скачать книгу бесплатно
5
Вернулся с работы. До встречи с моей новой знакомой оставалось не так много времени.
Набрал ванную, вылил в воду колпачок с шампунем – сделал пену, как в детстве. Тёплая вода сняла усталость. Через полчаса вышел и подогрел в микроволновке вчерашние макароны с котлетой. Ближе к девяти стал собираться. Натянул джинсы, снял с плечиков белое поло.
– Опять хождения начались на ночь глядя, – бормотала мама, раскатывая скалкой тесто, – куда намылился?
– Да погулять, мам.
– Мне опять всю ночь не спать?
– Спи, кто тебе не даёт-то? – я бросил в рюкзак толстовку, влез в новенькие кеды и вышел из квартиры.
На «Бродвее» тусовалось человек двадцать. «Пионерия» расселась на лавочках и играла на гитаре «Три полоски». Ребята постарше пили водку на выложенной брусчаткой площадке Центра занятости.
В толпе я заметил Егора.
– Лёха, давай к нам! – крикнул он.
Я поднялся по частным ступенькам, поздоровался со всеми за руку. Гитаристку «Босяков» Соню по-дружески чмокнул в щеку. Егор бросил ревнивый взгляд.
– А вот и наш дзержинский Джонни Роттен, – похлопал меня по плечу здоровяк Артур Паровоз.
– Харэ стебать, – отмахнулся я. – Наливайте, камрады, а то уйду.
– Уходи, а то налью, – басовито рассмеялся Артур.
Мне вручили полстакана водки и полуторалитровую бутылку «Буратино». Я выпил. Немного приглушил мандраж. Закурил, оглянулся вокруг. Тани не было. Опаздывала, как и полагалось девушке на первом свидании. Я выпил ещё грамм пятьдесят и решил пока на этом притормозить.
В стороне, рядом с киосками, стояло человек пять. Судя по виду —левые скинхеды—антифашисты. На некоторых были в мелкую клетку кепки—жиганки и штаны милитари со свисающими красными подтяжками. Скины пили пиво из бутылок и о чём—то громко спорили. Один из них, увидев меня, приветливо махнул рукой. Я присмотрелся: это был Лось, мой бывший одноклассник.
Я кивнул в ответ.
И вот появилась она. В короткой, слегка расклешённой юбке с черно—белыми шашечками, в майке с жёлтым логотипом Nirvana и с кожаной сумкой – почтальонкой. Распущенные блестящие волосы осыпали худенькие плечи. На лице – ни намёка на косметику.
– Привет, – сказала Таня и протянула тыльную сторону ладони, то ли для поцелуя, то ли для рукопожатия. Запястье стягивал широкий кожаный браслет с металлическими заклёпками.
Я осмелился коснуться губами ее мягкой руки, указательный палец которой украшало кольцо с «Веселым Роджером» вместо камешка.
– Ого! Ну ничего себе, есть ещё юноши в русских селеньях, – улыбнулась она.
– Шумно здесь, давай отойдем, – сказал я, видя, как Серёга и сотоварищи уже двинулись в нашу сторону.
Своими пьяными выходками и бесконечным стебом они могли все испортить.
Когда мы проходили мимо компании Лося, скины пристально осмотрели мою спутницу.
– Вот это ножки, – присвистнул один.
Таня высокомерно ухмыльнулась.
Миновали арку «пьяного» дома – длинной S-образной девятиэтажки – и вышли на заброшенную детскую площадку, надежно окружённую густым кустарником.
Темнело. Таня достала из сумки пачку тонких сигарет с ментолом и манерно прикурила. Вкратце рассказала о себе.
Она училась на втором курсе нижегородского пединститута, на факультете психологии. Была поклонницей творчества Лёхи Никонова и его группы «Последние танки в Париже».
– Кстати, вот, – Таня протянула диск с чёрной обложкой, на которой выделялись стилизованные под китайские иероглифы буквы: «П.Т.В.П.», – это их новый альбом «Зеркало», – гордо сообщила она, – послушай, это просто бомба!
Я поблагодарил и убрал диск в рюкзак.
– А где ты учишься? – спросила она.
– Я не учусь, работаю. Ушел со второго курса «Лобача».
– А на кого учился?
– На журналиста.
– Ух ты, как интересно! А почему бросил?
– Понял, что не хочу быть дипломированным лицемером.
(Конечно, я врал. Набивал себе цену. Меня отчислили из-за прогулов, даже не допустив до сессии).
– И где сейчас работаешь? – спросила Таня.
– А, – махнул рукой я, – наборщиком на хлебозаводе. Работа мечты.
– Ну ничего, – она затушила окурок о край лавочки. Догорающий пепел упал в песок. – Вот станешь рок-звездой и будешь со смехом об этом вспоминать.
– Ага, если бы, – хмыкнул я.
Где-то вдали сработала автосигнализация, но через мгновение смолкла.
– А почему ты так говоришь? – возразила Таня, – я думаю, у вашей группы все шансы. Во всяком случае, больше, чем у этих эмушников сопливых. Как их там? Босиком по битым мордам?
– По крайней мере, они качают. Сама же, наверное, видела на концерте.
– Кого качают? Малолеток? Да это же всё временно. Скоро волна пройдет, о них и не вспомнят. Таких групп сотни. А вы играете настоящее музло. Трушное. Хотя я и слышала пока только одну вашу песню.
– Спасибо. Комплиментами мы не избалованы.
– Да ладно, говорю, что думаю… Вы главное – делайте свою музыку и больше репетируйте, тогда всё получится.
Повисла неловкая пауза. Таня зябко потёрла ладонью свое плечо и придвинулась ко мне.
– Замёрзла? – наконец спросил я.
– Есть немного, – мурлыкнула в ответ.
И вместо того, чтобы её обнять, я полез в рюкзак за толстовкой. Идиот.
– Спасибо, – разочарованно проговорила она, путаясь в рукавах моего «Найка».
Когда вернулись на «Бродвей», к нам подошли Серёга и Егор.
– Познакомишь? – барабанщик не сводил с Тани глаз.
– Да подожди ты, – перебил Егор, он был на эмоциях и хорошо под градусом. – Короче, на нас гопота наехала. У Ская хотели гитару отжать, за тоннели дёргали, обещали мочки к лавке гвоздями прибить. Девок мацали. Ну мы, короче, подходим, чё за беспредел. А один из них Витамину сразу в табло заряжает, отморозок. Начался кипиш. За нас антифашники впряглись, хотя мы и сами, конечно бы, справились, но не суть. Короче, гопарей ушатали капитально. Они с Бродвея уползали, у одного все щи были просто в мясо. И афашники потом куда-то быстро сдернули под шумок. Вот такие дела…
– Да уж, вы времени зря не теряете, – усмехнулся я.
Скай в рваных на коленях джинсах и его девушка Кира – красивая блондинка с крашеной розовой прядью – сидели в обнимку на бордюре. Скай опустил голову, длинная челка свесилась, скрывая лицо. Кира нежно гладила его по волосам и что-то шептала на ухо.
– У кого есть сколько? Давайте на бухло скинемся, – Серёга стащил с головы кепку и широким жестом бросил в нее мятый полтинник, – так, начальный капитал положен. Кто следующий, дамы и господа?
– Я на нолях, чуваки, – виновато развел руками Егор.
Таня деловито вынула из сумки кошелек.
– Убери, – сказал я и вывалил из карманов все свои деньги.
– Да ты крут, – съязвил Серега, со звоном встряхнув кепку. – Ладно, пойду у эмошников постреляю.
Пивная бутылка с хлопком разбилась о стену Центра занятости, оставив серую кляксу. Толпа незнакомых парней появилась внезапно. Они вломились на «Бродвей» со стороны «пьяного» дома. В нарастающей панике невозможно было понять сколько их. Десять? Двадцать? Или больше?
Отчаянные вопли, надрывные крики, девичий визг, глухие удары и топот заполнили площадку.
Я схватил Таню за руку, вбежал по ступенькам и спрятал её за колонну.
– Сиди здесь тихо и не высовывайся! А как всё рассосётся – рви домой!
– Поняла, – испуганно закивала она. Опустилась на корточки и прикрыла колени сумкой.
– Вы чё, черти?! Попутали?! – кричал кто-то совсем близко.
Обломком кирпича разнесли тускло горящий фонарь на длинной металлической ножке.
Я сбежал по лестнице. И тут же получил удар в висок. В голове звякнуло, меня повело, и я рухнул в кусты, ободрав ветками руки и спину. Но быстро пришел в себя и поднялся. Конечно, можно было отсидеться, подождать, когда закончится буча. Но я сразу отогнал эту подлую мысль.
Паровоз, выкрикивая что-то воинственное, неумело размахивал огромными кулачищами. Два гопника кружили рядом, не рискуя приблизится. Они лишь лаяли матом и харкали в его сторону с безопасной дистанции.
Гитару расколотили о бетонную стену. Трагически бренькнув, барабан разлетелся в щепки. Несколько эмо-кидов удирали к автобусной остановке. Худенького паренька в майке Slipknot протащили за волосы по асфальту. Человек пятнадцать дрались у высоких парапетов, недалеко от шестнадцатиэтажного дома. В полутьме мелькала белая кепка Серёги.
– Вы что творите, нелюди?! – издали кричали две пожилые женщины, – милиция! Милиция!
Я прыгнул в толпу и, дёрнув одного за плечо, ударил в челюсть так, что выбил костяшку на мизинце. Парень оказался крепким, устоял. Перед тем как вражий кулак угодил мне в бровь, я успел рассмотреть противника. Скуластый, с горбатым носом, острым кадыком и выпученными глазами. Я упал, кровь текла по щеке, пачкая белый ворот моего новенького поло. Потом получил короткий, но сильный пинок в живот. Пронзила резкая боль, я стал задыхаться, тошнота поднялась к горлу. Неожиданно гопник рванул в сторону дворов…
Никогда не думал, что так обрадуюсь появлению ментов.
Меня и ещё троих неформалов запихнули в «уазик». Молодой, моего возраста ППС-ник, сидящий рядом с водителем, повернулся и протянул мне платок:
– На, а то кровищей всю тачку зальёшь.
Я приложил платок к разбитой брови.
В отделе нас тщательно обшмонали. Вытряхнули из моего рюкзака на стол всё, что было. Немытый контейнер из-под еды, который я забыл выложить дома, книга Лимонова «Священные монстры», ключи от квартиры… Танин диск упал на пол, треснула пластиковая коробка и отвалилась крышка.
Потом нас толкнули в пропахший мочой «обезъянник» и заперли решётчатую дверь.
У серой бетонной стены сидел Паровоз. У него кровоточила нижняя губа, майка с Егором Летовым была разорвана на боку.
– О, какие люди, – сказал он без энтузиазма и отодвинулся в сторону, – падай рядом.
Я опустился на корточки. Парни, прибывшие со мной, расселись по левое плечо от меня. Напротив, у бугристой серой стены, находилось ещё пять человек. Мужики, лет около сорока или старше, все с пропитыми опухшими лицами, неряшливо одетые. Один из них спал, опустив голову на колени.
– Пацаны, куревом не богаты? – спросил седой мужик в мятых брюках, драных носках и резиновых сланцах.
Паровоз отрицательно помотал головой и осторожно дотронулся до своей губы.
– Как думаешь, надолго мы здесь? – вполголоса спросил парень слева, коротко стриженый, с серьгами в ушах.
У него дрожали руки. Было ясно, чувака приняли впервые.
– А хрен его знает, – пожал плечами я.
– Да кому мы нужны, – успокоил Паровоз, – данные перепишут и выпнут на все четыре стороны. Мы же трезвые…
Но он ошибся.
Нас по одному стали дёргать к оперу. Он был с залысинами, округлым брюшком и мясистыми ушами. Голубая рубашка, уютный пуловер в ромбик. Покачиваясь в кресле, опер, жутко картавя, задавал вопросы. Как называется наша «группировка»? Имеем ли мы отношение к нацболам? Под кем мы ходим? В чем наша идеология? Потом уточнил, не сатанисты ли мы. Поинтересовался, из-за чего произошла драка, и не видел ли я, кто разбил этот долбаный фонарь. Я отвечал сдержанно.
Сказал, что оказался у Центра занятости случайно, и попал под замес тоже случайно. С нацболами и сатанистами не имею ничего общего. Кто разбил фонарь – не видел. К концу беседы мент, видимо, уже порядком утомленный, спросил, где я живу, учусь – работаю, но, почему-то, записывать эту информацию не стал…
Из отдела нас выпустили в начале седьмого утра.
После беспокойной ночи, проведённой в полудреме сидя на корточках, одеревенели ноги. К тому же, раскалывалась голова и ныл мизинец на правой руке.
На улице было прохладно и безлюдно. Можно было заметить лишь редких пенсионеров, спешащих с пластиковыми бутылками и бидонами к машине с молоком.
– Эх, надо бы пивка, – потянулся Паровоз.
– Угостишь? – спросил я.
– Да без бэ. Вы с нами, узники совести? – спросил Паровоз скрючившихся от холода парней.
– Неее, мы домой, отсыпаться.
