скачать книгу бесплатно
Олег притормозил, спустился, скользя, по мокрому склону с явным желанием съездить горе?водителю по шее, но дверца распахнулась, показались длинные голые ноги, а потом – и сама их обладательница, девушка с наивным взглядом ясных глаз и волосами, каскадом струящимися по плечам.
Лицо Олега Гринева очаровательно поглупело.
– Ясные светлые глаза вижу я в сиянье дня... – пропел он и протянул девушке руку.
Девушка вложила перепачканную узкую ладошку в его ладонь, произнесла, скривив хорошенький ротик:
– Каналья! – Голос у нее оказался хриплый.
– Ты кто, милая барышня?
– Тебе какая разница?
– Дурное любопытство. – Олег слегка разозлился. – Сначала ты своей рухлядью таранишь приличное авто, потом ругаешься по?пиратски, как в плохом сериале...
– Сигарета есть?
– В машине.
Когда взбирались по откосу, девушка едва не упала, Олег обхватил ее за талию и услышал немедленно:
– Полегче, медведь! Лапы убери!
И только тут Олег заметил, что она здорово набралась. Гринев подал ей пачку, зажигалку, рассмотрел вмятину вдоль борта.
– Ну что, скажешь теперь, я тебе по жизни должна?
– Тебя до города подкинуть?
– А моя машина?
– Она и до этого полета стоила сотен семь... на блошином рынке. А теперь...
– А сколько, по?твоему, стою я? – Девушка приняла вызывающую позу уличной проститутки; свет фар пронизывал ее легкое платьице.
– Сто баксов, – жестко ответил Олег и поморщился: его покоробило вызывающее поведение девушки.
– Все мужики – дерьмо. Особенно те, что ездят на таких вот тачках. – Девушка взглянула на него:
– Еще не раздумал меня подвозить?
– Садись. – Олег распахнул дверцу, сам вытащил мобильник и сказал в него несколько слов. – За твоей колымагой приедут. Куда ее доставить?
– На Соколова. Там автостоянка.
Девушка удобно устроилась на сиденье рядом с водительским, откинулась, демонстрируя свои длинные ноги, но получилось это у нее естественно.
Бесцеремонно открыла бардачок, вытащила плоскую бутылку «Хеннесси», произнесла утверждающе:
– Я угощусь, плейбой? Для снятия стресса? – Отвинтила крышку, хищно втянула ноздрями:
– Божественный аромат! – Сделала несколько глотков, опустила бутылку себе на колени.
– Я не плейбой.
– Но и не бандит. «Страшные лесные разбойники» предпочитают другие тачки.
– Девушка помолчала, добавила мстительно:
– Достойные мужчин. Эта дорогая погремушка не для наших дорог.
– Сейчас увидим.
Музыка сделалась ритмичной, и ритм ее был неудержим. Автомобиль понесся с нарастающей скоростью, и то ощущение полета, что было вначале, захватило, спеленало абсолютно, подчиняя себе волю. Олег свернул с наезженной колеи на грунтовку, из?под днища полетели искры от ударов щебня, какие?то то ли ангары, то ли цеха надвигались в свете фар жуткими ночными громадами и – исчезали в вихревой скорости. Показались огни города. Олег чуть сбросил скорость.
Девушка отхлебнула еще из горлышка, закатилась смехом:
– А ты – ничего, забавный. Развлекаешься, что ли? Катаешься?
– Езжу.
– Ты не ездишь, ты мчишься. Шею свернуть не боишься?
– А ты?
– Я – пьяная. С меня и спрос невелик. – Добавила безо всякого перехода:
– Гуляли на даче у одного оч?ч?чень модного художника. Сам он безобиден, как ракушка от устрицы, но народ к нему наехал наглый. Не становиться же матраской для полудюжины жаждущих «комиссарского тела»... Пришлось бедной девушке прыгать за баранку, трезветь было некогда. Меня зовут Марина, – безо всякого перехода закончила она. – Что значит – морская. А как тебя величать?
– Медведем.
– Вообще?то похож. Большой. Только... очень мечтательный.
– Да?
– Мечтатели жизнь заменяют иллюзиями.
– Это плохо?
– Хорошо. Потому что жизнь без иллюзий – просто театр марионеток. Не замечал?
– Время от времени.
– Потому что все ото всех зависят. Каждый у кого?то на ниточке. На крючке.
И каждый – как одинокая рыбка в пустом аквариуме. Знаешь, такие круглые, без водорослей, в каких плавает вуалехвостка. Вот я – как раз такая.
– Украшаешь офис?
– Не вполне. Украшаю жизнь. Коллекциями людей, которые полагают себя чем?то с чем?то. Кто – бутербродом с икрой, кто – молоком с медом, кто – Наполеоном с войском. Забавно.
– Но грустно.
– Еще как грустно. А знаешь... ты на странника похож.
– Почему?
– Так. Похож, и все. Откуда ушел – уже не помнишь, куда придешь – еще не знаешь. И вернуться некуда.
– Ты умная.
– Да, я умная. Но недостаточно умна, чтобы это скрывать. Я – модель.
Глава 9
– Работаешь на подиуме? – спросил Олег.
– Нет. – Марина прикурила сигарету, выдохнула:
– Для этого я не доросла. В прямом смысле. А знаешь, во времена империи подиумом назывались специальные места в античных цирках для высокопоставленных зрителей: оттуда они могли безопасно наблюдать, как люди убивают и умирают им на потеху. – Девушка улыбнулась невесело, вздохнула:
– Мир с той поры изменился мало. – Помолчала, добавила:
– Нет, к подиуму я не имею отношения. Скорее к искусству. Искусство, чувствуешь, слово какое? Искушение сотворения собственного мира... Или – мирка.
Вот в этом мирке я и тусуюсь. Выставки, презентации, фуршеты... Где передвигаются раскрашенные куклы и куклессы и рассуждают о чем?то для них важном. И я тоже – передвигаюсь, рассуждаю, функционирую... Иногда пишу опус на непонятно?искусствоведческую тему и отправляю в непонятный немецкий или шведский журнал. Они хорошо платят. Да. Я – модель. – Девушка отхлебнула еще из бутылки:
– Самое противное, что сама я никого не интересую. Интересует мое тело, интересуют статьи, но такие, в которых нет мысли... Этот мир не терпит несоответствия себе, мертвому. Его волнует только собственное тщеславие. Вот я и имитирую... – Девушка задумалась, собрав лоб моршинками, выдохнула смешком:
– Этот... самолет. Знаешь, в детстве такие пацаны крутили, на веревочках. И губами так делали: «Ж?ж?ж?ж?ж?ж?ж». Вот и я – жужжу, а летать не летаю. А так хочется полета! – Девушка помолчала. – Я сильно сегодня напилась. – Спросила вдруг безо всякого перехода:
– Ты жил когда?нибудь в маленьких городках?
– Бывал.
– Не путай экскурсию с эмиграцией. Побывать в любом таком пару часиков – даже экзотика, а жить... Словно под водой мутной. Кругом грязь, парни пьяные и грубые, нищета... Помнишь Ван?Гога, «Едоки картофеля»? У людей истощенно?алчные лица, они сидят за столом, картошку уминают, желто?грязно все, и все – голодные... Вот это и есть наш городок теперь, если в миниатюре. – Девушка зябко передернула плечами. – Вот я и ринулась в Москву. Знаешь, почему мы все попадаемся? Кругом серо, убого, люди экономят на всем, заняты мелкой склокой, привычно?изматывающей, как головная боль... А в телевизоре – цветно! И мальчики?одуванчики эти, Иванушки?Аленушки: все они чистенькие, с белыми зубками, веселые... И мир в телевизоре – цветной. Людям мишурная позолота нравится куда больше золота: она праздничней. И все мы хотим праздника. Всегда.
И получаем пустоту. Бутафорский мир не терпит дневного света, и если сны хоть остаются в памяти – есть в них что?то волшебное, – то все остальное просто пропадает, стоит лишь кнопочку на пульте надавить.
– Каждый жизнь себе выбирает сам.
– Вот уж нет. Это смерть каждый сам себе выбирает, вольно или подсознательно. А жизнь... Она кому?то удается, а кому?то нет. Так бывает.
Москва... Сначала она мне таким вот цветным праздником и показалась. Даже очарована была; мальчики на иномарках, спортивные комплексы, ночные клубы. Как бы не так. В любой клуб или казино днем зайти: размалеванная бестолочь, эти венки?цветики, эти портьерки под бархат или стойки хромированные... Посетители словно похоронили уж свои жизни и здесь – поминки по себе справляют, веселенько так, с музычкой, как принято. Модели. «Ж?ж?ж?жжжж». А знаешь, что самое страшное? Никого мне уже не жалко по?настоящему. И ничего не хочется. Ни?че?го.
Раньше думала, денег соберу, квартирку куплю, заживу... Купила. И – как в камере?одиночке. Все эти ночные погребальные клубы и прочие увеселения... Они – наркотик. Ведь умом понимаю – мельтешня, после только маета пустая в душе остается, и люди там – куклы раскрашенные, а где других взять? К «едокам картофеля» я не вернусь. Вот и получается. Мне двадцать восемь. И я ничего уже не хочу. Ничего. – Девушка улыбнулась, но очень неуверенно. – Так что я тоже странник. И не знаю, что хочу найти.
– Мужчину, – спокойно произнес Олег. Глаза Марины стали глубокими, цвета моря.
– Ты прав. Мужчину. Который бы был достоин любви. Я полюбила бы его, честное слово. Вот только мужчин вокруг не осталось.
– Может, не там ищешь?
– А ты разве в другой жизни живешь? Оглянись! Маскарад – кругом. Вот ты появился из ночи и умчишься туда, странник. Я проснусь завтра и – то ли ты был, то ли тебя не было. Не жизнь – сплошное метро. Что?то мелькает за стеклами, люди появляются, пропадают, и никого и ничто нельзя остановить ни на миг, даже если этот миг покажется тебе очень?очень важным. А жаль.
Ночной город зиял пустотой улиц и казался особенно огромным. Освещены были лишь дороги, но редкие люминесцентные фонари словно окутала влажная бахрома тумана, и в этом свете дома лишь едва?едва выступали из окружающей тьмы тусклыми прямоугольниками желтых окон. В каждом доме горело одно?два, не больше, остальные лишь отражали вялый, увязший в тумане фонарный свет.
– Знаешь, когда я была маленькая, мне всегда было непонятно, куда деваются люди ночью. Неужели так и спят в коробках?домах? Этого просто не могло быть. Я знала, взрослые нарочно укладывают детей, а сами – уезжают на карнавалы, беззаботно веселятся на площадях, смотрят красивые фейрверки, танцуют, и жизнь у них совсем не такая унылая, как днем. А теперь выясняется – они просто спят друг с другом. Или просто пьют. И жизнь тлеет в ночи так же скудно, только еще и темно. Притормози у того ресторанчика, странник, я сойду. Там светло. В пустой дом мне совсем не хочется. – Девушка улыбнулась, сдерживая слезы:
– Может, сегодня мне повезет?
– Не отчаивайся. Тебе повезет. Девушка вышла из машины:
– Прощай, странник. Ты добрый, а что толку? Пойти тебе тоже некуда. А все?таки... Так хочется полета! А еще больше – тепла.
– Ты верь. Тогда – сбудется.
– Я верю. – Марина улыбнулась печально. – Ведь по ощущениям полет от падения – неотличим.
Олег снова помчался в ночь. Позади осталась одинокая девичья фигурка у островка света. Вокруг – те же темные дома, безлично глядящие окнами?зеркалами в ночь. Поворот. Еще поворот. Он снова оказался у того же кафе, но девушки не увидел.
Подъехал, вышел, беспокойно огляделся и наконец заметил ее: она сидела на корточках у одного из столиков и кормила из блюдечка черного котенка. Олег подошел. Марина подняла голову.
– А, это ты, Медведь. Как мило, – произнесла она, но в голосе не было ни радости, ни удивления. А что было? Олег так и не понял.
– И все?таки я подвезу тебя домой.
– Вместе с котенком, ладно? Он – моя находка. – Он тебе нужен?
– Он такой же, как я. И как ты. Никому не нужный. Да еще и черный. Без меня он точно пропадет. Да и очень хочется, чтобы дома меня кто?то ждал.
Глава 10
Автомобиль остановился у шестнадцатиэтажного дома. Олег поднялся на лифте, нажал звонок. Марина распахнула дверь, даже не спросив кто и не глянув в глазок. Она была укутана в длинное белое кимоно, изукрашенное по вороту черными ироглифами.
– Это ты, Медведь. Проходи. Если хочешь кофе – кофеварка на столе. У меня совсем мало времени: мне нужно сделать лицо.
– Снова рауты?
– Гринев, не нагнетай. Была бы я богатой тетей, коллекционировала бы фарфоровых кукол. А так я коллекционирую живых. Тоже увлекательно. Светская хроника называется.
Олег поворошил несколько глянцевых журналов, отложил, закурил сигарету, налил себе чашку кофе, отхлебнул.
– Ну что ты маешься? Говори. – Марина, сидя перед зеркалом, неторопливо накладывала тени на веко.
– Я тебе не мешаю?
– Мне? По?моему, себе ты мешаешь куда больше.
