Механизм и организм

Ни одна древняя цивилизация, какой бы развитой и сложной она не была, не нанесла ни малейшего вреда природе. И в XIX веке ни Китай, ни Япония ни чем природе не вредили. Европейцы высокомерно ухмылялись: «Они безнадежно отстали». А в чем отстали? В разрушении естественной среды обитания?

Насильственность западной цивилизации подкрепляется её высокомерием, а высокомерие имеет источником врожденную непреодолимую ксенофобию, которая в свою очередь вызвана патологическим отсутствием интереса к «другим».

Александр Дугин писал: «Если мы согласимся с тем, что европейцы выстроили универсальную социологию, то погрешим против истины: европейцы изучали самих себя… Это ещё не значит, что европейское общество универсально, что западная культура – это культура в единственном числе, а западная цивилизация – это цивилизация, в которой обречены двигаться все остальные общества. Если европейцам удалось понять себя лучше, чем другим, это не значит, что европейцы поняли других по-настоящему, или что на основании европейского самопознания «другие» могут столь же глубоко себя познать. … Разрешить проблему «другого» западная культура оказалась не в состоянии. Ни какая политкорректность и ни какой мультикультурализм не могут изгнать из западного человека беса «культурного расизма» и освободить его от фанатичной убежденности в том, что именно его культура и именно его общество является образцовым, универсальным, единственно возможным и поэтому необходимым, а кто с этим не согласен, имеет все шансы попасть в ряды «изгоев», быть причисленным к «оси зла» и подвергнуться тем же самым апартеиду, сегрегации и дискриминации, которые Запад практиковал открыто в совсем недавний ещё период его колониальной истории».

Мудрому человеку известно, что есть множество способов жить. Мудрость побуждает с интересом относиться к другим способам жизни: «У нас так, а как у вас?». Познание «других» – увлечение мудрецов. Не всегда «другие» приводят в восторг, но мудрец оставляет за ними право быть «другими». Если попытаться почувствовать чужую глубину, в конечном итоге это порождает спокойное отношение к «другим»: в чем-то они восхищают, в чем-то возмущают, но они такие, какие есть, их не надо переделывать.

Западная цивилизация, вся такая рациональная, ни когда не была мудрой. Европейцы всегда мыслили очень плоско и линейно. Отсутствие интереса к чужой глубине связано с твердой уверенностью, что ни какой глубины вообще не существует. Европеец даже не пытается понять «другого», он лишь отмечает, что тот «не такой, как мы», а это означает, что он недоделанный, несовершенный, отстающий, значит надо переделывать его до тех пор, пока он не станет похожим на нас, ибо таково «бремя белого человека». Если же он не хочет переделываться, его переделывают санкциями или бомбами. Потому что ни кто не имеет права быть «другим».

Современная западная цивилизация несет на себе явную печать вырождения. Раскисших, размякших западных людей доедает ржавчина скептицизма. Они теперь не просто не верят в Бога, они и в человека уже не верят, они больше не верят даже в собственное неверие, но о самих себе они сохраняют высочайшее мнение.

Запад продолжает сохранять высокий уровень материального потребления, но это ненадолго, это всего лишь инерция. Цивилизация, утратившая стержень, уже не способна оставаться на прежнем уровне. Они любят мечтать о полетах к звездам, о глобальных технических прорывах. Так смертельно больной человек, которому и жить-то осталось не больше месяца, рассуждает о том, какие спортивные рекорды он установит в следующем году.

Александр Дудин пишет: «История на Западе закончилась, полностью свершилась и завершилась – весь путь пройден». Все серьёзные мыслители сходятся во мнении, что XXI век – это последний век западной цивилизации.

У современного Запада есть черта, которую не вдруг поймешь. Самая агрессивная в мире цивилизация вдруг стала главным противником любой агрессивности. Цивилизация, которая всегда была воплощением ксенофобии, вдруг начинает пугаться малейшего намека на ксенофобию. Запад, который под словом «культура» всегда понимал только собственную культуру, весь остальной мир считая погрязшим в бескультурии, вдруг становится главным теоретиком да вроде бы и носителем мультикультурализма. Запад, всегда совершенно нетерпимый к «другим», вдруг становится главным исповедником толерантности и политкорректности.

Запад и его поклонники объясняют это просто: таков наш нравственный прогресс, наша духовная эволюция. Мы очень сильно выросли и отвергли грехи молодости, и осудили их. Перевоспитались, одним словом. Вот были мы расистами, а потом поняли, что расизм – это плохо, и теперь мы боремся с расизмом. Были мы нетерпимы к другим религиям и культурам, но ведь это же скверно, и мы это наконец осознали и теперь проповедуем терпимость. У нас ведь не только техника прогрессирует, души тоже развиваются и становятся всё более возвышенными.

Всё это даже не проговаривается, потому что и так ведь всем понятно, что речь идёт о нравственной эволюции, о том, что Запад, постепенно развиваясь, дорос до более высоких моральных ценностей. Это кажется настолько очевидным, что ни кто и не задумывается о том, что так не бывает, так вообще не может быть.

Ни цивилизация, ни отдельный человек по мере развития не могут превратиться в прямую противоположность самим себе. Конечно, и цивилизация, и человек развиваются, меняются, какие-то свои черты оставляя в прошлом, но базовые фундаментальные черты всегда остаются неизменными, они в лучшем случае могут смягчиться, но полностью не исчезнут ни когда и уж тем более не могут быть заменены на противоположные. «Характер не лечится». Человек, склонный к гневу, может научиться смягчать приступы своего гнева, а иногда волевым усилием и вовсе их останавливать, но эталоном спокойствия он ни когда не станет. Если человек не любит читать, он может понемногу всё-таки начать читать, но ревностного библиофила из него не выйдет. Человек, не способный к математике, может подтянуть свои знания в этой сфере, но степень доктора математических наук ему не светит. Человек, склонный к тихому созерцанию, ни когда не покажет образцов энергичности, так же как сверхактивный человек не превратится в созерцателя.

В каждом человеке есть относительно случайные черты, не базисные, а надстроечные, от них можно избавиться полностью. Например, солдат на войне может проявлять жестокость, а потом возвращается к мирной жизни и все видят, что он и мухи не обидит. Он не изменился, просто жестокость ни когда не была его натурой. Или человек всю жизнь провёл в дорогах, а под старость лет его из дома на улицу не выманишь. Говорят, стал другим человеком. Нет. Просто избавился от необходимости делать то, что ни когда не любил. Или пьянствовал человек, так уж жизнь сложилась, а потом стал трезвенником, то есть вроде бы другим человеком, но опять нет. Просто он, наконец, обрел себя, освободившись от несвойственного ему образа жизни.

И в народах, так же как и в людях, надо отличать фундаментальные черты от наносных. Японцы, к примеру, было дело вышли за пределы своих территорий, оккупировав Маньчжурию, Корею и т.д. Но на самом деле японцы очень замкнутый островной народ, расширение территории за пределы собственных островов – совершенно не их судьба. И они легко вернулись к своей островной замкнутости. Или русские приняли марксизм с его грубым материализмом, но сущностно русские очень религиозный народ, так что безбожный период в истории нашей страны так и остался эксцессом. Или арабские страны сколько угодно могут насаждать у себя либерализм, но это ни разу не про них, либерализм так и останется у них наносным, очень поверхностным, не затрагивая глубинной структуры общества.

Но есть у народов фундаментальные черты, которые ни когда не изменятся. Если для поляков одним из ключевых понятий национального самосознания является «гонор», то христианство и за тысячу лет не смогло воспитать в них смирение. Если китайцы совершенно нерелигиозный народ, то ни какая религиозная экспансия, забей в неё хоть все ресурсы земли, не сможет насадить здесь ни какой религии, которая захватила бы хотя бы треть населения. Если африканцы в массе своей совершенно не способны к абстрактному мышлению, то ни когда из среды этого народа не выйдет великих философов, даже если всех негров земли обучать на философских факультетах. Дело не в их отставании, просто у них мозги иначе заточены.

Так вот фундаментальной базовой чертой Западной цивилизации является именно ксенофобия. Вся их история свидетельство их полной неспособности понимать «других», презрения и равнодушия ко всему, что не является Западом, высокомерного и агрессивного стремления всех переделать под себя, а что невозможно переделать, то уничтожить. Всё это самая суть Запада, если из него убрать ксенофобию, так ведь ни чего и не останется. И вдруг у них там мультикультурализм и толерантность. Целая цивилизация вдруг превратилась в собственную противоположность. С одной стороны, этого не может быть, но с другой стороны, вроде бы так и есть. Как объяснить этот парадокс?

Для начала надо обратить внимание на то, что они вовсе не стали толерантными, просто переключили свою нетерпимость на другие группы. Раньше презирали и ненавидели негров, а теперь презирают и ненавидят расистов. Раньше евреев за людей не считали, теперь в точности так же не считают за людей антисемитов. Раньше с брезгливым высокомерием относились к гомосекам, теперь с таким же брезгливым высокомерием относятся к гомофобам. И всё это так же истерично, так же надменно, так же агрессивно. Структура западной цивилизации осталась такой же ксенофобской, они лишь избрали для ненависти прямо противоположные группы. Запад требует от всех терпимости с такой крайней нетерпимостью, что поневоле подумаешь: структуру не пропьёшь. Запад испытывает органическую потребность ставить себя выше кого-то, кого-то презирать и не считать за человека.

Нацизм – чисто западное явление, это квинтэссенция Запада. Уж, казалось бы, как громогласно, однозначно и решительно они осудили нацизм и отреклись от него, но в душе они всё те же нацисты, потому что квинтэссенцию не заменишь на другую. Западу, чтобы чувствовать себя нормально, надо кого-то считать недочеловеком. Иногда этот статус сохраняют за теми же группами, что и раньше. Как Гитлер считал русских недочеловеками, так и современный Запад считает русских недочеловеками. Современная волна русофобии, захлестнувшая Запад, очень наглядно это подтверждает. С нами ведь ни кто не спорит, ни кто не пытается нас в чем-то убедить, это вовсе не идейные разногласия, нас просто ненавидят и всё. У людей Запада просто не укладывается в голове, как это недочеловеки смеют вести себя так, как позволено вести себя только господам, то есть им.

Сейчас к русским на Западе относятся не лучше, чем к евреям в Третьем рейхе. И ни кого ведь не волнует, что русские, с которыми они отказываются жить в одном отеле, может быть и сами не в восторге от действий Путина. Кому дело до того, что в голове у недочеловека?

Один только разгул русофобии на Западе уже наглядно подтверждает, что эти люди остались такими же ксенофобами, как и раньше, нет там ни какой толерантности. И отношение к тем, кого они считают расистами, антисемитами, фашистами, гомофобами – чисто ксенофобское. С этими группами ни кто не вступает в полемику, ни кто не пытается их ни в чем переубедить, их просто ненавидят и травят, их не считают за людей. На группы новых «чужих» Запад обрушивается с таким агрессивным высокомерием, какого раньше, кажется, и негры на себе не испытывали.

Запад, даже если бы и захотел, ни когда бы не смог преодолеть свою врожденную ксенофобию. Это понятно из того, как они решают проблему «другого». Вот, скажем, раньше негров не считали за людей и видели в них только рабочую скотину, которая ни чего, кроме палки, не понимает. Если мы решили бороться с расизмом, то что надо делать? Прежде всего надо увидеть в негре человека, равноценного нам. Для этого надо заглянуть в его душу, понять, как она устроена. Надо постараться как можно лучше узнать африканскую культуру, как можно глубже понять ментальность носителей этой культуры. И тогда мы увидим в негре человека, который совершенно непохож на нас, но сам вопрос о том, лучше он нас или хуже, покажется нам таким же глупым, как вопрос о превосходстве розы над хризантемой или наоборот. Негр другой, он хорош совершенно по-своему. Его душа строится на уникальной гармонии, которая нам совершенно не свойственна, но это гармония. Человек, который попытается понять африканскую цивилизацию, африканскую ментальность, поймет, что перед ним открылся новый прекрасный мир, он словно побывает на другой планете. И тогда даже намек на превосходство белых над черными покажется ему измышлением злобного дегенерата.

Таков реальный путь преодоления расизма. А Запад на это совершенно не способен. Если раньше они считали негра недочеловеком, то сейчас они говорят: негры такие же, как мы, цвет кожи не имеет значения. То есть вместо того, чтобы понять представителей другой цивилизации, они объявляют его принадлежащим к своей цивилизации. Вместо того, чтобы почувствовать другого, они говорят, что ни какой он не другой. А поскольку, не смотря ни на какие декларации, жизнь раз за разом будет убеждать их в том, что он всё-таки другой, они будут постоянно скатываться обратно в расизм.

Проблема в том, что для Запада понятия «другой» и «плохой» совпадают. Люди Запада совершенно не способны воспринимать «других», как равноправных. Для них все народы мира либо полное дерьмо, либо ни чем принципиально не отличаются от европейских. Мысль о том, что другие цивилизации могут быть совершенно непохожими на европейскую и тем не менее быть ни чуть не хуже европейской, в западной голове ни когда не уместится.

И во всех остальных аспектах они утверждают свою толерантность не путём осмысления проблемы, а путём её отрицания. Вот, скажем, западный феминизм. Ни где иначе, как на Западе он появиться не мог. Ведь всем в мире понятно, что мужское и женское начало очень разные. Чтобы добиться между ними гармонии, надо понять, в чем эта разница. Но западный феминизм строится на базовом утверждении, что женщина ни чем принципиально не отличается от мужчины. Люди Запада сначала женщину за человека не считали, а потом сказали, что она такой же человек, как и мужчина. Мысль о том, что женщина безусловно человек, но не такой, как мужчина, не укладывается в структуре западного мышления.

Так же и религиозные противоречия они снимают путем их отрицания. Мысль о том, что все религии учат одному и тому же – чисто западная мысль. И это очевидная неправда. Разные религии предъявляют к человеку совсем не похожие требования, и обещания человеку содержат порою диаметрально противоположные. Для того, чтобы избавиться от враждебности к тому же исламу, его надо понять и почувствовать. И тогда станет ясно, что это совершенно иной по сравнению с христианством тип духовности. Но если души у людей другие, так не убивать же их за это. Мусульман можно и любить, и уважать, вовсе не соглашаясь с ними. Но люди Запада будут или уж убивать мусульман, или скажут, что разницы между нашими религиями почти ни какой нет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.