скачать книгу бесплатно
– Только со спины?
– Нет, и с лица тоже, но…
– Что, но? – тут же подхватил Михаил.
– Но я не могу вспомнить лица. То есть… Я уверен, что знаю его, но словно кто-то намеренно стер его образ из моей головы. Понимаешь?
– Так, так, так…
– Осталось вспомнить откуда мы знакомы, и тогда Васильев найдет убийцу…
– А преследует тебя кто?
Колесников замешкался и ответил тише прежнего, будто стены могли его услышать.
– Он и преследует.
– Подозреваемый?
– Ну, да!
– А ты свидетель, получается?
– Угу…
– И как ты его видишь?
– Как,как… Своими собственными глазами.
– Как живого? – не унимался с допросом Харон.
– Конечно! А как еще?
Харон медленно опустился на табурет.
– Постой… Этот преследователь не тень и не воображаемый?
– Воображаемый? – сощурился Антон.
– Он вроде есть, а глазами его не видишь, но точно знаешь, что в комнате не один.
– Вижу его, как живого. Но знаю, что не живой…
– Вот так дела, – Харон хлопнул по лысой голове крупными ладонями. – Уверен, что не тень?
– Уверен!
– Дело плохо, друг! Дело плохо…
– О чём ты? – Колесников хмуро глянул исподлобья.
– Мы имеем дело не просто с астральной сущностью.
– А с чем?
– С демонической астральной сущностью. Только они способны принимать человеческий облик. Остальным такое не под силу.
– А как на счет взорвать клуб? Подобное этой сущности под силу?
– Эм, друг, преследовать одно, а взорвать ночной клуб совсем другое. Если он не только запугивает, но и действует, значит демон действует на пару с человеком. Подобный союз один из самых опасных…
– Союз? И много ты знаешь подобных союзов?
– Разумеется… Такое повсеместно! Поначалу демоны выбирают подходящую кандидатуру, потом втираются в доверие, а затем требуют мзду. И эта плата никогда не заканчивается. Демоны настоящие мафиози духовного мира, – хрипло рассмеялся Харон, довольный удачным сравнением. – Но есть вариант взаимного сотрудничества. Он самый опасный.
– К примеру?
– К примеру, в истории есть очень яркий пример подобной дружбы. Один молодой австрийский художник долго уклонялся от армии. Он пустился в бега от военкомата, скитался по всей стране, не желая служить бок о бок с евреями, чехами и представителями других национальностей. Однако, как только началась первая мировая война этот парень добровольцем отправился на фронт. Он получил множество заслуг во время военных действий, по словам сослуживцев он и вправду не знал страха. Одним летним днем молодой человек лежал в окопе. Внезапно в голове солдата кто-то истошно закричал «беги!» Тот сорвался с места и, пробежав несколько метров, услышал грохот. Всю его роту уничтожила авиабомба. Это было одно из самых кровавых сражений в истории – битва на Сомме, когда за неполных шесть месяцев оказалось убито около миллиона человек. Несмотря на тяжелое ранение, наш герой остался жив. Именно тогда он впервые выиграл свой первый лотерейный билет от демона. Двумя годами позже в другой жесточайшей битве, где было применено химическое оружие, боец получил сильнейшее отравление газом. В результате тяжелого поражения нервной системы лишился зрения, и долгое время провел в психиатрической клинике. Именно там, по свидетельствам лечащего врача, он сильно бредил, подолгу общаясь с невидимым посетителем. К парню вернулось зрение, в остальном пациент не шел на поправку, никто не думал о выписке, пока не прилетели новости о капитуляции Германии и свержении кайзера. Именно в ту ночь сильно расстроенный поражением, молодой Адольф заключил с демоном решающую сделку. Он быстро поправился, выписался и начал свой путь. Самый кровавый путь в современной истории.
– Прекрати, ты меня пугаешь!
– И правильно делаю, – Харон встал и подошел к окну. Он орлиным взглядом осмотрел двор и нервно отхлебнул чаю. – Если ты еще не напуган, то сейчас самое время… Другой яркий пример: российский поэт Владимир Муханкин, который больше известен как серийный убийца. Он совершил 8 жестоких убийств и написал более 80-ти стихотворений. Психиатры и филологи, читавшие его бессмертные творения, утверждают, что стихи не могут принадлежать одному автору. По стилю и ритму они написаны двумя людьми. Одни из них приписываются авторству самого Владимира: в них используются схожие приемы, примитивные рифмы и скромный словарный запас. Эта писанина по уровню сравнима со стихами восьмиклассника. В них автор обращается к человечеству, часто используя вместо «Я» местоимение «Мы». Остальные… Остальные принадлежат кому-то другому. Человеку более образованному, с высоким уровнем интеллекта и философским складом ума. Обращения в этих стихотворениях всегда ведется от первого лица к Иисусу Христу и его последователям. Муханкин и сам не раз признавался, что стихи ему надиктовывали, а он лишь старался подражать мастеру. И убивать ему якобы приказывал голос в голове, во всех подробностях рассказывая план поимки и умерщвления жертвы. Однако, следователи быстро смекнули, что так маньяк сможет избежать должного наказания и прекратили допросы в данном направлении. А вот еще один…
– Хватит! – оборвал Антон. – Я не особо верю в это все. Бесы, демоны: мы ж не в средневековье живем.
Стараясь выглядеть спокойным, Колесников вздрогнул от звука лифта, что с грохотом остановился на площадке. Харон заметил, но ничего не сказал. Он вытащил из пачки сигарету и протянул Антону. Руки парня все еще тряслись. Он молча закурил и задумался.
– Значит дружба с ангелами тебя не подготовила к знакомству с демонами? – не унимался Михаил.
Затянувшись, Колесников прикрыл веки. Его пальцы, наконец, лишились тремора.
– Ангелы те же люди, – ответил он, – просто эти души смогли понять после смерти, где находятся. А затем ответственно подойти к тому, что им поручили.
– Быть может, ты тоже после смерти станешь ангелом? – покосился Харон, приминая ко дну пепельницы бычок.
Поперхнувшись, Антон выпустил хилую струйку дыма, дотянувшись до металлической коробки с пеплом. – Тогда демоны, кто они на твой просвещенный взгляд?
– Если исходить из библейских трудов, это те, у кого своя правда, отличная от божьей.
– То есть, нашим языком, демоны это анархисты аутсайдеры?
– Кхм, – сглотнул Харон, – в каком-то смысле, думаю, да… И лучше не иметь дело с теми, для кого не существует ни принципов, ни правил.
– Так, что мне делать? – Антон потянулся за новой сигаретой.
– Лучше всего, конечно, вспомнить его лицо. Если подрывника посадят, то демону такой напарник будет бесполезен.
– И как это сделать? – Колесников защелкал зажигалкой.
– Есть один простой метод в психологии: цепи воспоминаний. Надо начать рассказывать про тех, кого хорошо помнишь. И рано или поздно тот самый, что стерся со временем, проявится. Воспоминания это бесконечные цепочки, где каждое звено ведёт к другому. Начнешь с тех, кого помнишь, и наш подозреваемый непременно покажется, вот увидишь. – Харон забрал из рук гостя зажигалку, и с первого раза высек огонь. – Не припомню, чтобы ты курил одну за другой.
– Я тоже… – затянулся Антон. – В младших классах лучшим другом был Костик. Он хорошо лазил по деревьям и быстро бегал. Худой и гибкий пацан, прямо как Маугли. Денис сосед был полная ему противоположность. Упитанный, краснощекий с баранкой в руках и сальным воротом. От него всегда пахло маслом, и мы прозвали его ватрушкой. Позже у нас была банда из шести мальчишек: Глеб, Володька и Олег. Мы всегда были вместе и почти не общались с другими ребятами. В старших классах с Мишкой и Пашей были не разлей вода. Ну, ты их помнишь.
– Может он был с параллели?
– Нет, не думаю. Мы все в форме ходили, а я его именно таким запомнил: в байке и черном капюшоне.
– А в институте с кем дружил?
– С Толиком и Женей. Больше и времени-то не было для новых знакомств. После пар я работал на стройке.
– Попробуй сосредоточиться на образе. Представь, что видишь перед собой этого парня в черном. Теперь сфокусируйся на фоне. Что позади него? Как там? Светло или темно?
– Так, погоди… – Антон почувствовал, как ухватил ускользающую нить воспоминаний. Он склонил голову и плотно закрыл глаза. – Светло… За ним стена бетонная, некрашеная. Послушай, у нас же на стройке пожар был! – Колесников с невероятным усилием вытягивал из себя относительно недавние события, которые, казалось, произошли слишком давно, чтобы помнить их хорошо и отчетливо. – Ну, конечно! Как я мог забыть?
Ответа не последовало. Антон поднял голову и разомкнул веки. Харона рядом не было. Линолеум под ногами вздулся пузырями и свернулся оплавленными краями. Стены почернели, оконные рамы лишились стекол, а в воздухе серыми хлопьями застыл пепел.
– Черт, – ругнулся парень и тут же бросил взгляд на настенные часы.
Те здорово обгорели, лишились цифр, а обломанные стрелки безвольно повисли.
– Шестой, – процедил Антон и покосился на темный коридор.
Двери исчезли, вместо них остались висеть куски горелой древесины на покореженных петлях. Смольные языки окрасили некогда белый потолок, заставив оплавиться пластмассу светильников. Антон знал, шестой уровень хоть и выглядит пугающе, он не давит так, как это делает седьмой. А в сравнении с восьмым кругом, это место и вовсе можно назвать безобидным. Самое страшное, что может начаться от долго пребывания в нижнем астрале под номером шесть – атака собственных воспоминаний, которые словно водоворот начнут затягивать все глубже в депрессию. И, конечно, же страж, что охраняет место мертвых от визитов живых. Остается лишь один вопрос: как Антон сюда попал. Он не засыпал, не входил в транс. Он лишь на пару секунд закрыл глаза. Вот, что пугало парня в разы сильнее сгоревшей до тла квартиры. Быть может он умер? Вот так, просто сидя на табурете? Он слишком долго находился в стрессе, его руки дрожали, а вторая сигарета вполне была способна вызвать сердечный приступ.
И как, находясь в астрале, проверить, что ты жив? В том-то и дело, что никак!
Могло произойти все что угодно: утечка газа к примеру. И хоть запаха Антон не почувствовал, рвануть могло у соседей. Прямо за стеной – на такой же кухне, где они с Хароном сидели. А Михаил тогда что? Его могло выбросить взрывной волной из окна, мог остаться в живых, но скорее всего попал на другой уровень, а значит они просто не способны увидеть друг друга.
В любом случае все это лишь домыслы. И никто не может ответить Колесникову, что произошло. Никто, кроме санитаров. А их еще дождаться надо.
На площадке с грохотом пришел в движение лифт, а значит внизу его кто-то вызвал. Антон встал, ноги оказались без обуви, но в носках.
«Могло быть хуже…» – подумал он и, осторожно ступая по искореженному полу, направился в коридор. Обугленное дерево скрипело и под тяжестью шагов проваливалось, царапая кожу и впиваясь занозами. «Зачем я встал? Сидел бы себе и сидел…» – Антон оценил несколько пройденных метров, вмиг обнаружив – кухня пропала. Комнату поглотила пустота, и назад дороги нет.
«Тело переместили, – закусил губу парень. – Остается только гадать, куда меня отправили в больницу или морг? Хотя, если последнее, то искать физическую оболочку больше не имеет никакого смысла…»
Пробравшись к площадке, наполовину выкрашенной в неприятный коричневый цвет, Антон прислушался. Его сильно сбивало отсутствие дверей. Иногда дверных проемов нет вовсе – сплошные стены. А иногда, как сейчас, можно войти в любую из квартир. Но идти в их затемненные коридоры совсем не хочется. В каждой своя история, свои травмы и свои заблудшие души, которых Колесников не горел желанием видеть.
К сожалению, их слишком много: они везде и повсюду. Он знал: успокоить и проводить всех невозможно. Одни уходят – на смену приходят другие. Круговорот мучений никогда не кончается. Таков ад. Каков рай Антон не знал.
Внизу с грохотом остановился лифт. По полу, меся осколки бетона, кто-то вполз в кабину. Двери, в попытке закрыться, спешно зашлепали пока, наконец, не раздался хруст костей. Колесников вздрогнул. Вскоре затрещали стальные тросы, поднимая жуткого визитера или то, что от него осталось. Парень шагнул в сторону лестниц и тут же замер. Вместо ступеней зияла дыра. Весь пролет был словно вырван из здания. Из стен кривыми линиями торчали острые арматуры, коричневая краска отвалилась кусками, обнажив слои застарелой покраски, штукатурку и бетон. Там внизу все покрылось белым инеем, а с неба падал то ли пепел, то ли снег.
Пока Антон рассматривал зловещий пейзаж, лифт шумно остановился, кажется намереваясь обрушить последний этаж. Колесников сделал шаг назад, поглядывая на пустые проемы квартир. Теперь у него есть только один путь отступления – побег в одну из них, что совсем не гарантирует безопасности.
Исцарапанные двери раскрылись, а из щели моргающего света появилась тонкая обугленная рука. Она тянула за собой по пояс отрубленное тело – такое же тонкое, черное и бугристое. Антон сглотнул и попятился. Стопы провалились в деревянный пол, что вновь впился острыми щепками. Колесников взвыл от боли. Оживший труп тем временем проворно цеплялся за пол площадки, быстро продвигаясь к новоприбывшему.
Высвободив ноги из острого плена, парень засеменил по бетону, увиливая от искривленных рук. Он метнулся в одну из квартир, когда из ее глубин послышался протяжный стон. Квартиры опасные места. Если там было много боли, они, напитавшись этой энергией, превращаются в ловушки. Так, заходя в одну из них, душа буквально попадает в утробу ожившему монстру. Он может держать свою жертву вечность, питаться ею, навязывать свою реальность. Такое Антон видел много раз. Обилие пленников в подобных местах неизменно сказывается и на живых, вынужденных волей или неволей пребывать в их стенах.
«Прошмыгнуть в лифт и на улицу…» – спланировал Антон, почувствовав щиколоткой липку ладонь.
Заживо сожженная тварь вцепилась в икры и повалила с ног. Колесников сполз по стене, не в силах дотронуться до обугленной плоти. Голова, потерявшая все человеческое, лишь щелкала челюстями, выпуская тягучие слюни.
– Аааа, – хрипом вырвалось из горла.
Теперь Колесников и сам тянул безвольное тело, цепляясь за оббитые косяки. Рука нащупала в темноте чужого коридора рукоятку чего-то тяжелого. Не раздумывая, Антон поднял предмет и с размаху всадил в изуродованную огнем голову. Молоток мягко вошел в череп и остался там. Из безволосой макушки, словно из действующего вулкана, потекла бурая жидкость. Монстр на мгновение замер и разжал пальцы. Не раздумывая ни секунды, парень вскочил на ноги и двумя прыжками пересек площадку. Он нажал кнопку с затертой единицей и прижался к стене лифта. Обугленный развернулся и неестественно быстро пополз вдогонку. Лифт загудел, неспешно закрывая двери. Черные руки переползли черту серого пола, продолжая скрести желтое покрытие кабинки. Раздался хруст. Двери захлопнулись, оставив единственные конечности кошмарного существа лежать на полу лифта.
Колесников сполз по стене и присел. Он закрыл лицо руками, чтобы не видеть жуткие трофеи, которые без хозяина все больше походили на пару черных веток. Антон обдумывал дальнейшие действия – куда пойдет, что будет делать, когда вдруг поднял голову и посмотрел на кнопки. Ни одна из них не горела, табло с нумерацией этажей инженерами тут тоже не предусматривалось. Но даже очень напуганный человек, потерявший счет времени, не мог не заметить – лифт едет неестественно долго. Парень завертелся на месте – не окон, ни щелей. Куда он спускается? В самую преисподнюю? Паника нарастала. Антон принялся жать на все кнопки, но ни одна из них теперь не работала. Он со злобы ударил в двери, но в ответ кабина лифта лишь слабо качнулась.
– Давай же, останавливайся! – он подпрыгнул на месте, стараясь вызвать хоть какие-то изменения в движении.
Еще один прыжок, а потом еще. Удар с ноги в двери и снова со всей силы в пол. Наверху щелкнул один из канатов, лифт накренился. Спустя секунду щелкнул другой, отпустив кабину в свободное падение.
Прижавшись к полу, Колесников почувствовал как лишается веса. Как холодеют его ноги, как вылетает из груди сердце, как от ужаса лишается сознания разум. Даже зная, что ты уже умер, ощущение жизни не покидает. Даже после сотни выходов в астрал Антон все еще чувствовал весь спектр страха и боли. Так устроено наше сознание. Страх порождает боль – это равнозначно как для физического тела, как и для души.
Последовал резкий удар и грохот, вызвавший временную глухоту и паралич. Когда звон в ушах сменился жужжанием ламп, Антон открыл глаза. В облаке белой пыли моргал электрический свет. Такой яркий, что режет глаза наживую, порождая в висках мигрень. Сквозь приоткрытые двери виднелся длинный коридор больницы.
Глава 4
Окно напротив
Однажды Яна влюбилась. Сильно. Так сильно, что надолго потеряла покой. Она до сих пор помнит тот ненастный вечер. Сначала штормовой ветер пригнал тяжелые тучи, а затем загремели первые раскаты грома. Новая работа и стопки документов, которые нужно отсортировать и внести в архив. Нет, Сорокина не жаловалась. Ее обо всем предупредили. Мишка Груздин, экс аналитик компании, был душой коллектива. Он много шутил и готовил лучший в мире капучино, но совсем не работал. Парень настолько врос в свое место, что удалось его уволить лишь 6 месяцев спустя. Михаил ушел, забрав с собой годовой оклад и вытрепав нервы всему руководству. А еще он оставил гору невыполненной работы и целую бездну пустоты в офисе. Все до одного понимали – Мишка не выполнял и половины из того, что должен был. Но каждый скучал по парню и с недовольством посматривал на новенькую.
Сорокина не претендовала на звание «работник года», но, чтобы взяться за свежие отчеты, ей необходимо было разобрать завалы старых. И девушка терпеливо работала, уже вторую неделю задерживаясь допоздна.
Полчаса назад офис опустел. А спустя еще тридцать минут небо резко потемнело и так же внезапно, словно старая труба, прорвалось дождем. По черепичной крыше застучали быстрые капли, а из приоткрытого окна ворвался сладковатый запах озона.
«При сильной грозе выключай телевизор!» – навязчивой мыслью прозвучал строгий отцовский голос.
«За 15 минут ничего не случится!» – там же, в мыслях, ответила Яна.
Яркая вспышка озарила помещение, после которой последовал жуткий грохот. Где-то совсем рядом со зданием заискрили провода. В следующую секунду раздался скрежет в розетке. Сорокина мигом захлопнула ноутбук, но тут же ощутила, как кто-то с неистовой силой оттолкнул ее от серебристой крышки. Тело отбросило в дермантин кресла, которое медленно откатилось назад. Тяжело дыша, Яна не сразу поняла, что с ней произошло.
– Я жива! – девушка тронула вздыбленные волосы.
В ту ночь сгорело три компьютера, два принтера и офисный холодильник. Причин для косых взглядов прибавилось. Теперь, сетуя на грозу, все умышленно или нет обвиняли Яну.
– Ну, и как мне теперь сделать копии? – затрясла бумагами Людмила, отчего-то устремив пытливый взгляд на Сорокину.
– Мне по чем знать? Спросите у начальства, когда привезут новый принтер! – чувствуя ужасную неловкость, отмахнулась Яна.
– Новый! Все только деньги казенные тратить горазды, особенно когда не проработали тут и пары недель…
Девушка раздражительно цокнула, стараясь сосредоточиться на очередной таблице расходов.
Теперь она поднимала глаза реже обычного, вместо людей разглядывая круглое окно в торце огромного помещения. Там, за стеклом, виднелся обычный жилой дом, а с места Сорокиной можно было рассмотреть лишь одинокое окно незаселенной квартиры. Яна точно знала, что в хрущевке никто не живет. Полмесяца там не появлялось ни души, на окнах не было занавесок, и вечерами там никогда не загорался свет. Однако, сегодня в окне напротив показался жилец.
Потягиваясь в лучах утреннего солнца, он легким движением схватил с плиты железный чайник и исчез в тени. Вскоре вновь появился и чиркнул спичкой. Худые плечи и взъерошенные волосы почему-то надолго приковали взгляд Яны. Он мельком повернулся в фас и снова исчез. Но уже через мгновение появился вновь и застыл, рассматривая работницу офиса. Девушка тут же опустила глаза и покраснела.
