скачать книгу бесплатно
– Еду на работу. И не вздумай туда явиться. У меня куча дел.
– Которые мешают нам поужинать сегодня?
– Которые я буду решать до самой ночи. А ходить с тобой по ресторанам уже есть кому. На четверг оставь для меня времечко.
– Ты опять за свое?
– За твое скорее. Все ждешь, когда я тебе облегчу жизнь своими претензиями? Надеешься улизнуть, сочинив какую-то ерунду, в которую Кира так легко поверит, да «детка»? – коверкаю его слова последние нарочно.
Молчит. Так «громко» молчит, что прям в ухо звон его офигевшего мозга слышен.
– Что, больше не желаешь задавать вопросы? Знаешь, ты прав, мы поговорим сегодня.
Сбрасываю вызов, уже находясь на парковке возле офиса. Прошу Кристину забрать детей со школы и усердно работаю весь день, а вечером все на том же адреналине подъезжаю к дому, где на подъездной дорожке стоит и его автомобиль, с хозяином внутри.
Смотрим, друг на друга повернув головы. И оба, видимо, знаем, что сейчас будет начало нашего конца.
Вылезаю, растеряв боевой дух. Вхожу в дом через дверь гаража, не оборачиваясь назад, стараясь не слышать, что он где-то там, позади. Спускаюсь вниз, переодевшись и застаю Тима в гостиной.
Стоит, сложив руки на груди перед линией фотографий нашей семьи в разные периоды общего необъятного счастья. Казалось, бесконечного на тот момент…
«Ты сам все разрушил!», – убеждаю себя в этом, чтобы рвать эти нити безвозвратно, но так больно это… как же больно.
– Ты поверишь, я помню дату каждой фотографии что тут стоят?
– Поверю, потому что и сама их наизусть знаю.
Тимур повернулся своей массивной фигурой и встал напротив. Между нами был только журнальный столик, но если исчислять его в величине измерения, то он мог быть километровым. Таким казалось расстояние, между нами, не меньше.
– Ты хотела поговорить?
И по классике жанра все слова исчезли вдруг. Я же понимаю, что сейчас должна поставить точку, но как же это тяжело. Почему у него вышло это сделать так легко со своей Мирой, а я стою и жмусь?
«Потому что ты все еще его любишь, Кира!».
– Хотела Тимур. Хотя ждала, что ты первым придешь, но это уже неважно. Теперь вот смотрю на тебя такого спокойного и все мои мысли о том, «как» сказать и «что» ушли. Остались лишь факты.
– Какие? – сует руки в карманы своих брюк рабочих.
«Я буду любить тебя вечно… мой неродной», – признаюсь в любви своей потерянной недавно душе и отвечаю.
– Я подаю на развод.
– Ты что… Ты подаешь на развод, Кира?
Ошеломлен. Потерян. Растерян.
– Да. Завтра этим займусь в обеденный перерыв.
– Погоди, – пытается обойти столик, но я выставляю руки.
– Не надо. Сохраняй дистанцию, пожалуйста.
***
Не подходи. Не трогай грязными руками.
Твои права на мое тело недействительны.
Внутри меня теперь измены камень.
И твои выпады, слишком унизительны.
(с)Лила Каттен
***
– Да какого, черта? Какой развод?
– А ты считаешь у меня мало оснований для него?
– Ты все про тот ужин? Кира, я же объяснил…
– Тим, а как давно я стала ненормальной и закатываю истерики по поводу твоих ужинов? Я настолько глупа и не понимаю, что это часть твоей работы? Неужели ты думаешь, что я увидела тебя с той девушкой и меня вдруг перемкнуло? Неужели ты ни разу не подумал о том, что я могла видеть гораздо больше?
– Послушай. Черт, – трет переносицу, встав ко мне боком и запрокинув голову, а я жду, когда начнет оправдываться. – Это не то… Кира… Дорогая…
Он пытается придумать себе алиби, ищет слова, а меня в этот момент будто в грязь снова толкают и толкают.
– Неужели я не заслуживаю правды, Тимур? – голос срывается и лицо, которое было смирным, тает, намокая под моими слезами.
Потому что это до того обидно и горько, что я больше не могу стоять и делать вид, что мне все равно.
– Только не плачь, Кира.
– Я плачу с пятницы. Мои слезы заметили все в нашей семье, кроме тебя. Поэтому давай ты сейчас не будешь делать вид, что тебя это как-то беспокоит.
– Но меня беспокоит… все, что связано с тобой и нашими детьми и нами… Меня все это беспокоит.
– Когда ты совал свой язык в рот той девке, тебя мало беспокоило, что я или же твоя дочь, общие знакомые могли тебя видеть, Доронин.
Он застывает точно скульптура гипсовая. А мне хочется толкнуть, чтобы разбился, подобно мне в тот день…
– Кира… Я ошибся, и я знаю это. Я готов просить прощения у тебя и соответствующее наказание. Но развод…
– Хочешь сказать, что между вами были только слюнявые поцелуи?
– Кира… – отворачивается, мечась по комнате.
– Хоть раз в жизни, можешь быть честным до конца?
– Я был с тобой честен всегда.
– Тогда оставайся таким и сейчас. Я хочу знать правду. То ты мне говорил, что я себя накрутила по поводу девицы, сейчас согласен с моими словами о поцелуях, потому что я их видела лично, а что дальше?
– Ничего. Я отвел ее в отель.
Вот так просто? Отвел в отель, на просьбу сказать правду? Сделать для меня поблажку в знак уважения за столько лет честной и преданной любви?
Смотрит в мои глаза, бегая своими по лицу, не останавливаясь в одной точке. Я вижу смятение, вижу все, что он чувствует, а он, кажется, не видит ничего… Ведь я не прячу свою боль, показываю ее открыто. Видно зря.
Я стою на пороге испытаний и новой главы. Снова моя жизнь разделится на «до» и «после», как до встречи с Тимуром. Тогда я вступала в мир счастья и любви, обретая его, а сегодня я его потеряю. В том, что это конец я не сомневаюсь. Мужчина, решивший прикоснуться к другой, и испытать чувства автоматически перестает быть моим и нужным мне.
– Отвел в отель и поехал домой ко мне? Так? – не отвечает, и теперь больше не смотрит в глаза. – Стал прикасаться ко мне грязными губами, руками… Вот только я все видела сама.
– Что видела?
– Ваш красивый выход из ресторана. Ваши обжимания, поцелуи. Траекторию движения к отелю. А что дальше?
– Кира прошу…
– Просишь? Как просила тебя она?
– Что? – оторопев смотрит, пытаясь понять, то я имею в виду или нет.
– Молодец, что не мучил долго свою детку, Тим, – произношу леденящим тоном.
Холод сквозит отовсюду. Из каждого взмаха ресниц, из каждого вдоха и выдоха…
– Ты…
– Была там. И все видела своими глазами. Потому что, скажи мне кто-то, что мой верный и… – ломаюсь морально и сил нет, – любимый муж… Мой Тимур мне изменил и пошел в номер с какой-то девицей, я бы рассмеялась, еще бы и в лицо плюнула. Так сильно я верила тебе… любила… А ты… ты…
Голос срывается, и камень в горле давит на голосовые связки, что даже перекрывает кислород. Глаза режет от сухости и заполняющих их капелек соленых, обжигающих слез, а он стоит с поникшим видом и опустошенными глазами смотрит на меня. Смотрит, как рушится его Кира.
Как на колени падает подкошенная унижением, по-прежнему верная жена и мать его детей.
– Ты привел ее в место, которое мы называли нашим. Нашим, Тимур… Как ты мог так поступить со мной? Как ты мог… Это была наша постель, наш вид из окна, наш мир.
– Кира… – на его щеках блестят слезы, которые катятся к кисти, обхватившей челюсть.
– Посмотри, что ты сделал? Ты же… Ты же все разрушил. Ты втоптал в грязь годы нашей жизни. Нашу любовь и любовь детей, их веру в семью. Ты все это сломал, уничтожил. Как ты мог так поступить с нами всеми? Ты ходил с ней в наш ресторан, в наш отель, номер, который мы снимали все эти годы с момента открытия гостиницы, чтобы сбежать от суеты и побыть наедине. Боже, ты все это перечеркнул. Ты меня унизил так, что я смотрю на себя в зеркало и вижу клеймо на лбу. Ты совершенно не думал обо мне, ты ни секунды обо мне не думал в объятиях чужой женщины, пока я сидела и ждала тебя на ужины. Ты променял нас на нее. Осознанно. Ты потерял меня Тим… – дрожащими губами говорю ему. – Ты меня потерял навсегда.
Размашисто стираю проклятую влагу, от которой щиплет кожу вокруг глаз. Стараюсь восстановить дыхание.
– Я тебя не прощу… Я никогда не забуду того, что ты сделал. То, как ты лгал, как был с ней там в кровати на белых простынях… Ты настолько противен мне, что я готова содрать с себя кожу от мысли, сколько раз ты приходил домой после нее и трогал меня этими руками, губами…
– Нет… нет… Кира, – подходит ближе и, взяв за плечи, начинает нести какой-то бред мне непонятный. – Клянусь все не так… точнее… Да, я это сделал, но не совсем… Я…
– Отпусти меня, – отталкиваю и сама отхожу в сторону. – Даже близко ко мне не подходи. Меня тошнит от тебя… – выплевываю ему в глаза всю мерзость, испытываемую мной. – Я видела то, что видела и не смей говорить, что «все было не так». Может дурой я и была эти три недели, или сколько ты там кадрил эту Мирославу, но с той пятницы моя вера в твои слова и тебя самого равна нулю.
– Милая, прошу, выслушай меня. Я виноват, я знаю. Не снимаю вину и не ищу оправданий. Просто выслушай…
Но я не хочу слушать сейчас. Я хочу быть услышанной им!
– Ты бессердечный циник. Записал ее как мужчину. Врал с самого начала. Как она вообще посмела звонить тебе домой? Как ты это допустил? «Малыш», «Тимур». ты правда поверил, что она позвонила и молчала? Связь оборвалась? А если бы она позвонила на городской и стонала твои позывные в трубку? Твой сын видел, что я не ночую в нашей комнате и решил, что мама с папой разводятся. Твоя дочь нашла помаду этой девки в твоей машине. Твоя рубашка была перепачкана алым цветом ваших забав ночных. Она носила все это в себе и не знала, как поступить, видя меня с красными глазами. Она плакала и просила прощения у меня боясь, что я ее оставлю. Она не верит, что ее отец мог так поступить со мной. Если за свои слезы я тебя не простила бы, то за ее сердце, которое ты разбил, я тебя вдвойне презираю.
– Твою мать… – внезапно кричит и хватает себя за волосы сев в кресло. – Прости, умоляю тебя, прости-и-и…
– Прощу… – произношу изломанным голосом. Тимур поднимает голову и смотрит с надеждой, ожидая следующих моих слов. – Когда-нибудь я это сделаю. Ведь ставить эту боль на пьедестал не вижу смысла. Но произойдет это в тот момент, когда я пойму окончательно, что готова идти вперед и не оглядываться больше назад, ища там тебя. Но запомни, я никогда не вернусь к тебе.
– Кира… – надтреснутым голосом произносит мое имя.
– Я свое слово сказала.
Глава 9
Тимур
Мы оказались замершие в пространстве. Два человека любящие еще недавно так сумасшедше. С первой секунды…
А сейчас моя хрупкая и нежная Кира была сломана мной. Я предал ее. Предал нас.
Я готов содрать колени в кровь, но это не та цена, которая соизмерима с тем, что она испытывает сейчас. Есть ли вообще шанс на то, что женщина может простить то, что я совершил?
Что я должен сейчас делать? Что я должен сказать? Все было не совсем так? Я не смог сделать того, что собирался? Сделал наполовину? Какой же бред.
Как объяснить то, от чего сам прихожу в ужас? Как сказать ей, что она все, что я хочу. Будет ли это звучать так же, как звучит внутри меня? Где грань доверия, которую я сам того не ведая, стер в прошлую пятницу? Возможно ли ее восстановить?
Мои дети… моя Кира… моя семья… Кто я теперь в этом доме? Как объяснить им всем, что я все тот же Тимур, отец, муж, только совершивший ужасный поступок? Что я не превратился в то чудовище.
Она не смотрит на меня. Разочарование в каждом вдохе и выдохе, ударе пульса, взмахе ресниц и боль… ее боль, которой слишком много.
«Ты урод Тимур! Ты виновен!»
Я знаю. Знаю…
И больше всего, что меня размазывает это убитое доверие моей жены, дочери и сына. Кто я теперь в их глазах?
– Милая, я знаю, что мои слова сейчас только больнее сделают. Поэтому я прошу не торопись. Давай это будет пауза?
– Пауза? Думаешь, что после временной передышки я перестану видеть ту картину, смотря на тебя? Ты думаешь, что чертова пауза мне поможет? Этот город кажется мне спичечным коробком отныне, чтобы ходить на одних улицах и дышать одним воздухом с тобой. А ты думаешь я смогу когда-то жить с тобой в одном доме?
– Но у нас будет время, чтобы я тебе все рассказал.
– А ты уверен, что я хочу и буду это слушать? Твою очередную ложь, или же рассказ о том, как ты сломя голову и, оставив дома меня, пошел соблазнять ее?
– Кира, все не так. Совсем не так.
