скачать книгу бесплатно
Воодушевленная успехами, я открыла воротца, вывела коня и оседлала его. И почувствовала ликование, сев в седло. Кто любит верховую езду и разбирается в лошадях, тот знает, какое удовольствие ощутить под собой крепкую конскую спину, сжать бока лошади коленями и тронуть поводья, отправляясь в путь!
Я намеревалась покататься в герцогском саду – в такой час там никого не было. Однако Зверь решил по-другому. Едва оказавшись вне стен конюшни, он звонко заржал, поднялся на дыбы и погнал вдоль забора, ища лазейку. Опомнившись от удивления, я честно попыталась взять контроль над строптивой животиной в свои руки, но не тут-то было! Конь не желал слушаться ни поводьев, ни уговоров, и явно мечтал побыстрее покинуть замкнутое пространство двора.
Послышались крики – это выбежали заспавшиеся конюшие. Они попытались поймать вороного, но сделали только хуже. Пока я гадала, слечу я с седла и попаду под пудовые копыта жеребца, или он просто растрясет меня на клочки по закоулочкам, вредное животное отбежало в сторону от забора и… понеслось вперед. Я едва не завизжала от ужаса – такую высоту не могла взять ни одна лошадь! – но вспомнила, что принцессам визжать не положено, поэтому зажмурилась, легла на шею коня и вцепилась всем, чем можно, во все, что можно.
Финальный удар копыт по земле прозвучал набатом. А затем… последовало восхитительное ощущение полета. Я стала легкой, как перышко, и страх исчез, сменившись ликованием. Вот тут я не выдержала – и завизжала! От восторга.
– Ворота открыть! – услышала я краем уха чей-то рык.
В это мгновение Зверь приземлился, встряхнулся и гордо поскакал прочь от замка. Я в очередной раз едва не вылетела из седла, но вовремя сообразила, что все еще визжу.
Когда я, наконец, замолчала, жеребец одобрительно покосился на меня и великодушно сбавил ход.
Сбоку мелькнула серая тень, помчалась наперерез. От неожиданности Зверь снова поднялся на дыбы, и вот тут я поняла, что все-таки падаю. Спустя мгновение меня ощутимо тряхнуло, и я обнаружила себя висящей на чьем-то могучем плече. После пережитого меня мутило, поэтому я не сразу обрела четкость зрения. А когда смогла оглядеться, поняла, что вишу на… Онтарио Ананаксе, который спешился и свободной рукой удерживал поводья Зверя. Серый в яблоках герцогский жеребец по кличке Буран спокойно стоял рядом.
– Вы, Ваше Высочество, больная на всю голову или как? – Онтарио стряхнул меня, как птичий помет, и больно взял за плечи. – Какого дьявола вы полезли к этой лошади?
То ли от потрясения, то ли от восторга у меня все еще кружилась голова, поэтому я не сразу поняла, что именно он сказал. И не сразу увидела, как он бледен.
– Вы только что назвали меня сумасшедшей или мне послышалось? – уточнила я.
– Вы могли погибнуть! – возмущенно воскликнул он. – Почему нельзя было дождаться утра и прокатиться под присмотром?
– Потому что мне опостылело быть под присмотром! – заорала я. – Вы не знаете, что это такое, когда за каждым вашим шагом следят, не те, так эти! А вам хочется просто погулять! Ясно? Просто погулять в одиночестве, не чувствуя чужих взглядов, в которых ты запуталась, как в паутине!
Я заставила себя замолчать, потому что поняла – еще слово, и заплачу. Как-то вдруг стало так себя жалко… Мы со Зверем несколько секунд были единым целым. Потрясающее чувство, будто я нашла единомышленника, которого у меня сейчас пытаются отобрать!
Онтарио смотрел на меня с таким странным выражением, что я тут же попыталась отцепить его руки от себя. Но он убрал их сам, отвернулся, чтобы взглянуть на вороного, а когда повернулся, я увидела всегдашнюю ироничную улыбку на его губах.
– Давайте просто погуляем? Вы, я и две коняшки. Никаких ограничений с моей стороны, но если вы опять свалитесь с седла, я вас снова поймаю, договорились?
Налетевшая на меня эмоциональная буря ушла. Слегка болела голова, однако я почувствовала себя собой, то бишь Ее Высочеством Альвиной, принцессой Кармодонской.
– Я не падала, – буркнула я. – Это вышло случайно!
– Я знаю, – неожиданно согласился Онтарио. – Если бы у вас была склонность падать с лошади, вы свалились бы еще во дворе, и уж точно вылетели бы из седла, когда Зверь летел над стеной. Вот ведь демон, а не конь! Полет выглядел просто завораживающе!
– Да? – заинтересовалась я. – А как я выглядела в момент полета?
– Восхитительно, – уверил Онтарио, – ровно до тех пор, пока не завизжали. После этого я старался на вас не смотреть…
Несколько мгновений я разглядывала его в полном обалдении, а потом захохотала. Принцессам хохотать не положено, но сейчас поступить по-другому было решительно нельзя.
Онтарио присоединился ко мне. Пару минут мы ржали, как кони, поддерживая друг друга, чтобы не упасть. Затем, все еще посмеиваясь, оседлали лошадей.
– Это будет у меня, – заявил Онтарио, подбросив в ладони поводья Зверя. – В остальном, как я уже сказал, никаких ограничений. Куда желаете отправиться, Ваше Высочество?
Я с сомнением покосилась на виднеющейся вдали замок. Должно быть, там сейчас царила настоящая суматоха, а Его Светлость, в отчаянии разрывая на клочки постельное белье, с которого только что поднялся, приказывал срочно начинать спасательную операцию.
– Забудьте о них, – махнул рукой Онтарио, проследив за моим взглядом, – забудьте обо всем, кроме этой ночи! Я совру, что ловил вас, точнее Зверя, до рассвета, а вы скажете, что не собирались кататься, а хотели просто посидеть в седле такой красивой лошади.
– Вот прямо так легко соврете? – заинтересовалась я.
Онтарио тронул Бурана с места, а за ним зашагал Зверь, смирный, как ягненок.
– Ну, я не совсем совру, – не смутился Онтарио, – я лишь немного приукрашу действительность. Я же вас ловил? Ловил. Вы же в седло сели? Сели!
– Мне будет ужасно жаль отдавать эту лошадь какому-то там залетному принцу, – грустно сказала я. – Может быть, мне его отравить?
– Коня или принца? – уточнил Онтарио.
– Принца, конечно, – возмутилась я. – Разве можно травить такое чудесное животное?
Я погладила Зверя по шее и вспомнила, что в кармане еще осталась ржаная горбушка. Достала ее и, разделив, протянула половину Онтарио.
Мы ехали шагом в каких-то зарослях, под звуки соловьиных трелей и вкусное похрумкивание хлебом обоих жеребцов.
– Вы любите Самыйсокс? – спросила я, прислушиваясь к ним. – Или он не кажется вам таким чудесным местом, как мне, поскольку вы здесь выросли?
– Я слишком долго был на чужбине и теперь смотрю на многое, будто вижу в первый раз. Это забавляет, – ответил Онтарио.
– Забавляет? – возмутилась я. – Вам все кажется забавным! Неужели в вашей жизни нет ничего серьезного?
– Есть, – неожиданно помрачнел он. – Мой отец.
– Его Светлость? – изумилась я. – Почему? По-моему, он хороший человек и любит вас!
Онтарио молчал. Кажется, впервые молчал в ответ на мой вопрос.
– Почему? – с нажимом переспросила я. – Вы не имеете права мне не отвечать!
– Пф-ф… – он наморщил нос. – Вы злоупотребляете служебным положением, Ваше Высочество!
Я обиженно отвернулась.
– Я мечтаю повидать свет, а отец ждет от меня карьерных подвигов и удачного брака, – тут же заговорил Онтарио. – И я вынужден ему подчиниться, потому что… – Он замолчал, потом добавил: – Потому что не могу не подчиниться, дьявол меня побери!
– Вполне вас понимаю, – грустно сказала я. Соловьиная песнь рвала душу на части мечтами о несбыточным. – Правда, Аманда говорила, что до отъезда вы мечтали о библиотеке и размеренной провинциальной жизни…
Онтарио остановил лошадей и уставился на меня с таким гневом, что я едва не отшатнулась.
– Хватит уже напоминать мне об этом! – рявкнул он. – Аманда Кивис – привлекательная девушка, но мне не по душе мысль о браке с ней!
– Однако вы женитесь на ней, потому что так хочет ваш отец? – спросила я.
– Да я!.. – заорал он, но вдруг сдулся, как воздушный шарик в финале детского праздника, и холодно довершил: – Пожалуй, вы правы, Ваше Высочество, женюсь… Ваш отец был бы очень доволен вашей рассудительностью!
Он замолчал и дернул поводья, разворачивая Бурана в сторону замка.
По пути назад я дулась, а Онтарио молчал, разглядывая сельские пейзажи с выражением лица зеваки, случайно забредшего на выставку современного искусства. Во мне все кипело: да что это такое, в конце концов, орать на принцессу? Это позволено только моему отцу! Но, не зная, что сказать в сложившейся ситуации, я старательно любовалась окрестностями Самыйсокса и делала вид, что не замечаю человека, который равнодушно держал поводья моего коня, позабыв о своем предложении гулять до рассвета.
Герцог Ананакс встретил нас в облаке валериановых паров – похоже, запасы успокоительного в его замке сегодня подошли к концу.
– Ваше Высочество, – закричал он, увидев нас издалека, – о, Ваше Высочество! С вами все в порядке, хвала господу! – И схватился за сердце.
– Благодарю, Ваша Светлость, – улыбнулась я, будто ничего не случилось, – я просто хотела посидеть в седле этой славной лошадки, а она, возьми, и пустись в галоп! Такое приключение! Думаю, перекуплю Зверя у принца Стича, когда вы его ему подарите.
Герцог изумленно уставился на меня, а Онтарио спрыгнул с седла и пошел прочь. Краем глаза следя за его удаляющейся прямой спиной, я ощутила странное, несвойственное мне чувство сожаления. Отчего? Оттого, что прогулка не удалась? Мы не поговорили по душам? Или оттого, что ему придется жениться на Аманде, даже если он уже не испытывает к ней нежных чувств?
– Умоляю, больше не пугайте меня так, – Ананакс дрожащей рукой отер пот со лба, – если с вами что-то произойдет, Ваше Высочество…
Он не договорил, но я и так поняла, что он имеет в виду, и даже испытала нечто, похожее на стыд. Поэтому воскликнула, желая подсластить герцогу знакомство с такой непредсказуемой особой, как я:
– Ваш сын – настоящий герой, и я обязательно сообщу Его Величеству, моему отцу, о его мужественном поступке!
– Правда? – расцвел Ананакс.
– Правда, – кивнула я, – а теперь, если позволите, я отправлюсь домой.
Его Светлость нежно, но твердо взял меня под локоток.
– Я лично довезу вас до дома, дорогая принцесса, и уеду, только убедившись, что вы сладко спите!
Я поморщилась. Прощай, одинокая прогулка в ночи! Но больше всего меня расстроило не это, а то, что уходящий прочь Онтарио так и не оглянулся.
* * *
«Любимый папенька, желаю тебе править до тех пор, пока самому не надоест! Как проходит подготовка к визиту неверийского принца в столице? Уже украсили общественные туалеты плакатами с его улыбающимся личиком? А местные белошвейки начали шить нижние юбки с его изображением? Уверена, о нижних юбках ты знаешь совершенно точно!..»
Его Величество Отис запнулся и посмотрел на мать.
Вдовствующая королева задумчиво распускала салфеточку, которую давеча вязала под ночную вазу – изображенный на салфеточке цветок, к сожалению, получился похожим на хищный кочан капусты.
– Продолжай, – невозмутимо произнесла Миневра.
«Между тем, не далее, как сегодня утром кортеж принца Стича прибыл в Самыйсокс. Его Светлость Ананакс расставил вдоль дороги вестовых, и как только кортеж показывался в их видимости, они тут же срывались с места и скакали с докладом, распугивая крестьянские подводы, торговцев, голубей и странствующих рыцарей – в общем, все то, что обычно встречается на проезжей дороге из одного населенного пункта в другой.
Поскольку кортеж добрался до городка ранним утром, я сие действо пропустила – спала в обнимку с любимым плюшевым мишкой…».
Королева растроганно вздохнула.
«Если ты помнишь, папочка, я прятала в нем слабительный порошок, который подсыпала своим гувернанткам в чай. Вот интересно, подействует ли кармодонское медикаментозное средство на неверийцев, как ты думаешь?»
Отис посмотрел на мать и спросил:
– Нас ждет международный скандал?
Та пожала плечами.
– Вряд ли, Оти. Твоя дочь слишком умна, чтобы ее поймали.
– О боже, боже! – простонал король и вновь взялся за письмо.
«Тетушка Селеста настояла, чтобы я надела новый наряд – герцог ждал меня во дворце, дабы представить Его Высочеству Стичу Неверийскому. Она выбрала для меня пышное платье глубоко бордового цвета… Честно говоря, в нем я напоминала самой себе чью-то отрубленную голову в луже крови, но тетушка уверила, что я имею подобающий случаю торжественный вид. К платью подобрали комплект рубиновых драгоценностей – диадему, колье, серьги и перстень. Кажется, это были мамины украшения? Ей они шли… Разглядывая себя, глубоко бордовую, в зеркале, я решила, что мое лицо выглядит слишком невзрачным для подобного наряда…».
Миневра перестала распускать салфетку и прислушалась.
«…И достала свою косметичку!» – прочитал Отис. Схватился за голову и воскликнул:
– Только не это! Только не косметичка!
Вдовствующая королева поджала губы.
«Используя угольный карандаш, я сделала свои невыразительные глаза ОЧЕНЬ выразительными, – продолжил читать король. – На моих щеках расцвели так любимые в Самыйсоксе розы, глубоко бордовые, ага. Губы я подрисовала, увеличив в размере, как делают наши столичные модницы, и, в целом, осталась довольна результатом. ЭТО лицо очень шло к платью. Я надеялась, что и на неверийцев мой вид произведет впечатление, ты же всегда говорил, что первое впечатление – самое важное!
Я прибыла во дворец герцога незадолго до полудня. Вокруг ограды толпились зеваки, которые встретили меня приветственными криками. Я слышала, как они спрашивают друг у друга: „Господи, а это кто такая?“ – и осталась довольна.
Герцог ожидал меня на пороге зала для официальных мероприятий. За его спиной стоял Онтарио. Надо сказать, выдержки у Его Светлости Ананакса не занимать – когда молодой Ананакс, увидев меня, упал лицом в дверной косяк, отец лишь сглотнул и, поцеловав мне руку, повел на возвышение, где стояли три кресла. Я мило улыбалась придворным, но видимо, милоты в моей улыбке было слишком много, потому что все отворачивались…».
– Да что она творит? – воскликнул Его Величество, бросая письмо на стол.
– Она развлекается, – пожала плечами вдовствующая королева.
– Я выдам ее замуж за этого неверийца, даже если мне потребуется его подкупить! – Рявкнул король. – И пусть они развлекаются дальше вместе, как хотят!
– Я слышала, что у принца Стича своеобразный характер, – Миневра вновь занялась салфеткой.
– Какой бы у него ни был характер, мне плевать, – заявил Отис, – лишь бы он был добр с моей девочкой!
– Тебя не поймешь, Оти, – вздохнула его мать. – То ты стремишься сбыть дочь с рук, то беспокоишься о ее будущем.
– Потому и стремлюсь, что беспокоюсь, – проворчал король. – Надеюсь, дети ее образумят – они кого хочешь образумят!
– Да? – хмыкнула королева, взглянув на него исподлобья. – Кто бы говорил…
Его Величество торопливо подобрал письмо и продолжил чтение.
«Гости уже были в зале, кроме принца и его ближайшей свиты. Представляешь, у их дам в моде ленты, много лент! Они вплетают их в волосы, лентами украшены лифы и рукава платьев, и когда дамы машут руками, они напоминают швабры, которыми матросы моют полы…»
– Интересная мода, – заметила Миневра. – Полагаю, после визита принца в столицу, наши красавицы начнут повсеместно скупать ленты. Хм… Переговорю-ка я завтра с министром легкой промышленности.
«Неверийцы темноволосы, высоки. У них правильные черты лица и очень прямая осанка, из-за чего они производят впечатление людей высокомерных. Однако они приятны в общении и любят шутить, хотя по внешнему виду этого не скажешь. Пожалуй, их юмор для нас слишком ироничен, поскольку наши сограждане прямолинейны, как учительская указка. Но это я поняла позже, во время торжественного обеда. А тогда в зал начали заносить подарки, предназначенные тебе, папочка. Видимо, неверийцы решили, что нужна широкомасштабная рекламная акция, дабы убедить нас в том, что Неверия чтит отношения с нашей любимой родиной.
Про сундуки с золотом и брильянтами писать не буду – скучно. Одним из заинтересовавших меня презентов были напольные часы в деревянном футляре. Когда они в полдень и полночь открывают створки, внутри виден целый город, взбегающий по склону горы. В нем есть королевский замок, у ворот которого регулярно сменяется караул; городские кварталы, где днем по улицам ездят экипажи, а ночью загораются фонари… И даже виселица на площади, представляешь?! Его Светлость сказал мне по секрету, – а ему сказал по секрету Распорядитель неверийского кортежа, – что в полночь на ней появляется висельник. К сожалению, мы увидели только полуденное представление с экипажами, после чего часы унесли. Поэтому подтвердить, правда ли насчет фонарей и висельника, я не могу. Когда створки открываются, часы наигрывают неверийский гимн – на мой взгляд это очень смешно, ведь предполагается, что они будут стоять в твоих, папочка, покоях.
После часов внесли запертую шкатулку из драгоценных пород дерева. Тот самый Распорядитель, которого зовут Дуч Вивер, открывал ее целую вечность ключом, который, по слухам, хранит принц. Когда он, наконец, откинул крышку, нашим глазам предстал бесцветный камень, уютно угнездившийся на бархатной подушке. Держащий шкатулку высокий и худой старик в малиновой мантии, расшитой серебряными полумесяцами, оказался королевским магом с непроизносимым для кармодонца именем, звучавшим как-то вроде: „Навычспырсычер“. Он сообщил (а Вивер перевел), что булыжник, оказывается, величайший магический артефакт под названием „Поцелуй правды“. Если его приложить к голове любого человека, тот раскроет все свои секреты: где прячет деньги, с кем спит по вторникам, а с кем – по субботам, вынашивает ли планы нападения на дружественную державу?… Таких артефактов всего два в мире, и как выясняется, ранее оба принадлежали Неверии! Теперь второй будет у нас, но знаешь что, папочка, если ты уже подумал, как будешь использовать его против меня, сейчас же думай обратно! Стоит только представить, что ты мечтаешь узнать мои тайны, как я вижу твой бюст, – тот, что стоит в кабинете у бабули, – который нечаянно падает на величайший магический артефакт…».
Его Величество почесал в затылке и посмотрел на мать.
