скачать книгу бесплатно
– Но здесь его не видно, – стала парировать девушка, – я не могла показать настолько точно, мы ведь…
– Я знаю, ничего страшного. Снижать оценку за Калязин я точно не собираюсь – я не оттуда.
По классу пробежал лёгкий смешок. Корнелия уже было подумала, что Катю отпустят с пятёркой досрочно, но то, что произошло в дальше, удивило не только её, но и всех одноклассников.
Катя Ярцева была соседкой Корнелии по комнате, и на протяжении последних трёх дней наблюдалась одна и та же картина: девушка до полуночи сидела с учебником истории и готовилась к контрольной. С её памятью, техниками скорочтения и ответственностью ничего, кроме отличной оценки, ей не угрожало. Но не тут-то было.
– Задам тебе ещё один вопрос и отпущу, – проговорила историчка. – Характерные черты идеологического нэпа сорок первого года[2 - Идеологический нэп – коренные изменения в идеологии Советского Союза с начала Великой Отечественной войны.].
Услышав эти слова, Катя как-то неестественно побледнела и замолчала. Класс, не ожидая такой реакции, в изумлении уставился на отличницу. Ярцева опустила голову вниз.
– Это тот же самый промежуток времени, о котором ты сейчас рассказывала, – добавила Валерия Владимировна.
Девушка стояла с каменным лицом – она сама не могла поверить в то, что это происходит на самом деле. Вторая часть четвёртого вопроса, которую она решила отложить на потом и не повторять, надеясь, что этот вопрос не попадётся. В классе стало так тихо, что Корнелия стала слышать дыхание учеников.
– Я… – начала Катя и запнулась.
Валерия Владимировна ждала. Еле шевеля губами, девушка выдала:
– Характерные черты я не помню.
Она уставилась вниз с таким выражением лица, как будто из глаз вот-вот хлынут слёзы.
– Ну хорошо, а как возник этот идеологический нэп, ты помнишь?
– Власти решили, что одной коммунистической идеологии мало, – это всё, что знала Катя Ярцева.
– Что ж, ладно. На второй вопрос ты не ответила, зато первый рассказала очень хорошо. Поэтому ставлю тебе четыре, садись.
Катя запаниковала.
– Может быть, вы что-то ещё спросите? Я всё знаю, только вот это подзабыла… Любой вопрос, я на всё отвечу!
– Я бы с удовольствием, но у меня целый класс не опрошен.
– Эту четвёрку, – её голос дрожал, – можно пересдать?
– Можно, только на следующих уроках. Пока садись.
Положив указку на стол, Катя кинулась на своё место, опустила голову вниз и закрыла лицо руками. В аудитории по-прежнему стояла гробовая тишина: если четыре у Ярцевой, у всех остальных будет не больше двух баллов.
– Продолжим, – проговорила Валерия Владимировна, сделав пометку в классном журнале. – Один из нас мне обещал на прошлом уроке, что хорошо подготовится, – с этими словами историчка взглянула на Корнелию. – Пойдём проверим?
Терять нечего. Все опасения уже оправдались во время выступления Кати, а сейчас Корнелия просто смирилась с плохой оценкой. Единственная неприятность заключалась в том, что за двойку, которую она сейчас получит, дядя Филипп придумает ей какое-нибудь нелепое наказание.
Корнелия встала рядом с преподавательским столом и выжидающе поглядела на историчку.
– Скажи, пожалуйста, в чём заключается отличие в послевоенном развитии Советского союза и стран Западной Европы?
Она глубоко вздохнула. Вопрос попался не самый приятный, но и не плохой тоже: хоть что-то Корнелия знала.
– В Европе начались процессы демократизации…
– Не начались, а продолжились, – поправила учительница.
– Да, продолжились. Я оговорилась. Так вот, у них увеличились уже имеющиеся демократические свободы, а у нас политический режим ужесточился. Вырос культ личности Сталина – мы ведь победили в войне, и все начали считать, что это всё благодаря тогдашнему строю.
– Верно. Как этот период назывался? Когда культ личности Сталина возрос.
– Тоталитаризм?
– Нет, тоталитаризм – это режим. Но окончание правильное.
Девушка задумалась.
– Культ личности Сталина, – подсказала историчка, делая акцент на фамилии.
– Сталинизм?
– Ну конечно. Апогей сталинизма. Надеюсь, его настоящую фамилию ты помнишь?
– Джугашвили.
– Верно. А почему ещё ужесточился политрежим?
Корнелия помнила только две причины: победу в войне и разрушенную экономику. Если тема вопроса не сменится, придётся выслушивать очередной поток нотаций от дяди Филиппа.
– Война нанесла большой ущерб экономике, – медленно начала девушка, – и нужно было её восстановить. Чем раньше, тем лучше. А для того, чтобы её можно было быстро восстановить, нужно сохранить жёсткую централизацию власти.
Ну вот и всё. Больше по этому вопросу в голове ничего не было. На следующий вопрос по этой теме Корнелия не ответит.
Валерия Владимировна посмотрела на неё и вздохнула. Встала со своего места.
– Что ж, правильно.
Она прошла мимо Корнелии, аккуратно положив руку ей на плечо в знак одобрения, подошла к доске и написала на ней: «1941 год».
– Уже в июле, через несколько дней после начала войны, развернулось партизанское движение. Что ты об этом знаешь?
Корнелия чуть не подпрыгнула от радости. Про партизанское движение она знала очень много – это тот самый вопрос, который сделал бы ей пятёрку.
– В июле было принято постановление «Об организации борьбы в тылу германских войск», были созданы подпольные обкомы и райкомы партии и комсомола… – с энтузиазмом начала она и говорила без остановки минуты три, пока её не перебили.
– Достаточно, – Валерия Владимировна подошла к своему столу и придвинула к себе журнал. – Садись, Корнелия.
Историчка не всегда произносила оценку вслух. По её словам, оглашение баллов каждого перед всем классом неэтично, равно как совать нос в чужие дела.
– У меня не три? – задала единственный волнующий её вопрос Корнелия.
– Нет, пять, – ответила учительница. Девушка округлила глаза от удивления. Отличница Катя позеленела.
После ответа Корнелии класс вздохнул с облегчением – Катю просто решили проучить за невежливую выходку в начале урока, а на самом деле ученикам ничего не угрожало. Дальше опрос пошёл бодро и закончился с неплохими результатами: несколько человек получило пятёрки, большинству с лёгкостью ставили четыре балла, а двойка была только у того, кто даже не открывал учебник.
Когда Валерия Владимировна объявила, что урок подошёл к концу и домашнего задания не будет, Катя самой первой выбежала из класса. Отличницу проводили насмешливым взглядом.
– Это всё из-за тебя, – пошутил весельчак Паша, тыкнув пальцем в Назара.
– С чего вдруг?
– Так у тебя тоже четыре! Такая же оценка, как у Ярцевой. Она тебе до конца жизни не простит.
– Да мне вообще как-то всё равно, – расплылся в улыбке парень. Он был явно в очень хорошем настроении. – И мне кажется, что Валерия Владимировна мне специально четвёрку поставила, чтобы позлить Ярцеву. Ты слышал, что она сегодня в начале урока вкинула? Я охренел.
– Так мы это на каждом уроке слушаем.
– Я не думал, что она перед контрольной так сделает.
– Да, пофиг. Ты лучше скажи, как так получилось, что тебя спросили именно про холодную войну? Ты ведь только её знаешь.
– Это везуха, братан! У меня теперь в триместре по истории четыре выходит.
Корнелия, которая собирала вещи, замерла и прислушалась. Слова Назара точь-в-точь описали её собственный случай: ни с того ни с сего Валерия Владимировна спрашивает именно ту тему, которую ты знаешь лучше всего. И это произошло не только с ней.
– Назар! – позвала она. – А первый вопрос ты ведь не знал, так?
– Да я даже не понимал, о чём она меня спрашивает, – ответил парень.
И снова совпадение: первый вопрос Корнелия тоже знала плохо.
– Ярцева наверняка проклятия про тебя пишет в женском туалете, – возобновилось обсуждение.
Катя! Её ведь тоже раскололи на втором вопросе… Корнелия забрала тетрадки и направилась к выходу. Выходит, что вторые вопросы от Валерии Владимировны били в самую суть. Как можно так точно попасть три раза подряд? Корнелия не отличалась математическими способностями, но прекрасно понимала, что это маловероятно.
Девушка дошла до своей комнаты – благо она оказалась пустой – и плюхнулась на кровать. Достала телефон, открыла переписку с сестрой.
«У меня есть подозрения по поводу одного человека», – написала Корнелия.
«Кого?»
«Пока не скажу. Мне нужно проверить и убедиться».
«Хорошо. Держи в курсе. Люблю».
***
Владимир понял, что всё изменилось, когда в школе появилась она.
Это произошло так быстро и неожиданно – он только вышел из кухни и направлялся к выходу из школы с задней стороны, чтобы встретить грузовик с продуктами на парковке, как в дверях показалась она – в сопровождении директора.
Он сразу узнал её. Грациозная фигура, тёмные волнистые волосы и великолепные карие глаза, которые снились ему уже четвёртый месяц. Директор говорил с ней о чём-то, но Володя не слышал ничего, кроме звучания её голоса – столь знакомого и приятного. Сергей Васильевич указал ей налево, в противоположную от кухни сторону, и пропустил вперёд. Она так и не обернулась и не заметила повара.
Володя не смог сдвинуться с места и отвести взгляд от удаляющейся фигуры. Если полгода назад она была красавицей, то сейчас она казалась просто необыкновенной красавицей. И поверить нельзя было, что она вернулась, что он снова видит её.
Володя очнулся, когда они уже почти подошли к лестнице; он даже не обратил внимания на то, что директор несёт её вещи. Из дальнего конца пустого коридора донёсся разговор:
– Маша, я безумно рад, что ты согласилась. Не знаю, что бы мы делали без тебя.
– Что ж, надеюсь, что дети обрадуются не меньше, чем ты, – рассмеялась она.
– Можешь не сомневаться. Под конец года они все тихие и покладистые.
Мария с директором скрылись на лестнице, и Володя перестал слышать, что они говорят. Но её голос по-прежнему звучал в голове; мужчине чудилось, что она до сих пор здесь.
Маша приехала с чемоданом – значит, она снова будет преподавать в школе? И каким образом директор отыскал её, не зная номера телефона? Или он только говорил, что не знает…
Володя решил, что подумает об этом позже, и поспешил за ними, чувствуя, как резво забился пульс. Длинный коридор первого этажа он преодолел за несколько секунд – благо никого не оказалось поблизости – а на лестничном пролёте успел расслышать голоса Марии и Сергея Васильевича, поэтому взлетел на четвёртый этаж и выглянул в коридор. В этот момент закрылась ближайшая дверь в одной из комнат – значит, Мария будет жить здесь.
Владимир не знал, что делать – врываться внутрь некрасиво, тем более, она там не одна, а с директором школы; а стоять и караулить Машу у двери слишком подозрительно, да и нетактично. Пока мужчина размышлял, как ему быть, в конце коридора отворилась дверь учительской, которая располагалась на том же этаже рядом с жилыми помещениями, и оттуда вышла Валерия Владимировна с пачкой тетрадок. Она хотела направиться к другой лестнице, но вовремя заметила Владимира, огляделась по сторонам и двинулась навстречу ему. Мужчина ждал.
– Лера, – тихо позвал он, когда она пересекла коридор и поравнялась с ним.
Учительница глянула вниз на пустую лестницу и только после этого подошла ближе.
– Да?
– Ты в курсе, что тут делает Мария?
– Какая Мария? – не поняла она.
– Ты знаешь, какая.
Она подняла брови и пристально посмотрела на повара.
– Ты серьёзно?
– Да. Она здесь.
Володя взглядом указал на ближайшую комнату.
– Только что прошла сюда вместе с директором и чемоданами.
– Ничего себе…
– Ты что-нибудь знаешь?
– Её могли позвать на замену уволившегося математика, других причин я не вижу.
– Позвать? Интересно, как её позвали, если Сергей меня заверил, что не знает её контактов?
