Новогодняя замена

– Да, – Саша в моих руках немного поерзала и удобно устроилась. – У вас очень красивый дом, Рита Максимовна.

– Его мой муж Савелий, царство ему небесное, сам проектировал и строил. Тут выросли мои дети, теперь вот приезжают внуки. Это счастье, Сашенька, когда семья большая. И мы рады, что ты скоро станешь ее частью.

Бабуля роняет слезу, Оля выглядит расчувствованной, Саша в моих руках тяжело вздыхает.

– А мороженое? – спохватывается бабуля. – Пирог с ним вкуснее. Мы так раньше не ели, но Оля эту модную привычку привезла в прошлом году. И вкусно…

– Я тоже люблю с мороженым, – Саша оборачивается на меня. В глазах немой укор.

Согласен, нехорошо бабулю обманывать. Но только где я ей настоящую невесту сейчас бы нашел?

Нету!

Зато есть Саша, которая ей понравилась.

А то, о чем моя бабуля-сердечница не узнает, ей плохо не сделает.

Крепче обнимаю Сашу и отпиваю глинтвейн, который мне передала Оля. С корицей и специями, по ее фирменному рецепту – самый вкусный зимний напиток из возможных.

– Тетя Саша, мы тут хотели извиниться, – возникают перед нами тройняшки. Все в одинаковых красных кофточках и зеленых штанишках. На лицах добрые улыбочки. – И вот подарить.

– Извиниться? – голос Саши настороженный, но небольшую деревянную коробку из рук Иришки она берет.

А вот я бы не брал. И никто из нас вообще. Знаю я этих приколистов.

– Не открывай, – выкрикиваю в один голос с бабушкой и Олей, но уже поздно. Саша успела нажать на небольшую кнопочку на корпусе и крышка отщелкнулась. Из коробки выскочил клоун, из широкой улыбки которого на Сашу вылетел синий порошок.

Облако рассеялось. Саша чихнула.

– А ну пошли к себе! – Олин поставленный голос металлом разнесся по кухне. – И чтобы до ужина ни одного из вас не видела внизу!

Покатываясь со смеху, троица заговорщиков выбежала из кухни и прогрохотала по лестнице. Черти, а не дети.

– Это что они туда зарядили? – Бабуля всплеснула руками.

– Похоже на пищевой пигмент. Вот засранцы! Я же коробку с ними на самую верхнюю полку в кухне спрятала, на Пасху яйца красить заранее привезла.

– Что мне делать? – Саша немного запаниковала.

– Главное не трогай, я сейчас кисточкой смету, –засуетилась сестра. Саша встряхнула волосами, дунула, распыляя краску вокруг себя. Мой белоснежный свитер тут же покрылся синевой, немного пигмента осело на руках.

– Будем смурфами, – философски заливаю в себя остатки глинтвейна.

Пигмент оказался ядреным, то тут, то там въедаясь в кожу, волосы и одежду.

– Мне нужен душ, – Саша прикусила частично синюю губу. Сердится, я вижу.

Даже не так – мой Колокольчик в ярости.

Стоит нам подняться в спальню и остаться наедине, как я получаю синим кулачком по плечу. Больно получаю.

– Им конец! Этим мелким засранцам конец!

– Саш, я все возмещу.

– Само собой, – Саша уносится в ванную комнату, оттуда доносится сдавленный вскрик. Да… увидела себя в зеркале.

– Все отмоется, – не очень верю, но Сашу хочется немного успокоить. Захожу следом за ней в ванну. – Хочешь, я помогу? Спинку потру?

Господи, что я несу?

_____

*Смурфы (мультфильм) – существа с кожей синего цвета.

Глава 07

Саша

Что он несет?

Внутри меня клокочет такая ярость, что хочется порвать псевдоженишка на мелкие клочки и развеять по ледяному ветру с балкона.

Открываю в ванной кран на полную мощность, затыкаю сток и лью в воду пенку. Не знаю, сколько я тут буду отмываться.

И всему виной три несносных ребенка. Оля, пока сметала с меня пигмент кисточкой, все время извинялась. Бледная, виноватая, глаза на мокром месте.

Этой женщине памятник при жизни поставить нужно. Нет, не один. Целых три!

Как она справляется вообще?

– Мне раздеться нужно, – оборачиваюсь на Соколова, который так и стоит за моей спиной.

– Помощь точно не нужна?

– Ну… если вы можете принести мне три засушенных детских скальпа…

– Жестоко.

И еще осуждение в глазах. Ну да, ну да… Его же родственнички!

А я крови жажду!

Из зеркала на меня смотрела самая настоящая невеста Дракулы – бледная, в синих, словно трупных, пятнах и с такими же волосами!!! Мои волосы… Уверена, не отмоются они с первого раза. А со второго? Мне так нравился натуральный черный цвет, а теперь я синяя!

Смотрю на руки – они тоже синие, особенно вокруг ногтей.

И одежда вся на выброс.

– Мне нужно остаться одной, – выпихиваю этого истукана из ванной комнаты и закрываю за собой дверь. Одежда летит в стиральную машину, а я забираюсь в ванную, которая успела набраться почти до краев.

Медленно всхлипываю, разводя ладонями пышную пену.

Это карма!

Точно!

Что-то я сделала в прошлом очень плохое, за что мне сейчас прилетело.

Напряженно вспоминаю все свои двадцать лет.

Нет, ну в детстве я была идеальным ребенком, мама сама рассказывала. И стишки в саду исправно учила, и дружила только с положительными девочками и мальчиками. В школе были мелкие косячки – пробовала курить вместе с подружкой, периодически списывала, зануде с третьей парты клеила на спину разные обидные прозвища на бумажке.

Но клеила не просто так, а потому что списывать очкарик мне не давал.

Согласна, может быть, была не права.

Но не настолько же, чтобы мою жизнь переехал собой Соколов.

Идем дальше. Тайком от родителей на выпускном попробовала алкоголь. Ну так, чуть-чуть… И потом на рассвете долго целовалась с Артемом из параллельного класса на лавочке.

Было, да… Но девушки у него не было на тот момент. Она появилась позже, когда я влюбилась в его голубые глаза окончательно, а Артем потерял ко мне, неумелой даже в поцелуях, всякий интерес.

По логике вещей это Артема карма должна была настигнуть за мое разбитое сердце.

После выпуска на глупости времени не было совсем: я готовилась к поступлению, потом поступала, потом сдавала первую сессию, потом снова зубрила и параллельно работала официанткой, чтобы хватало на жилье и еду.

Нет в моей биографии черных пятен. Значит, тяжкий грех был в прошлой жизни, как астрологи всякие по телевизору рассказывают.

Долго тру себя мочалкой, волосы мою три раза.

Если еще с кожи кое-как цвет смылся, то в волосы въелся намертво, и теперь у меня синяя длинная челка. Келли Осборн*, блин!

Выхожу из ванной в пустую спальню. На полу валяется одежда Соколова, а самого его нет.

– Конфетка? – подлетаю к своей любимой кошке, которая решила, что куча одежды лучше, чем мягкая кровать. Так и есть, выкачалась моя белая и пушистая об свитер Соколова и попортила свою шерстку.

Теперь Конфетка с синим отливом, и мордочка, которую она любит выглаживать от одежду, синяя по бокам.

– Им конец, – говорю кошке и тащу ту в ванную. Она упирается, но я стоически мою ее под душем. Потом обиженную и злую несу в спальню. Из полотенца до меня долетает раздраженное мяуканье.

– Чего так долго? – На этот раз спальня непустая. Алексей в одном полотенце на бедрах развалился на постели и печатает в телефоне.

– Конфетка испачкалась о твой свитер, – кладу кулек из мокрого полотенца на кровать и осторожно разворачиваю. Взъерошенная, смешная кошка, мокрый мех которой сейчас топорщится во все стороны, выскакивает в центр и демонстративно стряхивает с себя всю воду.

– У меня же аллергия, – Леша закрывается подушкой.

Но его это не спасает. Конфетка решила, что раз я поступила с ней неподобающим образом и мучила в ванной, то пора ей найти того, кто будет к ней более благосклонен. Выбрала Алексея просто потому, что больше никого в спальне нет.

Запрыгнула к нему на грудь и быстро свернулась там клубочком.

– Кыш, – он осторожно попытался подвинуть ее, но Конфетка выпустила кости и царапнула. – Вот наглая, прямо как хозяйка!

– Кстати о наглости, – я взмахнула рукой. – Вот за это вот все еще оклад.

– А ты станешь очень богатой женщиной после Нового года, Колокольчик.

На тумбочке завибрировал мой телефон, и на заставке всплыло фото улыбающегося Кости.

– Привет, Костя, – прижала трубку к уху.

– Привет, малая, – ответил он весело. – Проезжал тут мимо тебя, хотел закинуть подарок. В щечку чмокнуть.

– А я не дома, – с досадой оглянулась на полуголого Соколова, который осторожно чесал притихшую Конфетку за ушком. И очень внимательно слушал мой разговор. – Знаешь… я соскучилась, – отвернулась к окну, рассматривая пейзаж.

Девчонки смеются с меня, а я так влюбилась в Костю, что все мысли лишь о нем одном последние полгода были. Он же такой, ну такой… ТАКОЙ!!!! Нереальный.

Красивый, брутальный, добрый. Я от его улыбки и хриплого шепота таю и превращаюсь в желе. Сердце выпрыгивает, внизу живота наливается свинцовой тяжестью.

Все, как в женских романах о любви.

– Может, отпразднуем вместе Рождество? – спросила с замиранием сердца. – Раз Новый год не получилось.

– Саш… эммм… я подумаю… У меня тут вторая линия. Ничего, если я потом тебя наберу?

– Да, конечно, – стараюсь сдержать свое разочарование.