Избранное. Том 2. Повести, детективы

скачать книгу бесплатно


Юго-восточнее города Турка (Дрогобычской области) подразделения Н-ской части овладели укреплённым опорным пунктом противника. Уничтожено до роты вражеской пехоты. Захвачено 22 пулемёта и склад боеприпасов. На другом участке наши бойцы в результате умелого обходного манёвра заняли господствующую над местностью высоту. На поле боя осталось свыше 100 вражеских трупов. Захвачено 2 орудия, 13 пулемётов и другие трофеи. Взяты пленные.

Авиацией Краснознаменного Балтийского флота в Рижском заливе потоплен немецкий транспорт водоизмещением в две тысячи тонн».

Алексеев, дослушав сводку, подумал: его земля с берёзой давно уже свободна от фашистской нечисти. В приподнятом настроении разведчик отправился в свою палату, но до неё не дошёл. Путь ему преградила Рая.

– Пошли.

Когда Алексеев выслушал приговор комиссии, ему показалось, что он умер, что он никому не нужен. В бессильном гневе он ругал врачей, не жалея для этого крепких русских словечек. Егор, списанный в тыл, терял веру в себя, в свою значимость, в своё предназначение на войне и, наконец, в своё предчувствие. Приговор врачей разрушил его мир предсказаний, который постоянно ему внушал, что он должен совершить подвиг во имя Победы. Когда первые вспышки гнева прошли, Егор невольно подумал: а, может, то, что он уже сделал на войне, и есть подвиг. Но что-то в его душе ему снова и снова говорило: нет, он ещё не всё сделал для победы над фашистами, и что надо немного подождать, набраться сил, чтобы стать опять годным к строевой службе. Егор, временно смирившись с вердиктом врачебной комиссии, и напоследок найдя утешение в объятиях Раечки, закинув на плечи вещмешок и гармонь, отправился в родные края с надеждой вновь вернуться в гущу войны.

Домой Алексеев добирался то на попутном транспорте, то пешком. Вся дорога, от начала до конца, кричала парню, что в этих местах орудовали изверги. На пути встречались сожжённые карателями деревни, от которых остались лишь торчащие в небо печные трубы, на обочинах и в полях чернела брошенная подбитая техника. Егор, глядя на всё это, вспоминал отдельные эпизоды из недавнего прошлого, думал о войне. Он вспомнил клятву, данную в партизанском отряде, бить фашистов, не щадя ни сил, ни жизни, думал об огромных масштабах войны, о которой узнавал из сводок. Алексеев думал и о том человеке по имени Сталин, который управлял всем механизмом не только боевых действий армий и фронтов, но и работой людей в тылу, и удивлялся этому человеку с такими умственными и физическими способностями, и не удивился своему желанию, не задумываясь, погибнуть за такого человека. Егор считал, что товарищ Сталин – это высшая справедливая сила, опирающаяся на простой народ, и этот народ отвечает своему вождю любовью и преданностью.

Через некоторое время Алексеев добрался до районного центра Рудня, а потом, пройдя половину пути от Рудни до своей деревни, вдруг почувствовал в душе необъяснимую радость, предчувствие чего-то хорошего, светлого, почувствовал желание жить и наслаждаться жизнью. Вдоль дороги, по которой он шёл, виднелись признаки мирной жизни. Поля были убраны, на них кое-где стояли стожки сена, необходимые для корма скота. На дороге встречались колхозники, которые безбоязненно шли в райцентр за покупками и по делам. Лица их были приветливыми и светлыми. Егор шагал по дороге и радовался за свою землю, но когда он вдали увидел силуэт девушки, летящий над дорогой в его сторону, Алексеев понял, что к нему навстречу спешит счастье. Вскоре этот силуэт приземлился возле Егора, превратившись в прекрасное небесное создание, которое пропело:

– Здравствуйте, я – Александра, можно просто Шура. Я учительница начальных классов, иду в город по школьным делам, а вы с войны?

– Здравствуйте, Шура. Я, Егор Алексеев, иду с войны, а точнее из госпиталя, но чтобы через некоторое время снова вернуться на фронт, – парень, находясь в некотором оцепенении, смотрел на девушку и видел лишь её счастливые глаза.

– Я буду вас ждать. Вернитесь с победой, – Шура серьёзно посмотрела на парня.

У Егора от этих слов перехватило дыхание.

– Теперь после встречи с вами мне обязательно надо выжить и вернуться, – парень сделал самокрутку и прикурил от спички.

– Вы можете меня на «ты» называть, – девушка кокетливо улыбнулась, показав ровные белые зубки, – я ведь невелика птица по сравнению с вами, героем войны.

Алексеев, осмелев, взял девушку за руку.

– Мне-то всего чуть больше двадцати, поэтому прошу меня тоже называть на «ты». И вообще давай продолжим выяснять отношения не на дроге, а, отдыхая, например, вон в том стожке, – Егор махнул рукой в сторону поля, – нами ведь пройдена только половина пути до цели.

– А на гармони сыграешь? – девушка, смущаясь, хихикнула.

– Сыграю, – парень шагнул в поле, снимая с плеча гармонь.

Вскоре над стожком и над всей округой полилась ни с чем несравнимая мелодия гармони, возвещающая о гармонии двух людей, повстречавшихся на дороге среди поля. И если бы кто-то в это время, проходя мимо, услышал эту мелодию любви, то посмотрел бы на небо, перекрестился и подумал: на землю спустилось счастье.

Егор и Шура в беседе выяснили, «чьих они будут», из каких деревень и, договорившись встретиться на следующий день в обусловленном месте, разошлись в противоположные стороны. Через минуту Александра догнала Егора и поцеловала в щеку, а потом, ни слова не говоря, продолжила свой путь. Разведчик дотронулся до повлажневшей от поцелуя щеки и, глядя на уплывающую вдаль фигуру Шуры, подумал: такого волнующего чувства он ещё никогда не испытывал. Шура – это его судьба, его спутница по жизни и мать их будущих детей.

Алексеев, подходя к своему дому, подумал: почему судьба сделала ему поблажку, о которой он никого не просил и о которой даже не помышлял? Ответ на этот вопрос всплыл из глубины души, значит так надо, значит его путь предначертан свыше, а он наполнит этот путь красивым содержанием.

Оказавшись возле родной избы, Егор подошёл к берёзе, обнял её и поднял голову вверх. Белая красавица продолжала расти, а это означало, что и он, Егор, будет продолжать жить и продлять свой род. Списанный домой разведчик посмотрел на прохудившуюся крышу, улыбнулся и подумал: вот и первый фронт работы на гражданке. Потом Егору пришлось долго успокаивать плачущую мать, которая от радости не знала, что делать, и отца, который обнимал сына и курил одну за другой самокрутку. А когда начались разговоры и смотрины подарков и их примерки, родители вновь всплакнули от счастья. Спустя некоторое время в ходе праздничного застолья Егор узнал, что Настя переехала жить в райцентр, и с облегчением вздохнул. Ему не нужно было теперь объясняться с девушкой относительно их будущего, которого у них не могло быть.

На следующий день Алексеев встретился с Шурой на берегу реки и подарил ей яркий платок с цветами. Девушка повертела его в руках и улыбнулась.

– Ты эту красоту вёз ведь другой девушке, да?

– Я хочу, – смущенно произнес Егор, – чтобы между нами не было недомолвок, обмана, поэтому я тебе признаюсь, что в нашей деревне жила девушка Настя, с которой у меня были отношения. Из деревни она уехала, и наши пути навряд ли снова пересекутся.

Шура накинула платок на плечи и поцеловала парня в щеку.

– Это хорошо, что ты про неё мне рассказал. А у меня ещё никого не было. Наверное, судьба берегла меня для тебя.

– Я хоть и гармонист, который извлекает красивые звуки из гармони, но говорить красиво о любви не умею. Я просто скажу, что ты – моя судьба, моё счастье, и я сразу же в тебя влюбился там, на дороге, когда ты едва показалась вдали.

– А я тебя давно встретила в своих мечтах и в них тебя полюбила навсегда. Наша встреча на дороге – это продолжение моего сна, который превратился в реальное событие, – девушка прижалась к парню.

Егор обнял Шуру и поцеловал её в губы. Целуясь, влюблённые поняли, что не будут до свадьбы соблюдать условности, а начнут наслаждаться любовью с первого свидания. Молодые люди думали: какие могут быть условности, если идет война, а судьба послала им любовь.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

«Крыша отремонтирована, в хозяйстве наведён порядок, на берёзу он залез, и не один раз, портвейн „Три семёрки“, который он купил по дороге в родительский дом, допит, в его судьбе поселилась навсегда любимая девушка, что дальше?» – думал Егор в один из последних дней осени 1944 года. И принял решение. Однажды утром он взял документы, помахал близким и любимой рукой и ушёл в районный военкомат. Военный комиссар встретил бывшего партизанского разведчика очень приветливо, но, заглянув тому в документы, вернул их обратно владельцу и очень вежливо объяснил ситуацию.

– Дорогой товарищ Егор, цель твоя мне ясна, желания твои мне понятны, но согласно твоим документам и в соответствии с имеющимися у меня инструкциями отправить тебя на фронт я не имею права. Поэтому, будь любезен, отправляйся назад в свою деревню и строй там мирную жизнь, женись и рожай детей. Этим самым ты принесёшь стране больше пользы, чем на фронте со своими дышащими ранами.

Алексеев в ответ сначала станцевал гопак, где продемонстрировал умение приседать, выбрасывая ноги вперёд, и делать в воздухе шпагат, а потом стукнул кулаком себя в грудь.

– Я здоров, как бык. Дайте мне лист бумаги и ручку, я напишу рапорт с просьбой отправить меня в действующую армию.

– Это можно, это законом не запрещено, и на него ты получишь официальный ответ, – майор печально улыбнулся.

– Ответ я хочу получить сегодня, – Алексеев, выставив грудь вперёд, давая понять, что он во чтобы то ни стало добьётся своего.

– Пиши рапорт, товарищ Егор, а я за это время подготовлю ответ, который будет звучать так: на основании заключения медицинской комиссии от такого-то числа в просьбе Алексееву отказать.

– Кому можно на вас пожаловаться? – Егор стрельнул в комиссара взглядом.

– Богу или моему начальству, но там с тобой вообще разговаривать не будут, – майор тыкнул пальцем вверх.

– В таком случае я опять завтра приду, возьму гармонь и под неё буду танцевать до вечера у вас в кабинете гопака.

– Не возражаю.

Алексеев слово сдержал. Придя к майору на следующий день с гармонью, он проникновенно спел «Священную войну». Майор слушал песню, стоя, но потом на рапорте снова написал слово «отказать».

Егор, прочитав ответ, дёрнул щекой.

– Я приду завтра.

На следующий день Егор, спев все песни из своего репертуара и получив отказ, разозлился и молча вышел из кабинета майора.

Алексеев пришёл в военкомат через день без гармони. Парень положил перед майором рапорт.

– Удовлетворите, пожалуйста.

– Не имею права, – комиссар покачал головой.

– Ах, так, – Егор достал из-под полы тулупа гранату, – если я не нужен на фронте, то кому я нужен вообще, я сейчас взорву себя.

Майор взял ручку и написал на рапорте «удовлетворить просьбу», после чего военный комиссар строго посмотрел на Алексеева.

– За такие выкрутасы я мог бы тебя под суд отдать, но я же не бессердечный дурак, – майор пожал руку парню, – служи, солдат, на славу нашей Родины и бей фашистов беспощадно.

Когда Егор уже выходил из кабинета, майор его окликнул:

– Подожди, вот адрес. У нас из твоей деревни на учёте стоит инвалид войны. Сейчас он живёт в городе, будет время, загляни к нему.

Алексеев, выйдя на улицу и прочитав адрес, решил навестить земляка, не откладывая визит на потом. Дом, указанный в адресе, Егор нашёл быстро. На крыльце небольшой, но ещё крепкой избы, сидел мужчина, который рубанком строгал доску. Разведчик поздоровался и махнул листком.

– Тут в военкомате мне дали эти координаты, ты что ли из моей деревни?

Мужчина с давно небритым лицом повернулся к гостю и улыбнулся так, как будто чего-то стыдился.

– Ну, здравствуй, Егор.

– Петя?! – изумленно воскликнул Егор.

Пётр потянулся за костылями. Егор, увидев, что у земляка нет ноги, замахал руками.

– Не вставай. Мы так поговорим. Давай сначала закурим.

Парни скрутили самокрутки, прикурили и, сделав по глубокой затяжке, посмотрели друг другу в глаза.

– Кого-кого, а тебя, Егор, я хотел увидеть в первую очередь.

– Расскажи, как всё было, – Алексеев сделал две затяжки подряд.

– Спасибо тебе, что тогда не порешили меня. Ну, а потом была штрафрота. В первый же день я попал на передовую отбивать атаку фашистских танков, – Пётр сделал упор на слове «фашистских», – если честно сказать, шёл на смерть. Когда передо мной в метрах ста появился немецкий танк, я встал и пошёл. В нужный момент бросил в башню танка бутылку с зажигательной смесью. Я увидел, как танк загорелся, а потом раздался взрыв от снаряда, выпущенного другим танком. Меня отбросило в канаву. Я тогда успел подумать: вот она какая моя смерть, и жаль, что её не видит Алексеев. После этого я потерял сознание, но через некоторое время оно вернулось с мыслями о том, что кому нужен раненый штрафник и кто его такого будет спасать. Но, как видишь, спасли. Зашили ногу, простили и отправили домой. В деревню было стыдно возвращаться, остался в городе, где одна сердобольная старушка меня приютила. А потом объявилась Настя, она меня увидела без ноги в магазине. К тому времени Настя уже жила в городе. Мы сошлись. Вот теперь живём здесь в доме её родной тёти.

Егор посмотрел на Петю потеплевшим взглядом.

– И с одной ногой живут. Главное, что ты человеком остался, и теперь смело можешь людям смотреть в глаза.

В это время входная дверь дома открылась, и на крыльцо вышла Настя, которая выставила вперёд выпуклый живот, извещающий весь мир о зарождающейся в нём жизни. Егор помахал ей рукой и подумал: Настя всё-таки забеременела, дав согласие на это Петру. Девушка в ответ улыбнулась и сложила руки на животе.

– Вот как в жизни получается. Мы с Петей счастливы.

Егор поднялся на одну ступеньку крыльца.

– Я тоже счастлив, потому что теперь у меня есть тот, кто будет меня дожидаться с войны. Её зовут Шура. Она из наших мест, из-за реки.

– Накрывай на стол, – Пётр нежно улыбнулся жене, – и бутылку не забудь поставить, – инвалид с помощью костылей встал на одну ногу и с надеждой в глазах посмотрел на земляка, – пообедаешь с нами?

– С большим удовольствием.

Некоторое время спустя, провожая Егора, Пётр, стоя на крыльце и упираясь в костыли, пытался разгадать мысли в глазах земляка.

– Ты же веришь, что я не такой, как Смирнов. Я ведь в полицаях пробыл всего два месяца и, увидев, что там творится, запил. И та девочка попалась мне под пьяную руку. В первые дни пребывания мне вообще хотелось всех гадов перестрелять и уйти в партизаны, да видать духу не хватило, да и самогонка мешала. Спасибо тебе ещё раз. В штрафроте я понял, что значит для меня Родина, и я осознанно шёл за неё умирать. Даже с какой-то радостью, очищаясь от своих тяжких грехов.

Егор, пожимая на прощание руку земляку, улыбнулся.

– Живите счастливо, рожайте детей, Родина тебя простила, и я тоже тебя простил.

Алексеев, удаляясь от дома Петра, думал: прощение его земляк заслужил, но в душах у обоих, очевидно, остались чёрные пятна, которые будут им напоминать о когда-то совершённом предательстве одним из них. Егор обернулся и увидел стоящего на середине дороги калеку, который опирался на костыли. Пётр, радуясь, что Егор обернулся, замахал костылём и, не удержавшись на одной ноге, завалился на бок. К нему тут же подбежала Настя, которая помогла мужу подняться. Они ещё долго стояли, обнявшись, на дороге. А Егор шёл вперёд и периодически оглядывался и оглядывался, и махал им рукой, думая: Пётр и Настя счастливы, и они с Шурой тоже будут счастливы.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Чтобы добраться до места назначения, Алексееву предстояло пройти через всю Белоруссию и часть Польши. В начале пути, проезжая памятные места своих походов по тылам врага, где теперь полным ходом восстанавливалась мирная жизнь, Егор вспоминал боевые и разведывательные рейды, вспоминал он и своих боевых товарищей, друзей, вспомнил и замечательного своего друга Голубева Кузьму Трофимовича, который в опасных ситуациях прикрывал его собой и который однажды блестяще вывел диверсанта на чистую воду. Алексеев ехал по освобождённым территориям и радовался тому, что он тоже внёс посильный вклад в борьбу с захватчиками в доказательство истины, что его великая страна непобедима. Егор, не вдаваясь в философские, логические и другие понятия истины, всем своим нутром понимал, что его великая держава с великим народом никогда не будет повержена и поставлена на колени. И истиной для Егора была берёза, растущая возле его дома, которую он мог свободно видеть и обнимать каждый день, наслаждаясь её видом. Но эту истину в виде берёзы враги хотели опровергнуть. Егор, мужая и становясь мудрее, понимал, что истину о непобедимости своей страны периодически надо доказывать, поскольку, оказывается, находятся люди, которые, веря своим маниакальным лидерам, каким, например, является Гитлер, начинают сомневаться в несокрушимости его великой державы. Егору по духу было ближе слово «правда». И молодой парень хорошо разбирался, где – правда, а где – ложь. Теперь, добираясь до своей части, которая находилась уже в другой стране, он радовался тому, что едет по освобождённой родной земле и тому, что верил в её освобождение. Егор радовался тому, что его вера стала правдой, то есть истиной, и это придавало ему новые силы, которые он отдаст полностью для окончательной победы над врагом. Егору хотелось верить в то, что мир наконец-то убедится, что Советская страна непобедима, и с ней лучше дружить, чем воевать. Это и есть правда. Егор, закалившись в боях и познав близкое дыхание смерти, стал верить и в другую истину в лице Бога, которая противостояла силам сатаны и зла. Но Егор ещё не знал, что и фашисты тоже стали убеждаться в истине непобедимости его Родины. Об этом свидетельствовало, например, письмо гитлеровского солдата, который писал: «Мы надеялись, что до Рождества вернёмся в Германию, что Сталинград в наших руках. Какое великое заблуждение! Этот город превратил нас в толпу бесчувственных мертвецов! Сталинград – это ад. Русские не похожи на людей, они сделаны из железа, они не знают усталости, не ведают страха. Матросы на лютом морозе идут в атаку в тельняшках! Физически и духовно один русский солдат сильнее целой нашей роты».