Рыцари былого и грядущего. I том

Отсюда и появились эти дозволенные для христиан 12 % годовых. Конечно, это был компромисс с духовной точки зрения неприемлемый, потому что «половинный грех» – всё тот же грех. Но про «полгреха» можно говорить только по отношению к частным банкирам, единственным мотивом деятельности которых всегда является извлечение прибыли. А Орден, взимая «христианские 12 процентов» никакого компромисса не допускал и был совершенно свободен от греха, потому что финансовая деятельность Ордена в принципе не была направлена на извлечение прибыли, а имела целью покрытие расходов по мероприятиям, носившим чисто духовный характер.

– Но почему же в Библии любое ростовщичество, без различия оттенков, понималось как «присвоение чужого, ради гнусного прибытка»?

– Да потому что в библейские времена любое ростовщичество таковым и являлось. Экономика библейской поры совершенно не нуждалась в банковской деятельности, и тогда любое ростовщичество сводилось к нехитрой схеме на уровне личных отношений: у тебя есть сто монет, которые в течение ближайшего года тебе не потребуются. К тебе приходит сосед, который просит одолжить их ему с возвратом через год. А ты просишь соседа через год вернуть тебе не 100, а 150 монет. И вот сосед пишет расписку о том, что именно 150 монет он у тебя и взял в долг. Что это по-твоему?

– Чистое скотство.

– Вот именно. А ни какого иного ростовщичества в библейские времена и не существовало, соответственно, всякое и осуждалось. Основное скотство тут именно в том, что получение «лихвы» не стоило лихоимцу ни малейших усилий, не требовало вообще никаких действий. Потому ростовщиков и приравнивали к грабителям, что они получали незаработанные деньги, наживаясь на чужой беде. А если бы подобный ростовщик давал деньги не под 50, а под 12 %, как ты квалифицировал бы его действия?

– Как такое же скотство, меньшее по масштабу, но аналогичное по характеру. Ведь хоть процент и не велик, но это всё равно незаработанные деньги, отнятые у ближнего.

– Совершенно верно. Но экономика по мере своего развития усложнялась, и постепенно никакая полезная деятельность стала уже невозможна без развития сферы банковских услуг. Предоставление кредитов стало особой услугой, очень нужной людям. К тому же оказание банковских услуг требовало всё более сложных знаний. Допустим тогда, что некий человек решил посвятить себя оказанию очень нужных людям финансовых услуг. Он долго учился, чтобы получить специальные знания, он готов день и ночь трудиться, чтобы свести дебет с кредитом. Разумеется, он берёт за свои услуги определённую плату, так же как и за любой труд принято платить. Чем тогда является взимаемый процент?

– Платой за труд.

– Истинно так. Но тут уже размер процента приобретает значение. Если, скажем, давая деньги под 12 %, такой частный банкир получает вполне достойную плату за труд, то ведь он может давать деньги в рост и под 24, и под 50 процентов, и тогда это уже всё равно скотство, незаконная нажива за счёт ближних, потому что он берёт гораздо больше, чем необходимо для покрытия расходов и обеспечения себе нормального уровня жизни.

Смысл тамплиерских процентов в том, что братья, день и ночь занимавшиеся финансовыми операциями, должны же были что-то есть, и рыцари-храмовники, бескорыстно воевавшие в Святой Земле, должны были получать вооружение и пропитание. Банковская деятельность становится благородной, если направлена на некую духовную цель, а не на то, чтобы поднять уровень личного потребления.

В наше время банковская деятельность порою существует в совершеннейшем отрыве от производства, то есть от созидательной деятельности. Такие банкиры просто делают деньги из денег, ничем иным не будучи озабочены. Они и подпадают под каноническое осуждение ростовщичества, потому что берут себе в сотни раз больше, чем составляла бы очень хорошая зарплата. Но если некий банк имеет своей целью не бесконечную наживу, а обеспечение финансовой стороны деятельности конкретного предприятия – такие банкиры занимаются благородным финансовым искусством.

Банкирскую деятельность средневековых тамплиеров так же надо рассматривать не только с учётом их главной цели, обеспечения паломничества в Святую Землю во всех необходимых аспектах, но и в связи с их хозяйственной, экономической, преимущественно – аграрной деятельностью. Тамплиерская финансовая система функционировала в тесной связи с реальным сектором производства. Они не деньги из денег делали. Они производили мясо, молоко, зерно, вино и для этого нуждались в хорошо отлаженной финансовой системе, без которой в XII-XIII веках по-настоящему эффективное производство было уже невозможно. Вот что надо учитывать.

***

«14 молочных коров, 3 тёлки, 1 бычок, 8 телят, 2 быка, 98 свиней, 8 упряжных кобыл, 8 жеребят, 5 пахотных лошадей и конь командора. 18 акров засеяны рожью и пшеницей, 24 акра – ячменём и кормовой мешанкой, 15 – овсом, 14 – горохом. В 8-и закромах – 4 воза сена и урожай конопли. В кладовой – запасы свиного сала, говядины, пива. Имеются 3 окованных железом телеги и 3 плуга». Таково было хозяйство командорства Божи. Одного из полутысячи командорств Ордена Храма во Франции.

Сколько поэзии в этих сухих строках описи имущества! Как согревает душу этот набор немудреных фактов! Перечислять их хочется неторопливо и деловито, с обстоятельной крестьянской интонацией.

Кормились ли вы когда-нибудь плодами рук своих от земли-матушки? Доводилось ли вам от рассвета до заката не разгибать спины на полевых работах, когда убирают урожай? Знаете ли вы, как волнующе радостно пахнет конский навоз, если знаешь, каким добрым удобрением он будет для землицы? Вы видели, как набегают тучи на горизонте во время сенокоса? Знаете, какими суровыми становятся тогда лица крестьян, как по-военному жестоко звучат короткие и отрывистые команды бригадира, словно при неожиданном появлении противника? Если вам всё это известно, тогда вы, должно быть, поймёте, что такое 14 молочных коров на небольшое хозяйство.

Душа Андрея наполнилась тёплой болью. Он вспомнил деда, старого крестьянина, ещё мальчишкой пережившего раскулачивание. Как хотелось бы ему сейчас рассказать деду про командорство Божи во всех малейших сельхозподробностях. Дед оценил бы разноплановость и многотрудность тамплиерского хозяйства. Андрей представил себе хитроватую улыбку деда, которой никогда не позволил бы себе явного восхищения. Старик, должно быть, сказал бы: «Справными хозяевами были эти твои тамплиеры. Телеги-то, говоришь, железом кованные? Вот это штука. Пять пахотных лошадей… А плуги-то у них, интересно, какие были? Ну да откуда тебе знать. А стадо свиней – 98 голов? И это, почитай, на одну семью? Ну да, община монашеская небольшая. Так они ж настоящие кулаки были, храмовники-то эти. Как и мы, – дед, как живой стоящий перед глазами Сиверцева, немного зловеще усмехнулся. – Их-то, часом, не раскулачили? А то ведь на всякого доброго хозяина завидущий глаз найдётся».

«Да, дед, – подумал Андрей, – их тоже раскулачили. Вас к стенке ставили да по этапу гнали, а их зверски пытали и сжигали на кострах. Эта опись имущества командорства Божи и составлена-то была тогдашним офицером госбезопасности, 13 октября 1307 года, когда Орден начали громить и всё добро у тамплиеров отбирать. Король на свой манер устроил «год великого перелома». А вскоре Францию накрыла волна страшного голода». Сиверцеву показалось, что дед ответил: «Известное дело, Андрюша. Без этого не бывает».

«А вот ещё, дед, послушай, как хозяйствовали тамплиеры командорства Пейн, некогда бывшего родовым имением основателя их Ордена Гуго. Они ежегодно собирали 745 буасо пшеницы, 92 – суржи, 2290 – ржи, 804 – ячменя, 5637 – овса. Приготовляли 12 мюидов вина, заготовляли 84 больших сыра и отжимали 120 кварт масла из плодов орехового дерева. Имели десяток пчелиных ульев, часть мёда шла на продажу».

Дед, казалось, сладко улыбнулся: «Ты не представляешь себе, Андрюша, какое это полезное насекомое – пчела. Если к ней с любовью, так она кого хочешь богатым сделает. Да ведь твои храмовники, поди, без молитвы не работали, а это для дела наипервейшая необходимость. И пчёлки, да и коровки, и лошадки, они молитву-то любят, чувствуют. Тоже ведь твари Божьи».

Андрей живо представил себе лицо командора храмовников, отмерявшего буасо пшеницы. Это было лицо молодого деда со старой фотографии. Сиверцев даже головой помотал, желая стряхнуть с себя наваждение. «Ладно, дед, потом поговорим, мне тут самому ещё во многом разобраться надо».

Тамплиеры-аграрии очень разумно определяли приоритетные направления. В Англии они специализировались на овцеводстве, поскольку шерсть была тогда главным экспортным продуктом этой страны. Чаще говорят о французских командорствах, а ведь и в Англии их поместья были разбросаны по всей стране вплоть да самых отдалённых уголков. Наиболее активно они занимались сельским хозяйством в графствах Йоркшир и Линкольншир.

Во Франции тамплиеры выбирали для разведения наиболее типичные для той или иной местности сельхозкультуры, например, в Провансе тамплиеры специализировались на производстве вина. В Италии им принадлежали многочисленные оливковые рощи. Некоторые командорства специализировались на разведении лошадей для нужд Ордена и на продажу.

Серьёзной темой для тамплиеров были мельницы. Их иногда эксплуатировали собственными силами, а порою сдавали в аренду. Сохранились, например, записи о том, что в 1173 году наместник Труа Анри пожаловал тамплиерам мельницу, и примерно тогда же некий Ферри из Парижа так же подарил им мельницу. Что может быть вожделеннее для аграриев, чем наличие собственных предприятий переработки?

Типичное сельское командорство Ордена – это дом и большие амбары, окружённые каменным забором. Внутри огороженной территории часто находились различные вспомогательные производства – маслобойня, сыроварня и т.д. Командорства были разными по своим масштабам, в некоторых постоянно проживал лишь один сержант Ордена, а в иных постоянно находились три рыцаря.

Французский историк Жорж Борданов писал: «Что действительно изумляет в манере тамплиеров вести дела, так это упорство в достижении намеченной цели, последовательность действий, ловкость и терпение в собирании разбросанных владений и повышении рентабельности производства, другими словами – их методы укрупнения земельного хозяйства. Они вырубали леса, когда считали это необходимым, рыли пруды и осуждали затопленные поля…».

Другой автор дополняет: «Огромное состояние, накопленное тамплиерами, явилось результатом грамотного и чёткого управления ресурсами. Все земли, перешедшие Ордену по завещаниям или дарственным и разбросанные далеко друг от друга, Орден обменивал или присоединял к ним другие участки, чтобы создать крупные хозяйства. Тамплиеры неустанно занимались улучшением плодородия почв, их методы ведения сельского хозяйства были рациональными и далеко не простыми: новые способы вспашки, эффективная ирригация, севооборот и так далее».

Так вот где скрывался источник «сказочного богатства» тамплиеров! Ничего тут не было сказочного, никаких пещер Али-Бабы с несметными сокровищами, никаких магических артефактов и сундуков с секретными документами. Они просто были сверхэффективными хозяйственниками. И тем, кто любит посмаковать финансовые изобретения тамплиеров, было бы полезно заняться изучением аграрных новшеств Ордена, иные из которых по тому времени были настоящими открытиями в области сельхознауки.

Таких аграрных суперкорпараций, как Орден Храма, не знает даже наша эпоха. Каждое отдельное сельское командорство Ордена было крепким фермерским хозяйством, а сеть из сотен таких командорств, разбросанных по всей Европе, являла собой, кажется, самый крупный аграрный холдинг всех времён и народов. И уж во всяком случае, ни одна международная аграрная суперкорпарация никогда в истории не обладала собственной банковской сетью, так же самой передовой по своему времени. Но и это не всё. Надо ещё добавить сюда собственную перерабатывающую промышленность и собственную глобальную торговую сеть. А ещё – собственная и весьма совершенная налоговая служба, собственная транспортная корпорация и многое другое. Нет, Орден Храма был не просто международной организацией. Он сал самодостаточной цивилизацией.

Так вот по поводу торговой деятельности Ордена. Её масштабы были ошеломляющими. В середине XIII века тамплиеры присутствовали на всех важных ярмарках Еропы. Например, между 1150 и 1230 годом активно развивались ярмарки Шампани, став самыми известными на Западе. Об этом пишет Мари-Анн Поло де Боже, ни слова не упоминая о тамплиерах. А между тем, нетрудно заметить, что названный ею отрезок времени – период максимально активной деятельности Ордена Храма, при этом Шампань – колыбель тамплиеров. Определённо, без храмовников Европа не знала бы шампанских ярмарок такими, какими они были.

В Провене процветала весьма активная торговля шерстью, пряжей и кожей, которую графы Шампанские облагали специальным налогом. Граф Анри уступил право взымания этого налога тамплиерам. С тех пор ни один клубок пряжи, ни одна кипа шерсти, ни один кусок сукна не продавались без уплаты налога. Нетрудно понять, что если налоговая инспекция сама ведёт активную торговлю на рынке, это создаёт для неё, как для субъекта торговли, положение исключительное. Ведь по отношению к другим торгующим организациям тамплиеры становились не только конкурентами, но и налоговыми уполномоченными местного сеньора. Этот факт весьма красноречиво характеризует железную рыночную хватку храмовников. Сам могущественный граф со всеми своими неисчислимыми слугами, среди которых было, надо полагать, немало профессионалов-экономистов, не мог показать сколько-нибудь заметных успехов в соборе налогов, потому и уступил это дело храмовникам, которое моментально добились стопроцентной уплаты налогов.

Тамплиеры постоянно, целенаправленно, очень упорно и весьма успешно добивались доминирующего положения как в сфере переработки, так и в сфере торговли. Одним из инструментов было для них приобретение монопольных прав. Например, в 1214 году провенские храмовники приобрели у Ги де Монтегю монополию на торговлю мясом и на скотобойни. В 1243 году, когда в Провене функционировало уже 25 кожевенных мастерских, они получили монополию на шкуры. К этому добавили монополию на торговлю зерном и одновременно аннексировали все фруктовые лавки старого рынка.

От Алиеноры Аквитанский тамплиеры получили монопольное право на вывоз вина из порта Ла-Рошель, что и способствовало появлению в Ла-Рошели очень крупного командорства храмовников и развитию порта. Вот вам, кстати, весьма прозаический ответ на вопрос, на который историки-фантазёры, вроде Шарпантье, пытаются ответить максимально экзотично. Дескать, порт в Ла-Рошели тамплиеры развивали потому, что оттуда весьма удобно было плавать в Америку. А ларчик-то открывается куда проще. Из Ла-Рошели тамплиеры осуществляли монопольный экспорт вина и очень хорошо на этом поднялись.

Такая монополизация различных сфер торговли, переработки и сбора налогов в руках одного экономического субъекта, да ещё в общеевропейских масштабах, обязательно привела бы к финансово-хозяйственной катастрофе, если бы речь не шла об Ордене Храма. Ведь как обычно ведёт себя монополист? Для того, чтобы стать таковым, он сбрасывает цены, предлагает потенциальным клиентам какие угодно льготы, не будучи, впрочем, ни мало озабочен нуждами клиентов и имея ввиду лишь одну цель – разорение конкурентов. Но едва лишь удаётся получить доминирующее положение на рынке, как он тут же взвинчивает цены, жестоко навязывая клиентам любые кабальные условия, потому что лучших условий клиенту теперь уже никто не предложит. Демпингом занимаются лишь для того, чтобы стать монополистом и делают это лишь до тех пор, пока не станут. Таков закон бесчеловечного рынка. Попади хотя бы половина монопольных прав, какими обладали тамплиеры, в руки, например, ломбардцам, так и было бы – эти финансовые лисы взвинтили бы цены так, что Европа умылась бы слезами. А если учесть, что ни антимонопольного законодательства, ни соответствующей службы тогда не было, рынок решил бы проблему доступными для него средствами – по Европе прокатилась бы волна «ломбардских погромов», за которой сразу же последовал бы паралич торговли и экономический хаос, из которого потом вырос бы новый монополист и так далее до бесконечности.

Но тамплиеры вели себя на рынке с точностью до наоборот. Они не демпинговали, для того, чтобы стать монополистом, а становились монополистами для того, чтобы демпинговать. Добиваясь доминирующего положения на рынке они не взвинчивали цены, а наоборот, удерживали их на возможно низком уровне. Орден Храма был уникальным субъектом рынка, поскольку не стремился к извлечению максимально возможной прибыли, стремясь, скорее, к утверждению своих представлений о чести, справедливости и человечности, заботясь о клиентах не на словах, а на деле, стараясь сделать так, чтобы людям всё доставалось как можно дешевле. Тому сохранилось множество примеров.

В Париже, благодаря привилегии, пожалованной королём, они добились доминирования в сфере торговли мясом, завладев большим количеством мясных лавок. Храмовники в своих лавках взимали весьма умеренную плату, чем наносили ущерб корпорации парижских мясников, которым оставалось лишь сетовать на это, потому что никаким экономическими методами они не могли воздействовать на орден. Благодаря тамплиерам, парижане получали мясо дешевле.

Путешествие на галерах храмовников так же стоило не очень дорого, но при этом обеспечивало максимальную безопасность. Тамплиеры держали флот для перевозки собственных грузов, а позднее стали оказывать транспортные услуги посторонним, чтобы окупить рейс. Тут они использовали гибкую систему льготных тарифов, в результате чего марсельские судовладельцы теряли клиентов, на что горько жаловались в 1234 году.

Вот вам блестящий пример «социально-ответственного бизнеса», о чём в наше время умеют только разглагольствовать, потому что на деле все стремятся содрать со всех как можно больше. Сегодняшний коммерсант спросит вас с какой стати он должен отказываться от части своей прибыли и думать о чужих детях больше, чем о своих собственных? Вы не сможете дать ему вменяемого ответа. Современный бизнес совершенно безыдейный – всё для прибыли. А вот для тамплиеров ответ на этот вопрос был очевиден: снижать цены надо из любви к ближнему, потому что Господь завещал нам возлюбить ближнего своего больше, чем самого себя. В основе экономической модели тамплиеров лежала христианская идеология, прибыль не была для них самоцелью, и деньги сами по себе ничего не значили.

Именно поэтому тамплиеры не переставали демпинговать, когда добивались доминирующего положения на рынке. Этого не мог себе позволить ни один экономический субъект, потому что на рынке принято жестоко карать за демпинг. Но попробовали бы торгаши-плебеи покарать родственников королей, знатность которых была сопоставима только с их финансовым могуществом. Христианское человеколюбие тамплиеров-экономистов опиралась на огромную силу, как военную, так и финансовую.

Так было и с рынками (в смысле – местами торговли), которые тамплиеры повсеместно создавали, обеспечивая им надёжную силовую охрану. Например, в командорстве Арвиль (150 км на юго-запад от Парижа) тамплиеры получили в 1205 году право на обустройство местного рынка. У деловых и сноровистых храмовников дела с рынком пошли столь хорошо, что это вызвало открытый гнев местных сеньоров, которые из-за вечной тамплиерской склонности к демпингу начали терять свои доходы. Но тамплиеры умели не только демпинговать, но и решать проблемы, в этой связи возникающие. И вот аббат парижской церкви святой Женевьевы по поручению самого папы римского отлучил от Церкви сеньора Мондубло, главного недруга тамплиеров, чтобы впредь вышеозначенный сеньор немножко думал, на кого можно «крошить батон», а на кого – не стоит.

Постепенно тамплиеры получили контроль над таким объёмом финансовых ресурсов, что могли бы спокойно парализовать всю экономическую жизнь как минимум Франции, если бы вздумали изъять все свои средства из оборота. На это обстоятельство следовало бы обратить внимание любителям порассуждать о том, где зарыты клады тамплиеров. Храмовники никогда не занимались абсурдным с экономической точки зрения закапыванием золота в сундуках, их средства находились в постоянном движении.

До глубины души поражает, насколько бедно жили те самые тамплиеры – создатели этого экономического могущества. Например, в графстве Йоркшир при аресте тамплиеров составили опись всего, хоть сколько-нибудь ценного их имущества. И что обнаружили? Церковную одежду и утварь, сельхозорудия, разбитую мебель (тамплиеры не считали нужным покупать себе лучшую) и совсем немного денег. Оружия вообще не нашли. В подвалах – весьма скромные запасы провианта для личного потребления при полном отсутствии вина. В те времена вина не было в домах только у самых последних бедняков, а это были представители самой богатой транснациональной корпорации того времени. Именно вот такие простые тамплиеры проявляли чудеса аграрной изобретательности, добиваясь сверхэффективности орденского сельского хозяйства, при этом не получая ничего, кроме морального удовлетворения, и не всегда имея даже вино к столу.

При этом Орден самым суровым образом наказывал своих братьев за малейшее пренебрежение их хозяйственными обязанностями и недостаточно рачительное отношение к имуществу Ордена. Так называемый «Французский устав» приводит несколько конкретных тому примеров, которые не поленились поместить в официальный свод документов для назидания всем братьям:

«Случилось однажды, что командор, отвечающий за хранилища, купил корабль, нагруженный пшеницей и приказал засыпать её в житницу, а брат, отвечающий за житницу, сказал, что пшеница влажная после моря, и её следует рассыпать на террасе для сушки, ибо если этого не сделать, она испортится, и он снимает с себья ответственность за неё. А командор приказал ему засыпать её в житницу, и он так сделал. Вскоре же командор приказал перенести пшеницу на террасу для сушки, и большая часть её была испорчена. Его лишили плаща, потому что он сознательно нанёс большой вред».

Андрей вспомнил как своими глазами видел у деда в деревне гниющее зерно в колхозных амбарах, и никого это особо не волновало. Зерно могли перелопатить, а могли и забыть. У равнодушных и безразличных к общему добру колхозников на всё был один ответ: «Щас мы тут станем горбатиться за копейки». А между тем, тамплиеры «горбатились» даже не за «копейки», а за одни только харчи, причём и по колхозным меркам довольно скудные. И всё-таки случай халатности был настолько исключительным, что его не поленились включить в Устав.

Андрей вспомнил, как дед говорил по поводу колхозных безобразий: «Человек, если на себя работает, так он и работает по-настоящему, а если не на себя, так нормальной работы от него не дождёшься. Только если ему пистолет к виску приставить, как это при Сталине было». Но ведь и тамплиеры так же работали не на себя, а на «коллективное хозяйство», их личный уровень жизни так же не зависел от результатов труда. И «пистолет к виску» им никто не приставлял, лишение плаща – наказание в основном морального свойства. И всё-таки храмовники создали настолько эффективную систему сельского хозяйства, что позавидовали бы и русские кулаки, и канадские фермеры.

Что-то тут не срасталось. На чём было основано такое сильное переживание тамплиеров за общее добро и честность, доходящая до болезненной мелочности? Устав повествовал: «случилось в Шато Бланка, что брату, который отвечал за овчарню, приказал командор показать все вещи, которые находились в его ведении, и брат показал ему всё, кроме кувшина с маслом, и сказал, что у него больше ничего нет. А командор знал о том кувшине и обвинил брата. И брат не мог отрицать того и признался, и был изгнан из Дома».

И это из-за кувшина-то масла, про который брат-храмовник, может быть, просто забыл во время инспекции, во всяком случае никто даже и не пытался доказать, что он хотел взять это масло себе. Воистину тамплиеры не были склонны оставлять без последствий даже малейшую недобросовестность и даже незначительные вольности в обращении с общим добром. Устав гласил: «Если кто-либо из братьев сознательно или по своей вине причинили убыток Дому в четыре денье или более, мы оставляем на усмотрение братьев, лишить ли его плаща, либо оставить его ему, ибо нам запрещён любой убыток». Четыре денье – очень небольшая сумма, но и в этом случае «личное дело» нерадивого брата уже рассматривалось на «общем собрании» командорства. Через весь устав рефреном проходит фраза: «Нам запрещён любой убыток».

При Сталине, конечно, тоже отправляли к лагерь за несколько колосков, подобранных на колхозном поле, а за кувшин с маслом могли спокойно поставить к стенке, но надо заметить, что в тамплиерские «колхозы», в отличии от сталинских, никто насильно крестьян не сгонял. Попасть в Орден и быть определённым на работу в сельское командорство было честью, которой далеко не все удостаивались, хотя крестьянин, если он становился братом Ордена, навсегда лишался возможности разбогатеть или хотя бы повысить своё благосостояние. Работа в «орденском колхозе» была прежде всего честью, а потому самой суровой карой было лишение этой чести – «изгнание из Дома».