих сторон. Измождённый вид композитора говорил о том, что он отдал творчеству всего себя. Вложил все эмоции и силы и теперь едва держался на ногах.

– Да, гэр Людвиг, пойдёмте, я вас накормлю.

Усевшись за письменный стол, который время от времени становился обеденным, Людвиг с аппетитом принялся за яства, щедро предоставленные Зебастьяном. Хозяин музыкальной лавки достал белые чашки.

– Для восстановления духовных сил у меня есть специальный чай, который поставляют в один далёкий и мало кому известный порт. – Он протянул композитору чашку, над которой поднимались клубы пара. Травяной запах смешивался с ароматом свежесорванной земляники.

– Благодарю, вы настоящий друг! – сказал гость, почёсывая затылок. От одного только запаха чая силы возвращались к нему.

– Гэр Людвиг, я обратил внимание, что во время работы вы перемещались по музыкальной лавке как фехтовальщик на дуэли. – Зебастьян подбирал слова, пытаясь выразить свою мысль. – Вы дуэлянт? – нашёлся он.

Людвиг искренне рассмеялся. На памяти хозяина музыкального магазина это был первый случай, когда он слышал смех композитора.

– Что вы, гэр Зебастьян, я не практикую насилие, хотя фехтовальному мастерству немного обучен. Мои так называемые перемещения – это часть творческого процесса. Иногда мне так лучше думается.

Зебастьян удовлетворился ответом и продолжил задавать темп беседы:

– Расскажите, над чем вы сейчас работаете? – Ему было любопытно, как можно придумать мелодию. Как придумывают истории, он понимал, благо в его багаже их было немало. Но как сочиняют музыку? Это загадка.

– Обычно я не делюсь, пока не закончу работу, – устало ответил творец.

– Нет-нет, вы меня не так поняли. Расскажите, о чём ваше произведение.

Людвиг удивился. Такой вопрос ему ещё никто не задавал.

– Это будет песня луны, которая поёт водным просторам. След от неё – как дорожка, ведущая заблудшего путника.

Зебастьян сидел с видом кота, пригревшегося на солнышке. Он наслаждался самой идеей, а то, как подал её Людвиг, казалось ему шедевром. Они ещё немного побеседовали о фортепьяно, его транспортировке и настройке. Приободрившись после ужина, Людвиг высказал фантазию:

– Было бы здорово, если бы изобрели инструмент, который не нужно дополнительно настраивать даже после встряски или перевозки.

– Это было бы волшебство, – согласился с ним Зебастьян. Дружеская беседа приблизилась к завершению, и они тепло распрощались. Людвиг, насвистывая, вышел из лавки. Из-за стойки, потягиваясь, показался большой пёс. Мастиф по кличке Джонатан сел рядом со своим человеком и тронул мясистым носом руку хозяина «Мира музыки». Зебастьян погладил его по голове и улыбнулся:

– Ну что, ты готов полетать там, где музыка струится в воздухе, где мелодия песка рассыпается, как звон от спинета?

Пёс гавкнул в ответ, и они прошли через двери с фресками.

Вторая часть

Стражи Плачущего леса

1.

Шквалистый ветер гнал воздушные массы, обдирая стволы и ветви деревьев, и стремительно подтягивал чёрную тучу. Резко очерченная граница чистого голубого неба и свинцовых облаков встревожила лесную жизнь, нарушила спокойствие. Грозовые блики и раскатистый гром разбили уют. Грозное нечто приближалось, нависало, нагоняло ужас.

Прошлогодний кленовый листочек, подхваченный ветром, поднялся с земли и устремился через мир музыки на восток. Он – срочное сообщение. Он – письмо. Он – телеграмма с мольбой о помощи.

Лист сапинды прокладывал путь, невзирая ни на что. Расстояние – всего лишь время, затраченное на усилие. Расставляя острые края-лопасти, он пролетал мимо горных водопадов, ниспадающих с рёвом и грохотом военного оркестра. Вода обрушивалась на валуны и превращалась в россыпь брызг. Брызги разбивались на капли. Капли падали на водную мембрану, разнося звучание бубенчиков.

Листочек то поднимался, подхваченный восходящим потоком, то снижался. На горных вершинах ветер свистел песнь высоте, прерываясь на возгласы быстрокрылых хищников. Пролетающий рядом ястреб со звуком падающего балдахина разорвал перьями воздух и стремительнее погнал лист к цели. Под действием нисходящих потоков лист сапинды прижимался к земле. Песчинки на барханах перекатывались со звоном монет, рассыпанных по мембране литавры.

Заострённые лопасти поймали тёплый воздушный поток. Лист продолжил полёт, обтекая тёплым дуновением. Звон, трель, свист, вихрь – музыка во всем окружала листок. Это песнь природы, исполняемая самой природой. Она помогала ему, ускоряла и поднимала. Природа отправила письмо и, как почтальон, несла его адресату.

Листок оставлял позади большие города, города поменьше, маленькие деревеньки и поселения всего на несколько домов. Он сделал вираж над Порто-Болеро и продолжил следовать к Ратуше. Подруливал острыми лопастями, будто знал, куда летит. Он устремился к зданию из серого камня с высоким шпилем, направленным в небеса.

Рядом со зданием Ратуши раскинулся сквер. В мягких сумерках служащие администрации и жители города степенно прогуливались по нему, наслаждаясь звучанием арфы. Играла Эвтерпа, муза всех музыкантов, одна из тех, кто стоял на страже спокойствия и был защитой музыкального мира.

Лист сделал вираж вокруг шпиля, стремительно снизился и упал к ногам Клио, отскочив от стального доспеха, защищающего голень. Девушка, чьи белокурые волосы были заплетены в косу, наклонилась и подняла послание.

– О боже! – воскликнула она.

Звучание арфы прервалось на высокой ноте.

– Что там такое? – спросила Эвтерпа.

Клио подошла к сидящей на скамье собеседнице и протянула листок. Эвтерпа отклонила арфу и внимательно осмотрела лист.

– Как он тут оказался? – Она была в смятении.

– Листья сапинды никогда так далеко не прилетают. Значит, он появился здесь не случайно. – Клио запнулась, раздумывая. Муза истории не припоминала похожего события.

– Ты можешь увидеть его путь? – Эвтерпа всегда обращалась к Клио, когда была необходимость узреть суть, а в данном случае – найти логическое объяснение странной находке.

Клио сложила руки, будто в молитве, зажав лист между ладоней. Дыхание её замедлилось, лазурные глаза закрылись. Со стороны могло показаться, что она уснула.

Картинки и образы пронеслись у неё в голове…

На окраине леса появляется первый лугару, рядом с ним второй, третий, четвёртый… Уже не видно поля, всё усеяно ими. Занесённая рука с факелом. Всепоглощающий пожар…

Клио с резким вздохом вышла из оцепенения.

– Это предупреждение. Не что иное, как сигнал бедствия.

– Что ты увидела? – Эвтерпа отложила арфу и встала перед напарницей, уперев руки в бока. Все музы были довольно высокими, но в их четвёрке Эвтерпа отличалась не только ростом, но и местом в иерархии.

– Лес нас зовёт, – высказала робкое предположение Клио.

– Что? Подробнее! – Тон не терпел заминки и требовал быстрого ответа.

– С запада надвигается туча. Она чернее ночи и закрывает небо. – Клио пыталась перевести видения и образы в слова.

– Что ещё?

– Вдалеке отблески грозы, яркие вспышки, раскатистый гром, словно удары молота по стальной двери. Всё чаще вспышки, всё ближе тьма.

– Что это может быть? – Вопросы Эвтерпы вылетали как почтовые голуби. Решение нужно принимать молниеносно, не было времени на раздумья и долгие беседы.

– Кайзер.

Это прозвучало как гвоздь, загнанный с одного удара в доску. Эвтерпа была поражена. Страшная весть на миг сковала её.

Потом она схватила Клио за руку и потащила в здание с высоким шпилем.

– Что ещё ты видела?

– Лугару. – Клио отвечала тихо, будто не верила себе. В размеренной, спокойной, мирной жизни о таком не говорили и не думали.

– Клио, нужно спешить! Передать весть! – Муза музыки почти бежала, продолжая тянуть за собой потерянную спутницу.

* * *

Дверь в библиотеку с грохотом отворилась. На пороге стояли две встревоженные воительницы.

– Эрато, ты здесь? – спросила Эвтерпа.

Из-за книжных стеллажей вышла молодая дама в длинном шерстяном платье с кудрявыми русыми волосами и спущенными на самый кончик носа маленькими очками.

– Вы знаете, что лишний шум в читальне не приветствуется? – спросила муза поэзии, вопросительно приподняв бровь.

– У нас чрезвычайное происшествие. Не до тишины, – ответила Эвтерпа, возвышаясь над ней.

Эрато изменилась в лице.

– Что произошло? – Строгость в голосе не исчезла, но тон несколько смягчился.

– Что ты знаешь о лугару? – Клио вышла из транса и была готова принимать более активное участие.

– Лугару?

– Да, лугару! – Эвтерпа начала выходить из себя.

Эрато переминалась с ноги на ногу, обдумывая ответ.

– Лугару – это люди, когда-то продавшие свои души и получившие за это бессмертие. Чудовища с телом человека, головой волка, грязными намерениями и чёрной душой. Острые зубы, длинные когти… – точно по учебнику, ответила Эрато.

– Что сумеет их остановить? – Эвтерпа шумно дышала, её сердце колотилось от напряжения.

– Они боятся крылатых лошадей, большой акватории и нас. – Эрато постучала ноготками по подбородку. – Есть способ обратить лугару в людей, не прибегая к излишней жестокости.

– Какой? – Эвтерпа теряла терпение.

– Необходимо исполнить заклятие. Для этого нужны могущественные защитники.

– Кто? – спросила Клио.

– Как кто? – Эрато запрокинула голову, глядя на Клио сквозь очки. – Мы, конечно! Но нам не справиться вчетвером, нужна помощь извне. – Она прищурилась. – А теперь расскажите мне, что случилось.

Клио начала тараторить:

– К нам прилетел листочек сапинды. Лугару напали или нападут на Плачущий лес. Они либо подожгут, либо уже подожгли его. Их послал кайзер Инпу – Клио замялась, теребя кончик косы. – Как думаешь, почему они напали именно на лес?

Эрато подошла к стеллажу, достала древний, как мир, фолиант с красной обложкой и стала его пролистывать:

– Я где-то видела… попадалось мне… А, вот! Здесь говорится, что под лесом находится вход в Пещеру кристаллов.

– Кристаллов? – в один голос вскричали музы.

Эрато продолжила читать:

– Точных данных о местоположении входа нет. Со временем происходило движение пород и разрастание леса, вход был давно утерян. Пещера находилась на древнем разломе, и под ней есть магматическая полость. Магма нагревала подземные воды, и они насыщались минеральными веществами. Пещера была заполнена горячим раствором на протяжении сотен тысяч, а возможно и нескольких миллионов, лет. Кристаллы росли и увеличились в размерах так, что стали влиять на весь мир, наполняя отдельные его части магическими свойствами. – Она оторвала глаза от книги и посмотрела на остальных: – Плачущий лес и деревья тому подтверждение.

– Кайзер хочет найти и использовать кристаллы для своих целей, – заключила Клио.

– Эрато, отправь послание внешним стражам. Клио, найди Терпсихору. Я распоряжусь, чтобы седлали лошадей. Шевелитесь! – Эвтерпа хлопнула в ладоши: – Время и без того упущено.

Звонкое эхо разнеслось по читальне: музы-стражницы поспешили исполнять поручения.

* * *

Над открытой ареной разносились мягкие всплески песка.

– Хеп! Хей! – выкрикивала команды наездница. Её тёмные волосы всегда были заплетены в две упругие косы, когда она занималась выездкой.

Песок конной арены взметался вверх, словно маленькая песчаная буря. Вороной жеребец перешёл на пассаж. Двигаясь по большой дуге, Вальс зашёл на канаву. Широкое препятствие было его излюбленным элементом маршрута. Он выполнял трюк с завидным азартом. Наездница считала: чем больше прыгает конь, тем скорее он полетит. Набрав нужную скорость, Вальс устремился вперёд, не зная страха.

– Горячо! – скомандовала наездница.

Передние копыта поднялись, мускулы на задних напряглись до предела. Со стороны казалось, что жеребец состоит из жгутов или канатов. Вальс оттолкнулся и полетел. Ещё маленькие крылья на боках рефлекторно задвигались. Наездница крепко держала поводья. Их обоих захлестнула эйфория полёта. Жеребец и наездница улыбались. Он перемахнул через четырёхметровую канаву играючи. Мягкий песок волнами разлетелся в разные стороны. Вальс продолжил боковой ход вдоль стены с прямым корпусом и лёгким поворотом головы. Терпсихора элегантно покачивалась в седле. Она оттачивала движения Вальса до идеала. Ежедневная выездка будет продолжаться до тех пор, пока он не сможет занять место в конюшне рядом с опытными сородичами.

Краем глаза наездница увидела бегущую Клио.

– Ох, чувствую, не к добру эта вечерняя суета! – прошептала муза танцев.

Вальс фыркнул и, замедлив аллюр, направился в сторону Клио.

– Терпсихора, срочно собирайся! – прокричала бегущая муза.

Не успела Клио рассказать и половины новостей, а Терпсихора уже нарядилась в доспехи и готова была выдвигаться.

Она дала Клио белую кобылу, и, не желая тратить ни толики драгоценного времени, они сорвались в галоп по направлению к главной конюшне.

– Расскажи мне про Кайзера! – на скаку попросила Терпсихора.

Клио выразительно взглянула на неё, будто задаваясь вопросом «Как можно о нём не знать?!».

– Кайзер Инпу когда-то был человеком, но однажды в его сердце поселились одиночество, зло и мрак. Демоны нашёптывали ему идеи о господстве в мире, в его мире, где больше нет ни света, ни любви. У него нет близких и родных, нет тех, кто своим светом вернул бы доброту в его сердце. Когда человек один, ему кажется, что весь мир против него, а он – против всего мира. Вот и Кайзер теперь сражается против мира, который однажды оставил его без любви.

– Почему он появился здесь? – легко, словно она не скакала верхом, а сидела в саду, наслаждаясь светской беседой, спросила Терпсихора.

– Он хочет ослабить защиту и нанести удар. Ему нужен лес. Нужна магическая древесина сапинды или то, что находится под лесом. Кайзер Инпу всегда преследует исключительно свои цели и слушает приказы голосов в его голове, а лугару исполняют его волю.

– А что находится под лесом? – спросила Терпсихора.

– Эрато говорит, что там Пещера кристаллов.

– И как он хочет использовать кристаллы?

– Никто не знает, на что они способны. Никому не удалось их изучить.

– Как так?

– Эрато сказала, что в книге большими буквами написано: КРИСТАЛЛЫ ТРОГАТЬ НЕЛЬЗЯ! Любые действия с ними будут иметь последствия.

Терпсихора фыркнула. Вальс повернул морду, желая убедиться, что наездница обращалась не к нему.

Эвтерпа и Эрато уже сидели на исполинских конях. Завидев Клио и Терпсихору, Эвтерпа скомандовала:

– Двигаемся быстро, спускаемся стремительно! Первых лугару для острастки не жалеем, с остальными разберёмся. Нужно спасать Плачущий лес. Нельзя терять ни минуты! – она пришпорила лошадь и взмыла вверх.

* * *

Есть в Мире музыки особенное место.

Под Плачущим лесом спрятана сила. В безлунную ночь от неё исходит ультрамариновое свечение. Стекающая вода капает на кристаллы и бьётся об их огранённые бока со звоном хрусталя.

Дорожка и вход в пещеру кристаллов давно заросли, а память о них истлела.

С давних времён они дают силу. Безропотно и безвозмездно влияют на музыку.

Лес питается силой, насыщая сапинды магическими свойствами, которые передаются сделанным из них скрипкам.

* * *

На опушке, недалеко от входа в пещеру, появился первый лугару Два его волчьих глаза светились, в уголках жуткой пасти пенилась слюна.

Лугару утробно зарычал. Шерсть на загривке вздыбилась. Рядом с ним встал его брат и брат его брата. Стая росла, прибавлялась. Всё пространство захватила рычащая в унисон толпа. Они стояли в ожидании сигнала. Сигнала боевого рога.

Ударила гроза и расщепила дерево, молния подожгла его. Толпа прищурилась от вспышки света. Рыча и брызгая слюной, к огню подошёл первый зверь, схватил горящую ветвь и побежал вглубь леса. Остальные последовали его примеру: схватили горящие ветки, завыли и сорвались с места. Огонь съедал траву, заползал на кусты, карабкался по стволам деревьев. Едкий дым распространялся во все стороны, разгоралось стихийное пламя. Лугару с поднятыми факелами под свист ветра и грохот грома продолжали кружиться в танце огня, смятения и страха под жуткий вой, под звуки танбур.

2.

Третья Сонатная улица, где в доме номер двадцать девять располагался «Мир музыки», была заполнена жителями со всего города. То тут, то там бегали дети. В шуме голосов можно было разобрать отдельные слова, но в центре толпы все звуки сплетались в гул.

В лавке, перед большой витриной, открывающей вид на прекрасный город, сколотили небольшую сцену для уличных музыкантов. В первый месяц зимы улицы успело основательно засыпать снегом и холода не позволяли выступающим проявлять себя. А в тепле и атмосфере приближающегося праздника артисты могли исполнять песни, играя на лучших музыкальных инструментах, которые можно было брать с полок и витрин магазина.

Традиция, которую ввёл гэр Зебастьян, очень нравилась горожанам. Потому желающие послушать выступление музыкантов прибавлялись, заполняя всё свободное пространство «Мира музыки».

До Рождества оставалось три дня, и многие жители хотели успеть приобрести подарки своим родным и близким. Единственное, что нарушало гул голосов и исполнение музыкальных этюдов, – это раскатистый храп Джонатана, спящего под стойкой продавца.

Рядом с мастифом стоял Зебастьян с бессменной лучезарной улыбкой. Приняв оплату от покупательницы, он положил её в кассу:

– Фрау Греттель, передавайте от меня вашему брату Генцелю самые тёплые пожелания. Надеюсь, ему понравится ваш подарок.

– Спасибо, гэр Зебастьян, он будет вполне доволен. Право, с возрастом он стал ещё более ворчлив, чем прежде, – ответила пожилая дама.

Она взяла новый смычок для виолончели, завернутый в подарочную бумагу ярко-красного цвета, и направилась к двери. Положив ладонь на ручку-корнет, надавила и под звуки гудения покинула «Мир музыки».

Зебастьян вышел из-за прилавка и направился в обход магазина в поисках тех, кому требуется его помощь.

На пути встретился его давний знакомый гэр Корелли, знаменитый во всех мирах композитор, скрипач и дирижёр. Наряду с тем, что он внёс существенный вклад в развитие симфонической музыки, он был ещё и талантливым педагогом. Корелли был высоким сухопарым мужчиной уже преклонных лет, однако возраст не согнул его спину. Он, как и прежде, величественно стоял перед оркестром, управляя каждым дыханием группы. На голове он носил белый парик, который был популярен в годы его юности. Красный кафтан плотно прилегал к телу, показывая, что лишний вес ему чужд. Высокие начищенные ботфорты подчёркивали длину его ног.

Размашистым шагом Корелли приблизился к Зебастьяну Корелли знал, откуда прибыл хозяин музыкальной лавки, поэтому поприветствовал его жестом, характерным для тех мест, и сразу перешёл к цели своего визита:

– Гэр Зебастьян, я заинтригован слухами о талантливом мальчике, который не так давно посещал вашу лавку. Мне бы хотелось узнать подробности.

– Что вас интересует, гэр Корелли?

– Неужели мальчик так же хорош, как Вьетан Анри[4]? Мне интересно услышать эту историю из первых уст.

– Поверьте моему опыту, дорогой маэстро, таланта у этого юного дарования не меньше, чем у Анри. Ещё до того, как Дэнни со своей обворожительной мамой зашёл в мою лавку, звон колокольчиков заполнил всё помещение и вырвался за пределы «Мира музыки», а особая скрипка, за которой я тщательно присматриваю, подала сигнал о том, что её необходимо срочно извлечь из кофра.

– Хм-м, – протянул Корелли, – как любопытно. А он уже выбрал инструмент, на котором будет оттачивать свой талант?

Улыбка Зебастьяна стала шире:

– Через несколько дней после нашей встречи они вернулись и выбрали ученический альт скрипичный. Фрау Элли заявила, что она сама в состоянии оплатить альт, и у нас возник нешуточный спор. В конце концов она уступила, при условии, что смычок и дополнительный набор струн купит сама, – Зебастьян едва не задыхался от восторга при воспоминаниях об этом эпизоде. – При этом во взгляде её читалось явное негодование из-за моей настойчивости, что придавало ей особое очарование…

Продавец продолжил рассуждения на тему утончённости фрау Элли, но собеседник его уже не слышал. Корелли не интересовали подробности препирательств продавца и мамы мальчика, он был полностью поглощён звоном колокольчиков при приближении таланта.

– Гэр Зебастьян, а вы ещё встретитесь с Дэнни? – Корелли прервал рассуждения о неземной красоте фрау Элли.

Воодушевлённый продавец, дорвавшийся до любимой темы последних месяцев, не ожидал такого резкого прерывания мысли, слегка нахмурился, но через секунду его фирменная улыбка вернулась на прежнее место.

– Да, конечно. Они регулярно заходят за нотными тетрадями и учебными пособиями, – ответил он.

– Гэр Зебастьян, вам не сложно передать им мою визитную карточку? – Корелли протянул пожелтевшую бумажку с адресом. – Если талант Дэнни настолько велик, как вы рассказываете, ему потребуется профессиональный педагог, который сможет привить мальчику нужные навыки. Каждому алмазу требуется огранка, и мне бы хотелось быть тем ювелиром, который это сделает. – Гэр Корелли гордился своими философскими заключениями, не подозревая, что простота их не достойна его музыкального гения.

– С удовольствием, гэр Корелли. При встрече обязательно передам, – пообещал Зебастьян.

Весь остаток дня работы в лавке хватало. Бесконечная череда посетителей поредела лишь ближе к вечеру. В тот момент, когда магазин покидал последний покупатель, Джонатан издал могучий всхрап пробуждения и посмотрел по сторонам в поисках своего самого любимого человека. Увидев его, мастиф поднял могучую голову и ещё раз сладко зевнул, раскрыв пасть с острыми клыками. А потом начал ходить хвостом за своим человеком, всем видом намекая, что было бы неплохо погулять по улочкам города в поисках новых запахов и свежих новостей, которые оставляли его коллеги по нелёгкой собачьей жизни.

Зебастьян, сделав уборку в помещении, уже был готов отправиться с Джонатаном по заснеженным улицам прекрасного города, как вдруг услышал щелчок из секции с подарочными шарманками и шкатулками. Тревожная мелодия заставила продавца развернуться на каблуках и в растерянных чувствах направиться к источнику звука.

Подойдя ближе, он увидел раскрытую музыкальную шкатулку, в которой маленькая балерина начала вращаться на тоненькой ножке. Её тканевая балетная пачка развевалась в такт движению, левая рука была высоко поднята вверх, головка печально склонилась к правому плечу, а из глаза вытекла единственная крошечная слеза и упала на переднюю панель шкатулки, разлетевшись со звоном бьющегося на морозе льда, что дало начало музыкальной композиции необычной шкатулки. Грустная музыка лилась из коробочки, а балерина мерно вращалась внутри.

Гэр Зебастьян застыл, всматриваясь в каждое движение балерины, которая, крутясь то в одну, то в другую сторону, начала передавать ему послание в танце. От тревоги серо-зелёные глаза продавца поменяли цвет на светло-серый и стали практически белыми, как будто облака заполнили их. В музыке, доносившейся из шкатулки, продавец узнал песнь Плачущего леса, взывающего о помощи и рассказывающего о беде, которая цепкими клешнями схватила его и начала свой неистовый путь. Единственный путь, который знаком тёмным силам, – путь ужаса, страха, отчаяния. Музыка из шкатулки начала превращаться в слова:

В горниле пожар, где лава течёт,Смертельную службу Кайзер несёт.Он страх и смятение всюду нашлёт.«Нет вам спасения, помощи нет,Я всех покараю, даю вам обет!»Деревья качаются, терзаемы мглой,Идёт по окраине ветер шальной,Разносит огонь и страшнейший пожар,Удушливый дым и смертельный угар.Взываем о помощи к нашим отцам,Тех самых, что клятвы давали творцам.Придите скорее, спасите же нас,Бедой окружённые, молим мы вас!

Шкатулка смолкла, балерина прекратила свой танец, и верхняя крышечка мягко опустилась на прежнее место. Зебастьян продолжал молча стоять со склоненной головой и смотреть на шкатулку, которая так неожиданно принесла ему страшную весть. Цвет его глаз медленно вернулся к серо-зелёному Джонатан стоял за его спиной, не сводя огромных грустных глаз с любимого человека. Его мокрый чёрный нос уловил тревогу и волнение, захлестнувшие друга.