Полная версия:
Нежность под знойным солнцем
– А я говорил, набрали кукол по объявлению, ни хрена не делают!
– Я разберусь в кратчайшие сроки! – прервал Роман бригадира. – Всех распускай и ждите звонка.
– Понял.
Роман отключился и спрятал телефон в карман. Он никогда не любил долго обсуждать то, что и так понятно. Всегда коротко и по существу. Он вообще был человек действия. Сказал – сделал. За это его уважали. За это он сам себя уважал. А что теперь? Теперь нужно вылазить из той лажи, в которой оказалась его строительная фирма. Он развернулся на каблуках и широким шагом направился в приёмную.
– Елизавета…
Роман оборвал себя. Приёмная пустовала. На стол их общего с замом секретаря неуклюже были скинуты маленькая чёрная сумочка и короткий пуховик. Компьютер не был даже включён, а утренняя документация уже скопилась грудой на углу стола. Зато из-за соседней двери раздавались характерные звуки…
– Да вы охренели!
Нервы Романа были накалены до предела. Желваки заходили по скулам. Вены взбугрились не только на сжатых в кулаки руках, но и на шее.
Одним шагом Романов преодолел расстояние до кабинета заместителя и рывком раскрыл дверь. Надо же, эти чёртовы голубки даже не заперлись. Он взбешённым взглядом уставился на замершую парочку: он на кресле, она сверху.
– Какого хера ты, Гена, устроил в моей фирме?! – Рыкнул на заместителя Романов, отбрасывая к чертям всю этику.
Геннадий Ладушкин скинул с себя пискнувшую секретаршу и быстро натянул штаны. При звуке застегнувшейся молнии Роман поморщился.
– А что произошло? – Нервно поправляя галстук, выпалил Гена.
– Гена, ты адекватный?! – Не обращая на шебуршание у ног зама, осведомился Роман. – Нет, если что-то изменилось, ты предоставь мне справочку, заверенную психотерапевтом, и все последующие мои претензии отпадут.
Гена вздрогнул. Его кадык дёрнулся, а его глаза забегали от секретарши к Романову.
– Кто отвечал за повторное обучение бригады? – Сложив руки на мощной груди, осведомился Роман.
– Та-ак, это же работа делопроизводителя.
Роман поморщился. Он не узнавал своего заместителя. От его уверенности не осталось и следа, а голос дрожал, как у провинившегося школьника.
– И где она, вызывай давай! – Распорядился Роман.
Он отвернулся к окну, делая вид, что не обращает на растрёпанный вид Елизаветы Вороновой, что таки смогла натянуть одежду и сейчас вылезла из укрытия.
– Так, Владова уволилась месяц назад. – Сдавленно ответил зам.
– Что?! – Роман взревел, словно бык на арене. Покажи ему сейчас красную тряпочку, так он ринется всех бодать. Секретарша даже замерла у стола любовника, боясь пошевелиться. Лучше бы она ушла. Романов уже на грани срыва. Усталость давала о себе знать. А тут ещё заместитель думает не той головой, какой должен был бы. – Какого чёрта я узнаю об этом сейчас?!
– Роман… Николаевич, – Гена запнулся. – Уже есть соискатель, я как раз хотел назначить собеседование…
– Гена, ты… – Роман сделал шаг вперёд и навис горой над побледневшим Ладушкиным, грубые слова уже чуть не слетели с языка, но он успел сдержаться. Он волком глянул на замершую секретаршу. – Вон пошла.
Воронову сдуло с места. За спиной хлопнула дверь. Роман выпрямился и прошёлся по кабинету, кипя от злости.
– Гена, сколько мы знакомы? Со школьной скамьи?
– С детсадовского горшка, – решил пошутить Ладушкин, но посерел под взглядом лучшего друга и шефа.
– Вот скажи мне, ты мой заместитель, или трахарь каждой проходящей мимо юбки?!
Роман сел на диванчик у стены и сжал до хруста кулаки. От этого звука Гена дёрнулся и попытался спрятаться за бумагами, которые резко схватил и зашелестел ими.
– Гена! – Роман вскочил на ноги и вновь навис над сжавшимся заместителем. – Ты хоть понимаешь, чего будет стоить фирме просроченная учёба?
– Как просроченная?! – Гена подскочил на ноги, поравнявшись с начальником и ростом и взглядом.
– Хорошо, что не все твои мозги перетекли в член! – Зло выплюнул Роман. – Но учти, это первый и последний твой косяк. Случится второй и ты вылетишь из фирмы пинком под зад. И мне будет насрать даже на то, что мы с тобой вроде бы как друзья!
– Ром, Ром, я понял! – Гена схватил телефон. – Я сейчас же займусь сам этим вопросом.
– Ты мне лучше ответь, Геночка, – Ладушкин аж присел от такого неожиданно спокойного тона Романа. – Кто был исполняющим обязанности уволившейся Галочки Владовой и почему этот человек просрал сроки обучения? Насколько я помню, Галина за два года работы в фирме ни разу не пропустила, и документы подавала вовремя и сотрудников поочерёдно отправляла на курсы. Почему, кстати, она уволилась?
– Ром, ты только кулаки держи при себе, – Гена сглотнул и нервно покосился на резко свирепеющего начальника. Рома уже начал догадываться, что друг накосячил куда крупнее, чем думал сам, и сейчас Ладушкин осознал это. – Я Лизу оформил на замещение. Знаешь, у неё мать больна и…
– Чем больна? – бесцветным голосом спросил Роман.
– Не… не знаю… – Гена поник.
Рома ринулся к нему. Схватил за плечо, заставляя заглянуть в глаза, и выплюнул:
– Ты всегда был бабником и сукиным сыном по отношению к женщинам. Меня это раздражало, не спорю, но это меня не касалось. Но сейчас ты не себя подставил, дав какой-то девке окрутить тебя! Ты меня подставил. Меня и мою фирму! – Роман рыкнул и швырнул друга на кресло, которое жалобно скрипнуло. – Подавай в центр занятости новое объявление о свободной вакансии секретаря. И на сайт выложи! – Рома развернулся и направился на выход из кабинета, но затормозил у самой двери. Не оборачиваясь, он кинул напоследок: – Учти, если мы не разберёмся с этой жопой в ближайшее время, ты распрощаешься с этим креслом и кабинетом.
Елизавета Воронова вздрогнула, стоило двери в кабинет Ладушкина с грохотом захлопнуться за спиной Романова. Сдерживая рвущиеся с губ ругательства, он окинул её взглядом. Девчонка уже успела привести себя в порядок и пыталась невинно хлопать ресницами, заискивающе заглядывая в его глаза. Роман скривился. Из невинного в ней ничего и не было… Искусственная красота вкупе с меркантильностью, стервозностью и нехитрым складом ума никогда не привлекала Романа, но ему не было до этого всего дела, если человек справлялся со своими обязанностями. В конце концов, работа секретаря не такая и сложная… Но, по-видимому, и эти обязанности были недосягаемы для представительницы вышеупомянутых данных.
– Пиши заявление на увольнение. – Припечатал Романов, отвернувшись от Елизаветы. – Без отработки. Я подпишу, и можешь быть свободна.
Роман уже сделал шаг к своему кабинету, как в его спину прилетело визгливое:
– Но за что?! Вы нарушаете трудовое законодательство!
– Я на-ру-ша-ю? – по слогам осведомился Роман и развернулся к без пяти минут бывшей секретарше. Девчонка призывно спустила и без того глубокое декольте на своей блузке и чуть выпятила грудь вперёд.
– Да! – с придыханием ответила Воронова, заставив всё нутро Романа передёрнуться. Он терпеть не мог, когда его пытались склеить так откровенно. А уж учесть, что эта девица только слезла с члена его друга и заместителя… Роман скривился. А вот Елизавета словно и не заметила выражения его лица и продолжила: – Вы же не хотите проблем с отделом по труду?
– Пиши заявление, – ровно ответил Роман. – Ведь ты же не хочешь получить волчий билет?! – Он расплылся в улыбке, видя, как Лиза побледнела. – Не зли меня. Я и так слишком щедр, не увольняя тебя по статье, а мог бы…
Рома зашёл в кабинет под тихое «козёл» и выругался. Предстояло бросить все текучие дела и заняться поиском компетентных работников и срочным обучением строителей. Да… День не задался…
Глава 6
Елена плотнее обмотала шарф вокруг головы, немного прикрыв и лицо, и продолжила идти по знакомым с детства улочкам. Ноги сами несли её в сторону набережной. В груди разлилась неясная тоска, и щемящее чувство продолжало давить. В воспоминаниях хранилось много тёплых моментов, связанными с этим городом… С теплом Лена вспоминала прогулки с отцом…
Не дойдя квартал до маленькой набережной, Лена свернула в маленький проулок. Через несколько минут вокруг выросли маленькие старенькие домики с разбитыми вокруг них садиками. Удивительно, но и так здорово, что их пока не выкупили и не снесли под лозунгом инноваций. Всё здесь веяло ностальгией и забытым детством.
Лена немного постояла, прежде чем зашагать вниз по улочке, откуда доносился шум волн. Она спустилась к маленькому деревянному мостику. С дороги его никогда не бывало видно, камыш полностью скрывал его. Ленины шаги раздались по завибрировавшему дереву, но она бесстрашно дошла до маленьких ступенек, скрывающихся в набегающих волнах.
Елена опустила шарф с головы и позволила ветру растрепать непослушные волосы. Она вдыхала полной грудью морской воздух, чувствуя умиротворение и спокойствие. Лена любила это место… Сколько себя помнила, она всегда приходила сюда, особенно в тяжёлые моменты жизни. Оглядываясь назад, она понимала, что это было лишь часть взросления и неминуемых стычек с сестрой. Настоящее испытание началось только три года назад, к сожалению, оно продолжалось и по сей день.
Лена присела на корточки и заглянула в морскую гладь. Волна пеной брызнула ей в лицо. Она улыбнулась, почувствовав солёную влагу на губах. А мысли хаотично скакали необузданными табунами…
Она всё чаще думала, сколько сможет прожить под одной крышей с Лизой, пока та не принялась вновь выживать её из дому. Что сестрёнка приготовит для неё в этот раз, чтобы попортить крови, и приготовит ли? Возможно ли, что она изменилась не только внешне? А если она стала ещё хуже? Елена вспомнила измождённый вид матери. Сердце гулко забилось скорее в груди.
Ей как можно скорее нужно найти новую работу. Её положение слишком шаткое в данной ситуации. А уж, когда она закрепиться и будет получать хотя бы стабильную заработную плату, тогда можно и прийти к матери, и поговорить по душам.
Елена кивнула своим мыслям, принимая их, и выпрямилась. Она взглянула на бушующее море, воды которого убегали далеко за горизонт… И улыбнулась.
В кармане опять завибрировал телефон. Она вытянула старенький мобильник и глянула на дисплей, где бегала строка «Лиса».
Лиса действительно писала ей эти дни. Интересовалась, доехала и как встретили дома. Рассказала, что о ней тепло отзывались на бывшей работе и жалели, что она уволилась. Все сообщения бывшей коллеги Лена игнорировала, видимо, поэтому Лиса решила позвонить.
Пока Лена раздумывала, ответить на звонок или нет, он прекратился. Но на дисплее почти сразу же всплыло новое СМС в мессенджере.
Лиса: Хотя бы напиши, жива ли ты, если жива.
Лена рассмеялась. Только Знамена умела составлять такие формулировки среди её знакомых. Кажется, это та черта Василисы, которая всегда нравилась Лене, даже когда они вечно спорили по рабочим вопросам.
Елена включила камеру и сфотографировала беснующиеся волны её любимого моря. Фотография без фильтров тут же улетела в чат с Василисой. В ответ посыпались сразу несколько СМС.
Лиса: Мооооорюююшкооооо…
Лиса: Жива – ура!
Лиса: Что ты за ледышка такая?!
Лиса: Кофемашина крутая!
«фото».
В этом была вся Василиса. Она никогда не писала одним сообщением, а присылала десяток за раз. Лена улыбнулась, разглядывала довольную мордашку Знаменой с большущей кружкой в руках, за её спиной виднелась подаренная ей кофемашина. Елена отправила лайк и убрала телефон в карман куртки. Медленно она побрела обратно под вибрацию телефона – Лена продолжала игнорировать бывшую коллегу. Пока она не была готова сблизиться с Василисой, да и вообще с кем-либо тоже…
***– Леночка, ты ли это?
В паре шагов от дома Лену окрикнул хорошо поставленный женский голос, что знакомыми нотками откликнулся на её душе. Она остановилась и обернулась. У низенькой калитки куталась в шаль Тамара Васильевна – её классная руководительница и учительница математики… Точнее, её и Лизы. Женщина держалась прямо, несмотря на преклонный возраст, а стоило Лене обратить на неё внимание, как она прытко выскочила за забор и, оказавшись рядом, подхватила её под локоть.
– Ну точно ты! Привет, моя хорошая! – Тамара Васильевна крепко обняла Лену и потащила в сторону мощёной дорожки к её крыльцу. – Пошли-ка, дорогая, в тепло. Сколько я тебя не видела?! Поговорим, чай попьём, с ватрушками! Я сама утром напекла.
В словесный поток учительницы не было возможности вклиниться, отстраниться также не было шанса, вот так на буксире Лена и оказалась в жарко натопленном, наполненном ароматом сдобы, ромашки и мелиссы, доме Тамары Васильевны.
– Раздевайся, проходи! – бывшая классная руководительница уже убежала на маленькую кухню, где послышался звон посуды, хозяйка суетилась.
Лена покосилась на закрытую входную дверь. Как-то она даже моргнуть не успела, а уже оказалась в гостях. Но обежать любимую учительницу она не хотела… Поэтому она быстро стянула куртку, шарф, разулась и тихо прошла вслед за хозяйкой.
– Присаживайся, дорогая! – Тамара Васильевна уже разливала ароматный чай из маленького заварника с алыми цветами на боку. – Угощайся! – Учительница пододвинула к ней блюдо с ватрушками.
Лена ополоснула руки в раковине и присела. Только сейчас, вдыхая аромат свежей сдобы, она поняла, насколько голодна, ведь последние дни она толком не питалась, даже утром не позавтракала. Рот наполнился слюной. Не удержавшись, Лена цапнула одну ватрушку и не заметила, как съела её, успевая запивать обжигающим чаем. Опомнилась она только на третьей и то, только потому, что закончился чай, а Тамара Васильевна, качая головой, подливала новый.
– Исхудала-то как, девочка моя.
Пожилая учительница села напротив, упёрла пухлый кулачок в щёку и прямо стала разглядывать Лену. И Елена понимала, от цепкого взгляда Тамары Васильевны не скроется ни одна деталь, и она быстро выведет её на прямой разговор, как это было и в юности, и в далёком детстве.
– Спасибо, Тамара Васильевна, ватрушки просто объедение. – Проглотив последний кусочек, вымолвила Лена, краснея от стыда. – Как вы поживали эти годы? Вы уж простите, меня давно не было в городе…
Тамара Васильевна вдруг махнула рукой и как-то недовольно крякнула.
– Я-то нормально поживала, в тепле и каком-никаком достатке. Ты же знаешь, бывших учителей не бывает. – Пожилая учительница рассмеялась, правда, как-то грустно, но по-прежнему звонко. – А вот ты, как жила, рыба моя? Лизка изжила тебя из дому-то, после смерти Павлуши. Это уж потом до твоей матери-клуши дошло, что ты никаких игр с наследством не вела, да поздно уж было.
Лена похолодела. Её спина и так прямая выпрямилась до хруста, словно она кол проглотила. В глаза бывшей учительнице она и вовсе боялась посмотреть. Хотя та всегда привечала Лену в своём доме…
Своих бабушек и дедушек близняшки не застали, но для Лены практически родной стала соседка Тамара Васильевна. Она привечала обоих девочек, но с Елизаветой у них не заладилось изначально. Из-за случая с молочником…
Близняшкам тогда было лет пять, когда, оставшись одни на кухне, они пили чай с ватрушками, прямо как сейчас Лена, а Тамара Васильевна вышла, к ней пришёл почтальон. Пока хозяйка отсутствовала девочки опять повздорили, зачинщицей была Лиза, но Лена уже даже не помнила из-за чего. Тогда-то сестра и скинула молочник со стола со словами: «Я скажу бабе Тамаре, что это ты разбила молочник из её любимого сервиза.» И тут же начала лить наигранные слёзы. Да вот только Тамара Васильевна стояла за дверью и слышала весь их разговор, вмешаться просто не успела. Елена даже вспомнила, что учительница ответила Лизе: «Нехорошо, Лизок, поклёп на сестру делать. Да и не обязана она тебя соплюху слушаться. У вас, у каждой своя голова на плечах есть. Но отцу я вашему всё расскажу.»
Лиза тогда сразу поняла, что врать и пользоваться доверием Тамары Васильевны у неё не выйдет. Убежала тут же. О чём-то нажаловалась в тот же день отцу, из-за чего с соседкой у них случился неприятный разговор. После чего её ещё долго не пускали в дом учительницы. Но она всё равно умудрялась сбегать к Тамаре Васильевне и проводить у неё время. Она же её ещё до школы научила считать, вычитать, умножать… С ней Лене было всегда интересно, легко и спокойно. Неудивительно, что именно к ней она сбегала после сор с сестрой или родителями. Это уже в отрочестве Елена стала бегать к морю, где выплакивала все слёзы, чтобы не бередить душу сердобольной соседки…
– Тамара Васильевна, что интересного в городе случилось? – Лена хрипло задала первый попавшийся на ум вопрос, лишь бы не беседовать на больную для неё тему.
– Значит, не хочешь по душам говорить?! – В голосе учительницы проскочила обида, заставившая Лену устыдиться.
– Я… Я не готова, Тамара Васильевна. – Понуро опустив плечи, ответила Елена на одном выдохе.
– Ты ж моя бедовая… – Тамара Васильевна поднялась на ноги, обошла стол и подошла к Лене, чтобы обнять. – Всегда жалела своих-то, оправдания им выдумывала, да только они сами по себе такие, не изменить их. Самой нужно бороться и всегда отстаивать себя. Сколько раз я тебе это повторяла?
– Много…
– Много. – Эхом подтвердила старая учительница. – Ну да дай-то Бог ты теперь это поняла. Ты же не позволишь Лизке больше жизнь свою портить?
Лена пожала плечами и тихо ответила:
– По крайней мере, собираюсь. – Елена выдохнула. – Я долго в доме не задержусь. Как смогу – так сразу съеду.
– Бежать не выход. – Покачала головой Тамара Васильевна. – Мать без тебя зачахнет совсем. Ты же знаешь, какая она ведомая. Лизка все соки из неё пьёт, как паразит.
Лена встрепенулась и заглянула в тёмные, выразительные даже в преклонном возрасте глаза учительницы.
– Вы что-то знаете?
– Деточка, город хоть разросся, но по-прежнему слухами земля помнится. Как папеньки вашего деньги закончились, Лизовета ваша мужиков меняет одного за другим, да не абы каких, а выбирает мало-мальски обеспеченных. Лида не восстановилась после смерти Павлуши, так и ещё чтоб копейка была на продукты, Лизка-то не даёт деньги, только требует, вышла работать на пекарню – труд тяжёлый. Мало что на ногах, так ещё нервы, изводит себя. Особенно после того, как ты уехала…
Повисла напряжённая тишина. Что-то такое Елена и подозревала. Не смогла мать управиться с ведением хозяйства, тем более с Лизой на хвосте… Но, что может сделать сама Лена? Личная жизнь сестры её не касается. Откровенно говоря, ей всё равно, как та живёт. А мать… Лена не психолог… Единственное, что она может попробовать найти общий язык и поговорить по душам, вот только всё это без толку – стоит вмешаться Елизавете, как жизнь Лидии Дмитриевны побежит по привычному кругу…
Глава 7
Домой Елена вернулась в глубокой задумчивости. Разговор с Тамарой Васильевной оставил свой след. Да они особо больше и не поговорили. Лена так и не рассказала о своей жизни и почему вернулась, пожилая учительница не стала вытягивать из неё правду. Только, когда провожала Лену к калитке сказала, что как и прежде, двери её дома всегда открыты для неё. На том и расстались. Каждая со своими мыслями и переживаниями…
Стоило Лене перешагнуть порог родительского дома, как слуха достиг визгливый голос сестры:
– И что ты от меня хочешь?! Выходи с больничного и работай!
Тихого шёпота мамы невозможно было разобрать, но ответ Лизы не заставил себя ждать:
– Лена то, Лена сё, так пусть она и пашет! Зря, что ли, приехала?! Пусть отрабатывает место с крышей над головой.
Лиза выскочила в коридор, видимо, направляясь в свою комнату, но замерла, увидев Елену в прихожей. Лена уже успела разуться и как раз вешала свою куртку в шкаф, она даже не дёрнулась при появлении сестры, хотя отчётливо слышала её слова и прекрасно понимала, чего та добивается.
– Мы не можем пользоваться Лениной добротой, не после твоей…
Что хотела ответить дочери Лидия Дмитриевна, Лена не узнала, так как мама выдохнула и тепло посмотрела на неё. Похоже, она всё же волновалась больше, чем Лена думала. Её побег действительно сильно сказался на матери… Вот только… Только Лена отчётливо понимала, что если бы мама действительно желала найти её и поговорить, когда узнала, что историю с наследством подстроила Лиза, то легко бы нашла свою дочь. Институт, да и адрес общежития Лидии Дмитриевне был известен прекрасно.
Лена помнила, как с больной жаждой оглядывалась по сторонам последние полтора года обучения. Всё ждала, что мать приедет, окликнет её… Лена представляла их встречи чаще, чем отдавала себе отчёт. Да вот только они так и остались лишь в её воображении. Никто не приехал, никто её не искал. Даже выпускной Лена провела в одиночестве. Нет, конечно, днём она была с одногруппниками, а вот вечер… Холодный и одинокий от разрывающих душу чувств и понимания – никто не придёт, и заботиться о себе должна сама.
Оглядываясь назад, Лена понимала, что и с Виктором начала встречаться не из-за возникших к нему чувств – их она сама себе придумала и поверила в них, чуть позже. А из-за желания заполнить эту ноющую пустоту в груди. Неудачно и глупо. Ошибку она долго не желала признавать, только поэтому и продолжала барахтаться в болоте, в которое сама себя и посадила.
Дело ведь не в месте и даже не в людях, которые окружают. Права Тамара Васильевна, дело в ней самой. Она слишком привыкла, что в любом раскладе оставалась виноватой. Да она даже не пыталась себя защищать. Не пыталась достучаться до любимых людей. Не пыталась выведать причину переменившегося отношения у якобы друзей. Просто принимала как данность. И убегала… Привычка убегать выработалась слишком хорошо. Нужно что-то менять и срочно. Срочно посмотреть в глаза обидам и отпустить их. Иначе она так и продолжить тонуть… в болоте.
– Отработать? – Лена сделала несколько шагов навстречу сестре, которая с подозрением следила за ней. – Мне казалось, что за мой счёт ты достаточно долгое время выезжала. Недостаточно?
– Нет! – Елизавета сложила руки на груди и упрямо вздёрнула подбородок. – У тебя просрочка в три года, сестрёнка.
– Надо же… – Лена хмыкнула. – Ты считала, я тронута…
Лизины глаза сощурились. Она резко опустила руки и шагнула вплотную к Лене в желании ни то напугать, ни то ударить.
– Лучше бы ты и дальше не возвращалась! – Прошипела она в лицо Лене и, толкнув плечом, скрылась в своей комнате.
– Леночка, не слушай её. Она просто расстроилась. – Лидия Дмитриевна дёрнулась в замешательстве, к кому из дочерей броситься: к Лене или всё же бежать к Лизе. – Её просто сегодня уволили. Незаконно. И…
– Мама. – Лена оборвала бесконечный лепет Лидия Дмитриевны. – Не знаю уж, что у тебя в голове и чем ты руководствуешься, но ты же неглупая, какой кажешься окружающим. Ты прекрасно понимаешь, что просто так одним днём не увольняют. И нужно ещё понять, повезло ли Лизе, или ей вручили волчий билет.
– Леночка, как ты можешь? – Всплеснула руками мама.
– Как? – Ленин голос дрожал от напряжения. Глаза щипало. Слёзы вот-вот грозились пролиться мокрыми дорожками по щекам. – Сказать в кой-то веке правду? Может, и ты мне скажешь, почему не приехала ко мне, когда узнала всё? Или скажешь, почему ты продолжаешь угождать Лизе?
Слова Лены ударили наотмашь. Лидия Дмитриевна посерела лицом. Елена сначала устыдилась, но решилась – сейчас или никогда.
– Мам, я люблю тебя. Всё так же люблю, как и раньше. – Она несмело коснулась холодных пальцев матери. – Любила всегда, даже когда осознала, что ты прекрасно осведомлена, как Лиза очерняла меня, но продолжала обвинять меня. Любила и ждала, что ты приедешь ко мне и мы обо всё поговорим. И сейчас люблю, даже тогда, когда мне самой пришлось приехать к тебе. Потому что ты моя мама несмотря ни на что, что случалось между нами.
Лидия Дмитриевна притянула Лену к себе и сжала в крепких объятиях. Она положила свою голову Лене на плечо. От сырых капелек, заструившихся по её коже она вздрогнула, но не отстранилась от матери.
– Я боюсь, что она заблудилась в ненависти к тебе. – Еле слышно прошелестел мамин голос у самого уха. – Боюсь, если не сделать по её желанию, она натворит больше бед, чем уже есть. Она ведь даже по отцу не горевала…
Сорвавшись, мать разревелась в голос. А Лена стояла и просто прижимала её к себе. У неё не было сил даже погладить Лидию Дмитриевну по спине, или сказать что-то успокаивающее. Ей казалось, что из неё вышибли весь воздух. Осознание оказалось слишком тяжёлым. Мать знала… Знала всё с самого начала, но шла на поводу у Лизы под мнимым оправданием защиты Лены. Но ведь… ведь… это попустительство! Окажи родители влияние на Елизавету в детстве, та могла вырасти совсем другим человеком. А сейчас? Сейчас она избалованная эгоистка, привыкшая, что всегда оказывается в выигрыше. А Лена? Неужели эта защита должна пойти ей во благо? Лене же только больнее было раз от раза. И что теперь? Как им, сёстрам, жить?
