Бежать втрое быстрее

– Сейчас ночь?

– Что?

– У меня через бинты ни капли света не пробивается.

– Нет, сейчас день.

– Здесь светло?

– Да.

Маркус кивнул. Новость его не удивила. Больше напугало то, что дочка была одна.

– Что с мамой?

– С ней всё хорошо.

– Она в порядке?

– Лежит в другой больнице. Быстро восстанавливается, но выходить ей оттуда пока нельзя.

Видимо, разговор про зрение расстроил Алекс, и диалог не клеился. Маркус повернул ладонь вверх и сжал её пальцы своими.

***

– Этот каратель выбирал на редкость преступные элементы. Те, кого мы нашли, на самом деле получили по заслугам. Многие были в розыске, там, ты помнишь, была пара чиновников, на которых отдел по борьбе с коррупцией никак не мог найти компромат. Была одна женщина, мы всё понять не могли, почему каратель напал на неё. Оказалось, она искала подходящих девушек для торговли проституцией и помогала переправлять их за границу, но через третьих лиц. Вообще клиентка для нашего отдела, оказывается – даже в архиве о ней ничего не знали. Он как будто чувствовал преступников. Так что… Их не особо жалко.

Егор рассеянно слушал своего преемника – им был майор Макс, с которым они работали уже десяток лет. Максим зарекомендовал себя ответственным и способным, хотя и немного жёстким руководителем. Егор рассматривал палату, в которой находился безвылазно под тщательным наблюдением и слушал доклад.

– Но ведь были и случайные жертвы.

– Да, – неохотно признал ученик. – Водитель, который случайно нашёл Иру и попытался освободить её. Но это всё.

– Так что же? Получается, это я их убил, – наконец сказал Егор, посмотрев на подчинённого. Тот удивлённо поднял брови.

– Ты же этого не помнишь… Кстати. Представляешь, образцы генетического материала жертв в лаборатории пропали. Полностью. Даже копии. Полнейшая незадача, что сейчас делать.

Егор поморщился.

– Макс, я понял тебя, но… Я должен отвечать по закону. Не надо было меня отмазывать.

Преемник замолчал. Он остался при своём мнении и разглядывал Егора – уставшего и осунувшегося.

– За что отвечать? – наконец спросил Максим. – Эта дрянь могла вселиться в любого, а ты сделал всё, что только можно. Приказал мне следить за тобой, твоими передвижениями… А в случае чего-то необычного вызывать спецназ и «скорую». Что и было сделано.

– Да, спасибо тебе… Что сделал всё, как я просил.

– Лучше тебя в этой ситуации никто бы не сориентировался. Только ты уверен, что эта дрянь из тебя ушла?

– Да. Ира что-то говорила, что мы привезли его с той гробницы, я на самом деле постоянно чувствовал что-то в себе две недели после возвращения. Сейчас этого нет.

Пока Егор приходил в себя в изолированной палате, он вспомнил, что сразу после возвращения из загадочной гробницы чувствовал резкое недомогание, проявляющееся периодически, как приступ. Он вспомнил, что игнорировал даже сильные приступы, списывая всё на усталость. Он считал, что это – естественная реакция организма на попытки совместить трудную работу и личную жизнь. С ним была Ира, и из-за этого он слишком многое упускал из виду. Тогда он этого не осознавал, но Ирина выполняла роль анестезии – если не снимая недомогание, то притупляя и отвлекая от него. Что было ещё опаснее.

– И куда эта хрень пропала? – продолжал допытываться Макс.

– Не знаю. Основной симптом его присутствия – оно поджирает иммунитет. Следите за мной на всякий случай.

– Ну, у тебя здоровье идёт на поправку, – Макс покосился на карточку Егора, которая лежала рядом.

– А у Иры?

– М? – Макс всё-таки взял его карточку и удивлённо покосился на начальника. По отделу стали просачиваться слухи об их романе, но он опасался уточнять это даже сейчас, когда официально Егор был отстранён от дел и не являлся его начальником. Вопрос был слишком деликатным. Теперь Макс понял, что, похоже, слухи имеют под собой реальную почву.

Егор опустил голову и повторил:

– Как Ира? И Алекс, её дочь.

– Ира недавно снова стала ходить, состояние поменялось с критического на удовлетворительное.

– С критического?

– Сильное истощение. Сейчас она уже самостоятельно ходит.

– Алекс… – опустив голову, глухо напомнил разведчик.

– Девочка вообще цела и невредима, отделалась моральной травмой. Ухаживает за матерью, стационарно. Прогуливает пары.

– Как Маркус?

– Лежал в коме, недавно его разбудили. Состояние стабильное. Он потрёпан, но врачи говорят, что с ним всё будет хорошо. Предварительно, – Макс недовольно скривился, но своё мнение по поводу этого преступника и того, что он находится не на своём месте, вслух не высказал – Егор и так был с ним хорошо знаком.

Егор кивнул и про Маркуса больше не спрашивал.

– Поговори с Ирой, пожалуйста. Может, она согласится со мной встретиться. Если не хочет, то не надо.

– Хорошо. Сделаю.

***

Алекс пропустила машину скорой помощи, перешла узкий проезд и вошла через проходную. Поздоровалась с дежурным – здесь её уже все хорошо знали. Девушка поднялась на третий этаж, свернула в извилистые коридоры и вошла в одну из палат. Мама ещё спала, и Алекс осторожно присела рядом. Потом она стала доставать из пакетов еду, перемывать в раковине и очищать фрукты, аккуратно выкладывая всё на тарелки.

Внезапно мать закричала. Даже привыкшая к этому Алекс вздрогнула, поспешно вскочила и принялась будить женщину, тряся её за плечо.

– Тише, мамочка, тише… Всё в порядке! Я здесь.

– Алекс? – пробормотала Ира, оглядываясь и узнавая больничную обстановку.

– Угу. Я тебе еды принесла.

Иру доставили в больницу совсем ослабевшей. Егор заморил Иру голодом и жаждой – из-за этого, а также из-за пережитого стресса у матери отказали ноги, и одно время Алекс практически ночевала с ней в больнице. Ходить, опираясь на кого-то, она стала недавно. Алекс видела, каким усилием воли матери это даётся, и не переставала ею восхищаться.

Ира перевела дыхание, заставив себя успокоиться. Она села и взглянула на бутерброды и фрукты.

– Милашка, ты меня уже закормила. Я те ещё не съела, – женщина протянула руку и взяла дольку яблока – пока она спала, дочь успела нарезать фрукты и красиво выложить на блюде. Девушка уже уяснила: если давать матери есть маленькими порциями, она съест больше.

– Ничего страшного. Тебе не повредит, особенно сейчас.

– Послушай. Ты видела Маркуса? Ты знаешь, что с ним?

Алекс замерла, потом заправила прядь волос за ухо и зачем-то полезла за телефоном.

– Он жив? Я могу его навестить?

– Он жив, ма, меня только пару раз к нему пустили. Сфотографировала – на случай, если ты захочешь его увидеть.

– Хочу. Покажи.

Ей вдруг расхотелось показывать фотографии маме, но делать было нечего – уже призналась, что они есть. Увидев одно фото, мать выдохнула и взяла телефон дочери в руки.

– Это глаза или качество снимка?

– Это глаза, мам.

– А как же он?.. Он же не сможет находиться в таком состоянии даже в тюрьме.

– Я не знаю.

***

Прошло две недели с тех пор, как он перестал видеть. Тьма стала чем-то привычным и уже не особенно пугала.

Даже спустя время Маркус выглядел ужасно. Повязка с глаз исчезла, но тьма не покидала его даже в солнечный день. Он не видел разницы, когда закрывал глаза и открывал их.

Маркус ни о чём не жалел, и вместе с этой мыслью пришло какое-то странное спокойствие. Будто в конце жизни он свернул с дороги, которая вела в пропасть. И новая дорога оказалась прямой и солнечной. Он понял, что ему ничего не нужно от жизни, и принял это ещё в американском аэропорту, когда мельком увидел в глазах дочери страх. Эта бесстрашная девочка не боялась ничего, кроме того, чего не понимала. Ей нужна была его помощь, и он не мог подвести.

Маркус уже тогда знал, что не бросит её, а потом, если ему не слишком повезёт, его увезут в тюрьму. Если повезёт – на кладбище. Девочка, конечно, не понимала всего этого. Ей просто было страшно за маму и за себя. Он знал, что Карл сможет если не отбить его у российской полиции, то обеспечить ему спокойное доживание в камере-одиночке – большего ему и не требовалось.

В тот день он сидел лицом к окну, слушая чириканье воробьёв, которые устроили какие-то свои птичьи разборки прямо под окнами больницы, и чуть повернул голову на звук открывшейся двери.

Рядом с ним у кровати была прислонена палка. Одну ногу он держал выпрямленной, будто она у него всё время болела. Алекс знала, что без палки он не просто далеко – в принципе никуда не уйдёт. Поэтому его даже не сковывали наручниками.

– Кто это? – спросил он. – Мне не нужны ваши лекарства, убирайтесь.

Алекс остановилась – своего отца она до сих пор до конца не изучила и такой неприятной стороны его характера не знала. Отчего-то ей стало обидно, хотя отец явно принял их за кого-то из медработников, которые постоянно донимали его своим уходом, что раздражало Маркуса. Алекс знала, что своим характером он зашугал всех медсестер, и они боялись лишний раз зайти к нему в палату.

Ира подошла и села рядом на кушетку. Взяв его руку, она рассмотрела шрам, затем коснулась ладонью щеки.

– Ира! Это ты?

– Да, Маркус. Это я. – сказала Ира, рассматривая его ресницы на свет.

– Я вспоминал о тебе… недавно, – признался Маркус.

Она поцеловала его в щёку, поросшую щетиной. Новый облик странным образом шёл отцу Алекс. Сам он нормально бриться не мог и запрещал делать это кому-то ещё. Его рука, испещрённая рубцами и следами от ожогов, осторожно нащупала талию женщины, да там и осталась. Другой рукой он коснулся её лица.

Маркус молчал. Несмотря на неприятное состояние и довольно размытое будущее, он жалел только о том, что не поцеловал Иру, когда была такая возможность. Сейчас он не был уверен, что она этого хочет.

Алекс немного постояла, посмотрела на них и вышла, осторожно прикрыв за собой дверь. Она тоже хотела поздороваться с отцом и поговорить с ним, но подумала, что сможет сделать это и позже.

– Кто это? – пробормотал Маркус.

– Это Алекс тактично вышла, – Ира положила руку на его грудь, уткнувшись лбом в его шею.

– Когда-то давно ты была права. А я сказал глупость. Но лучше я скажу это сейчас, чем вообще никогда. Бывают прекрасные дети. У тебя замечательная дочь, Ира.

Она какое-то время молчала, разглаживая воротник его больничной рубашки, потом сказала:

– У тебя тоже.

– Если бы я её воспитывал, то испортил бы. Она смелая, умная… справедливая. Я теперь понимаю, почему ты бросила меня ради неё, – тихо сказал он.

Ира подняла взгляд, забыв, что в его глаза смотреть бесполезно. Она подалась вперёд и коснулась губами его губ. Маркус вздрогнул. Если бы он хоть что-то видел, то заметил бы, каким взглядом она до этого смотрела на его губы, и поцелуй не был бы для него такой неожиданностью. Он сильнее прижал её к себе. Женщина замерла и слегка отстранилась.

– Извини… – пробормотал Маркус, выпуская её. Он не видел, с каким удивлением смотрела на него Ира.

***

Алекс передвинула свободный стул ближе к дверям палаты и как бы невзначай оглянулась по сторонам. В коридоре почти никого не было: справа о чем-то беседовали медсёстры да какая-то бабушка шла по коридору с чашкой в руках. А вот в левом конце коридора она увидела парня в гражданской одежде, который как-то чересчур внимательно наблюдал за ней – или за дверью, из которой девушка только что вышла. Впрочем, он быстро отвёл взгляд, делая вид, что не замечает Алекс и вообще посмотрел в её сторону случайно. Она села на стул, достала наушники, телефон и заткнула уши музыкой.

Значит, за отцом наблюдают. Даже в таком состоянии его не могут оставить в покое.

Её плеча коснулась рука, и Алекс вздрогнула, увидев рядом маму. Девушка торопливо выдернула наушники.

– Отец хочет поговорить с тобой. Ты хочешь? – спросила Ира.

– Да, конечно! – подозрительного парня она тут же выбросила из головы и прошла следом за Ирой в палату.

– Алекс? – спросил Маркус, поворачивая голову на звук шагов. Мать села на прежнее место и взяла его руку в свои ладони, не вмешиваясь в разговор.

Девушка остановилась перед ним, глядя сверху вниз.

– Да. Это я, привет.

– Извини, что встретил вас так… Я совсем ничего не вижу.

Маркус протянул руку ладонью вверх и чуть правее, чем она стояла. Девушка вложила свои тонкие пальцы в его руку, села с другой стороны и уткнулась в его шею.

– Здесь разные люди ходят, – продолжал он. – Наверно, все, кому не лень. Вы первые, кому я рад.

– Да не парься, – сказала Алекс, обняла его за шею со спины и замолчала.

Она как-то попыталась пару часов ходить с завязанными глазами. Через десять минут поняла, что перестала ориентироваться в сторонах света, а предметы, которые она нащупывает, дают слишком мало информации, что больше пугало, чем помогало ориентироваться. Она попыталась нарезать себе салат и почти сразу порезала палец. Попытавшись найти по памяти бинт, она с трудом его нашла, но поняла, что представления не имеет, где находятся ножницы, а без этого палец не замотать.

Через час она поняла, что заблудилась в квартире, в которой выросла. И вдруг совершенно ясно почувствовала, что что-то проплывает мимо неё, будто подпитываясь её страхом. Созданное её страхом. Она сорвала с себя повязку, ничего не увидела и села на пол полутёмной прихожей. Пришла мама, которая, увидев её в таком состоянии, принялась успокаивать, села рядом и обняла за плечи. Поставить себя на место Маркуса было невозможно, потому что Алекс знала, что в случае чего она может обрести зрение, а мама всегда поможет. Маркус был совершенно один. Сейчас, сидя в палате с ним, она вспоминала свой эксперимент.

Кто-то постучал в дверь. Ира и Алекс, сидящие по обе стороны от Маркуса, заметили, как он напрягся.

– Пациент, я принесла вам таблетки, – строго сказала какая-то женщина. В руках у неё была небольшая коробочка.

– Я не буду их пить, – ледяным тоном ответил Маркус. Похоже, этот разговор происходил не первый раз.

Алекс укоризненно посмотрела на женщину, которая слишком резко разговаривала с отцом. Это была высокая важная дама в возрасте, в очках с роговой оправой – судя по бейджу, заведующая отделением. Медсёстры уже не решались спорить с этим пациентом. Женщина невольно поёжилась от взгляда симпатичной светловолосой девушки.

– Не игнорируйте лечение, а то не выздоровеете, – пригрозила она.

– Лучше я сдохну.

– Пациент, если бы я хотела вас отравить, уже давно бы это сделала, пока вы спали! – вышла из себя заведующая.

– Попробуйте.

Ира осторожно коснулась его плеча, вставая.

– Подождите здесь с Алекс, я узнаю, что это за лекарства, ладно? – примирительно попросила она. – Алекс, посидишь с ним?

– Да, конечно, – сразу отозвалась девушка.

Ира с врачом вышли.

Маркус повернул голову на звук уходящей женщины, будто жалея, что сорвался и нахамил врачу при них, и накрыл освободившейся рукой ладонь дочери.

– Ну что, помирились с мамой? – спросила Алекс с усмешкой. И тут же стёрла улыбку с лица. Она вдруг ясно поняла, что относится ко всему слишком беззаботно.

Ты уже не ребёнок, Алекс. Вам всем дан второй шанс, ты едва не осталась без родителей. Попридержи свой остренький язык, не смейся над тем хрупким нечто, чем тебя наградили. Кто знает, что может ранить твоего отца сейчас? Ты хочешь, чтобы он замкнулся в себе?

Поняв это без посторонних учителей, она виновато посмотрела на мужчину. Но Маркус не обратил внимания на язвительный тон, глядя в пространство перед собой. Со стороны можно было подумать, что он любуется деревом за окном.

– Да. Она меня поцеловала, – негромко сказал он. И повторил ещё раз, на родном языке: – Она меня поцеловала.

Девушка снова устроила голову на его плече, а вскоре, похоже, вообще задремала.

– Алекс, – спустя какое-то время тихо сказал он.

– М-м?

– Я очень испугался, когда ты пришла мне тогда на помощь. Ты обещала, что не будешь вмешиваться, но всё равно пришла. Я был уверен, что ты ничем не можешь помочь. Представь себя на моём месте. Я валяюсь на земле, в глазах темно, боль сводит с ума… Дезориентирует. Я не мог сесть, потому что не понимал, где земля. Егору достаточно минуты, чтобы добить меня… И тут приходишь ты. Такого страха я не испытывал давно. Я ведь просил тебя уезжать.

– Заткнись, – буркнула девушка, поднимая голову с его плеча, когда он затронул щекотливую для неё тему. Ей до сих пор было стыдно, что она его обманула. – Никуда бы я далеко не уехала. Если бы эта тварь захотела, догнала бы.

– Знаю. Ты нас всех спасла, – примирительно сказал Маркус.

– Тогда почему ты меня отчитываешь? – всё ещё сердилась она.

– Просто говорю, что сильно испугался за тебя. Я тоже люблю тебя, малышка.

Алекс посмотрела прямо ему в глаза, но не установила привычного зрительного контакта и уткнулась лицом в его плечо. Слёзы быстро впитывались в его больничную рубашку.

Завотделением оказалась интеллигентной и вменяемой женщиной, которая терпеливо, хоть и на ходу, параллельно со своей работой, объясняла Ире:

– Поймите вы, нам незачем отравлять Маркуса. Мы знаем, что он необычный пациент. Но клянусь вам, по указанию сверху было велено поставить его на ноги, что мы и делаем! Мои работники уже зайти к нему лишний раз боятся, даже медбратья! И, между нами, если бы там, сверху, захотели его убить, они бы это уже сделали, причём без нас.

– Да, я понимаю. Но можете мне сказать, что за лекарства ему даёте и для чего они?

– Легко, – врач подошла к шкафу с лекарствами и достала упаковку, вручила Ире. – Это сердечное. Ему нужно полторы таблетки два раза в день. Кальций, для костей, у него перелом… Это кроветворное. Если он не пьет его, нам приходится переливать ему кровь, а это более ценный ресурс. К тому же у него третья группа, её ещё найти надо! У меня женщины после беременности лежат, которым она больше нужна.

– Он же не видит, в этот момент ему что угодно могут дать… Поэтому он никому не доверяет, – пробормотала Ира.

Врач взяла все нужные Маркусу лекарства и стала раскладывать их по маленьким коробочкам на чисто убранном процедурном столе, сверяясь с записями. Ей привычно ассистировала медсестра.

– Вот, смотрите, я из одной упаковки сыплю всем одинаковое! Пройдите и посмотрите, как люди их пьют. Или, по-вашему, я всё отделение сейчас перетравлю?.. – она всучила Ире одну из коробочек. – Это его порция на день. Может, вы его уговорите выпить? Из-за него мы все выговор каждый день получаем.

– Да, я попытаюсь. Могу ли я с ним в палате всё время быть? Мне кажется, ему так будет спокойнее.

– Если он не будет хамить моим девочкам, я только за, – проворчала завотделением и отправила помощницу раздавать лекарства. – А вы кто ему? Супруга? Женщина?

– Я бы хотела, но… ни то, ни другое. Ну, девушка, которая осталась с ним в палате, – это наша дочь. Я с ним поговорю, – пообещала Ира.

– Уж пожалуйста, – собеседница явно оставила при себе своё мнение о Маркусе как о мужчине и отправилась по своим делам.

Ира вернулась в палату к Маркусу, записывая в телефон названия лекарств, пока они не вылетели из памяти. В палате было что-то не так, это она поняла сразу: Маркус сидел, пытаясь успокоить Алекс, а та рыдала.

– Господи, что случилось? Алекс! – она бросилась к ним.

– Я не знаю… Мы разговаривали и… – пробормотал Маркус.

– Алекс, милая, расскажи.

Девушка рыдала и не могла ничего сказать. Она вдруг поняла, что мама сейчас подумает не то, что отец обижал её, и больше их наедине не оставит. Поэтому, когда Ира попыталась обнять дочь, у неё это не получилось – Алекс крепко обняла Маркуса за шею и посмотрела на неё жалобными зарёванными глазами.

– Всё хорошо, – сдавленно сказала она. – Всё в полном порядке.

Ира с опаской покосилась на неё и села рядом с Марком. Тот нащупал свободной рукой её колено, наткнулся на руку с телефоном, поднял руку выше и коснулся её щеки. Ира уже начинала привыкать к этому.

– Значит, смотри… Это лекарства, которые тебе действительно нужны, чтобы стать на ноги. Если ты сомневаешься в том, что здесь дают, я могу сама купить их и давать тебе, только дозировку уточню.

– Ира, – жёстко перебил её Маркус. С повисшей на шее девушкой, которая уже почти успокоилась, он смотрелся очень контрастно. – Я просто не вижу смысла вставать на ноги.

– То есть? – опешила женщина.

– Зачем мне выздоравливать? Понимаешь? Мне всё равно, что будет дальше. Для меня всё кончено.

Ира замолчала. Он протянул руку ладонью вверх.

– Давай. Я выпью всё, что ты дашь.

Алекс, ещё раз шмыгнув носом, наблюдала, как мать высыпала ему в ладонь таблетки, потом встала, чтобы налить отцу воды.

Алекс сидела в коридоре, прислонившись спиной к стене. В ушах у неё были наушники, поэтому Сашу она заметила не сразу. Увидев её первым, он остановился, но потом всё-таки подошёл и остановился рядом.

Заткнув уши наушниками и закрыв глаза, Алекс действительно ничего не видела и не слышала. Она вспоминала короткий разговор с отцом, ещё по дороге в аэропорт, когда тот вёл машину с американскими номерами.

– Сколько тебе уже, 21? – вдруг спросил он, не открываясь от дороги.

Девушка подпрыгнула от возмущения.

– 22, вообще-то!

Сидя на соседнем сиденье, Алекс посмотрела на руку отца, которая лежала на руле. Часы на запястье показывали половину второго – на самолет они вполне успевали.

– Ну, так и… есть у тебя молодой человек?

– С какой целью интересуешься? Воспитательный процесс?

– Просто спрашиваю.

– Нет. Скорее всего, у меня его уже нет.

– Скорее всего?

– Мы рассорились перед моим отъездом. А сейчас у него, похоже, другая девушка.

– Долго встречались?

– Четыре года.

– И вы так и не помирились?

–Когда разругались, всё было ясно. Я его постоянно унижала. Не знаю, как он меня терпел.

Маркус отвлёкся от дороги и посмотрел на девушку.

– Что такое? – нервно спросила она.

– Я, кажется, забыл русский, – скривил рот Маркус, снизойдя до шутки.

Девушка развела руками, пытаясь скрыть стыд.

– Идиотка, я согласна. Давай поменяем тему.

– Четыре года – долгий срок, – сказал Маркус, никак не объясняя и не продолжая тему.

Он больше не допрашивал её о личной жизни, и она была этому рада. Но удивление пополам с возмущением, с которыми обычно безэмоциональный Маркус посмотрел на неё, отчего-то сильно врезались в память. Она поняла, что не имеет права делать многих вещей – в том числе тех, что сделала.

Открыв глаза, когда её тронули за плечо, Алекс вынула из ушей наушники и приняла у парня пакет.

– Купил?

– Да. Ты явно голодная, так что я ещё и пиццу захватил.

Саша наклонился к ней, чтобы поцеловать в щеку, но та по привычке уклонилась.

– Даже в щёку нельзя? Мы спали вместе! – возмутился парень.

Заглянувшая было в пакет девушка подняла на него хмурый взгляд.

– Ну-ну, поори мне ещё тут. Мама за дверью, – недовольно, но непривычно тихо для неё сказала она.

– Так это для неё? Как она?

– Норма. Погоди, я отнесу им и вернусь. За пиццу хвалю.

Она поцеловала его в щёку. Парень удивлённо прикоснулся к месту поцелуя ладонью.

– Как у тебя дела? – спросила она парня, как-то странно глядя на него.

Тот потёр шею ладонью.

– Да нормально. Есть разговор, Алекс.

Та будто была готова к подобному.

– Подождёшь меня здесь?

– Хорошо.

Она вернулась быстро, и они наконец вышли из больницы. Погода была хорошая, воздух пах весной и теплом. Алекс пошла к остановке, «срезая» дорогу через парк. Саша, которому было в другую сторону, шёл рядом.

– Ну, как они? – не дождавшись, пока девушка заговорит, первым спросил он.

– Идут на поправку. Мама побрила Маркуса. Так ему намного лучше, а то смахивал на… деда, – нервно усмехнулась Алекс.

«Отцом» она его почему-то избегала называть – видимо, это было делом привычки.

– А что дальше? Он же преступник в розыске, – спросил Саша.

– Ты не знаешь? – внимательно посмотрела на него девушка.

– Мне мало что говорят. Я не того ранга. Я же говорил тебе.

– За Маркуса заплатили солидный выкуп. Карл, его напарник. Прежний Егор ни за какие деньги его не отпустил бы на волю, но сейчас дал согласие слишком легко. Даже помог. Видимо, его эта история тоже сильно надломила. Хорошо, что я его не убила. Смотреть, как он мучается, намного приятнее.

Девушка покосилась на Александра.

– Хотела сказать… спасибо. Ты появился очень вовремя. Без тебя я бы ерунду наделала.

– Да уж.

Без него она бы убила Егора, а учитывая, что силовики были всему свидетелями, у неё возникли бы большие проблемы – они оба это прекрасно понимали.