скачать книгу бесплатно
– Ну-ка, подставь-ка лицо, – скомандовал. – Усы тебе наклеим.
– Зачем это? – отшатнулась я.
– Личико у тебя слишком… милое, да.
Я вздохнула. Приятный был бы комплимент, если б из-за него не пришлось наклеивать хвост грызуна под нос.
– А вдруг отклеятся? – спросила я.
– Под воду не попадай, и не отклеятся, – сказал Мерлин, прикладывая полоску над моими губами и придавливая ее.
– А если дождь?
– Велишь подать зонт… – Он поглядел на усы критически: – Так и думал. Хлипковаты. Ничего, мы тебе другие соорудим, повнушительнее, попышнее!
Я представила обувную щетку у себя под носом. Какой ужас.
– Так что лучше надень-ка пока что… – Он наклонился, достал из брошенного на траву мешка железное ведро и подал мне.
– Что за…
У ведра были прорези для глаз.
– Шлем? – спросила я.
– Ну. Не может же король менять фасон усов каждый день. Так что пусть пока что твое лицо не видят.
Я вздохнула:
– Ладно.
Выгнутый тусклый металл отразил мое лицо – смешное, растянутое и усатое. Усы были и правда невнушительными, тоненькими, будто нарисованными маркером.
Я послушно надела ведро на голову. Да в эти щелки не видно толком ничего!
– Ну, давай меч, – сказал Мерлин, приставляя посох к дереву.
Я подала ему меч.
И тут что-то просвистело в воздухе, и Мерлин вдруг упал, будто подрубленная березка, а из лесу донесся крик:
– А-о!
Я отпрыгнула за дерево. Из лесу выскочили два маленьких, не выше полуметра, толстых человечка с рыжими бородами и в красных колпаках. Гномы, что ли?
Гномы подбежали к Мерлину.
– Ы-ы! – проворчал тот, что был потолще, поднял с земли оплетенный веревкой камень – которым, видимо, и сбили с ног Мерлина, и сунул в руки товарищу.
Добить, что ли, собираются? Ах вы мелкотня пакостная! Да я вам головы королевским мечом снесу. Ну ладно, сносить не буду, но распугаю вас вмиг! Я вам не Белоснежка!
Я подняла меч и вышла вперед:
– Эй, вы! А ну-ка, прочь от него!
Тот, что сбил Мерлина, увидев меня, поудобнее взял камень с веревкой и начал раскручивать его. В один прыжок я подскочила к нему и мечом отбросила камень прочь.
Гном заорал на меня, во всю открыв пасть и обдав меня перегаром:
– А! – И выхватил из-за пояса смешной маленький ножичек – но я тут же перехватила гнома за запястье. А он, когда я наклонилась, вдруг снял с того же пояска свободной от моей хватки ручонкой фляжечку, желтыми своими крупными зубами выдернул из нее пробку и плеснул из этой мини-фляжки мне в лицо. Все это он проделал в мгновенье ока – я даже отклониться не успела. Хорошо, что я в шлеме и прорези для глаз узкие. Так что на лицо ничего и не попало, только на шлем.
Но в нос ударила такая крепкая вонь самогона, что из глаз брызнули слезы. Будь у меня усы-щетка, они бы, может, и защитили мой нос. Может, Мерлин прав, усы королю погуще нужны?
Ноги вдруг стали будто ватными. Я попыталась опереться на меч, чтобы не упасть. Но гномы выхватили его у меня из рук. И тогда, лишившись опоры, я рухнула на землю. Перед тем, как потерять сознание, я услышала свист. Кто это свистел – Мерлин? А может, паровоз? Или, наверное, цапля! У нее же нос не зря такой длинный – вот она и свистит, как в дудочку. Тюр-лю-лю, лью-лю-лю…
5
– Повесить его надо бы!
– Ы-о!
– Почему это?
– По законам. Лазутчиков вражьих вешают!
– Лазутчики – это те, кто лазиют тайком. А этот в нашем лесу средь бела дня гулял!
– Он не гулял! Он нашего Мерлина убить хотел. А за убийство гольштанца полагается голову рубить.
– А-о-а!
– Но он же не убил…
– Тогда повесить…
– Ы-о! Ы-о!
– Так я и говорю – сжигать-то его ни к чему. Дрова самим пригодятся.
– Но раз он викинг – то его сжечь положено. Они и сами своих сжигают.
– Это они после смерти, дурила.
– Что же нам, дожидаться, пока он умрет, что ли?
Я приоткрыла глаза. Солнце светило вовсю. Я прищурилась – голова была тяжелой, будто после основательной попойки. Кожу над верхней губой щекотала приклеенная полоска. Шлема на голове не было. А панцирь сдавливал тело. Потому что тело было в неудобном положении. И пошевелиться не получалось. Я сидела на земле и была крепко привязана к столбу за моей спиной. Я задрала голову – боль ударила в затылок, а солнечный свет в глаза – столб был деревянный, фигурно вырезанный, цветно разукрашенный и уходил куда-то в небо, а на самом верху столба трепыхали на ветру цветные ленты.
Вокруг меня были кучей навалены дрова и хворост. И из-за них толком не было видно людей, что стояли кругом. Но было видно, что людей много, и в руках у них есть вилы и лопаты.
– Вот я и говорю, – продолжал кто-то из толпы, – правильнее будет голову отсечь. Красиво и просто – топориком – раз, и готово.
– Доспех у него дорогой, будто у благородного. А благородным головы не топориком, а мечом секут – понимать надо.
– Ну так вон его же мечом и отсечь – и далеко ходить не надо.
– И столб праздничный цел останется. Никого никогда не жгли – и вдруг решили…
– Это потому что он викинг. А викингов мы никогда не ловили.
Я собралась с силами и крикнула им как можно громче:
– Я не викинг!
Голос прозвучал хрипло и глухо. Но все же они меня услышали.
– У-у-о! – Рев издавали, похоже, гномы – видно их отсюда совсем не было. Но звук шел с нижнего уровня.
– О, очухался, – сказал кто-то. – Можно и начинать.
– Рубить или вешать?
– А-а! Ы-ы!
– Можно и поспрашивать сначала, – предложил кто-то и крикнул: – Если ты не викинг, то кто?
– Разумеется, это не викинг, олухи! – прогремел тут басовитый голос.
Отпинывая ногами охапки хвороста, ко мне подошел высокий молодой мужчина в синем камзоле и синем плаще, и их цвет очень шел к цвету его глаз, которые были голубыми. При это он был брюнетом. Мне вспомнилось, что в одном романе Дюма советовал любить голубоглазых брюнетов, потому что они – редкость.
В руках этот редкостный экземпляр держал мой королевский меч из камня и мой же ведрошлем.
– Доспехи у него гольштанские, старинные, – договорил он. И обратился ко мне: – Откуда ты их взял?
– Подарили, – буркнула я и попросила: – Не могли бы вы меня отвязать?
– Возможно, и мог бы, – сказал брюнет. – Но прежде ответтье на мой вопрос.
Как он грубо с девушками обходится. А такой красавец! Обертка, значит, завлекательная, а внутри не конфета, а зуболомный сухарь.
– А где Мерлин? – спросила я и оглянулась: – Эти люди говорили, кто-то хотел его убить?
– Да ведь ты сам и хотел, – сказал красавец.
«Хотел»? Они продолжают все меня за мужчину принимать. Даже не знаю, в данной ситуации это плюс или минус.
– Я? – возмутилась я. – Это гномы хотели его укокошить. Камнем по голове.
– Ы! – раздалось из-за колен голубоглазого.
С фырканьем отбрасывая хворост, к столбу протиснулся гном. Тот самый, который камнем швырялся. Гном снова сказал:
– Ы! – и показал на меня.
– Он говорит, что укокошить они хотели тебя, а не Мерлина, – сказал брюнет.
– И меня тоже, – подтвердила я. – Но камнем-то они в него запустили.
Гном ударил себя в грудь в раскаянии.
– Промахнулись, я так понимаю, – сказал брюнет.
– А! А-о! – кивнул гном с горчайшим выражением лица.
– Ваша светлость, – с другой стороны брюнета показался толстый мужчина в крестьянских коричневых штанах и подпоясанной веревкой рубахе навыпуск. – Разве за убийство гольштанца не следует срубать голову? А то они все, – он обвел рукой полувидимых за валежником зрителей, – жечь его хотят. А этот столб в мае для праздника пригодится.
– Да, – сказал светлость и посмотрел на меня, сощурив глаз: – Следует срубать.
«Светлость» – это кто? Вот не помню – принц? Граф? Барон какой-нибудь? Имеет ли барон право срубать головы самолично?
Я нервно сглотнула и просипела едва слышно аргумент, уже произнесенный в мою пользу кем-то из толпы:
– Но ведь Мерлин жив.
Брюнет ничего не ответил, усмехнулся, откинул ведрошлем прочь и перехватил меч двумя руками. А потом поднял его. Я зажмурила глаза…
6
Меч просвистел в воздухе. И стукнул по столбу. С обратной стороны. В каком-то полуобмороке я почувствовала, что мои руки свободны. И голова на месте. Так он просто веревки перерубил! Вот гад! Мерзавец! Я в гневе вытаращилась на брюнета, хотела завопить, что он последняя сволочь, если так пугает девушку! Но речевой аппарат не хотел мне повиноваться, губы дрожали, а язык и не ворочался.
Брюнет поймал мой взгляд и странное выражение появилось на его лице – что-то вроде удивления, смешанного с недоверием. Но он быстро наклонился сдернуть веревки с железной панцирной груди, и я не успела уловить, что же отразилось на его лице, потому что инстинктивно поспешила отодвинуть его руку и снять веревки сама.
– Да, Мерлин жив, – повторил он за мной, – и когда он очнется, мы его спросим, хотел ли ты его убить. А пока назови свое имя и скажи, откуда пришел.
Он подал мне руку и помог подняться. Я с трудом встала на ноги – от долгой неподвижности они онемели. Невольно пощупала усы над губой – на месте.
– Я, кхм… – Придется, кажется, назваться самым дурацким вариантом моего имени. – Лёва. Горохов-в. – Разогнавшись, я чуть по привычке не сказала «-ва», но в конце фамилии резко остановилась, встав на дыбы.
– Одежда у тебя странная, – с подозрением сказал светлость. – В наших краях такую не носят.
– Приезжий он потому что! – раздался голос Мерлина.
Отшвырнув кучу сухих веток – которые опасно заискрили, к столбу вышел старик Мерлин. Колпак его был набекрень, плащ сполз куда-то насторону, а от посоха остались две половинки, которые он держал в двух руках и которыми расчищал себе дорогу к столбу.
Завидев Мерлина, гном, что стоял рядом, в раскаянии ударил себе в грудь.
– Уйди, мазила, – сердито сказал Мерлин ему. – Посох зачем сломали?
Гном развел руки как мог далеко, а потом показал на себя и свел близко.
