скачать книгу бесплатно
Двери распахнулись без стука, и в спальню быстро вошел принц Стич.
– Отец, вы звали меня? Как вы себя чувствуете?
Король и королева переглянулись. Алара пощупала лоб мужа и поднялась.
– Иди сюда, мой мальчик, сядь рядом с отцом.
– Отец… – повторил принц, опускаясь на стул.
В его голосе прорвалось сильное волнение.
– Ну-ну, сын, это обычная простуда, – слабо похлопал его по руке король. – Мне, конечно, приятно твое волнение, но неужели я так плохо выгляжу?
Алара, остановившаяся у окна к ним спиной, кашлянула. Король покосился на нее и повторил:
– Не надо волноваться, сын, я отлежусь и скоро вновь буду, как новенький, ведь твоя мать не позволит, чтобы со мной случилось что-то плохое. Управление государством – дело серьезное, когда-нибудь и ты узнаешь об этом, оно требует неустанного внимания и, иногда, присутствия. И вот с последним у меня сейчас проблемы.
– Я могу помочь? – спросил принц.
– Ты предложил помощь? – воскликнула, оборачиваясь от окна, королева. – О-о-о, мой малыш!
– Он предложил помощь? – поинтересовался у нее король. – Не может быть!
Алара незаметно погрозила ему кулаком, и Его Величество тут же натужно закашлялся. Все еще кашляя, он потянул из-под подушки свиток, перевитый золотым шнуром с сургучной печатью, и протянул сыну.
– Прочти.
Стич развернул свиток и быстро пробежал его глазами.
– Кармодон? – взволнованно произнес он, возвращая свиток отцу. – Если опустить все тонкости дипломатического языка, тут говорится, что ты приглашен на празднование дня рождения Его Величества Отиса Третьего, и он будет крайне огорчен, если ты не примешь приглашение и не приедешь лично.
– Никуда он не поедет! – отчеканила Алара. – Посмотри, у него жар.
– Но целители, возможно… – начал было принц.
– Он будет ослаблен после болезни, а во дворце Отиса отвратительно топят – это всем известно, – всплеснула руками королева. – Нет, сын, это не вариант.
– Обижать соседей тоже не вариант, – осторожно заметил принц.
– Совершенно верно! – просипел Панч Первый, измученный кашлем. – И именно поэтому вместо меня поедешь ты. Мое здоровье будет в безопасности, а репутация Неверии – спасена, ведь ты – мой единственный сын и наследный принц.
– Ну… хорошо, – растерянно произнес принц, – я поеду.
– Вот и отлично, – Ее Величество подошла к сыну и поцеловала его в макушку. – Иди, собирайся, не мешай отцу болеть!
Стич поднялся, поклонился и вышел из комнаты.
– Ни возмущения… – пробормотал король, глядя на жену.
– Ни воплей и ругательств, – кивнула она. – Мальчик взрослеет, любимый. Когда-нибудь он станет таким же достойным королем, как и ты.
– Ну я-то, кроме всего прочего, был достойным сыном и никогда не приносил огорчений своим родителям, – хмыкнул Панч. – Принеси мне воды, дорогая, я так артистично изображал кашель, что, кажется, ободрал горло.
Тонкие пальцы королевы коснулись его губ.
– Сейчас ты выпьешь воды, любимый, и я сделаю тебе растирание… – с придыханием произнесла Алара.
– Растирание чего? – осипшим голосом уточнил король.
– Чего-нибудь полезного для управления государством, – ослепительно улыбнулась Ее Величество и принялась расстегивать жемчужные пуговки на лифе платья.
Панч жадно следил за ее движениями. А затем вдруг изменился в лице:
– Любовь моя, а если он догадался, что я притворяюсь больным?
Пальцы королевы выпустили очередную пуговичку.
– Знаешь, – задумчиво сказала она, – он в последнее время весь в своих мыслях. Наверное, действительно, взрослеет. В любом случае, Стич дал согласие, поэтому деваться ему некуда – поедет в Кармодон! А там уж Отис сделает все, чтобы свести его со своей дочерью. Ведь он заинтересован в этом браке так же, как и мы.
* * *
«Любимый папенька, желаю тебе сто лет здравствовать и столько же править (если сам захочешь)! Представляю, сколько у тебя дел в преддверии твоего Дня Рождения. Мне жаль, что я не буду участвовать в подготовке этого замечательного праздника, как раньше, ведь ты не разрешаешь мне вернуться в Тессу. Я уже скучаю по нашей столице. Закрываю глаза и вижу праздничную иллюминацию на улице, все эти сердечки, голубков, звездочки и твои портреты, которыми горожане щедро украшают стены домов, столбы, телеги и мусорные баки. Слышу, как министры, придворные и главы магистратов зубрят приветственные речи, которые из года в год повторяют друг друга и состоят из одних и тех же слов. Надеюсь, хоть произносят они их искренне! Несмотря на глубокую жо… провинцию, в которой я сейчас нахожусь по твоей воле, папочка, отголоски будущего празднества докатились и сюда, весьма оживив обстановку. Первую весточку принес фельдъегерь, который прибыл в Самыйсокс на взмыленной лошади и сразу направился к герцогу Ананаксу. Он так торопился, что забыл спешиться, но охрана герцога вовремя спохватилась, точнее, спохватила лошадь. Курьер и Его Светлость говорили за закрытыми дверями не более нескольких минут, а слухи уже начали расползаться. Выдвигались всяческие предположения. Самым первым из них оказалась твоя смерть. Прости, папочка, но ты просил меня быть максимально честной в своих отчетах. Одни утверждали, что ты попил холодной воды из ручья во время охоты и простудился, другие – что во время той же охоты на тебя напал вепрь и смертельно ранил. Третьи намекали на отравление компотом (даже не знаю, пьешь ты на охоте компоты или предпочитаешь что-то покрепче?), четвертые прямо утверждали, что был совершен террористический акт с участием магов из Неверии, с которой у нас установлены прочные дружественные отношения. Примерно к полудню о тебе забыли и начали обсуждать эпидемию неизвестной смертельной болезни, от которой уже, цитирую: „передохли приграничные поселения“. Его Светлость Ананакс загадочно молчал все утро, хотя придворные заметили (придворные все замечают), что к герцогу были в спешном порядке вызваны шеф охраны, личный повар, глава магистрата и начальник городской стражи.
Я присутствовала при этом, поскольку герцог любезно пригласил меня и тетушку Бабайку на завтрак, где разливался соловьем о том, как талантлив его сын Онтарио Ананакс и как хорошо он учился в Неверии (той самой, с которой „прочные“ и „дружественные“). Герцог просто жаждет видеть сына при дворе, а он очень упорен в том, чего хочет.
Итак, к обеду Ананакс не выдержал. Придворным было объявлено о том, что через Самыйсокс в Тессу проследует делегация из Неверии, которую возглавляет, угадай, кто? Его Высочество наследный принц Неверийского королевства Стич! Тут-то все и вскрылось. Компота (или чего покрепче), как оказалось, на охоте отведал Его Величество Панч Первый, после чего был ранен вепрем и заболел неизвестной венерической болезнью. Сильное недомогание не позволяет ему посетить твой День рождения лично, уверена, к величайшему его сожалению, поэтому он направляет к нам сына. Наверняка твои шпионы доложили тебе и о компоте, и о визите принца еще до того, как эти события произошли, но здесь, в Самыйсоксе, новость произвела эффект разорвавшегося пушечного ядра. Герцогский замок наводнили толпы местных жителей, желающих напомнить о себе и выпросить приглашение находиться при дворе Ананакса в период присутствия Его Высочества. По улицам бегали служанки с вытаращенными глазами, сметая из магазинов и лавок все, что имело отношение к одежде и украшениям. В местном монастыре сестры-белошвейки не легли спать, то ли были слишком возбуждены известием, то ли намеревались отшить рекордную партию дамского нижнего белья. В ближайшие населенные пункты направились обозы для сбора провианта – свиту принца предстоит прокормить, как ты понимаешь, и прокормить так, чтобы и принц, и свита остались довольны. Как говорит бабуля: „Армию прокормить легче, чем свиту!“, и я с ней совершенно согласна.
Уже ближе к вечеру герцог собрал ближайших придворных и самых влиятельных аристократов провинции на тайное совещание, о котором сразу стало всем известно. Обсуждалась увеселительная программа для принца, состоявшая из бесконечной череды пиров, балов и даров. С последними выходило не очень. Сначала было решено подарить принцу лучших представителей помета от прелестной суки и настоящего охотника, но потом Ананакс сообразил, что тащить с собой в Тессу щенков то еще удовольствие, и от этой идеи отказался. Принцу преподнесут шпагу, украшенную гербами Кармодона и Неверии, – в качестве символа вечной дружбы. Думаю, если принц любит поесть и потыкать в кого-нибудь шпагой, в Самыйсоксе ему понравится. Мне же его визит не несет ничего, кроме скучных совместных присутствий на не менее скучных празднествах. Впрочем, о себе я позабочусь сама… Нежно целую тебя, папочка! Поцелуй бабушку. Твоя дочь, принцесса Кармодона Альвина».
Закончив писать, я принялась задумчиво покусывать верхушку пера. Бабуля долго отучала меня от этой привычки, шлепая по рукам. Но сейчас бабули рядом не было.
Моя мама, королева Есения, умерла, когда мне было пять лет, и бабушка заменила ее, насколько это возможно. Даже не представляю, что сталось бы с королевством, если бы она не взяла управление им в свои руки на те несколько месяцев, в которые отец предавался отчаянию, позабыв обо всем, и в том числе, обо мне. Я давно перестала обижаться на него за это! И я, и он искренне и глубоко любили маму, оставшуюся в нашей памяти светлым ангелом. Когда отец пришел в себя, всю нерастраченную нежность он отдал мне, но именно в те несколько месяцев я пришла к выводу, что проблемы надо решать самой, ни на кого не полагаясь. Возможно, это был слишком взрослый вывод для маленькой девочки, однако я была той, что есть, и другой быть не собиралась.
От воспоминаний мысли плавно перетекли к Аманде и ситуации с Онтарио. Парень заслуживал хорошенького наказания, а Аманда таковым являлась. Эта девица знала, чего хочет, и не боялась добиваться желаемого, чего бы это ни стоило. В этом мы с ней были похожи.
Во время бала у Ананакса мы договорились увидеться, чтобы обсудить план действий. Как выяснилось немного позже, такая возможность представилась: герцог приглашал нас на завтрак, о чем было сообщено в письме, принесенном служанкой. Раздумывая, что же такое надеть (от наряда прелестной гусятницы я слегка устала), я направилась в купальню, как вдруг услышала голос тетушки. Я впервые слышала его столь сердитым, поэтому поспешила накинуть пеньюар и спуститься с лестницы.
Бабайка застыла у входных дверей, изогнувшись, словно знак вопроса. А в дверях маячило что-то совершенно восхитительное. Моего носа достиг запах пуффлей – оранжевых плодов из Неверии, которые, к сожалению, в Кармодоне были большой редкостью. Они имели кисло-сладкий вкус и прекрасно освежали.
– Нет, нет и нет! – возмущалась тетушка. – Это какой-то ужас, а не букет! Ее Высочество такое никогда не примет! Господи, я даже не думала, что у сына Его Светлости такой дурной вкус. Что это за елки? Что это за палки?
– Ваше Сиятельство, это не елки, а еловые ветви, – донесся из-за огромного сооружения полузадушенный голос посыльного, – кои должны естественным образом оттенить цвет и аромат пуффлей.
– Что здесь происходит, тетушка? – вмешалась я. – К чему этот куст?
– Ой, Ваше Высочество… – Бабайка присела в реверансе, умудряясь спиной не терять «вопросительности», – мне стыдно сказать, но Онтарио Ананакс прислал этот, прости господи, «букет», чтобы выразить свое восхищение знакомством с вами.
Волшебный аромат еловых ветвей и пуффлей окутал меня, будто теплым одеялом, возвращая в детство. В то время, когда была жива мама…
– Господин Онтарио также просил передать Вашему Высочеству, что восхищен вашей красотой, грацией и нарядом на балу, – забубнил из-под «букета» посыльный. – Он просит оказать ему честь на следующем балу стать его партнершей и предлагает подобрать соответствующие костюмы для вас обоих.
– Похоже, мальчик совсем сбрендил за границей, – прошептала мне на ухо Бабайка, – вот к чему приводит стремление к саморазвитию.
Мне ужасно хотелось схватить «букет» и убежать с ним в комнату, чтобы поставить у окна, сесть в кресло рядом, закутаться в плед и предаться воспоминаниям, накатившим так неожиданно. Но, к сожалению, для принцесс долг превыше всего.
– Вы ошиблись адресом, уважаемый, – холодно сказала я и незаметно для Бабайки сунула в одну из рук, держащих куст, монету (чего только не завалялось в карманах моего пеньюара!), – этот букет предназначен не мне, а дочери графа Кивис – Аманде. Должно быть, Онтарио оговорился, назвав мое имя – как вы понимаете, с моим именем такое часто происходит. Доставьте ей букет без промедления! Думаю, Аманда с величайшим удовольствием согласится составить молодому человеку пару на следующем балу.
Посыльный потоптался на месте, но монета была слишком весомой (в моих карманах других и не водилось), чтобы не выполнить приказ. Спустя несколько минут дверной проем опустел, а я едва сдержала вздох сожаления.
– Ужасная глупость со стороны молодого Ананакса, правда? – спросила тетушка. – А какой чудовищный вкус! Если бы не эти оранжевые экзотические ягоды, это был бы букет для бедняков. Такие ветки каждый может надергать в лесу.
– Фрукты, – задумчиво пробормотала я.
Идея «надергать веток в лесу» становилась все более привлекательной. Жаль, в доме тетушки не было пуффлей!
– Что?! – изумилась Селеста.
– Пуффли – это фрукты, а не ягоды.
Весь последующий утренний туалет я выслушивала рассуждения графини о том, что молодым людям не следует стремиться к заоблачным высотам и покидать родину, чтобы учиться где-то еще, ведь в Кармодоне все есть.
Отчасти тетя оказалась права, в нашей стране было много чего. Например, знаменитый Волонтарский водопад, струи которого по прихоти природы окрашивались в разные цвета. Или Большой планетарий, находящийся под патронатом моего отца, с детства любившего наблюдать за небесными светилами. Или зоосад, расположенный в пригороде Тессы, который находился уже под моим патронатом. Но вот с магией, в отличие от Неверии, у нас дела обстояли плохо. Может быть, именно поэтому молодые люди из Кармодона уезжали туда учиться – желали приобщиться к чудесам, на которые были способны только маги и волшебные артефакты?
За завтраком Его Светлость сиял, будто начищенный таз. Конечно, не в каждом городе соблаговолит остановиться кортеж залетного принца! Но пуще герцога сияла Аманда. Я невольно залюбовалась свежестью ее лица, ослепительной улыбкой и синевой глаз. Причина ее хорошего настроения стала известна, когда после завтрака мы вышли в сад на прогулку.
– Онтарио прислал букет, представляешь? – воскликнула она. – Букет, конечно, полная безвкусица, но я надеюсь, это просто дань неверийской моде, к которой он привык на чужбине.
– Тетушка сказала, что «мальчик сбрендил за границей», – забавляясь, сообщила я.
Аманда изменилась в лице.
– Господи, только не это!
– Я думаю, женитьба его излечит! – решительно сказала я. – Еще не было случая, чтобы она кого-то не излечивала.
– Точно! – расцвела блондинка. – Твое Высочество, ты – голова!
Я невольно захихикала, представив себя в виде гигантской головы, говорящей гадости всем проходящим мимо.
Аманда задумалась, глядя на облака. В ее глазах появилась томная мечтательность. Не иначе, она представляла себя в объятиях любимого.
– Скажи, ты не хочешь просто с ним объясниться? – поинтересовалась я. – Спросить – что, дьявол его побери, происходит? Возможно, путь к алтарю гораздо короче, чем ты думаешь?
Блондинка помолчала. Сорвав розовый бутон, принялась отрывать и бросать лепестки, один за другим.
– Я боюсь, – наконец, сказала она. – Боюсь услышать в ответ, что он не любит меня или что в далекой Неверии у него появилась другая. Мне кажется, вот так, без разговоров, проще. Нужно только чаще видеться, чтобы он вспомнил, как нам было хорошо вместе…
Дорожка вокруг нее была усыпана алыми, будто капли крови, лепестками.
– Я сделаю так, чтобы Онтарио написал письмо с просьбой о встрече, – пообещала я, – но попрошу не упоминать мое имя. Письмо «по ошибке» попадет к тебе. Ты придешь на встречу и попытаешься ему напомнить, как вам было хорошо вместе, идет?
Аманда улыбнулась и повторила:
– Твое Высочество, ты – голова!
* * *
С пера Его Светлости на документ, который он подписывал, упала большая и некрасивая клякса. Герцог тяжело вздохнул и, положив перо на подставку, поднял глаза на своего секретаря, пожилого мужчину с мышасто-серыми глазами. Серый цвет преобладал не только в его глазах, но и в расцветке костюма. Человека звали Робио Вишенс, и он служил уже второму поколению Ананаксов.
– Как это случилось? – недовольно воскликнул герцог. – Как случилось, что два негодяя, два разбойника, два висельника оказались на свободе? Целых два! Тем более сейчас, перед визитом неверийских гостей?
– Они устроили подставную драку в камере, Ваша Светлость, – заглянув в бумаги, которые держал в руках, сообщил секретарь, – когда туда зашел охранник, чтобы их разнять, убили его и забрали ключи. Это произошло глубокой ночью, смена караула, как вы знаете, происходит перед рассветом, тогда его и обнаружили. Но они вряд ли станут ошиваться близь Самыйсокса, скорее всего, дадут деру в большой город, где легко скрыться. Например, в столицу.
Герцог смял бумагу с кляксой и выбросил в мусорную корзину.
– Предупредить посты на дорогах в столицу, – буркнул он и потянул из стопки чистый лист.
Вишенс молча ждал продолжения. Ананакс поднял на него недоумевающий взгляд:
– Что?
– Вдова, – мягко напомнил секретарь, – и двое детей.
Герцог поморщился, но Вишенс выдержал недовольный взгляд.
– Ну, хорошо, – сдался Ананакс, – назначьте ей пенсию в размене половины его жалованья.
– Половины? – невозмутимо уточнил секретарь.
– Да, дьявол меня побери, половины! – вспылил герцог. – Этот дурак умудрился одновременно умереть и упустить двух опасных преступников. На полное жалованье это никак не тянет!
Вишенс черкнул что-то в своем блокноте и снова посмотрел на герцога.
– Вас ожидает посетитель.
– Никого сегодня не принимаю, – фыркнул Ананакс, однако Вишенс терпеливо повторил:
– Господин Кевинс ждет, Ваша Светлость.
На лист бумаги снова капнула клякса. Еще более уродливая, чем предыдущая.
– Да чтоб тебя! – сквозь зубы произнес герцог. – Пригласи немедленно.
– Слушаюсь!
Господин Кевинс был невысок, жилист и лыс. В его движениях ощущалась вкрадчивость, свойственная наемным убийцам и шпионам.
Герцог поспешил встать и обойти стол, чтобы лично приветствовать поверенного Его Величества Отиса Третьего в Самыйсоксе.
