скачать книгу бесплатно
Петровна промолчала, а Андриановна продолжала:
– Да, ты не смотри на меня так. Я в здравом уме. Не время сейчас умирать, надо детей на ноги поставить, а тебе спасибо большое!..
Соседка вынесла ей свою палочку и спросила:
– Может тебе помочь?
– Сама управлюсь, – ответила Андриановна и вышла из подъезда.
Так все и получилось у нее. Внуков она подняла и выучила, а сама через десять лет быстренько умерла, наверное, боялась передумать, а то внучка вышла замуж и ждала ребенка. А правнуки для нее были тоже большим искушением. А так и двух жизней не хватит!..
Потому что жизнь бессмертна
(рассказ)
Проскочив деревню, таксист Костя вдруг резко остановил машину у магазина и вопросительно посмотрел на меня.
Я ответил ему тем же, а он спросил:
– Водку-то брать будешь?
Не понимая вопроса, я промолчал, а он объяснил:
– По пути взять будет негде…
Я ответил не сразу, так как еще пребывал в шоке от известия о смерти друга. Я приехал к нему на день рождения, а он вдруг умер.
– Дурацкая история, – возмущался я, – крепкий мужик – десантник, а умирает от гриппа. Глупо! – Заключил я, а Костя спросил:
– С тобой, Витя, все в порядке? Ты водку будешь брать или как?
– Конечно буду, – ответил я и полез за кошельком.
Костя вышел из машины и поспешил к магазину.
– А деньги? – Крикнул я ему вдогонку, а он махнул рукой.
Я проводил его взглядом, а в окошко автомобиля постучали.
– Вы на кладбище едете? – Спрашивал меня невзрачный мужичок, пережевывая потухшую папиросу.
– На кладбище, на кладбище. Чего тебе надо? – Грубо ответил ему таксист и оттолкнул бедолагу от машины.
– Возьмите меня, я хочу умереть, – взмолился мужик и заплакал.
Крупные слезы покатились по его грязным щекам. Мне стало жалко мужика, и я предложил водителю взять его с собой.
– Он же больной – дурачок. Смотри. Ерема, выпить хочешь?
Тот размазал слезы по лицу и стал каркать как ворона. Широко расставив руки, он махал ими как крыльями и, прыгая по пыльной дороге, пытался взлететь. Дотянувшись до ветки рябины, он сорвал ягоды и засунул себе в рот. Удерживая кисть зубами, он плясал какой-то непонятный танец и строил нам смешные гримасы. Константин хохотал, а я остановил представление и налил Еремею водки.
Закинув голову назад, он долго цедил содержимое из одноразового стакана, и я успел заметить большой шрам на его шее.
– Это что? – Полюбопытствовал я, указывая на его горло.
– Ерунда – осколок от гранаты, – с какой-то поддельной бравадой ответил Еремей, закусывая водку красными ягодами рябины.
Он протянул мне пустой стакан, и на его тощем запястье я увидел татуировку. Три знакомые буквы – «ВДВ», синели на его руке.
– Ты десантник? Афганец? – Спросил я.
– Десантник, десантник! Только это не Афганистан, – ответил он, выдыхая пары алкоголя. – Это Ангола – юго-западная Африка!..
Еремей потер больное место, а Костя грубо его остановил:
– Хватит трепаться! Никакой он не десантник, знаю я его. Он и в армии-то не был никогда. А шрам этот у него от операции остался, когда вешался – кадык себе сломал… Ладно, Витек, поехали, а то дело к вечеру идет, – сказал Константин и завел машину.
Я посмотрел на Еремея, а тот стал оправдываться:
– Я говорю правду! Это в другой жизни было… Я офицер ВДВ, я – десантник! А это осколок – Ангола – 76 год!..
Мы уехали, а Еремей еще долго кричал нам вслед.
Прервав паузу, Костя и сказал:
– У него батя был военный. Он погиб где-то в Африке, вот он и возомнил себя офицером – десантником. А повесился он, когда жену похоронил, он ее сильно любил, от этого и умом тронулся.
– Жалко мужика, – произнес я и тяжело вздохнул.
– И мне жалко, – согласился Константин и стал рассказывать историю деревенского парня.
– Он-то мужик не глупый, учителем в школе работал. Детишки от него без ума были. Да и мы тоже его заслушивались, когда он нас просвещал, рассказывая об истории родного края. Да, что говорить – умный был мужик. Но когда привез жену из города – все поменялось…
Вскоре Еремей работу в школе оставил и стал кататься по стране со своей Груней. Баба она, конечно, была видная, ни чета нашим деревенским. Одни волосы чего стоили – черные, как смола и длинные до самых пят. А фигура под стать имени, одним словом – груша! Она то ли цыганка была, то ли молдаванка, но красивая стерва.
Рядом с ней Еремей изменился. Он стал замкнутым и угрюмым. Рассказы его теперь были невеселыми, а предсказания – пророческими. Люди стали побаиваться Еремея, потому что предсказывал он все нехорошее и страшное, и все это, как правила, сбывались.
Груня, в отличие от него, была всегда веселой и приветливой, хотя за глаза все бабы называли ее ведьмой. Потому что она помогала односельчанам; с кого-то порчу снимет, кому-то рану залечит, а кому-то и совет умный даст. Могла Груня и на картах погадать и поворожить, могла и зелье приготовить. Кому-то она мужа в семью вернет, кому любимого, а кого-то и отошьет навсегда. Словом, что-то в ней было колдовское и магическое. Это я точно знаю, на себе испытал.
Он закурил сигарету и продолжил:
– Вот посуди сам, Витя. Загулял я как-то с одной продавщицей – Тонькой из соседней деревни. Да, так загулял, что надумал бросить свою Наташку и перебраться к молодухе. Вроде все решил, пора переезжать, да не тут-то было. Я к любовнице, а ноги домой несут. Ноги к Тоньке, а душа до Наташки рвется. Так я целый месяц и пробегал, от одного дома к другому. Потом пришло осознание. Повинился я перед женой, да вернулся в семью. Позже мне Наталья призналась, что ходила за помощью к Груне меченой, она мол, и помогла тебя вернуть.
– Помогла, так помогла!.. – Ухмыльнулся Константин и вздохнул. – Вернуть-то она меня вернула, только вскоре после этой помощи Наташа сильно заболела. Диабет откуда-то у нее взялся, а гипертония сгубила ее окончательно; инсульт, следом второй, а после третьего она слегла – парализовало ее на левую сторону. Вот тебе и помощь?..
Константин махнул рукой, а я спросил:
– А почему меченная?
– Пятно у нее на лбу было, – ответил он. – То ли родинка, то ли бородавка, она его под челкой прятала. Но разве от баб можно что-то утаить? Они и у Венеры Милосской на заднице прыщик найдут…
Он хихикнул, а я продолжил:
– А от чего Груня умерла?
– А хрен его знает. Врачи говорили, что тромб оторвался, а люди шептали, что это Ерема ее отравил. Любил он ее сильно, а ревновал еще сильней, от этого и вешался, от этого и с ума сошел. – Заключил Константин и остановил машину у небольшого лесочка.
Я посмотрел в окно, а он сказал:
– Вот и приехали!
Мы вышли из машины, и я спросил:
– А где же кладбище?
– Там в лесопосадке оно и находится. Здесь к нему сейчас не подъехать – уже поле вспахали, а объезжать очень далеко, так что ты, Витек, здесь пешком – напрямик по пахоте…
Константин отдал мне пакет с водкой и сказал:
– Я через пару часов подъеду за тобой, а сейчас давай наливай – надо Николая помянуть. Хороший был парень, только невезучий.
– Это почему невезучий? – Удивился я. – Он один из нашего взвода, кто из Афганистана невредимым вернулся…
– На войне оно может быть и так, – согласился Костя, поднимая стакан, – только на гражданке все по-другому. Ты понимаешь в чем фишка? Без любви человек долго не живет, а Николай был человеком!
Мне понравилось его заключение. Как точно он подметил главное и, как коротко он объяснил сущность человеческой жизни.
– Миром правит любовь! – Подумал я, и вслух повторил слова Константина. – Без любви человек долго не живет!
– Хорошо сказано, – похвалил я таксиста и спросил:
– А, как его жена? Он же ее любил?
– Любить-то он ее любил, только она его не любила, – ответил Константин и протянул мне пустой стакан. – Давай-ка, Витек, повторим. За Николая можно и права отдать, настоящий был мужик!..
Мы выпили, и он продолжил:
– Ушла она от него. К другому ушла, а он держать не стал. На наши вопросы отвечал прямо: «Я ее люблю и желаю ей счастья. Значит со мной ей было плохо. От хорошего не бегут!..». Сам-то он, конечно, погоревал, но он искренне был рад видеть ее счастливой.
– А, что было потом? – Спросил я.
– Потом у него были бабы, но это уже никакого отношения к любви не имело. А почему умер – я тебе уже рассказал.
Константин закурил и посмотрел на часы.
– Однако, надо ехать, да и тебя уже там заждались…
Он открыл дверцу автомобиля и напомнил:
– Через два часа подъеду!
* * *
Это было обыкновенное деревенское кладбище, которые имели все небольшие поселения в России. Здесь не было гранитных памятников и мраморных постаментов, не было склепов и могил с дорогими оградами, здесь были только скромные холмики с деревянными крестами, да худыми ограждениями. Где-то здесь, под кронами вековых лип, лежал мой боевой товарищ Николай – романтик и весельчак.
– Жалко парня, – произнес я и вступил на погост.
Тропинки тут же побежали между могил и я, выбрав дорожку наугад, медленно пошел вперед, читая имена на табличках. Кое-где на крестах попадались фотографии и глаза умерших провожали меня своим холодным взглядом. Вдруг с березы слетел ворон и громко каркая сел на черный крест у соседней могилы. Я приблизился к захоронению, а птица, переместившись на ограду, посмотрела на меня. Я заметил, что могила была ухоженной; холмик был очищен от травы, а у основания креста, в стеклянной банке, стояли живые цветы. С фотографии на меня смотрела молодая женщина. Ее красивые черты лица и пронзительный взгляд, привлекли мое внимание. Я подошел ближе и прочел на табличке: «Таежная Ясмин Симеоновна». Ниже под текстом корявым почерком было процарапано имя «Груня».
– А не та ли это Груня? – Произнес я, а ворон, услышав мои рассуждения, бросил на могилу красную кисть рябины.
– И, что это значит? – Спросил я у птицы.
Она промолчала, а я посмотрел на фото.
Лоб женщины прикрывала густая челка, которая совсем не портила ее красивого лица. Все совпадало с рассказом Константина – красивая женщина на фото была женой Еремея. Я посмотрел на ворона. Тот смотрел на меня своими черными глазами и ожидал вердикта.
Я не заставил его долго ждать и сказал:
– Уж не хочешь ли ты сказать, что ты Ерема?..
Птица сорвалась с места и в полете прокричала:
– Да! Да! Да-а!
Когда ворон скрылся за деревьями я произнес:
– Однако, это становится интересно!..
Оставив загадочную могилу, я двинулся дальше по тропинке и через пару шагов, у ствола раскидистого клена, я увидел цветы. Небольшая группа ромашек смотрели на меня своими желтыми глазами. Я улыбнулся им в ответ, а на верхушке дерева просвистел дрозд. Там наверху я заметил, как сквозь густые кроны деревьев пробивались лучи солнца. Светлыми полосками они падали на холодные холмики погоста, а их блики скользили по крестам и фотографиям умерших.
Вдруг где-то далеко за лесом прогремела канонада и подул резкий ветер. Листья на деревьях тревожно зашелестели, стволы деревьев заскрипели, а кроны, придвинувшись друг к другу, закрыли проход для солнечных лучей. На кладбище опустился полумрак.
По чуть заметной тропинке я продолжил свой путь.
Вскоре дорожка привела меня к большому кусту боярышника. Он стоял передо мной живой изгородью и раскачивал своими тяжелыми ветками. От множества ягод куст терял свой облик. Его плоды горели огнем, придавая растению необычный цвет. Я потянулся к нему рукой, а из его зарослей выпорхнула большая черная птица.
Она, разрывая тишину, кричала на весь погост:
– Атас! Атас! Полундра!..
От неожиданности я отскочил в сторону и наступил на сухую ветку. Она громко щелкнула под ногой, а мне показалось, что кто-то передернул затвор. Заросли зашуршали листвой, а мое сердце громко застучало в груди. Я с тревогой посмотрел на куст, ожидая развязки.
– Руки вверх! – Вдруг раздался голос у меня за спиной, и я почувствовал, как под лопатку вонзился ствол автомата.
Я подчинился приказу и поднял руки…
Громкий смех нарушил тишину кладбища.
