Тени холмов: клятва конунга. Книга 1

– Знатная будет буря, – прищёлкнув языком и словно наслаждаясь громом, сказал Моди.

– Ваш говор… Очень необычен. Откуда вы?

– Отовсюду и ниоткуда, – уклончиво ответил мой собеседник. – Разве можем мы знать, откуда мы?

Чёткая улыбка обозначилась на моих губах.

– Так значит, вы философ! А я в первые минуты подумала, что вам только грубая сила близка.

– Это какая же?

– Не знаю, – пожала я плечами и закрыла глаза, которые горели. Я замолчала всего на секунду, ещё раз вспомнив свои ощущения при виде Моди. – Будто вы пахарь. Любите землю. Ваши руки не крупные, но рабочие, жилистые и мозолистые. Тёплые, как дерево или земля, пригретая солнцем, или зерно, согретое руками. – Открыв глаза от ощущения пристального взгляда на себе, я замолчала.

– Разве это грубая? – опять вернувшись к костру, спросил он. – Это сила от сердца. Сила от природы, земли-матушки, она всё в себя забирает. Хорошее или плохое, то, что мы есть, нас и определяет, – он говорил, как ручеёк журчал. От его голоса становилось легче, и глаза наливались свинцом. – Подремли, краса. Ты устала, а наши соколики что-то задержались. Никак тропку обратно не отыщут, – усмехнулся он сам себе.

– Да чего же мне уставать? – уже тяжёлым языком проговорила я. – Столько спать, – зевок вышел непроизвольно.

– Отдыхай, пока возможность есть, – его ответ звучал где-то далеко. Я уже погружалась в сон, и это происходило так быстро и внезапно, словно меня опять чем-то напоили. Паника взметнулась пожаром, и я попыталась открыть глаза, но не смогла. Гул надвигающейся грозы становился дальше, как и всё, что говорил Моди, а он словно сонную сказку рассказывал мне.

Погружаясь в сладкие объятия сна, я пыталась воззвать к своей силе воли, к какому-то внутреннему стержню, который, несомненно, был у меня где-то внутри. Ведь я опять оставляла себя в беззащитном положении, в непроходимом лесу с незнакомцами. Но все попытки были тщетны. Сладкий и тягучий сон уже наваливался на меня пуховой периной. Он был такой знакомый, тёплый, мой, такой настоящий. Сон. Странный сон, который мне нравился. В нём я не была под личиной хорошей девочки и дышала полной грудью, глубоко и ровно.

В один миг, сосредоточившись на этом дыхании, я будто вырвалась из глубоких вод на поверхность.

Деревья стонали. Я слышала, как огонь метался рядом. По привычке повела плечами, ожидая холода, но осознала, что мне тепло. Сумев открыть глаза, я несколько секунд пыталась понять, что не так. В том положении, в котором находилось моё тело, мне было непривычно. Попытавшись откинуться на спину, я не смогла этого сделать. Меня накрыла паника, что меня связали. Дождь лил стеной, и от порывов ветра его носило из стороны в сторону.

У жарко горящего костра сидел Льёт. Держа в руках кружку, он неторопливо что-то отсёрбывал из неё. Мое сердце забилось пойманной птицей, и как только оно ускорило свой бег, Льёт повернул голову и, мягко улыбнувшись, подмигнул мне. Тиски, в которых я находилась, сжались на мне плотнее.

Я попыталась вывернуться, но добилась обратного эффекта, рука сомкнулась на мне кольцом в районе грудной клетки.

– Он не отпустит и не проснётся, – печально ухмыльнувшись, тихо сказал Льёт.

– Ну и я не подушка, – пробубнила я в ответ.

– Не сердись. Он беспокоился, что ты замёрзнешь в такую непогоду. Прилёг рядом, всё остальное было непроизвольно. – Я смолчала и не стала вступать в полемику.

– Где вы были?

– Заяц попался в силки для куницы, пытались его спасти, пока не задушился. Но не успели. Пришлось варить рагу на скорую руку. – Льёт не смотрел на меня, но я и без его взгляда понимала, что он лжёт. Какая мне разница, где они были и что делали.

– Расскажешь, как добраться до города? – Я решила брать быка за рога.

– Не думаю, что у тебя получится уйти одной и босиком. Кстати, почему ты босиком?

– Может, мне нравится так ездить верхом! – огрызнулась я.

– Коди, я тебе не враг!

– Ты вообще понимаешь?.. – громко воскликнула я и прикусила язык. Лейф заворочался, и я снизила тон. – …Что я пережила? – закончила я фразу шипящим шёпотом. – Меня похитили. Моя клиника сгорела. Меня стегнули хлыстом, пытались насильно поцеловать, совершенно незнакомый мне человек. И для записи, его пассивную агрессию по отношению ко мне не сможет скрыть ничто.

– Касс ранил твою щёку? – склонившись ближе, задал уточняющий вопрос Льёт и замер в ожидании моего ответа.

– Это всё, что тебя волнует из перечисленного списка? – возмутилась я толстолобости Льёта. – Вы подожгли клинику? – зло прорычала я.

– Это была случайность. Мы всё проверили. Там никто не пострадал.

– Случайность?! Ты понимаешь, что это моё детище? Это всё, что у меня было, – тихо и сдавленно произнесла я.

– Мне жаль, Коди, правда. У тебя будет в десятки раз больше, чем эта клиника, – слегка улыбнувшись, попытался Льёт сгладить ситуацию.

– Мне не нужно в десятки раз больше, это было моё. Понимаешь? Каждая лампочка и дверной замок принадлежали только мне.

Льёт молчал. Надеюсь, его терзало чувство вины. Он свалился на мою голову, как снег летом, и теперь всё пошло сикось-накось. Мой план на новую жизнь откатился на дальние километры. Клиники нет, я в разводе, и что я имею в сухом остатке? Странных людей, напитывающихся силой леса.

– Кто тебя ранил? – придвинувшись ближе, спросил Льёт. – Это Касс?

– Это были его люди, – не стала врать я. Льёт придвинулся ещё ближе. – Это была случайность, погоня, если быть точнее, – оправдывалась я – или пыталась защитить Касса. Хотя с чего бы? Но Льёт неподвижными зрачками всматривался в мой порез. – Что ты делаешь?

– Запоминаю глубину и ширину твоей раны.

– Зачем?

– Я должен оценить весь ущерб и возместить его.

– Не нужно ничего возмещать, – шёпотом прорычала я. – Это случайность!

Я замолчала, успокаивая своё сердце и эмоции, лившиеся через край.

– Почему за порез ты готов наказывать, а за поцелуй нет?

– То, что у тебя на лице, останется навсегда, а поцелуй – это приятно.

– Это было отвратительно! – не сдерживая эмоции, воскликнула я, и рука Лейфа опять сжалась вокруг меня. – Чёрт! Большой мужик с пухлыми губами не равно «делаю всё, что хочу». Так и передай своему дяде.

– Это было настолько неприятно? – уточнил Льёт.

– Хуже, – страдальчески ответила я. – Так что? Я могу рассчитывать на верное направление?

– Единственное, что могу тебе обещать, это тёплое утро, горячий кофе и вкусный завтрак.

– Это ненормально! – прорычала я от бессилия.

– Что именно?

– Всё это! Вы, гроза, лес, я на лошади и эти нелепые объятия среди ночи с абсолютно незнакомым мужчиной. Как мне выбраться отсюда? – простонала я.

– Поверь мне, это бесполезное занятие. Мы своё не отпустим, – чуть тише добавил он.

– Что это значит?

– Что?

– Не притворяйся, что не понимаешь. – Я оторвала голову от импровизированной подушки, чтобы Льёту было отчётливо видно, насколько я зла, и надеюсь, мои глаза сверкали гневом.

– Я… Мне нужно…Пойду проверю, как там Кристер, – он подорвался на ноги. – Я скоро вернусь. – И парень просто сбежал от меня под проливной дождь. Опустившись обратно на свитер Лейфа и стиснув крепко зубы, я зарычала сквозь них.

Всё, чего я смогла добиться, попытавшись вывернуться из рук Лейфа, – это немного повернуться к его лицу. Толкнув мужчину в плечо несколько раз, я поняла, что разбудить его – провальная затея.

Его лицо было расслаблено. Длинные ресницы оттенка мёда с молоком подрагивали, как крылья бабочки. Ему что-то снилось. На скулах отражались всполохи огня. Чувственные губы довольно ярко выделялись на фоне белой кожи. Мягкие, слегка разомкнутые, они манили провести по ним пальцем. Оттянуть и проследить, как полная губа отпружинит обратно. Лейф напряжённым немигающим взглядом будет следить за моим пальцем, он практически перестанет дышать. Моё прикосновение будет нетерпеливым, но медленным. Кончиком розового языка он оближет как бы невзначай то место, где мой палец касался его плоти.

Я зажмурилась и встряхнула головой. Это было словно наяву. Словно я это уже делала тысячу раз, будто это наш ритуал. Сердце подскочило в груди, и в горле пересохло. Это морок какой-то! Что за дичь здесь происходит? Опять попытавшись отодвинуться, я осталась ровно на том же месте, где и была изначально, если не ещё ближе к мужскому телу.

Тяжело вздохнув и подвигавшись, я смогла отвернуться спиной к Лейфу. Расслабив шею и отпустив все бредовые и дикие мысли, я просто слушала, как вода течёт с неба и капает на землю. Неожиданно мужчина за моей спиной пошевелился, крепче прижав меня к своей груди. Он глубоко втянул воздух рядом со мной, а после потянулся, но руку с моего живота не убрал.

– А можно меня отпустить? – негромко, но чётко попросила я, стараясь, чтобы злость не выплёскивалась через край.

– Тебе неудобно? – самый нахальный и самоуверенный вопрос, который я слышала, сорвался с его соблазнительных губ.

– Мне неприятно! – возмутилась я. – Это не то, о чём я тайно мечтала. Проснуться в тёмном лесу, с незнакомым мужчиной, пригвожденной к земле его… – Договорить у меня не вышло. В голову полезли пошлости, и я, залившись краской стыда, просто замолчала.

– Особого выбора у тебя в данный момент нет, – не сдвинувшись с места, продолжил тихо басить Лейф. Меня же поразила его наглость, впрочем, вся эта семейка была такой.

– Вы можете лечь с другой стороны, или, например, рядом с Моди!

– На правах…

– Кого? – взорвалась я тихим шёпотом, перебив Лейфа. И, повернув голову, столкнулась с ещё затуманенными сном, светящимися чистотой глазами. В них было столько немых вопросов, столько боли, что злость во мне улеглась, и я, проглотив бранные слова, непроизвольно придвинулась ближе, зашептав:

– С тех пор, как я встретила Льёта, всё вокруг меня переворачивается с ног на голову. Меня похитили, и вы имели к этому прямое отношение. Мою клинику сожгли, совершенно варварски и скотски. Дело моей жизни превратилось в пепел. Меня опаивали, на меня злились без видимых причин, меня целовали против моей воли, я узнала… Впрочем, это неважно. Для каких бы целей вы меня сюда ни привезли, я для них не гожусь. Поверьте. Просто подскажите, в каком направлении город. Или что-то вроде, где живут нормальные люди, и я уйду. Вы забудете обо мне, словно меня никогда и не было. Вам не нужен такой балласт, как я. Поверьте. Я наискучнейший, совершенно обычный человек из плоти и крови. У меня нет денег. И богатых родственников, точнее, они есть, но за меня не заплатят и бакса. Всё, что у меня есть – это старая «хонда» и безумная подруга, желающая мне счастья, как в сказках. Ну, знаете, конь, принц, злодей и счастливый уход в закат.

– Куда ты собираешься в такой дождь?

– Дождь имеет свойство заканчиваться, и я не сахарная. – Мужчина молчал, разглядывая моё лицо. – Хватит! – шикнула я на него. – Перестаньте пялиться на меня, как на лакомый кусок пирога. Это как минимум неприлично и как максимум – пугает до жути.

– Я тебя не отпущу, – спокойно и уверенно сказал Лейф. А вот это уже прямая угроза незаконного лишения меня свободы.

– Вы сейчас на статью наговорили, – я храбрилась, прикрываясь привычной задиристостью, но уже чувствовала накатывающую панику и холодный комок ужаса, разрастающийся в моей груди.

– В такую погоду не отпущу, – поправил он первоначальную фразу. – Закончится дождь, и я отвезу тебя в город. – Облегчение от услышанного слишком явно отразилось на моём лице. Мужчина нахмурился, между его густых бровей залегла складка.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я Лейфа. Хоть кто-то был здесь адекватным.

– Дети? У тебя есть дети? – спросил Лейф, всё ещё лёжа рядом со мной и грея своим телом мой бок.

– Нет. – Я смотрела на белый навес, который подрагивал от ветра, и сама не понимала, почему не испытываю агрессии к этому мужчине или Льёту после всего, что они вытворили со мной. – Это моя проигранная битва с природой, – сказала я чуть тише, словно боясь произносить такие слова вслух и вообще признаться кому-то в подобном. Я даже Бетти не жаловалась. Оторвав взгляд от навеса, я повернулась на бок и изучала точёный профиль Лейфа. – По-честному, я все свои битвы и сражения проиграла с разгромным счётом. Я проиграла свой брак юности и амбициозности. Своих родителей – статусу в обществе. Я проиграла саму себя жизни. И уж если совсем откровенно, то возвращаться мне некуда. Единственный человек, который будет волноваться за меня, это моя подруга Бэтти. – Слезинка скатилась по моему виску и утонула в облаке шерсти под моей головой. – Только не жалейте меня. Хотя, не спорю, выглядит это жалко. Рассказ незнакомцу о том, какая я неудачница.

– Так зачем в город, если тебе некуда возвращаться?

– Не знаю. Обратиться в полицию.

– Тебе смогут помочь?

– Надеюсь, – выдала я быстрый ответ на вопрос и задумалась; кажется, вопрос был не об этом. Мысли побежали в другую сторону, но я, накинув на них полог тишины, начала давить на мужчину, чтобы вызвать в нём чувство вины и склонить на свою сторону. – И это ваша вина, что я оказалась в таком положении. Вы оставили меня без документов и увезли в неизвестном направлении. Мне необходимо попасть в участок. Понимаете? Мне нужно позвонить людям, которые за меня беспокоятся.

Между нами повисла приятная тишина.

– У вас есть жена или девушка? – Я прощупывала ситуацию, чтобы понять, чем давить. Лейф отрицательно покачал головой. Чёрт! – В наше время сложно найти человека по душе. Всё переходит на уровень выгоды, что ты можешь дать и что можно от тебя получить. Сам человек больше никого не интересует.

– Не соглашусь, – так же повернувшись на бок, сказал Лейф. – Некоторые не хотят отдать власть в руки мужчин. Позволить им выполнять их прямые обязанности, и тогда начинаются проблемы.

– У вас и так слишком много власти. Вы не знаете, что с ней делать, и начинаете сходить с ума.

– Изменять законной жене не значит иметь власть. Унижать свою женщину не значит иметь власть. Бросить ее на произвол судьбы – не значит иметь власть. Это значит, что он не мужчина, а подонок. – Мы смотрели друг другу в глаза, и я совершенно точно была уверена, что Лейф говорил обо мне.

– Что, по-вашему, власть в этом узком ключе?

– Можно на «ты»? – попросил Лейф, и я согласно кивнула. – Это значит оберегать, заботиться, тревожиться, радовать, слушать, знать, предугадывать.

– Идеальная картина мира. Но в жизни всё не так. – Я готова была вступить в полемику.

– Именно так, – уверенно подтвердил Лейф свои слова. – Всё очень просто. И проблема совсем в другом. Когда женщина получает всё перечисленное, она пугается. Останавливается и бежит без оглядки в противоположную сторону. Женщине страшно, ей кажется, что посягают на её свободу, что её лишают права выбора. Она не хочет видеть, что власть уже у неё в руках. Потому что мужчина делает всё для неё и ради неё. Мужчине не нужен мир, если его некому подарить. Это самая мощная движущая сила – сделать свою женщину счастливой. – Я приоткрыла рот от такой интерпретации отношений и мира. – И женщина сломя голову бежит в объятия того, кто изменяет, унижает, оскорбляет, пренебрегает. Она не может ни на секунду позволить себе даже представить, что достойна здоровых отношений. Что достойна большего. Она сама начинает искать подвох в этом большем.

– Значит, я не дала власти своему мужу, и поэтому он начал ходить налево и бесконечно унижать и оскорблять меня? – возмутилась я.

– Может быть, в твоем случае всё было иначе. – Он согласился со мной, как с подростком, лишь бы я не психанула и не ударилась в истерику.

– А может быть, просто мужики – избалованные, не вышедшие из возраста подростков козлы!?

– Я бы не был так категоричен, – попытался охладить мой пыл Лейф. У меня было стойкое ощущение, что я беседую с профессором, который уверен в своей правоте, и ничто не способно его переубедить. Я была взбешена тем, что он пытался доказать мне, что это я виновата в своей ситуации, и если бы я больше прогибалась и давала волю своему мужу, то всё было бы иначе.

– О-о-о, – громко выдохнула я, остро отреагировав на его деликатность. – Ну, спасибо за просвещение! – Злость кипела во мне, как вода в кастрюле на девятке. Я чувствовала, как гнев опаляет меня и жжёт изнутри. – Пообщавшись с тобой, а ещё раньше с тебе подобными, могу с превеликой радостью тебе сообщить, – я взяла секундную паузу, проглатывая ругательства. – Всё ваше племя – одни сплошные рогатые козлы! – Не могу сказать, что кричала, но это прозвучало чуть громче, чем я рассчитывала. – Сидишь тут, хозяин леса, питающийся силой земли. Весь такой возвышенный, умудрённый опытом, философ, твою мать. Не говори мне, что это моя вина, потому что забрала у кого-то мужскую силу и волю. Хватит делать из себя тонко чувствующих, сердечных особ. Если кто-то не был мужиком, значит, не создал условий, в которых я могла бы быть полноценной женщиной! – Моя грудь быстро поднималась и опадала. Ощущение звериной злости, колотящейся в моем сознании, толкало на физическую расправу. Я правда готова была броситься на мужчину с кулаками. Мы оба уже не лежали, а сидели, и я собиралась вскочить на ноги. Куда только делись слабость и головокружение?

Моди засмеялся, чем и остудил наш пыл.

– Лейф, угомонись, – он широко улыбался. – Вот послушаешь вас – и вроде все умные, говорите красиво, но бестолковые как пни. Вы оба неправы. Успокойтесь уже, – он свистнул, и из-за деревьев вышел Льёт. – Зачем ты оставил их одних? – спросил Моди у взъерошенного Льёта. – Всему вас учить надо! Завари кофе, шустрый, да покрепче. – Моди устало вздохнул и оторвался от дерева. Льёт суетился у костра. – Нет чёрного или белого. Нет правильного и неправильного. Есть только то, что хорошо для вас. И это уникально. Есть судьба и есть усилие. Без упорства и усилия одной судьбы недостаточно. – Он замолчал и принял из рук Льёта кружку с кофе. – Вот мы сидим в этом лесу, под проливным дождем, и пьём кофе. Это хорошо. Ведь никто из нас друг от друга ничего не ждёт. Нет ожиданий, нет разочарований. Но если к этому примешать краски, оттенки, чувства и судьбу, из этого выйдет что-то. – Он отпил несколько коротких глотков. – Что вы видите, так это и будет отражаться в вашей картине мира. Я вижу раннюю весну. Землю, ещё не согретую солнечным теплом. Природа уже готова, ждёт момента цветения. Она хочет сбросить оковы долгого сна, но пока это невозможно. Потому что дни ещё коротки, у солнца не хватает сил, а дождь не питает землю, а ещё больше охлаждает её. – Аналогии Моди были прямыми, без намёков. Лейф отвернулся от меня к костру и нахохлился, как воробей, мокнущий под дождём. Тем временем дождь закончился, и вокруг посветлело. Льёт протянул и мне кружку с кофе и мужские ботинки.

– Спасибо!

– Пей кофе, и я отвезу тебя в участок, – бросил Лейф. Быстрые взгляды Моди и Льёта на мужчину не укрылись от меня. Пили кофе в молчании. Я сделала это как можно быстрее, чтобы поскорей уехать и больше не напрягать мужчин своим присутствием.

– Приберитесь, – буркнул Лейф, поднимаясь на ноги. Моди последовал за ним и, положив руку Лейфу на плечо, сжал его в каком-то отеческом жесте. Лейф раздражённо скинул его руку.

– Не нужно. Это была провальная затея. – Моди открыл было рот, чтобы сказать что-то ещё, но не успел. Лейф вышел из-под навеса. – Идём! – не глядя на меня, позвал он. Торопливо натянув ботинки и надев плащ, я тоже вышла из-под навеса, и будто что-то разрушилось. Там, среди этих деревьев, был другой мир, далёкий от этой реальности. Остановившись, я обернулась.

– Спасибо вам за всё. Извините, если чем-то обидела, я не со зла. – Быстрым и стремительным порывом я обняла обоих мужчин. Моди накинул мне на плечи плащ, которым я была укрыта всю ночь. – Позаботьтесь о кобылке, пожалуйста. Она и так натерпелась. – Мягко улыбнувшись и махнув рукой на прощанье, я поспешила догнать удаляющегося в лес Лейфа.

Глава 4

Запахнув одолженный мне плащ, я аккуратно перебирала ногами по узкой тропинке, которая шла сквозь густой лес. Прикрывая лицо от хлёстких ударов веток, я всё время ёжилась от ледяных капель, падающих мне за шиворот. Лес дышал влагой и стылым воздухом, мой кончик носа стал ледяным.

Мы вышли на опушку, где стоял старенький пикап. Его цвет спелой вишни был ярким пятном среди мокрого туманного леса. Грунтовая дорога, на которой стояла машина, вела вглубь, а здесь был тупик.

Лейф открыл для меня дверь и терпеливо ждал, пока я преодолею последние метры до автомобиля. Когда я забралась на мягкое скрипучее сиденье, он громко хлопнул дверью, и я вжала голову в плечи.

 Усевшись за руль, Лейф с одного раза завёл грузовик, и мы без проблем тронулись с места. Очутившись в движущейся машине, я почувствовала облегчение до головокружения. Будто я долго блуждала по лесу и вот наконец-то выбралась из этого лабиринта.

Мы ехали молча, и гнетущая тишина, давящая на совесть, не позволила мне отмолчаться.

– Я признаю, – шумно выдохнув, заговорила я. – Возможно, я ошибаюсь в своих суждениях касательно мужчин и брака. Да, есть счастливые пары и люди, которые получают удовольствие от происходящего. Где-то есть благородные, с рыцарским сердцем мужчины, убивающие чудовищ ради своей леди. Наверное, мне повезло меньше. Я… Не хочу расставаться на неприятной ноте с человеком, который мне помог в трудный момент, пусть этот момент он сам и создал, – без смущения добавила я.

– Я не сделал ничего особенного. Так поступил бы каждый, окажись он на моём месте. И мне жаль, что мы увезли тебя без твоего на то разрешения. Это всё правда выглядит странно и подозрительно. Я понимаю твои опасения. Мне жаль, что твоя клиника сгорела, это вышло случайно. Я возмещу тебе все убытки. Мы забрали тебя, потому что твоя нога опухла. Возник пожар, мы не знаем города. Всё наложилось одно на другое, и это вышло спонтанно. Хотя не скрою, нет ничего логического в том, что я тебе сейчас сказал, – запальчиво выдал Лейф, и мне стало спокойней рядом с ним, пусть и после путаного и действительно нелогичного объяснения. Но это уже хоть что-то.

Грунтовая дорога закончилась, и мы выехали на шоссе. В уголках моих глаз собрались слёзы, незаметно сморгнув их, я улыбнулась сама себе.

– Извини, – резко бросил Лейф. – Я был непростительно груб. Безусловно, твой опыт должен уважаться и учитываться при обсуждении подобных тем. Я не привык, что женщина рядом со мной откровенна в суждениях и так честно высказывает свое мнение.

– Что?

– Обычно женщины говорят то, что я хочу услышать, скрывая своё мнение и мысли, или просто молчат.

– А ты рок-звезда или принц Саудовской Аравии? – Лейф улыбнулся, и я непроизвольно засмотрелась на его смягчившиеся черты лица.

– Не то и не другое. Но со свободно мыслящими женщинами я встречался редко.

– Почему они так себя ведут? – Он пожал плечами и не ответил. Стало понятно, что он не хочет продолжать этот разговор.

Лес мелькал густотой и стройностью сосен. Он был чёрным и неприглядным, даже зелёная трава не приковывала взгляд. Всё смешалось в один цвет. Я поёжилась от внезапной тоски, поселившейся в солнечном сплетении. Погладив пальцами грудную клетку, прокашлялась. Преждевременная радость сменилась неуверенностью в том, что я сейчас делала.

Когда появились домики, мне показалось, что в машине стало светлее. Я хотела елозить на кресле, как ребёнок, и вертеть головой во все стороны, но сидела неподвижно, ощущая неправильность происходящего. Я словно упускала что-то важное.

Мы проехали пригород. Белые домики, как под копирку, с коричневыми крышами и белыми заборчиками из штакетника, выстроились ровными улочками. Я жила в похожем районе. Здесь машины не ездят быстро, почти в каждом дворе лает золотистый лабрадор, качели на дереве, и в проекте – домик на дереве с верёвочной лестницей.

Сглотнув тугой комок разочарования и несбывшихся надежд, я смотрела сухими глазами в окно, ожидая увидеть полицейский участок. Проехав широкую улицу, по обеим сторонам которой шли магазинчики, мы миновали кинотеатр и свернули налево. Лейф припарковался у маленького кирпичного одноэтажного здания без вывесок и опознавательных знаков. Пара больших окон ярко освещалась изнутри лампами дневного света, в окнах никто не мелькал, кажется, там было пусто. Лейф заглушил мотор, и мы не двигались, смотря в эти окна, словно они были границей, отрезающей нас от того мира, который был под навесом.

– Идём, – он вышел из машины и, открыв мне дверь, помог выбраться из пикапа.

– Куда ты меня привёз?

– В участок, – сухо ответил Лейф и захлопнул дверь автомобиля.

Начал моросить мелкий холодный дождь. Ботинки Лейфа тяжело опускались в лужи, которые были на каждом шагу, из-под подошв вылетали чёрные брызги.

Стеклянная дверь легко поддалась толчку Лейфа. Женщина преклонных лет с элегантной стрижкой «боб» подняла на нас глаза из-за стойки. Очки на её лице в широкой роговой оправе сползли на кончик носа. Подтянув их ближе к переносице, женщина расплылась в широкой улыбке.