Принцесса из одного места

– Которая?

– Стоит через одного в очереди, серая. Цвет просто один в один под ваш костюм!

Лошадка была молода и с характером. Я видела это по ее раздувающимся ноздрям и тому, как она косила глазом на толпу. Хотела сообщить герцогу, что с ней придется много заниматься, но Онтарио влез вперед меня.

– Симпатичная коняшка, отец, которая только начала выезжать. Чтобы сделать из нее воспитанную лошадь, ее надо учить и учить.

Я едва сдержалась, чтобы не захохотать в голос, так мне понравилось выражение «воспитанная лошадь», но вовремя вспомнила, что не должна вести себя неприлично (а хохотать для особы королевской крови крайне неприлично), и не стоит выказывать молодому человеку признаки симпатии.

– Сын мой, – удивился герцог, – с каких это пор ты стал разбираться в лошадях лучше, чем в бабочках?

– Отец, я же очень начитан, – с достоинством ответил Онтарио, но я прекрасно видела бесенят, притаившихся в глубине его зрачков, – в книгах мы можем подчерпнуть любые знания!

– А вы разбираетесь в ондатрах, юноша? – серьезно заинтересовалась я. – Это, знаете, такие белые, длинноногие, с большими ушами.

– Как?! – изумился Его Светлость.

– Конечно, Ваше Высочество, – с достоинством кивнул Онтарио, – ондатры принадлежат к классу пернатых, покрыты мелким пухом, а их ноги оканчиваются копытцами. В период половозрелости у самцов вырастают крылья, и они подолгу парят над лесами, высматривая подходящую партию.

– Что-о??? – опешил герцог.

Мне стоило все большего труда сдерживать смех. Разговор начал доставлять удовольствие, ведь Онтарио, подыгрывая мне, импровизировал виртуозно.

– Вам доводилось охотиться на них? – с самым сосредоточенным видом продолжала спрашивать я.

– Они чрезвычайно редки в наших местах, а в Неверии вообще не водятся. Во всяком случае, я ни разу не слышал там об этих зверьках.

– Какая жалость, – пробормотала я. – А я так мечтала увидеть ондатру, парящую в поисках любви!

– Похоже, я совсем ничего не знаю об ондатрах, – растерянно произнес герцог, – наверное, сын мой, ты прав – нужно почитать книги!

– Иногда это полезно, – хмыкнул тот, и я кивнула, соглашаясь.

Порыв ветра принес новую волну аромата роз и едва не сдул мою шапочку. Я придержала ее, а когда посмотрела на площадь, буквально онемела. Вороной жеребец, ведомый под уздцы могутным бородатым дядькой, был великолепен! Под его блестящей шкурой перекатывались мощные мышцы, посадка головы была изумительна, по начищенным копытам пробегали всполохи солнечного света… А грива! Бог мой, она струилась агатовым водопадом, рекой из черных бриллиантов, обсидиановым штормом! Конь знал о том, что красив, но был норовист – я видела это по тому, как он вскидывает голову, как косится на провожатого, как переставляет ноги.

– О мой бог! – прошептал Онтарио Ананакс, который тоже с восхищением уставился на жеребца. – Какой экземпляр!

Его отец с сожалением бросил взгляд в сторону своего выдвиженца.

Народ на площади затих. Всем как-то сразу стало ясно, что конкурс можно считать завершенным.

– Кто его хозяин? – спросил Его Светлость у секретаря.

Тот заглянул в список.

– Борок Симмонс, егерь Дальнего леса.

Герцог бросил взгляд на сына.

– Что скажешь? Такой зверь понравится Его Высочеству?

– Мне бы он понравился! – воскликнула я, не отводя глаз от жеребца. – Ей-богу, я перекупила бы эту лошадь у хозяина, если бы не угроза международного конфликта.

– Раз он понравился принцессе – понравится и принцу, – улыбнулся Онтарио. – Отец, я думаю, других претендентов и смотреть не стоит.

Ананакс снова расстроенно покосился на серого в яблоках и грустно произнес:

– Я тоже так думаю… Давайте-ка взглянем на него вблизи!

Встав, он принялся спускаться с помоста. Свита взволнованно потянулась следом.

– Ваше Высочество желает посмотреть? – вкрадчиво прошептал мне на ухо Онтарио, вызвав шествие мурашек по спине. – Прямо сейчас.

– О да! – я вскочила.

В моей крови азарт пузырился, словно в холодном шампанском.

– Онтарио, дорогой, вы не поможете мне? – вдруг раздался голос Аманды.

Она остановилась рядом с нами и призывно улыбалась, глядя на младшего Ананакса. Похоже, подруга решила поторопить события.

В его взгляде промелькнула растерянность. И в эту долю секунды я ощутила самый настоящий гнев. Я никогда не призналась бы себе, но мне хотелось опереться на крепкую руку Онтарио, чтобы пойти смотреть на самую восхитительную коняшку в своей жизни.

Дьявол! Нам, принцессам, нельзя поддаваться чувствам на людях!

– Идите, юноша, – высокомерно сказала я, – у меня будет возможность полюбоваться этим красавцем позже.

Онтарио посмотрел на меня, и я с удивлением разглядела ярость в его глазах. Как?! Он еще смеет злиться на меня?

Он подал Аманде руку, и дева расцвела. А я поймала себя на мысли, что с удовольствием убила бы их обоих ножкой от своего стула.

Они спустились с помоста и тоже подошли к вороному. Я же осталась сидеть, кусая губы от разочарования и наблюдая, как герцог разговаривает с хозяином лошади.

Коню повышенное внимание не нравилось. Он всхрапывал, вскидывал голову и нервно раздувал ноздри, видимо, впервые видел такое количество народа вокруг себя. Егерь удерживал его с трудом, но отвлекался, поскольку не мог не отвечать Ананаксу, который требовательно спрашивал его о чем-то. Наконец, жеребец не выдержал – заржал, картинно взмахнул гривой и поднялся на дыбы, молотя по воздуху огромными копытами. Дамы завизжали, еще больше напугав его. Свита рассыпалась по площади, словно монпансье из коробки по столу. Обезумевший от страха зверь принялся брыкаться и мотать головой, как вдруг чья-та крепкая рука схватила его поводья. А затем… Онтарио Ананакс оказался на конской спине без седла, сжимая коленями крутые бока.

Зрители ахнули.

Вороной прыгал и всячески пытался сбросить всадника, однако тот сидел, словно они были одним существом. Спустя какое-то время конь стал уставать, а затем и вовсе остановился, свесив голову. Онтарио наклонился к нему и что-то прошептал, похлопал его по шее, тронул поводья и… жеребец пошел шагом вкруг площади. Бледный, как смерть, егерь подбежал к ним. Онтарио спрыгнул с лошади и кинул ему поводья.

Аманда была первой, кто бросился к нему, чтобы поздравить. Не стесняясь присутствующих, она повисла у него на шее и подарила горячий поцелуй. Думаю, после произошедшего подругу не осудил бы даже ее отец.

Держась за сердце, герцог поднялся на помост и объявил конкурс завершенным. Подарок принцу Неверии был выбран. Норовистый такой подарок.

– Этот негодяй точно понравится Его Высочеству Стичу, – услышала я голос Онтарио, вместе с Амандой остановившегося у помоста. – Принц любит погорячее!

Я закусила губы, но тут Его Светлость подал мне руку, чтобы помочь спуститься. Пока я шла, глядя под ноги, лишь бы не смотреть на мило воркующих Аманду и Онтарио, герцог громко приглашал всех на обед в его замок, дабы отпраздновать удачное завершение конкурса.

– Я прошу прощения, – спустившись с последней ступеньки, сказала я ему, – но вынуждена вас покинуть. Что-то нехорошо себя чувствую!

Ананакс, рассыпаясь в любезностях, проводил меня до кареты, которая ожидала вместе с другими экипажами на соседней улице, и пожелал «побыстрее прийти в себя и вновь радовать общество Самыйсокса своим присутствием».

Я вернулась домой в дурном расположении духа. Очень обрадовалась, когда не застала тетушку, и только потом вспомнила, что она осталась на площади в толпе зевак. Понадеявшись на то, что герцог пригласит на обед и ее, приказала принести в мои покои вишневого пирога с молоком и закрылась на ключ, сообщив всем, что у меня болит голова и я ложусь спать.

«И не сметь меня беспокоить!»

Надо признаться, пирог несколько поднял мне настроение. Поразмыслив, я действительно легла спать и продрыхла до ужина. Мне снился Онтарио в объятиях Аманды. Во сне подруга почему-то предстала в образе русалки, а у молодого человека были резкие черты лица, темные глаза и черные волосы. Надо признаться, новое лицо шло ему куда больше нынешнего!

Я проснулась, будучи уверенной, что голубки окончательно воссоединились и сейчас целуются где-нибудь в уголке герцогского сада, и решительно выкинула Онтарио Ананакса из мыслей. Следовало подумать о другой напасти, грозившей свалиться мне на голову, а именно, о Его Высочестве Стиче Неверийском.

В задумчивости я спустилась в библиотеку и только потащила с полки первый том энциклопедии «Неверия, как она есть», как в помещение ворвалась взволнованная тетя.

– Ваше Высочество, как вы себя чувствуете? – запричитала она и даже сделала попытку потрогать ладонью мой лоб. – Что с вами? Мы все так за вас волновались!

– Должно быть, перегрелась на солнце, тетушка, – отступая и прикрываясь книгой от назойливых попыток пощупать мою голову, сообщила я. – Я почитаю, а поужинаю позже. Как прошел обед?

– Ох, обеды у Его Светлости выше всяких похвал! – закатила глаза Бабайка. – Подавали фазанов, запеченных в винном соусе, и новое блюдо, которое повар осваивает специально для Его Высочества Стича – национальное неверийское блюдо ягодный мусс.

– И что мусс? – поинтересовалась я, радуясь тому, как несложно оказалось переключить тетю с моего здоровья на кулинарию.

– Ну-у, – Бабайка задумалась. – Жевать его нужно было долго…

Я хмыкнула, представив герцога и его гостей, сидящих за длинным столом и жующих мусс с задумчивым видом пасущихся на лугу коров.

– Младший Ананакс все время спрашивал, где вы, и, кажется, очень расстроился, когда узнал, что вы отправились домой, – тоном заговорщика сообщила тетя.

– Что? – переспросила я, не сразу оторвавшись от сельского пейзажа в воображении.

– Онтарио интересовался, куда вы пропали, – повторила тетя. – Такой заботливый молодой человек! Все только и говорят о том, как он усмирил того жеребца. Кстати, коня зовут Зверь. По-моему, очень ему подходит.

Я мысленно поставила книгу обратно на полку и схватилась за голову. А я-то надеялась уже завтра поздравить Аманду с повторной помолвкой!

– Да, вполне, – кивнула я. – Идите, тетушка, займитесь делами. Я посижу в тишине библиотеки и почитаю.

Бабайка присела в реверансе и ушла. А я уютно устроилась в кресле и раскрыла первый том Неверийской энциклопедии…

* * *

Я закрыла книгу, когда за окном стемнело. Сна не было ни в одном глазу, наоборот, хотелось приключений. Дома, будучи в таком настроении, я сбегала из дворца и отправлялась бродить по городу, любуясь ночными фонарями, орущими друг на друга котами, звездами, которые гроздьями висели над крышами, пьяными, выкрикивающими песни с незабываемой лексикой, и ища приключений на свою… корму. Ночи в Самыйсоксе, конечно, не были такими насыщенными, как в столице, но обладали своей неотразимой прелестью. Кроме того, я вспомнила, что собиралась взглянуть на жеребца по кличке Зверь «позже, без давки».

Убедившись, что тетя и прислуга давно спят, а папенькины гвардейцы бдят у входных дверей, как им и положено, я вернулась в свою комнату и надела тот же костюм для верховой езды, что и утром. После чего бесшумно спустилась в кладовку под лестницей, вылезла в окно и с наслаждением вдохнула свежий ночной воздух. Конечно, калитка на задний двор герцогского замка сейчас заперта, ведь никто не побежит за креманками для мороженого в это время, но чуть дальше, прямо у ограды, растет здоровенный дуб, ветви которого торчат во все стороны, в том числе, в нужную мне.

Я отправилась на прогулку в прекрасном настроении. Где-то щелкал соловей, аромат роз стал тоньше, но при этом ярче. Он дразнил мои ноздри, как тортик с вишенкой дразнит даму, сидящую на диете. На улицах Самыйсокса было пусто: провинция – она и есть провинция. Ни тебе фонарей, ни орущих пьянчуг… Лишь коты в ассортименте взблескивали глазами из темноты, да кармодонские звезды сияли в вышине.

Белеющее на столбе объявление привлекло мое внимание. Его Светлость Ананакс обещал приличное вознаграждение за сведения о двух разбойниках, недавно бежавших из тюрьмы. С бумаги на меня глядели нарисованные лица, и по манере я узнала руку Красного носа. Один из бандитов был худым, с большими залысинами на лбу и глубоко посаженными глазами. Отчего-то он напоминал таракана, хотя усами не обладал. Второй, напротив, широколицый, крепкий, с глазами навыкате и наглым выражением лица никого мне не напомнил, но как-то сразу становилось ясно, что не стоит встречаться с ним на узкой дорожке. Я пару минут постояла, раздумывая, кто из них выглядит более мерзко, а затем, так ничего и не решив, отправилась дальше.

Дуб дался мне легко. По ветке я перебралась на стену, огораживающую задний двор замка, пробежалась по ней и спрыгнула рядом с конюшней.

Конь по имени Зверь дремал, запертый в отдельном стойле. Почуяв меня, он проснулся, всхрапнул и переступил с ноги на ногу. Я подошла к воротам стойла, держа на ладони ароматную ржаную горбушку – еще не встречала лошадь, которая отказалась бы от такого угощения! Зверь тоже не стал исключением. Глухо топоча копытами по подстилке из сена, он развернулся мордой ко мне, принюхался, аккуратно взял горбушку теплыми губами и покосился на меня лиловым глазом.

– Ты ж мой хороший, – растаяла я, – ты ж мой красивый!

Осторожно, чтобы не напугать, протянула руку и принялась гладить его по щекам и носу, трепать по шее. Жеребец жевал горбушку, явно принюхиваясь к следующей, спрятанной в моем кармане, и совсем не казался «невоспитанной лошадью».

Воодушевленная успехами, я открыла воротца, вывела коня и оседлала его. И почувствовала ликование, сев в седло. Кто любит верховую езду и разбирается в лошадях, тот знает, какое удовольствие ощутить под собой крепкую конскую спину, сжать бока лошади коленями и тронуть поводья, отправляясь в путь!

Я намеревалась покататься в герцогском саду – в такой час там никого не было. Однако Зверь решил по-другому. Едва оказавшись вне стен конюшни, он звонко заржал, поднялся на дыбы и погнал вдоль забора, ища лазейку. Опомнившись от удивления, я честно попыталась взять контроль над строптивой животиной в свои руки, но не тут-то было! Конь не желал слушаться ни поводьев, ни уговоров, и явно мечтал побыстрее покинуть замкнутое пространство двора.

Послышались крики – это выбежали заспавшиеся конюшие. Они попытались поймать вороного, но сделали только хуже. Пока я гадала, слечу я с седла и попаду под пудовые копыта жеребца, или он просто растрясет меня на клочки по закоулочкам, вредное животное отбежало в сторону от забора и… понеслось вперед. Я едва не завизжала от ужаса – такую высоту не могла взять ни одна лошадь! – но вспомнила, что принцессам визжать не положено, поэтому зажмурилась, легла на шею коня и вцепилась всем, чем можно, во все, что можно.

Финальный удар копыт по земле прозвучал набатом. А затем… последовало восхитительное ощущение полета. Я стала легкой, как перышко, и страх исчез, сменившись ликованием. Вот тут я не выдержала – и завизжала! От восторга.

– Ворота открыть! – услышала я краем уха чей-то рык.

В это мгновение Зверь приземлился, встряхнулся и гордо поскакал прочь от замка. Я в очередной раз едва не вылетела из седла, но вовремя сообразила, что все еще визжу.

Когда я, наконец, замолчала, жеребец одобрительно покосился на меня и великодушно сбавил ход.

Сбоку мелькнула серая тень, помчалась наперерез. От неожиданности Зверь снова поднялся на дыбы, и вот тут я поняла, что все-таки падаю. Спустя мгновение меня ощутимо тряхнуло, и я обнаружила себя висящей на чьем-то могучем плече. После пережитого меня мутило, поэтому я не сразу обрела четкость зрения. А когда смогла оглядеться, поняла, что вишу на… Онтарио Ананаксе, который спешился и свободной рукой удерживал поводья Зверя. Серый в яблоках герцогский жеребец по кличке Буран спокойно стоял рядом.

– Вы, Ваше Высочество, больная на всю голову или как? – Онтарио стряхнул меня, как птичий помет, и больно взял за плечи. – Какого дьявола вы полезли к этой лошади?

То ли от потрясения, то ли от восторга у меня все еще кружилась голова, поэтому я не сразу поняла, что именно он сказал. И не сразу увидела, как он бледен.

– Вы только что назвали меня сумасшедшей или мне послышалось? – уточнила я.

– Вы могли погибнуть! – возмущенно воскликнул он. – Почему нельзя было дождаться утра и прокатиться под присмотром?

– Потому что мне опостылело быть под присмотром! – заорала я. – Вы не знаете, что это такое, когда за каждым вашим шагом следят, не те, так эти! А вам хочется просто погулять! Ясно? Просто погулять в одиночестве, не чувствуя чужих взглядов, в которых ты запуталась, как в паутине!

Я заставила себя замолчать, потому что поняла – еще слово, и заплачу. Как-то вдруг стало так себя жалко… Мы со Зверем несколько секунд были единым целым. Потрясающее чувство, будто я нашла единомышленника, которого у меня сейчас пытаются отобрать!

Онтарио смотрел на меня с таким странным выражением, что я тут же попыталась отцепить его руки от себя. Но он убрал их сам, отвернулся, чтобы взглянуть на вороного, а когда повернулся, я увидела всегдашнюю ироничную улыбку на его губах.

– Давайте просто погуляем? Вы, я и две коняшки. Никаких ограничений с моей стороны, но если вы опять свалитесь с седла, я вас снова поймаю, договорились?

Налетевшая на меня эмоциональная буря ушла. Слегка болела голова, однако я почувствовала себя собой, то бишь Ее Высочеством Альвиной, принцессой Кармодонской.

– Я не падала, – буркнула я. – Это вышло случайно!

– Я знаю, – неожиданно согласился Онтарио. – Если бы у вас была склонность падать с лошади, вы свалились бы еще во дворе, и уж точно вылетели бы из седла, когда Зверь летел над стеной. Вот ведь демон, а не конь! Полет выглядел просто завораживающе!

– Да? – заинтересовалась я. – А как я выглядела в момент полета?

– Восхитительно, – уверил Онтарио, – ровно до тех пор, пока не завизжали. После этого я старался на вас не смотреть…

Несколько мгновений я разглядывала его в полном обалдении, а потом захохотала. Принцессам хохотать не положено, но сейчас поступить по-другому было решительно нельзя.

Онтарио присоединился ко мне. Пару минут мы ржали, как кони, поддерживая друг друга, чтобы не упасть. Затем, все еще посмеиваясь, оседлали лошадей.

– Это будет у меня, – заявил Онтарио, подбросив в ладони поводья Зверя. – В остальном, как я уже сказал, никаких ограничений. Куда желаете отправиться, Ваше Высочество?

Я с сомнением покосилась на виднеющейся вдали замок. Должно быть, там сейчас царила настоящая суматоха, а Его Светлость, в отчаянии разрывая на клочки постельное белье, с которого только что поднялся, приказывал срочно начинать спасательную операцию.

– Забудьте о них, – махнул рукой Онтарио, проследив за моим взглядом, – забудьте обо всем, кроме этой ночи! Я совру, что ловил вас, точнее Зверя, до рассвета, а вы скажете, что не собирались кататься, а хотели просто посидеть в седле такой красивой лошади.

– Вот прямо так легко соврете? – заинтересовалась я.

Онтарио тронул Бурана с места, а за ним зашагал Зверь, смирный, как ягненок.

– Ну, я не совсем совру, – не смутился Онтарио, – я лишь немного приукрашу действительность. Я же вас ловил? Ловил. Вы же в седло сели? Сели!

– Мне будет ужасно жаль отдавать эту лошадь какому-то там залетному принцу, – грустно сказала я. – Может быть, мне его отравить?

– Коня или принца? – уточнил Онтарио.

– Принца, конечно, – возмутилась я. – Разве можно травить такое чудесное животное?

Я погладила Зверя по шее и вспомнила, что в кармане еще осталась ржаная горбушка. Достала ее и, разделив, протянула половину Онтарио.

Мы ехали шагом в каких-то зарослях, под звуки соловьиных трелей и вкусное похрумкивание хлебом обоих жеребцов.

– Вы любите Самыйсокс? – спросила я, прислушиваясь к ним. – Или он не кажется вам таким чудесным местом, как мне, поскольку вы здесь выросли?

– Я слишком долго был на чужбине и теперь смотрю на многое, будто вижу в первый раз. Это забавляет, – ответил Онтарио.

– Забавляет? – возмутилась я. – Вам все кажется забавным! Неужели в вашей жизни нет ничего серьезного?

– Есть, – неожиданно помрачнел он. – Мой отец.

– Его Светлость? – изумилась я. – Почему? По-моему, он хороший человек и любит вас!

Онтарио молчал. Кажется, впервые молчал в ответ на мой вопрос.

– Почему? – с нажимом переспросила я. – Вы не имеете права мне не отвечать!

– Пф-ф… – он наморщил нос. – Вы злоупотребляете служебным положением, Ваше Высочество!

Я обиженно отвернулась.

– Я мечтаю повидать свет, а отец ждет от меня карьерных подвигов и удачного брака, – тут же заговорил Онтарио. – И я вынужден ему подчиниться, потому что… – Он замолчал, потом добавил: – Потому что не могу не подчиниться, дьявол меня побери!

– Вполне вас понимаю, – грустно сказала я. Соловьиная песнь рвала душу на части мечтами о несбыточным. – Правда, Аманда говорила, что до отъезда вы мечтали о библиотеке и размеренной провинциальной жизни…

Онтарио остановил лошадей и уставился на меня с таким гневом, что я едва не отшатнулась.

– Хватит уже напоминать мне об этом! – рявкнул он. – Аманда Кивис – привлекательная девушка, но мне не по душе мысль о браке с ней!

– Однако вы женитесь на ней, потому что так хочет ваш отец? – спросила я.

– Да я!.. – заорал он, но вдруг сдулся, как воздушный шарик в финале детского праздника, и холодно довершил: – Пожалуй, вы правы, Ваше Высочество, женюсь… Ваш отец был бы очень доволен вашей рассудительностью!

Он замолчал и дернул поводья, разворачивая Бурана в сторону замка.

По пути назад я дулась, а Онтарио молчал, разглядывая сельские пейзажи с выражением лица зеваки, случайно забредшего на выставку современного искусства. Во мне все кипело: да что это такое, в конце концов, орать на принцессу? Это позволено только моему отцу! Но, не зная, что сказать в сложившейся ситуации, я старательно любовалась окрестностями Самыйсокса и делала вид, что не замечаю человека, который равнодушно держал поводья моего коня, позабыв о своем предложении гулять до рассвета.

Герцог Ананакс встретил нас в облаке валериановых паров – похоже, запасы успокоительного в его замке сегодня подошли к концу.

– Ваше Высочество, – закричал он, увидев нас издалека, – о, Ваше Высочество! С вами все в порядке, хвала господу! – И схватился за сердце.

– Благодарю, Ваша Светлость, – улыбнулась я, будто ничего не случилось, – я просто хотела посидеть в седле этой славной лошадки, а она, возьми, и пустись в галоп! Такое приключение! Думаю, перекуплю Зверя у принца Стича, когда вы его ему подарите.

Герцог изумленно уставился на меня, а Онтарио спрыгнул с седла и пошел прочь. Краем глаза следя за его удаляющейся прямой спиной, я ощутила странное, несвойственное мне чувство сожаления. Отчего? Оттого, что прогулка не удалась? Мы не поговорили по душам? Или оттого, что ему придется жениться на Аманде, даже если он уже не испытывает к ней нежных чувств?

– Умоляю, больше не пугайте меня так, – Ананакс дрожащей рукой отер пот со лба, – если с вами что-то произойдет, Ваше Высочество…

Он не договорил, но я и так поняла, что он имеет в виду, и даже испытала нечто, похожее на стыд. Поэтому воскликнула, желая подсластить герцогу знакомство с такой непредсказуемой особой, как я:

– Ваш сын – настоящий герой, и я обязательно сообщу Его Величеству, моему отцу, о его мужественном поступке!

– Правда? – расцвел Ананакс.

– Правда, – кивнула я, – а теперь, если позволите, я отправлюсь домой.

Его Светлость нежно, но твердо взял меня под локоток.

– Я лично довезу вас до дома, дорогая принцесса, и уеду, только убедившись, что вы сладко спите!

Я поморщилась. Прощай, одинокая прогулка в ночи! Но больше всего меня расстроило не это, а то, что уходящий прочь Онтарио так и не оглянулся.

* * *

«Любимый папенька, желаю тебе править до тех пор, пока самому не надоест! Как проходит подготовка к визиту неверийского принца в столице? Уже украсили общественные туалеты плакатами с его улыбающимся личиком? А местные белошвейки начали шить нижние юбки с его изображением? Уверена, о нижних юбках ты знаешь совершенно точно!..»

Его Величество Отис запнулся и посмотрел на мать.

Вдовствующая королева задумчиво распускала салфеточку, которую давеча вязала под ночную вазу – изображенный на салфеточке цветок, к сожалению, получился похожим на хищный кочан капусты.

– Продолжай, – невозмутимо произнесла Миневра.

«Между тем, не далее, как сегодня утром кортеж принца Стича прибыл в Самыйсокс. Его Светлость Ананакс расставил вдоль дороги вестовых, и как только кортеж показывался в их видимости, они тут же срывались с места и скакали с докладом, распугивая крестьянские подводы, торговцев, голубей и странствующих рыцарей – в общем, все то, что обычно встречается на проезжей дороге из одного населенного пункта в другой.