скачать книгу бесплатно
– Да, товарищ майор, ночные дежурные сменились в шесть.
– Никто не помешает? – вопросительно глянул на охранника пришелец.
– Нет, делайте то, что считаете необходимым. Я подстрахую.
– Как тебе на этом месте? – спросил прибывший.
– Ничего, спасибо, – охранник помолчал немного. – Конечно, после той оперативной работы скучновато, но мне, как пенсионеру, нечего жаловаться. Спасибо, что посодействовали. На милицейскую пенсию не очень-то проживёшь. А работа есть работа. Сколько молодых сюда хотят. А отставники никому не нужны.
– Хорошо, Степаныч. Я мигом. Вот пропуск, вот ключи. Оформлять ничего не надо. Сейф личный; чем меньше людей будут что-то знать, тем лучше.
Шаги гулко отдавались в полутёмном подвале банковского хранилища. Мужчина с серебряным кейсом в руке открыл ключом индивидуальную банковскую ячейку сейфа и выложил содержимое тёмного нутра железного ящика в свой кейс. Тугие пачки стодолларовых купюр ровным слоем заполнили содержимое кейса.
– Ну вот, – удовлетворённо хмыкнул мужчина. – Теперь мы посмотрим, кто кого.
Оперативное совещание у начальника налоговой милиции Степанченко Георгия Романовича подходило к концу.
– Поэтому примите все к сведению, – подытожил Степанченко. – Наша задача – пополнение бюджета любыми средствами. У нас есть план, доведите его до всех оперативных уполномоченных: доначислять безжалостно. За любую провинность. Есть ли умысел, или просто ошибка – не наше дело. У всех у них по два высших образования, – пусть считают правильно. Без штрафного акта пусть не возвращаются. Всё. Работайте. Миронец, останьтесь.
Наш недавний «герой», который так удачно «задержал» Эдуарда, остановился в дверях.
– Ну, что у тебя с этим наглецом? Нашел что-нибудь?
– Документы изъяты, банковский счет заблокировали, банковский сейф опечатали. Обыск ничего не дал. Везде пусто. И в банковском сейфе, кстати, тоже.
– Не может быть! Ну где-то у него же бабки есть? Он же обналичил полмиллиона долларов.
– Он все отрицает. Деньги перечислил в благотворительный фонд, есть платежка. Ни о каком переводе за границу валюты со счета фонда понятия не имеет, ничего не знает. Никаких товаров у фонда не получал и на фирму не приходовал. Ни НДС, ни налога на прибыль с этой операции нет.
– Но ведь встречная проверка показала, что на фонд он перечислил под какой-то договор, и деньги ушли за границу.
– Пока разбираемся. Что-нибудь найдем.
Степанченко с живостью в голосе спросил:
– А ты его держишь в КПЗ? Слышал, оформил по двести двадцать девятой?
– Был такой грех. Пусть посидит немного, остынет, а за это время сто сорок восьмая подоспеет. Будет целый букет.
– Хорошо, действуй. Это дело у меня на контроле. Мобилизация в бюджет такой суммы – наша прямая обязанность.
За год семейной жизни Марина как-то отвыкла от родительской квартиры, где она прожила почти 17 лет. Родителей старалась чаще приглашать к себе, с гордостью показывая белую спальню, будуар, кабинет, гостиную, обставленные согласно ее собственным желаниям и вкусам. Эдуард с радостью обживал изысканный уют, который создавала Марина в их квартире. Поэтому обстановка родительского дома, действовала на нее удручающе, тем более, разговор, который завели с ней родители, не предвещал ничего хорошего
– Позор, до чего докатились! Обыск у моей дочери! – гневно восклицал отец, в раздражении ходя туда-сюда по квартире. – Все соседи, наверное, сбежались! Как теперь им в глаза смотреть?
– Ну и что? – возразила Марина. – Подумаешь, обыск! Ведь ничего не нашли. Перерыли все мое белье. Натоптали по коврам в обуви. А «понятые» – торговки с соседнего магазина. Шарили глазами, что, где и как. Противно смотреть было на их завистливые рожи.
– Ну, а как ты теперь будешь жить, если его посадят? – вставила мама. – Работать пойдешь?
– Пойду!
– Ты же ничего не умеешь. Он держит тебя в золоченой клетке. Ни профессии, ни диплома!
– Мне сейчас не до этого. Потом выучусь. Сейчас только деньги плати, и любой диплом можно получить.
– Все у тебя просто, – перебил женщин отец – У него какая статья? С конфискацией? И квартиру заберут, и все имущество, и останешься одна, – ни кола, ни двора.
– Надо разводиться, тогда половина имущества твоя. Ты молода. Кого-нибудь еще найдешь, вставила свои «пять копеек» мать.
– Мама, да ты что! – вспыхнула Марина. – Он моя судьба, и я разделю ее, какой бы она ни была. Я его люблю, понимаешь!
– Понимаю, но он же уголовник…
– Прекрати! – заорала в слезах Марина. – Не надо мне ваших дурацких советов. Это моя жизнь и моя судьба. Если что и случится, буду ждать до конца, и ребенка воспитаю сама!
– Какого ребенка? – хором удивились родители.
– Моего! Нашего! И не лезьте в нашу жизнь!
Марина в слезах выскочила из-за стола и хлопнула входной дверью.
Марина шла, не разбирая дороги. В глазах стояли слезы.
– «Как они могут!! Сами прожили жизнь вместе. Столько лет! Столько пережили вместе! Почему они так? Почему они так его не любят?.. Потому что отец хотел послушного и скромного зятя, чтоб слушался его и подчинялся. А Эдуард независимый, резкий, властный. Ему люди подчиняются».
– Дэвушка, постой, куда спешишь? Кто тэбя обидель? – вывел ее из раздумий чей-то незнакомый голос. Перед ней стоял кавказец, с наглой усмешкой взяв ее за руку. Таких девчонки называли между собой «банабаками».
– Отпусти, да пошел ты! – резко одернула руку Марина, пытаясь пройти.
Улыбка исчезла с лица кавказца, и вместо нее проступил злобный оскал.
– Ты, курица, я к тебе обращаюсь по-хорошему. Будешь скулить, – залеплю в рожу. Что выделываешься? По-хорошему не хочешь, – будет по-плохому.
Он размахнулся и ударил Марину по щеке. Марина растерялась и заплакала. До этого никто не смел ударить ее. Тем более разговаривать с ней в таком тоне.
– Ахмед, оставь ее, – раздался за спиной кавказца чей-то голос. – Я ее знаю, видел, приходила в камеру к одному. Говорит, жена….
Это был Мокрый – случайный сокамерник Эдуарда.
– Ничего, я ее немного проучу. Пусть знает свое место, тварь.
– Ахмед, у нее крыша солидная, не лезь сюда.
– Ладно, пошла отсюда, блядь…
Это оскорбление доконало Марину. За прошедшие несколько дней пережить столько событий: арест Эдуарда, унизительный обыск, позиция родителей, а тут еще этот, скотина. Придя домой, она рухнула на кровать и вволю выплакалась.
В маленьком ресторанчике, всего на 8 столиков, стоял полумрак и чувствовалась прохлада от работающего кондиционера. За столиком расположилось трое мужчин. Один из них – Миронец, рядом его 20-летний сын, студент экономического института, напротив – помощник Миронца Александр Ратуш, его заместитель. Обед из трех блюд с десертом и коньяком сопровождался деловой беседой.
– У Гринюка шустрый адвокат.
– Станислав, что ли? Он же бывший следователь, мой сокурсник. Ушел из милиции, занялся бизнесом. Делок!
– Акт, который мы составили, он опротестовал, потребовал экспертизу КРУ и Института судебных экспертиз. Кое-что есть, но несущественно. На ремонт офиса Гринюк списал материалы без дефектного акта, оплатил услугу частному нотариусу – нет договора. На дебет 68 неправильно отнес несколько позиций. Короче, ничего существенного. Так, мелочевка. Даже на акт не тянет.
– А что по встречной проверке благотворительного фонда?
– За этим фондом стоят большие люди. Кое-кто из депутатов. Крутят конвертацию по крупному. И все чин-чинарем – не подкопаешься. На все есть лицензии Нацбанка, контракты, корреспондентские счета.
– Надо было ловить на горячем. Хлопнуть в момент «конверта».
– Нам не потянуть. Надо снизу: признание, очные ставки, а главное – найти деньги. Пусть докажет их происхождение.
– В том то и дело, что не подкопаешься. Гринюк в 94-м году декларацию заполнял, в выборах участвовал. Там указал 6 машин, дом, квартиру, деньги. Тогда же никто не спрашивал их происхождения. А сейчас уверяет, что это собственные сбережения, накопленные еще до 1994 года.
– Вот сволочь. Я всю жизнь пашу, ни суббот, ни выходных, не имею ничего, кроме «жигуля» и квартиры. А эти молодчики за 2—3 года уже разъезжают на джипах, имеют счета в банках и за границей.
– Папа, они все дельцы теневой экономики, – вставил свое слово сын Миронца Олег. – Нам в институте все подробно объясняют, как берутся кредиты, превращаются в наличку, оплачивают товары, услуги, продаются без оприходования и без налогов, а затем опять превращаются в безнал, и так крутятся…
– Все правильно, Олег. Так они и действуют. Наша задача – вывести их на чистую воду.
– Не все так просто, – вмешался Ратуш, – Государство установило такие правила, они и жестокие, а во многом чисто фискальные. И я их понимаю. Предприниматель вынужден кормить свою семью. За него этого никто не сделает. Если заплатить все, что изобретено по налогам, пошлинам, акцизам, лицензиям – то бесполезно работать.
– Они стараются не показывать прибыль, не платить налоги, не пробивать по кассе левые продажи подакцизных товаров. – дополнил Олег. – Папа, у меня уже практика. Я хочу, чтоб ты мне дал удостоверение проверяющего. Я возьму под контроль все киоски. Я буду их крышей…
– Не зарывайся, – ухмыльнулся отец, – все надо делать по закону и инструкциям.
Закончив трапезу, все трое не торопясь вышли из заведения.
– Постой, мы же не заплатили по счету, – воскликнул Олег.
– Какой счет? – сказал отец. – Я их «крыша». Они мне всем обязаны.
– Класс! – восхищённо воскликнул Олег.
IV
Из темноты вырвались фары автомобиля. Притормозив у освещенного одинокого киоска, из машины вышли двое парней. Один из них Олег Миронец, другой, пониже ростом, Игорь Рогач, сокурсник Олега по институту.
Идея стать контролером мелкорозничной торговли «захватила» будущих аудиторов налоговой службы. Пользуясь удостоверением оперативных сотрудников, они уже почувствовали вкус добычи – брать торговые киоски на горячем – незаконная торговля подакцизным товаром, не пробитые кассовые чеки, отсутствие сертификатов на некоторые виды товаров. Это все походило на веселую игру. Им нравилось предъявлять свои новенькие удостоверения и видеть неподдельный испуг женщин, и молоденьких, и старых, торгующих в киосках. Вот и сейчас, предчувствуя кураж, они подошли к освещенному окошку.
– Девушка, водка есть? – спросил Олег.
В окошке показалось хорошенькое личико продавщицы. Заговорчески улыбнувшись, она кивнула.
– Дайте бутылочку.
– Шесть пятьдесят.
Олег молча протянул деньги.
– Сдачу возьмите – 50 копеек, – сказала девушка, подавая бутылку.
Одной рукой забрав водку, другой торжественно вынув удостоверение, Олег прокричал в окошко:
– Налоговая милиция!. Вы незаконно торгуете подакцизным товаром и не пробили кассовый чек.
Лицо девушки посерело.
– Ой, ребята, что вы, да чек сейчас пробью, руки были заняты, закрутилась, – пыталась как-то оправдаться девушка.
– Не надо суетиться. Все ясно. Открывайте дверь.
Войдя в киоск, оперативники заметили неполный ящик водки, стоявший на полу.
– Лицензии тоже нет?
– Нет, – чуть слышно прошептала девушка. – Что же будет?.. Что вы сделаете? Я сегодня первый день. Не надо акта составлять. Я больше не буду.
– Акт составим, водку изымем, выручку заберем. Завтра утром ко мне в 312 кабинет налоговой милиции придешь.
Девушка залилась слезами.
– Хозяин меня убьет, выгонит. Я же с трудом работу нашла. Что же мне делать?
– Надо жить честно. Поднимать экономику страны, а не заниматься теневым бизнесом, Так и скажи своему хозяину, – поучительно проговорил Олег.
Игорь все время молчал. Не то, чтобы он был против действий Олега, но у него на этот счет было свое мнение. В отличие от Олега, отец которого занимал серьезный пост в налоговой службе, его родители были скромные. Отец водитель, а мать работала в маленьком магазинчике продавщицей.
– Ребята, миленькие, ну не надо акта. Берите что хотите, только не надо акта. За товары я как-нибудь перед хозяином рассчитаюсь, а акт – это конец?
Девушка закрыла лицо руками и зарыдала.
– Ну ладно, – смилостивился Олег, – налей что-нибудь выпить и закрой киоск.
Девушка выставила на прилавок бутылку водки, стакан, и выбежала опустить металлические шторы киоска. Оперативники выпили по полстакана, закусив батоном хлеба.
– На, выпей с нами, – скомандовал Олег. Девушка послушно взяла стакан и залпом выпила обжигающую жидкость. В голове зашумело.
– Ну что, давай рассчитываться, – сказал Олег.
– Как? – спросила девушка, предчувствуя беду.
– Как – как, ну что, не знаешь, что мужчинам нужно? Любви!
– Вы что, у меня жених есть. Нет!…
– Тогда составляем акт. Игорь, доставай бланк и повестку. Сто минимальных окладов – нормально? Жених пусть и платит.
